преподобный Ефрем Сирин
Собрание творений. Том 1
С горестью сердца смотрел на такое несчастное положение дел преподобный Ефрем; с пламенной молитвой обращался он ко Господу, чтобы умиротворил Свою Церковь. А чтобы заразительная болезнь, свирепствовавшая в Сирии, не коснулась и его страны, он дал в своих песнопениях предохранительное и вместе с тем целебное против нее врачевство . Оплакивая бедственное состояние Церкви, он говорил: «Призванные в Церковь спорят и перед лицом Истины обращаются к праздным вопросам; зависть и ревность ожесточили людей; в бешенстве они поражают друг друга; но и звери хранили мир в ковчеге (Ноевом)! Под предлогом защиты истины напрягают лук, мечут стрелы; страсть к прениям и ссорам стала колчаном, всегда готовым давать стрелы сражающимся. Лукавый враг посмеялся над простотой и неопытностью; отведя людей от истинного учения, запутал их неразрешимыми вопросами; возбудил в них стремление к недоступному для них знанию, чтобы отвлечь от дозволенного занятия полезным учением. Занимаются Писанием, но не для того, чтобы, читая, преуспевать в благочестии, а для того, чтобы свободнее проповедовать свои заблуждения и быть искуснее в спорах. Неразумные люди удалились от столпов путеуказательных и, чтобы блуждать беспрепятственнее, обратились в дебри и пустыни. Но только тому дано будет узреть Царя и получить от Него воздаяние, кто верно будет идти путем царским» . Неоднократно, в подтверждение своих обличений, Ефрем указывал на грозные суды Божии: губительные нападения Персов. «Дело ясное, сами видите, как наказывает нас Бог посредством нечестивых, – говорит он в одном из своих песнопений. – Вместо того, чтобы быть пшеницей, мы стали пылью; и вот внезапный сильный ветер от Востока развеял нас. Мы не искали убежища в едином убежище спасения; и нас не спасли самые укрепленные города. Наши пастыри из суетной славы стремились к высшим степеням; и вот они лежат поверженные на земле или отводятся в страну магов» .
Особенно Ефрем восставал против дерзких покушений суемудрия – постигнуть непостижимое. Бесконечность Божества и ограниченность ума человеческого, тайны мира духовного и тайны природы видимой, свидетельство слова Божия и голос собственного сознания каждого – все приводит он к тому, чтобы уверить в безрассудстве тех, которые усваивают себе или мечтают приобрести знание сокровенного существа Божия. «Спроси мудрых, и взвесь внимательно слово их: есть у человека другая душа – вера (а не знание). Тело оживляется духом, а дух – верой; без веры он труп» .
Не довольствуясь этим, Ефрем внес в свои песни духовные и разрешение обыкновенных возражений ариан против учения о Божестве Иисуса Христа. «Мудрый исследователь, – говорит он в одном месте, – умеет восстановить согласие между такими местами Писаний, которые людям безрассудным кажутся противоречащими; соединяет их, своим разумением соглашая разногласное, и водворяет мир между раздраженными слушателями» . И сам выполнил этот долг. Как глубоко действовали наставления ревностного защитника Православия на жителей Едессы, об этом лучше всего может свидетельствовать следующее событие, засвидетельствованное историками Церкви. Когда Валент, покровительствовавший арианам, изгнал из Едессы православного епископа Варсу (в 373 году), тогда православные отреклись от всякого с ним общения, и учреждали свои молитвенные собрания за городом. Вскоре прибыл в Едессу Валент и приказал префекту претории Модесту разогнать их, в случае нужды, даже оружием. Но когда Модест отправился исполнять такое повеление, ему перебежала дорогу одна женщина с младенцем на руках. «Куда спешишь ты?» – спросил её префект. «Я узнала, – отвечала женщина, – о замыслах ваших против рабов Божиих, и потому спешу к своим единоверцам, чтобы вместе с ними принять от вас смерть». – «Зачем же с тобой ребенок?» – спросил её ещё Модест. «Для того, чтобы и он был участником вожделенной смерти», – сказала ревнительница веры. Такой ответ слабой женщины ясно показывал, чего можно ожидать от прочих сынов Церкви Православной. Модест немедленно донес об этом Валенту, и приказание было остановлено; Валент только повелел сослать в заточение до восьмидесяти восьми человек из клира Едесского . Такой твердостью в исповедании православной веры и готовностью умереть за нее жители Едессы, без сомнения, были обязаны живому одушевлению песнопений пророка Сирийского.
В некоторых песнопениях преподобный Ефрем касается и других лжеучений, возникавших в Церкви , но, по большей части, мимоходом. К числу таких принадлежат и заблуждения Аудия и Мессалиян. Аудий (по-сирийски Удо) сделался известным в Месопотамии (около 340 года), как лжеучитель, по своим антропоморфическим представлениям о Божестве. Грубо понимая слова Писания о первом человеке, созданном по образу и по подобию Божию, и опираясь на те места Священной Книги, где человекообразно приписываются Божеству члены тела и действия человеческие, он утверждал, что и Бог имеет тело . Можно думать, что одно из песнопений преподобного Ефрема, где объясняется библейский, человекообразный образ выражения о Божестве, направлено было к рассеиванию этого заблуждения, хотя здесь и не встречается имя Аудия. «Восхвалим, – говорит он, – Того, Кто усвоил Себе именование наших членов: ушей, – чтобы мы знали, что Он слышит нас; очей, – чтобы знали о Его пребывании с нами и умели смотреть за собой», – и так далее .
Заблуждения Аудия, хотя и грубые, но не столь опасные, как лжеучение Мессалиян или Евхитов . Их мнимодуховное направление вело к разрушению существенных оснований Церкви. Отвергая силу Таинства Крещения, они приписывали освобождение человека от духа злого единственно молитве внутренней; в ней только находили средство к привлечению Духа Святаго в человека; облагодатствованному (наделенному дарами благодатными) таким образом усвояли полную свободу от греха и от всех подвигов борьбы с грехом, созерцание Божества и ведение будущего . Такие вредные мнения проповедовали в Едессе Аделфий, Евстафий и другие . Преподобный Ефрем укоряет Мессалиян в праздности и развращении ; все исследования о Мессалиянах, какие производились потом на Соборах в Малой Азии и Сирии, совершенно оправдывают такой отзыв. Мнимые «молитвенники» не хотели заниматься никаким трудом, и праздность, с их ложным убеждением в своей святости, приводила их к разным порокам. Но невероятно, чтобы ревнитель истины удовлетворился одним только кратким упоминанием о них и не позаботился противопоставить злу более крепкий оплот. Может быть, вредные мнения, прикрываемые благовидным уважением к молитве, равно как и другие заблуждения еретические, врачевались заботливостью Ефрема дать ей верное направление и усилить собственно молитву церковную.
Как святители Василий Великий в Кесарии и Иоанн Златоустый в Константинополе, соображаясь с потребностями времени, устрояли (исправляли) богослужение церковное, так и преподобный Ефрем в Едессе. Он не коснулся литургии, как эти святители, может быть потому, что был простым иноком. Но он обогатил прочие части богослужения церковного своими песнопениями. По свидетельству сирийского жизнеописателя, он написал стихами для своей Церкви песнопения на дни Великих праздников Господних: Рождества, Крещения, страдания, Воскресения и Вознесения Христова, и в прославление других дел домостроительства нашего спасения; а также на дни мучеников, о покаянии и на погребение умерших . В этих песнопениях ясно раскрывалось значение вспоминаемых событий и отношение их к нашему спасению, и таким образом отражались ложные мудрования еретиков.
Чтобы более расположить жителей Едессы к посещению храмов, для которых назначались эти песнопения, преподобный Ефрем призвал к пению их дев, посвятивших себя Богу, и сам обучал их напевам, по которым надлежало петь. Его предприятие увенчалось успехом. Увлеченные еретическими заблуждениями начали оставлять свои сборища и посещать церковные собрания .
Так ревностный инок поражал врагов истины и приобретал Церкви послушных чад веры! Когда дело шло о пользе Церкви, он не оставлял без внимания никаких её требований. Вардесан препирался с астрологами Халдейскими. Его труд во многом заслуживал одобрения; он вскоре сделался известным на греческом языке, и словами его пользовались учители Церкви для опровержения того же заблуждения . Но суеверие ещё держалось. Преподобный Ефрем в десяти песнопениях представил нелепость учения, которым отрицалась нравственная свобода человека, и вся судьба его подчинялась влиянию звезд . Примечая в Иудеях надежды на восстановление святилища в Иерусалиме и возвращение рассеянных чад Израиля в свою землю, может быть, в то время, когда начал благоприятствовать им враг христианства – Юлиан, преподобный Ефрем обширным стихотворением на день Входа Иисуса Христа в Иерусалим напомнил им о древних пророчествах, которые возвещали пришествие Царя Израилева, и, исполнившись на Иисусе Назарянине, не оставляли места ожиданиям иного Избавителя . Своей борьбой с заблуждениями разного рода преподобный Ефрем наконец до того раздражил противников истины, что однажды, вооружившись камнями, они напали на него посреди города и оставили его едва живым. Но это не помешало ревностному проповеднику истины, удалившись в свою пещеру, оттуда поражать их своим обличительным словом .
Желая оставить Церкви и после кончины своей живых проповедников истины, преподобный Ефрем собрал к себе учеников, которых наставлял своим примером и словом. Из числа этих учеников известны: Зиновий, диакон Едесской Церкви, Симеон, Мара Агелийский, Авраам, Исаак, Балей и другие . Они занимались изъяснением Священного Писания и подражали своему наставнику в стихотворных произведениях . Училище Едесское, основанное Ефремом, долгое время процветало и после его кончины, доставляя образование не только своей стране, но и христианам Персии и Армении .
Так слава Церкви Едесской неразрывно соединена со славой имени Ефрема! Едесса была одним из тех городов, благочестие которых не поколебалось и при Юлиане Отступнике. Во время похода своего против Персов, проходя через Месопотамию, он оставил в стороне этот город, как цветущий благочестием . Однако же он не утерпел, чтобы не выразить жителям Едессы всей ненависти своей к их благочестию, когда представился для этого случай. Последователи Валентина, вероятно из школы Вардесановой, принесли ему жалобу на оскорбление от христиан Едесских. Юлиан, пользуясь этим случаем, приказал отобрать у Церкви Едесской сокровища, а недвижимую собственность, ей принадлежавшую, отписать на себя. При этом он не позабыл присовокупить обыкновенной своей насмешки над блаженством нищеты Евангельской .
Сколь ни были очевидны духовные дарования Ефрема, его подвиги иноческие и заслуги перед Церковью, но, считая себя меньшим всех, Ефрем хотел увидеть великих пустынножителей Египта, откуда распространилось монашество повсюду, и посетить великого архипастыря Каппадокийского Василия, заботы которого об умиротворении Церквей Восточных касались и Месопотамии. Ревнители благочестия находили в перенесении трудов и опасностей странствования – подвиг , а в беседах и жизни мужей опытных – назидание. Вот почему Василий Великий посещал пустынников Египетских, равно как и живших в Палестине, Келесирии и Месопотамии, когда сам решился посвятить себя жизни иноческой. И в своем благочестивом странствовании, как сам писал, он везде находил много людей, которые самым делом показывали, что носят в теле своем мертвость Иисуса . С таким же намерением отправился в Египет и отшельник Месопотамский, уже после многих лет строгого подвижничества в Низивии и Едессе. Взяв с собой ученика, умевшего говорить по-гречески, он достиг берегов Средиземного моря и сел на корабль. Молитва и упование на силу Божию избавили его и плывших с ним от опасности потопления. Гора Нитрийская приняла его, как давно ожидаемого гостя. Сирийский жизнеописатель упоминает о свидании здесь преподобного Ефрема с богоизбранным иноком Паисием , а египетский жизнеописатель преподобного Паисия, Иоанн Колов, сам бывший некоторое время его сподвижником, описывает это свидание, не называя сирийского посетителя, по так его изображает, что нельзя не узнать в нем Ефрема. Передадим этот рассказ полностью .
В Сирии жил один великий между подвижниками отец, украшенный различными добродетелями. Однажды во время молитвы пришла ему мысль узнать, кому из угодивших Богу он подобен. Занятый этой мыслью, он услышал Божественный голос, который сказал ему: «Иди в Египет; там найдешь человека по имени Паисий, который, подобно тебе, имеет смиренномудрие и любовь к Богу». Услышав это, старец немедленно, не обращая внимания на дальность расстояния и трудности пути, отправился в дорогу и поспешно пошел из Сирии в Египет. Достигнув горы Нитрийской, старец спрашивал, где живет Паисий; и так как имя Паисия было всем известно, то вскоре он узнал место его жительства . Божественной благодатью возвещено было и Паисию о прибытии старца. Встретившись в пустыне, старцы с любовью обнялись и целовали друг друга целованием святым о Господе. Войдя в келью Паисия и сотворив молитву, они сели. Не зная египетского языка, старец начал беседовать со святым Паисием на сирийском языке через переводчика. Египтянин Паисий весьма скорбел о том, что не знал сирийского языка, ибо не хотел потерять ни одного полезного слова старца. Возведя очи свои к небу, устремив ум к Богу и из глубины души вздохнув, Паисий сказал: «Сыне Божий, Слове! Дай мне, рабу Твоему, силу понимать слово этого святого старца». Едва сказал он это в уме своем, как тотчас стал понимать сирийскую речь старца, и сам, научаемый Духом Божиим, начал говорить на сирийском языке. После этого старцы наслаждались богодухновенной беседой без переводчика, рассказывая друг другу, что, по откровению Божию, каждый научился делать, и каких кто из них сподобился от Бога дарований. В таких беседах провели они шесть дней, насыщаясь духовной сладостью и веселясь о Боге Спасителе своем. По окончании душеспасительных бесед, когда старец хотел отправиться домой, святой Паисий, созвав всех учеников своих, при нем находившихся, сказал: «Возлюбленные дети! Вот муж преподобный, совершенный в добродетелях, исполненный благодати Святаго Духа! Приимите от него благословение и молитву в защищение себя от всех нападений вражеских». По слову святого старца все ученики, сотворив поклон преподобному старцу, начали принимать от него благословение. Старец, помолившись Богу об учениках Паисия, облобызав святого Паисия и всем поклонившись, отправился в свою страну. Вскоре после отшествия его пришел к святому Паисию один брат из числа отшельников. Ученики Паисия сказали ему: «Был у нас здесь человек Божий, Сириянин, старец великий между отцами, просвещенный умом и сердцем, душеспасительными словами весьма укрепивший нас; ныне он ушел в свою страну. Если хочешь получить от него благословение, то можешь догнать его, потому что он ещё недалеко ушел». Брат этот хотел тотчас же бежать за старцем, но святой Паисий сказал ему: «Не ходи, потому что преподобный несется в свою страну на облаках и прошел уже более семидесяти поприщ». Все удивились словам старца и прославили Бога, дивного во святых Своих.
Преподобный Ефрем посещал и других подвижников Египетских и оставил о себе память в сердцах их, как о муже богопросвещенном, а сам вынес отсюда для себя и для своих братий поучительные уроки о жизни и правилах великих подвижников египетских, как скончавшихся, так и ещё находившихся в живых.
На обратном пути из Египта Ефрем вознамерился посетить Кесарию Каппадокийскую, чтобы увидеть архиепископа её Василия . Имя Василия давно уже сделалось известным между врагами и защитниками Православия. Его просветительская работа, которую посвятил он распространению веры Христовой, его книги против Евномия , его управление делами Кесарийской Церкви ещё в сане пресвитера, его старания об умиротворении Церквей Восточных и сношения с епископами восточными, по вступлении на престол архиепископский (в 370 году), его дружеское отношение к святому Евсевию, епископу Самосатскому, епархия которого была смежной с Месопотамией, и которого Василий, по временам, посещал, его строгая подвижническая жизнь, заботливость о распространении монашества в Понте и Каппадокии, и правила, данные им инокам, – все это могло возбудить в Ефреме, также защитнике Православия от ариан, ревнителе мира церковного и строгом иноке, сильное желание увидеть великого архипастыря. В то время, когда Ефрем прибыл в Кесарию, имя Василия покрылось новой славой, так как покровители арианства ни льстивыми предложениями, ни угрозами, ни прениями (несогласиями) не могли поколебать твердости Василия, а сам Валент только в молитвах Василия искал спасения своему умирающему сыну (в начале 372 года). Таким образом Василий не только сохранил Каппадокию от влияния арианства, но и сильнее мог действовать в поддержку Православия в других странах. Уже многие епископы Востока дали ему согласие на то, чтобы войти в сношение с Западными церквями и просить у них помощи: в их числе были и епископы Месопотамские: Варса Едесский, Вит Каррский, Авраам Ватнийский .
Свое свидание с архиепископом Кесарийским Ефрем изобразил потом в похвальной песне Василию, которая могла иметь целью не только прославить его высокие достоинства, но и укрепить союз с ним, как с мужем богопросвещенным, приверженцев Православия. Заимствуем некоторые черты из этого песнопения .
Первое свидание Ефрема с Василием было в храме. Сравнивая виденное здесь с видением, бывшим апостолу Петру в Иоппии, когда увидел он сходящь нань сосуд некий, яко плащаницу велию (Деян. 10:11), Ефрем говорит: «Когда Господь умилосердился надо мной, явив милость Свою, услышал я голос: «Встань, Ефрем, и яждь мысленные снеди (νοήματα)». – «Откуда возьму, что ясть мне, Господи?» И сказал мне: «Вот в дому Моем царский сосуд (βασιλιχόν) преподаст тебе снедь». Весьма удивившись сказанному, я встал и вступил во храм Всевышнего. Тихо войдя на церковный двор и с сильным желанием устремив взоры в преддверие, увидел я во «Святом-святых» сосуд избранный, светло простертый перед паствой, изукрашенный боголепными словесами, – и очи всех были обращены к нему». Василий тогда предлагал поучение. «По окончании наставления извещен он был о мне Духом Святым и, призвав к себе мою худость, спрашивал через переводчика, говоря мне: «Ты ли Ефрем, прекрасно преклонивший выю и взявший на себя иго спасительного слова?» И сказал я в ответ: «Я – Ефрем, который сам себе препятствует идти небесной стезей». Тогда, обняв меня, этот дивный муж напечатлел на мне святое лобзание свое. Предложил и трапезу из снедаемого мудрой, святой и верной его душой, – приготовленную не из тленных яств, но наполненную нетленными мыслями. Ибо рассуждал он о том, какими добрыми делами можем мы умилостивить к себе Господа, как отражать нам нашествия грехов, как преграждать входы страстям, как приобрести апостольскую добродетель, как умолить неподкупного Судию. И я, заплакав, возопил и сказал: «Ты, отче, будь хранителем для меня, расслабленного и ленивого. Ты наставь меня на правую стезю, ты приведи в сокрушение окаменелое сердце мое. Перед тобой поверг меня Бог духов, чтобы ты уврачевал душу мою»».
Вслед за этим Ефрем описывает, как святитель Василий беседовал с ним о страдальческом подвиге сорока Севастийских мучеников, и как эта беседа исполнила душу Ефрема ревностью о благочестии. Предоставляя другому времени прославление их страданий и мужества, Ефрем переходит к сравнению собственного подвига Василия в борьбе против ариан с подвигом мученическим; описывает чудесное исцеление Василием сына Валента Галата и троекратное сокрушение трости в руке императора, когда хотел он подписать приговор о ссылке Василия в заточение. Понятно, какие чувства должна была внушить такая песнь всем, искавшим в Василии опоры своей вере!
Ефрем не говорит, но его жизнеописатели уверяют, что святитель Василий поставил его в чин диакона . А сирийский жизнеописатель, кроме того, говорит, что святитель Василий, уже по удалении Ефрема в Едессу, присылал туда двух учеников своих с приглашением его на кафедру епископскую, и что Ефрем только притворным юродством избавился от этой почести, которой, по смирению, сознавал себя недостойным. Что касается святителя Василия, то в его желании видеть Ефрема святителем, в тогдашних смутных обстоятельствах, нет причины сомневаться. Известно, сколько затруднений надлежало ему победить, чтобы возвести своего пустыннолюбивого друга Григория на престол епископский; и однако же он достиг своего желания. Распространение арианства повсюду, разделение митрополии Кесарийской и высокие достоинства Ефрема легко могли внушить святителю Василию мысль о предложении ему сана святительского .
Но насколько Ефрем сам уклонялся от всяких почестей, настолько сила Божия прославляла преподобного, где бы он ни являлся. В Египте он исцелил дерзкого арианина, простым заклинанием изгнав из него злого духа, который устами его изрыгал хулы на Сына Божия . В Самосатах, где Ефрему нужно было проходить из Кесарии в Едессу, встретил он, при самом входе в город, зараженного неправомыслием учителя с толпой юношей. Один из этих учеников, заметив убогого инока, нагло издевался над ним, и даже ударил его по лицу. Кроткий Ефрем смиренно удалился. Но вскоре рука дерзкого юноши была уязвлена змеей так, что он немедленно умер. Все увидели, что это было наказание Божие за обиду, недавно причиненную страннику, и, отыскав Ефрема, просили его о помощи. Юноша был возвращен к жизни, – и это многих расположило оставить заблуждения . Возвратившись в Едессу, преподобный Ефрем остаток дней своих хотел провести в уединении . Но Промысл Божий ещё раз вызвал его на служение ближним. Жители Едессы страдали в то время от голода. Ефрем слышал вопли изнемогавших под тяжестью жестокого бедствия. Горевшая любовью к ближним душа его не могла спокойно слушать стенаний страждущих, и бедный инок, не имевший у себя ничего, отправился из своего уединения в Едессу в надежде употребить на пользу страждущих единственное средство, которое он имел, – силой слова смягчить жестокость богачей, не только не хотевших раздавать с избытком лежавший у них хлеб, но даже и продавать его по низкой цене. Утешая бедных, Ефрем в то же время склонял богатых к милосердию, угрожая им, в случае непокорности, мщением Божиим. «Разве вы не знаете, – говорил он жестокосердым, – что вы за богатство свое должны благодарить Бога? Несчастные, умоляю вас, пощадите свои души. Теперь самое благоприятное для вас время действовать и заслужить Царство Небесное. Теперь самое благоприятное время уничтожить рукописание долгов ваших Богу». Убедительные слова всеми уважаемого старца произвели свое действие. Затруднялись только, кому поручить распоряжение вспомоществованием. Ефрем охотно принял и это на себя. Тогда богачи, один за другим, стали приносить деньги и другие дары и повергали их к ногам Ефрема. С благодарностью принимая приношения, он раздавал их бедным, отовсюду к нему стекавшимся, а для больных и совершенно бесприютных устроил богадельню, в которой несколько благочестивых собратий помогали ему в трудах. И это было последним делом служения Ефрема на пользу ближних. С наступлением плодоносного лета миновало общественное бедствие; тогда Ефрем удалился опять в свою пещеру, и не оставлял её уже до конца своей жизни, которой определено было скоро прекратиться .
Вскоре по возвращении своем из Едессы преподобный Ефрем заболел. Слух об опасной болезни святого старца быстро распространился по окрестностям. Толпы народа устремились к его жилищу, чтобы получить от него последние наставления. Предчувствуя близкую кончину, Ефрем, на смертном одре, болезненной рукой написал «Завещание», в котором оставил нам истинное изображение себя .
Оканчивая свое земное поприще, святой старец с дерзновением прибегает к Богу, как Свидетелю чистоты своей веры, в которой желал утвердить и других. «Клянусь, – говорит он в своем «Завещании», – Снисходившим на гору Синайскую и Вещавшим из камня (Исх. 17:6); клянусь устами, возопившими: Элои! (Мк. 15:34) и приведшими этим в содрогание всю тварь; клянусь Тем, Кто продан Иудой и биен в Иерусалиме, клянусь могуществом Заушенного (Ударенного) по ланите и величием Приявшего заплевание; клянусь тремя Именами Огня и единым Божиим Существом и единой волей, что не отделялся я от Церкви и не восставал против Божия всемогущества. Если возвеличивал я в уме своем Отца паче Сына, – то да не помилует Он меня. Если умалял я Духа Святаго пред Богом, – то да покроются тьмой очи мои. Если исповедовал иначе, нежели как говорили, – то да ввержен буду во тьму кромешную. Если говорю лицемерно, – то да буду вместе со злыми гореть в пламени. Если говорю это из человекоугодия, – то да не послушает меня Господь на Суде .
В течение всей жизни Ефрем долго боролся с врагами истины Христовой. В конце дней, обозревая труды свои, святой старец упомянул о них, чтобы внушить ученикам своим ту же ревность о сохранении правой веры, какой горела душа его. «Ни днем, ни ночью, – говорил он, – всю жизнь свою никого не злословил я, и с начала бытия своего ни с кем не ссорился; но непрестанно состязался в собраниях с отступниками. Ибо знаете, что и хозяин овец бьет своего пса, который, видя как волк идет в овчарню, не бежит и не лает на него» , С горечью он провидел вторжение в стадо Церкви этих губительных волков: его пророчество через три месяца исполнилось. «По смерти моей, – говорит он, – придут к вам злочестивые люди во одеждах овчих, внутрь же суть волцы хищницы (Мф. 7:15). Сладки речи их, но наклонности сердца их полны горечи; добры они по наружности, по происходят от сатаны. Бегайте их и учения их, и не приближайтесь к ним . Не отступайте от веры моей, и не преступайте слова моего» .
С особенной любовью он останавливается мыслью на тех учениках своих, вера, просвещение и жизнь которых подавали ему надежду на их верность истине и благоуспешную деятельность. И вся душа его возмущается, когда он вспоминает имена изменников истины. Первым преподает он благословение, последних предает проклятию. «Симеон, – говорит он одному из верных своих учеников, – Бог да услышит тебя; в какой ни приидешь град, да исполнишь там церковь, как чашу». Другому говорит: «Слово твое да будет как огонь, и да потребит терния ересей; как пламень в лесу, да попалит их слово учения твоего; как Давид, – побеждай и низлагай сынов заблуждения вместо Голиафа» .
Уверенный, что любовь к нему едесских жителей не преминет обнаружиться в богатых приношениях для его погребения, Ефрем, ничего не требуя для себя, все обращает в пользу бедных. Он говорит окружающим его: «Принесите, что обещали вы и положите с братом вашим; принесите и положите предо мной, чтобы сам я, пока остается у меня несколько памяти, назначил тому цену… и пусть это роздано будет бедным, нищим и нуждающимся. И вам будет это на память и мне на пользу, вас наградит за это милость Божия, как раздаятелей, а меня, – как советника» . Нестяжательный инок не хотел обременять себя и по смерти тем, что отвергал при жизни. «Клянусь и вашей, и своей жизнью, – говорил он, – у Ефрема не было собственности, не было ни жезла, ни влагалища (мешка), потому что слышал я слова Господа: Не собирайте себе сокровищ на земле (Мф. 6:19)».
Но всего яснее обнаружилось в «Завещании» Ефрема глубокое смирение и сокрушение сердечное, которые были душой его жизни. Отсюда проистекали его последние заповеди, чтобы не погребали его с пышностью, не прославляли его при погребении, не сопровождали его гроб торжественно, но вместо всяких украшений и ублажений старались облегчить его судьбу своими молитвами. «Кто положит меня, – говорил он, – под жертвенником, то да не узрит он Божия жертвенника, потому что смрадной нечистоте неприлично лежать на святом месте. Если кто положит меня во храме, то да не узрит он храма света, потому что суетная слава бесполезна тому, кто не достоин славы. Для чего воздавать почести тому, кто не соблюл (не сберег) своей чести? Не полагайте меня с мучениками, потому что грешен я и ничего не стою; по недостаткам своим боюсь и приближаться к костям их. Кто понесет меня на руках своих, у того руки да покроются проказой, как у Гиезия: но, подъяв меня на рамена, несите как можно скорее, и предайте погребению, как презренного, потому что бедственно прошли дни мои.
К чему прославлять вам меня, когда посрамлен я пред Господом? К чему ублажать вам меня, когда нет у меня добрых дел? Если бы кто описал вам дела мои, то всякий из вас оплевал бы мне лицо; если бы зловоние грешника ощущали приближающиеся к нему, то все бы убежали от Ефремова смрада… Грешен я, осквернен нечистотой и непотребством, очернен грехами. Какой нет во мне нечистоты? Какого не лежит на мне греха? Все непотребное, все беззаконное и скверное есть во мне. Вовсе ничего хорошего не сделано мной во все дни мои, вовсе ничего доброго не совершено с тех пор, как произвели меня на свет родители мои.
Ничего не берите у меня на память себе, ибо на память вам есть у вас слышанное вами от Господа нашего. Если возьмёте что у Ефрема, то Ефрем будет в ответе. Господь скажет мне: «В тебя более веровали они, нежели в Меня». Кто со мной во гроб положит шелковую одежду, тот да будет ввержен во тьму кромешную; кто со мной во гроб положит багряницу, тот да будет низринут в геенну огненную. В моей ризе и в кукуле предайте меня земле, потому что убранство неприлично непотребному.
Кто понесет предо мной восковую свечу, того да пожжет огонь из внутренности его. К чему огонь тому, кто сожигается собственным своим огнем? Лучше пролейте, братия, слезы свои о мне и о всех, подобных мне. Во грехах и в бесполезной суете провел я дни свои.
Не полагайте со мной во гроб ароматов, потому что честь эта для меня бесполезна; не полагайте благовоний, потому что не избавят меня от суда. Ароматы воскурите во святилище, а меня предайте земле с псалмопениями. Вместо того, чтобы расточать благовония и ароматы, вспоминайте меня в молитвах своих.
Не полагайте меня в ваших гробницах, потому что ни к чему не послужат для меня ваши украшения. Я же дал обет Богу, чтобы погребли меня со странниками. Я такой же странник, как и они. С ними положите меня. Положите меня на кладбище, где погребены сокрушенные сердцем» . Так высказывалась в последний раз смиренная и сокрушенная душа великого Ефрема .
54. Ряд этих песнопений, числом восемьдесят, надписывается так: «Против пытливых исследований» (Opp. Syr., t. III, p. 1–150). Сюда же относятся семь песнопений – «О жемчужине», р. 150–164, и три – «О вере», р. 164–208.
55. Advers. Scrutator. Serra., LXVI, р. 128.
56. Advers. Scrutator, Opp. Syr., t. III, p. 207. Вероятно, преподобный Ефрем разумеет здесь взятие Амиды и других крепостей, построенных Римлянами, в 359 году. Страшное положение города во время осады и самую осаду подробно описывает очевидец Аммиан Марцелин, т. XIX, 1–9.
57. Advers. Scrutator. Serm., LXXX, р. 149.
58. Opp. Syr., t. III, p. 620.
59. Theodoret, H. E, t. IV, p. 16–17, Socrat, t. IV, p. 18, Sozomen, t. VI, p. 18. Ватиканские Акты (§ 36) относят это происшествие ко временам Юлиана Отступника, но, без сомнения, ошибочно; напротив, Парижский Кодекс называет Валента (§ 37). Хроника Едесская говорит о собраниях Церкви за городом под 373 годом. Asseman Biblioth. Orient., t. 1, р. 398.
60. Advers. Haeres. Serm., t. 22. Здесь перечисляются следующие еретики: Валентиниане, Вардесаниты, Кухиты (вероятно, последователи Валентина), Маркиониты, Ариане, Аэтиане, Павлиниане (от Павла Самосатского), Савеллиане, Фотиниане, Ворвориты, Катары, Аудиане и Мессалиане. Ср. Париж, жизнеописание, § 30, где перечислены ереси Вардесана, Ария, Манета, Маркиона и др.
61. Advers. Haeres. Serm., t. 24, р. 493.
62. S. Epiph. centra Haeres., LXX. Theodoret. Haeret. Fabul., t. IV, p. 10. Hist. Eccl., t. IV, p. 10.
63. Advers. Scrut., XXXI. Opp. Syr., t. III, p. 55.
64. Первое название – сирийское (Мацлин), второе – греческое; оба значат одно: молитвенники. Некоторые думают, что преподобный Ефрем писал и против Новата, полагая найти подтверждение этому в словах святителя Григория Нисского. Encomiimi S. Ephr., Opp. Graec., t. 1, p. V. Новат и ero последователи отвергали действительность покаяния после Крещения. В писаниях преподобного Ефрема, так часто призывающего к покаянию, заключалось самое лучшее опровержение этого лжеучения, но не дошло до нас сочинения, прямо направленного против Новата.
65. Theodoret, H. E., t. IV, р. II. Timothei Presbyteri de reception, haereticorum. ар. Coteller. Monumenta Eccl. Graec., t. III, p. 400.
66. Святой Епифаний свидетельствует, что лжеучение мессалианское появилось сначала в Месопотамии (Haeres., LXXX, § III). По извлечениям из деяний соборных у Фотия видно, что патриарх Антиохийский Флавиан (381–404 годы) вызвал подозреваемых в мессалианстве Аделфия, Евстафия и других из Озроены (Bibl. Cod. LII); а Феодорит прямо пишет, что Аделфий был вызван из Едессы (Н. Е., t. IV). Преподобный Нил также называет Аделфия Едесским (Орр. Syr., Nili, t. 1).
67. Advers. Haeres. Serm., 22. Opp. Syr., t. II, p. 485.
68. Из песнопений на день Рождества Христова изданы тринадцать – Орр. Syr., t. II, 396 et sq, и одно – t. III, р. 209. Ha Воскресение Христово, ibid, p. 499 и 603; на погребение умерших – восемьдесят пять песнопений, р. 225 и далее. Покаянными можно назвать почти все песнопения умилительные – paraenetica, р. 367 et sq. Ha дни мучеников, по свидетельству сирийского жизнеописателя, написаны стихотворения в честь Соломонии и семи сыновей её Маккавеев, а также на память Едесских мучеников: Самона, Гурия и Авива. См. примечания в конце очерка.
69. Так об этом свидетельствуют сирийские жизнеописатели преподобного Ефрема (Ватиканские Акты, § 33, и Парижские Акты, § 31) и блаженный Феодорит (История Церкви, t. VI, р. 26).
70. Euseb. Caesar. Praeparat. Evang L. VI. IO et seq. Clementis Recognition., t. IX, p. 19–28.
71. Advers. Haeres. Serm. 4 – 13. Opp. Syr., t. II, p. 444, et sq.
72. Advers. Iudaeos. Opp. Syr., t. III, p. 209. Также изданные Овербеком гимны против Юлиана.
73. Сирийское жизнеописание преподобного Ефрема (Ватиканские и Парижские Акты, § 18) рассказывает об этом так. Один пустынник, просвещенный Духом Святым, увидев святого Ефрема в городе, последовал за ним, громко взывая: «Сей есть веяло (лопата) в руце Господа, которым Он очистит все гумно Свое (Мф. 3:12) от плевел ересей; сей есть огонь, о котором сказал Господь наш: Огонь пришел Я низвести на землю (Лк. 12:49)». Слыша это, первейшие граждане Едессы – еретики, язычники и иудеи – вывели его из города и побили камнями.
74. Акты Ватиканские и Сирийские, § 19. Ватиканские Акты, кроме того, упоминают и о чудесах святого Ефрема (р. XXXIX).
75. Первые четыре упоминаются в «Завещании» преподобного Ефрема.
76. «Ученики Ефрема, – сказано в одном житии его на сирийском языке, – по данной им премудрости, писали свои слова и толкования и, просвещаемые светом Божественным, многим открыли свет истины и путь к вечному спасению» (Ватиканские Акты, § 20). «Эти ученики вместе с другими учениками, коих Ефрем имел много, составили школу в Едессе», – сказано в другом сирийском жизнеописании (Lamy, § 19). Ассеман приписывает Исааку сочинение «О трех Лицах Святой Троицы и о воплощении Господнем», упоминаемое Геннадием (Catalog., с. 26). Балей известен своими псалмопениями. Зиновий писал против Маркиона и других (Assem. Bibl. Orient., t. I, p. 165–169). В Парижских Актах названы: Зиновий, Исаак, Асун, Иулиан и Симеон, которые вместе с другими многими образовали школу (§ 19). В Ватиканских Актах (р. XXXIX, § 20) упомянуты: Зиновий, Исаак, Симеон и Авраам, коим с другими многими усвояется составление речей и толкований на Писание. В сирийском «Завещании», кроме Авраама, Симеона или Симона, Мары и Зиновия, – назван ещё пятый ученик Аба или Ава, о котором упоминает и Созомен. Тот же Созомен и сирийское «Завещание» называют ещё двух учеников: Павлина или Павлона и Аврита или Арната или Арвида, которые хотя и славились красноречием, но не сохранили в чистоте веру православную (Созомен. История Церкви, т. 3, с. 16; Завещание, р. 402–403; сравните: Lamy, с. 36–38, not.).
77. Theodoret. Hist. Eccel, t. III, p. 27.
78. Juliani. Ep. XLIII, ed. 1630. В этом письме Церковь Едесская называется арианской, вероятно для того, чтобы православным нанести новое оскорбление. Епископом тогда в Едессе был Варса, которого император Констанций (в 361 году) перевел из города Карр (Chronic. Edess. ар. Asserii. Bibl. Orient, t. 1, p. 396). Так как Констанций покровительствовал арианам, то, может быть, и Варсу считали их единомышленником. Но он был ревнителем Православия, как доказывает его изгнание при Валенте и письма к нему Василия Великого (Творения святителя Василия Великого, ч. VII. Письма 256 и 259). Ватиканские Акты говорят и о прямом предложении Юлиана жителям Едессы относительно перемены веры, которое, однако же, они отвергли и свидетельствуются в этом похвальной песнью Едессе, написанной Ефремом. Но из обстоятельств, здесь рассказываемых, видно, что жизнеописатель смешал событие времени Юлиана с Валентовым, и так как гонение Валента на православных в Едессе, по свидетельству хроники Едесской, случилось после кончины преподобного Ефрема, то и стихотворение, вероятно, писано кем-нибудь другим (См. Asseman., Biblioth. Orient., t. 1, р. 50, пр. 1). Впрочем, Парижское жизнеописание, хотя вместо Юлиана и называет Валента, но приводит сходное по смыслу с приведенным в Ватиканских Актах стихотворение на освобождение Едессы – под именем святого Ефрема.
79. См. Слово преподобного Ефрема «О странствовании». Opp. Syr., t. III, p. 650.
80. Творения святителя Василия Великого, ч. VII. Письмо 215, р. 124.
81. Сирийские жизнеописания (как Ватиканские Акты, подробные и краткие, так и Парижские) согласно повествуют о путешествии преподобного Ефрема с одним из своих учеников, знавших греческий язык, в Египет на корабле, о чудесном укрощении им бури во время путешествия, о умерщвлении чудовища морского, и пустынножительстве святого Ефрема с египетскими отшельниками в течение восьми лет, о спорах его с арианами, об исцелении одного бесноватого монаха и о написании им в Египетской пустыне многих книг. Но в Ватиканских Актах сообщается дополнительно о семидневном общении святого Ефрема со святым Пазой (Паисием), причем оба получили сверхъестественным путем способность говорить – святой Ефрем на египетском, а святой Паза на сирийском языке. Кроме того, в них утверждается, что святой Ефрем написал речи и беседы на египетском языке. Но об этом путешествии молчат все другие, как Сирийские, так и Греческие источники. Лями считает возможным признать достоверность путешествия святого Ефрема в Египет, но исключая восьмилетнюю дату, написание речей и бесед на египетском языке и чудеса (Lamy, с. 41–42, not.).
82. Житие Паисия, написанное Иоанном Коловом, помещено почти без всяких изменений в Четий Минее, под 19 июня. Преподобный Паисий был учеником великого Памвы. О Памве и Иоанне Колове см. Достопамятные Сказания о подвижничестве святых и блаженных отцов.
83. Парижские Акты городу, в котором святой Ефрем высадился с корабля, дают имя: Antinu, a Ватиканские: Antiqu. Из этого города святой Ефрем уже удалился в пустыню, к Пазе или Паисию.
84. См. краткие известия о нем, помещенные между сказаниями о подвижниках египетских в «Достопамятных сказаниях о подвижничестве святых и блаженных отцов». Между сочинениями Ефрема есть беседы, в некоторых рукописях надписанные так: «К монахам Египетским», но не во всех (Opp. Graec., t. 1, р. CXV).
85. См., например, послание Ефрема к Иоанну-монаху о терпении (Орр. Graec., р. 186), где приведены примеры преподобных Антония и Макария, если только это послание принадлежит Ефрему, а не другому подвижнику, наравне с другим посланием также к Иоанну, писанным уже во времена несторианские. Вернее можно указать здесь на упоминаемое преподобным Ефремом житие преподобного Антония (скончался около 355 года), в десятой главе поучения на: «Внемли себе».
86. По Ватиканским (§ 21) и Парижским (§ 20) жизнеописаниям желание видеть святого Василия предшествовало путешествию преподобного Ефрема в Египет. При этом рассказывается, что святой Ефрем, увлеченный славой имени Василия, молил Бога предварительно открыть ему величие святого отца, что и было сделано в видении огненного столпа, вершина которого достигала неба. Об этом повествуют Греческий Аноним и Псевдо-Амфилохий, с тем различием, что святой Ефрем отправился в Кесарию к Василию тотчас же после видения (Орр. Graec., t. 1, p. XXXIV, см. Армянский Месяцеслов).
87. Писаны, вероятно, во времена Юлиана (Garnier. Vit. Basc., p. VII, § 7).
88. Garnier., ibid, p. XXI, § 5.
89. Opp. Graec., t. II, p. 289.
90. O путешествии святого Ефрема к святителю Василию упоминают: Сирийские Акты Ватиканские (подробные и краткие) и Парижские, похвала святому Ефрему святителя Григория Нисского, Созомен, Метафраст, Греческий Аноним, Псевдо-Амфилохий, Армянский Месяцеслов и Месяцеслов Василия. Путешествие это очевидно не могло быть ранее 370 года, когда святитель Василий Великий был возведен в сан епископа (Lamy, с. 47–48, not.). По Сирийским Актам и Псевдо-Амфилохию святой Ефрем прибыл в Кесарию в день Богоявления (по Парижским Актам в этот день была память святого Маммы – Lamy, § 25). Войдя в храм и увидев святителя Василия в великолепном облачении и окруженного клиром, святой Ефрем сказал своему спутнику, толмачу: «Думаю, брат, мы предпринимали напрасный труд, идя сюда; невозможно, чтобы окруженный таким великолепием был тот, которого я видел» (под видом огненного столпа от земли до неба). Не понимая значения этого великолепия, святой Ефрем стоял в недоумении и опять повторил толмачу: «Бесполезно, брат, мы пришли сюда, перенеся труды и зной дневной, ибо человек, окруженный таким блеском и пышностью, может ли быть тем огненным столпом, который я видел!» Пока преподобный Ефрем так раздумывал и недоумевал, святитель Василий взошел на кафедру и начал объяснять народу Священные Книги (по Парижским Актам, а по Ватиканским – он говорил о празднике). Святой Ефрем, хотя и не понимал греческой речи, но увидел Святаго Духа, говорившего устами Великого Проповедника (по Парижским Актам, а Ватиканским – под видом голубя); в похвале святителя Григория Нисского сказано: «Созерцательным оком души он видел блистающего светом голубя, сидящего на правом плече его и сообщающего ему слова учения, которые проповедник передавал народу. От этого Божественного голубя он и узнал о пришествии Ефрема, и о том, что он был Сириец» (р. IX – X). По Метафрасту вид голубя был подобен лучам солнца (р. XXIII); то же у Анонима (р. XXXIII); Псевдо-Амфилохий, хотя вначале рассказа почти дословно повторяет Сирийские Акты, однако же, как и Парижские Акты, молчит о видении голубя, но зато один он свидетельствует, что святой Ефрем видел огненные уста святителя Василия (р. XXXV), узнал того, кто ранее был открыт ему в виде огненного столпа, и громким голосом стал выражать проповеднику свое одобрение. Этим он обратил на себя внимание святителя Василия, который спросил его, как может он одобрять его греческую проповедь, не понимая её. На это святой Ефрем сообщил о видении им Святаго Духа.
91. Святитель Василий желал посвятить святого Ефрема в пресвитера, но Ефрем, по смирению, отказался и был посвящен только в диакона. Об этом говорят Сирийские Акты, между тем как его спутник, толмач, был рукоположен в диакона и пресвитера. Но о посвящении святого Ефрема молчат: похвала святителя Григория Нисского, Метафраст и Греческий Аноним; Псевдо-Амфилохий рассказывает сначала, так же как и в Сирийских Актах, что святитель Василий, хотя и предложил святому Ефрему сан пресвитера, но рукоположил его и прочитал молитву только во диакона (р. XXVI, E). A затем о переводчике и спутнике святого Ефрема (ibid, F) сказано: толмача рукоположив в диакона, а самого, то есть Ефрема, во пресвитера, отпустил с миром; некоторые думают, что святой Ефрем был пресвитером (Менологий Василия – Opp. Graec., t. I, р. XXXIV; Винцентий Белловаценцский, лат. перевод Псевдо-Амфилохия в Acia Sanct., Болландистов, под 1 февраля, t. 1, р. 76; Иоанн Трифемий, по которому святой Ефрем уже ранее был диаконом Едесской церкви и был рукоположен святителем Василием во пресвитера – Opp. Graec., t. 1, р. L). Но греческое αντου или должно относить к толмачу (то есть и его, того же самого, – во пресвитера), или же, что лучше, совсем не читать, и тогда будем иметь буквальное сходство фразы с сирийским текстом Парижских Актов (Lamy, с. 57). Поправка эта требуется и сообщением у Псевдо-Амфилохия, что святитель Василий рукоположил святого Ефрема только во диакона и прочитал диаконскую молитву. Кроме того, диаконом называют святого Ефрема: Созомен, Феодорит, Палладий, Иероним, Мартирологий Римский, Геннадий Массилиенский, Гонорий Августодунский, Сикет Сененский (все эти свидетельства приведены в Praef. Opp. Graec., t. 1, р. XXXIX–LI; ср. Assem. в Opp. Graec., t. III, p. XLV и Lamy, c. 53–55, not). O возможности посвящения в священный сан епископом другой церкви см. Созомен, История Церкви, т. VI, с. 32, ср. Assem. Bibl. Orient., t. 1, р. 396–398 и Комбефисия, в Opp. Graec., t. I, р. LX. С рукоположением во диакона Сирийские Акты Ватиканские (подробные) и Парижские, Псевдо-Амфилохий, Менологий Василия и Армянский Месяцеслов соединяют сказание о сверхъестественном получении святым Ефремом дара говорить по-гречески (Opp. Syr., t. 1, р. XLVII; Lamy, § 25; Псевдо-Амфилохий; Opp. Graec., t. 1, р. XXXIV–XXXVI, a по Ватиканским Актам и святитель Василий получил дар говорить по-сирийски, § 27). Однако же об этом умалчивают все другие исторические источники, в которых описано житие святого Ефрема. Болландисты (Acta S. Febr., t. 1, p. 49 sq.) полагают, что это знание у святого Ефрема не ограничивалось только временем пребывания его у святого Василия, но продолжалось и после, так что впоследствии святой Ефрем писал даже некоторые сочинения на греческом языке. В пользу такого предположения, по-видимому, свидетельствуют: а) Сирийские тексты Парижских Актов (§ 31, с. 67–68): «написал многие книги и едва не бесчисленные также на греческом языке»; б) Петр (de Natalibus, lib. 3, сор. 70): «существует книга о Святом Духе, которую с сирийского перевел на греческий язык»; в) Сикст Синенский (Bibliotheca Sancta, lib. 4, р. 423): «Ефрем Сирин, диакон и монах, многочисленные речи издал сначала на сирийском, а потом на греческом языке, – на разные места Священного Писания, из коих и читал одну беседу на Евангелие от Матфея, на XVII главу «О Преображении Господнем», начинающуюся словами: de regionibus messis gavdia» (Fphr. Opp. Graec., t. 1, prolg. § XI, и teslim., ibid, p. LI); г) объяснения некоторых чтений LXX в толкованиях на Ветхий Завет (см. Assem. Bibl. Orient., t. 1, р. 71; Lamy, t. 1, proleg. XXXII sg.). Ho показание Парижских Актов упраздняется параллельным местом более древней их редакции (Ватиканской), в которой ничего не говорится о греческом языке, а только называются «песнопения на Рождество Христово, Крещение, пост, страдания, Воскресение и Вознесение, и прочие Таинства домостроительства Христова, к коим присоединены и другие гимны о мучениках, о покаянии, о погребаемых» (§ 33, р. LII–LIII). Показания Петра и Сикета суть очевидные ошибки, объясняющиеся свидетельством Иеронима, что творение о Святом Духе было переведено на греческий язык при жизни святого Ефрема (De vir. illustr., cap. 115). А объяснения греческих чтений LXX свой источник могли иметь в объяснительных глоссах сирийских к священному тексту (Lengerke, Commentatio crilica de Ephraemo Syro Scripturarum interprete, 1828, p. 23 sq.). Напротив того, о незнании святым Ефремом греческого языка свидетельствуют: Феодорит (История Церкви, т. IV, с. 29), по словам которого святой Ефрем, «пользуясь языком Сирийцев, распространял лучи духовной благодати, ибо хотя он не вкусил эллинской науки, однако же изобличил многоразличные заблуждения Еллинов» (Opp. Graec., t. I, р. XLIV); Созомен (История Церкви, т. III, с. 16) говорит, что святой Ефрем писал на сирийском языке, будучи непричастным эллинской науке, но его сочинения, ещё при его жизни, уже стали переводить на язык греческий (ibid., р. XLI–XLII); Иероним свидетельствует (De vir. ill., 115, Migne, Patr. lat., t. 23, c. 707 и Ephr. Opp. Graec., t. 1, p. L), что «Ефрем, диакон церкви Едесской, написал много сочинений на сирийском языке» и что он «читал его греческую книгу о Святом Духе, которую кто-то перевел с сирийского и по которой он, хотя и в переводе, познал высокую степень ума» её автора; с этим согласен и Бар-Гебрей, который в Церковной Хронике говорит, что святой Ефрем «ничего не вкусил от греческого обучения». Отсюда Ассеман и Лями заключают, что чудесный дар знания греческого языка продолжался у святого Ефрема только во время его пребывания у Василия Великого (Lamy, col. 56, not.). В Ватиканских и Парижских Актах, кроме того, сообщается, что внесение союза «и» в формулу: «Отец и Сын и Дух Святый» и толкование библейского выражения: и Дух Божий ношашеся верху воды (Быт. 1:2) в значении: «влагал родотворную силу в воды, землю и воздух, и они оплодотворялись», святитель Василий, по его собственному свидетельству, заимствовал у преподобного Ефрема, когда последний приходил в Кесарию (Ephr. Opp. Syr., р. XLVIII–XLIX, Lamy § 26–27; ср. свт. Василий Великий, О Святом Духе, 39, 74 и Шестодневные беседы, 2, § 6; ср. Ephr. Opp. Syr., t. 1, р. 8 и русский перевод, изд. 3–е, т. 6, с. 286; Lamy, с. 59–60, not). Наконец, по разлучении с Ефремом, святитель Василий, по свидетельству тех же Актов, сообщил, что «он видел Ефрема, стоящего в церкви, а по правую и левую сторону его находились два Ангела в блестящих как молния одеяниях» (Ephr. Opp. Syr., t. 1, р. XLVIII; Lamy, § 28). По сирийским текстам Парижских Актов пребывание Ефрема у Василия Великого продолжалось две недели, в течение коих святые отцы виделись и беседовали о духовных предметах ежедневно (Lamy, § 25, с. 57–58).
92. По Актам это было спустя четыре года после свидания Ефрема с Василием Великим (Opp. Syr., р. LIV–LV; Lamy, § 34). Созомен упоминает об этом, но не говорит конкретно о святителе Василии, а безлично: однажды его избрали во епископа и хотели взять для рукоположения, но он сначала принял вид юродивого, а потом ночью удалился и скрывался, пока не был поставлен другой. Хронологическая дата Сирийских Актов представляет затруднение. Святитель Василий сам был рукоположен во епископа в 370 году. Прибавляя четыре года после свидания святого Ефрема с Василием и поставления первого во диакона (если бы даже это было в первый год епископства Василия), получим 374 год, а между тем все сирийские источники относят смерть преподобного Ефрема к 373 году (Lamy, с. 71–72, not.). В Едессе святой Ефрем исцелил одного расслабленного, просившего милостыню при вратах храма (Opp. Syr., t. III, р. LIV; Lamy, § 33).
93. Opp. Syr., t. III, p. XLII. Lamy, § 24.
94. Opp. Syr., t. III, p. XLIX. Lamy, § 29. Григорий Нисский упоминает ещё о встрече преподобного Ефрема с известным лжеучителем Аполлинарием, и рассказывает, впрочем, как сам замечает, по слухам, о том, как Ефрем посрамил Аполлинария на прении, предварительно склеив листы двух его книг, хранившихся у одной женщины, без которых еретик не мог препираться (Opp. Graec., р. XIII–XIV). То же у Метафраста (ibid, р. XXVII).
95. В Сирийских Актах жизнь святого Ефрема, по удалении его из Кесарии, изложена в таком виде и порядке. Сообщив свидетельства святителя Василия Великого о влиянии на него преподобного Ефрема в прибавлении союза «и» в формуле: «Отец и Сын и Дух Святый», и в толковании термина «носился» – евр. «мерахефео» о Святом Духе в книге Бытие, а также о видении двух Ангелов в блистающих одеждах по правую и левую сторону святого Ефрема (Opp. Syr., t. III, р. XLVII–XLIX, Lamy, § 26), жизнеописатель продолжает, что святой Ефрем со своим сотоварищем отправился в Едессу, прибыв по пути в Самосаты. Здесь совершено святым Ефремом чудо воскрешения юноши, который ударил преподобного по щеке и был умерщвлен ядом ужалившей его змеи. После этого святой Ефрем и его спутник, толмач, приходят в Едессу, где святой отец ведет напряженную и плодотворную для Православия борьбу с разными ересями посредством многочисленных сочинений, обличительных речей и песнопений. Успеху борьбы с инакомыслием содействовала также самоотверженная и строго подвижническая жизнь преподобного Ефрема, а также чудеса святого угодника Божия, из которых сообщается об исцелении расслабленного нищего при вратах храма апостола Фомы. Спустя четыре года после свидания с Ефремом, святитель Василий посылает в Едессу двух доверенных лиц, Огофила и Фому, с поручением привести святого Ефрема в Кесарию для посвящения его в епископский сан. Но смирение святого подвижника побуждает его принять на себя вид юродивого и тем отклонить предложение святителя Василия (у Псевдо-Амфилохия этот рассказ передан без упоминания о Василии Великом). После этого сообщается о множестве написанных святым Ефремом сочинений разного рода и, между прочим, о его толкованиях на Ветхий и Новый Завет (Парижские Акты, Lamy, § 35). Парижские Акты (§ 36) упоминают также о нашествии на Едессу Гуннов, о преследовании ими монахов и растлении монахинь, – против каковых злодейств писал святой Ефрем. Ватиканские и Парижские Акты сообщают также о гимнах святого Ефрема в обличение Юлиана, хотевшего предать Едессу Персам (по Ватиканским Актам, а Парижские называют Валента, что вернее), и в восхваление мужества и терпения Едессян, и приводят уже известный рассказ о женщине, шедшей с двумя своими сыновьями на добровольную смерть за Христа, что повлияло на императора в добром направлении. После этого святой Ефрем опять ушел в горы и затворился в пещере, в которой жил ранее, и из которой выходил для спасения города. К этому же времени Ватиканские (§ 38) и Парижские (§ 39) Акты относят рассказ, имеющийся почти в дословно схожем виде и в сказании Псевдо-Амфилохия (Орр. Graec., t. 1, р. XXXVII–XXXIX: как содержание, так и изложение этого сказания не оставляют ни малейшего сомнения в литературно-родственной связи его с Сирийскими Актами), о послании святителем Василием ко святому Ефрему некоей жены, грешницы, уже перед самой смертью святителя Василия. В Кесарии была некая знатная и весьма грешная женщина. Веруя в святость святителя Василия, она написала все свои грехи и просила угодника Божия молиться о них. Святитель Василий взял запись и положил перед Богом (перед престолом?). По молитвам угодника Божия и по вере и истинному раскаянию женщины все грехи изгладились на записи, кроме одного, который был больше всех других. Раскрыв запись и увидев этот грех, женщина припала к ногам угодника Божия, прося его замолить этот грех. Тогда святитель Василий послал женщину с записью в Едессу, к святому Ефрему, сказав ей, что этот великий угодник Божий может освободить её от греха. Женщина поспешно отправилась к святому Ефрему, который, однако же, отказался отпустить ей этот грех и сказал, что тот, кто замолил многие её грехи, может освободить её и от этого греха, и чтобы она спешила обратно в Кесарию, ибо святителю Василию предстояла скорая кончина. Но в Кесарии женщина встретила уже похороны святителя Василия. Вне себя от скорби бросилась она на землю, жалуясь на угодника Божия за то, что он послал её в долгое путешествие, хотя сам мог избавить её от греха. Бросив в гроб запись, на которой начертан был её грех, она все рассказала городу. Но когда один из окружавших гроб клириков взял запись и развернул её, он не нашел начертания греха, что служило знаком отпущения греха и прославления Бога во святых Своих. (Такой же рассказ помещен в Vitae Patrum у Migne, Patr. lat., t. 73, с. 307–309. Ho в древнейшем кодексе сказания Псевдо-Амфилохия этой истории не имеется, как и у святителя Григория Нисского и в других источниках. Подобный же рассказ имеется в жизни Иоанна Милостивого у Migne, ibid, с. 380–382. Кроме того, через четыре года после свидания Ефрема и святителя Василия, последнего уже не было в живых. Наконец, в жизни святителя Василия ничего, сходного с этим рассказом, не имеется. По всем этим свидетельствам, достоверность этого рассказа отвергается. См. Lamy, с. 83–81, not.) Удрученный скорбью о смерти святителя Василия преподобный Ефрем «написал в честь его гимны» (так в Парижских, а в Ватиканских Актах: «имел гимны и речи»), в которых восхвалил всю его жизнь в Боге (Ватиканские, § 39, Парижские, § 40). Одна из этих похвальных речей под именем святого Ефрема сохранилась на греческом языке (Opp. Graec., t. II, p. 289–296). Святитель Василий восхваляется здесь как святой подвижник, добрый пастырь, богодухновенный учитель и отец Церкви, рассказывается о свидании Ефрема и святителя Василия, которое было внушено Ефрему свыше, а также о борьбе святителя Василия против Валента и Ария, о его чуде исцеления сына Валента (исцеление от болезни при условии воспитания его в Православии и затем вскоре последовавшая смерть, когда условие исполнено не было) и чуде над Валентом (троекратное выпадение трости из руки, когда он хотел подписать приказ о заточении угодника Божия). Наконец сообщается, что рассказы святителя Василия о сорока мучениках тогда же внушили преподобному Ефрему мысль составить песнопения в их честь (пять гимнов на сирийском языке изданы у Lamy, t. 3, с. 937–958). Все, наиболее твердые даты относительно года смерти святого Ефрема (373 год по Р. Х.), заставляют думать, что она последовала ранее смерти святителя Василия (379 год по Р. Х.). Поэтому надо полагать, что в похвале речь идет о живом святителе. Прошедшие формы: «епископствовавший в Каппадокийской области (р. 289, F.)… приял награду (р. 293, F)… ты принят был как Авель, спасен был как Ной, принесен в жертву как Исаак, величественно претерпел искушение как Иов, прославлен как Моисей» и прочие (р. 296, C-D) могут быть объяснены влиянием Сирийского подлинника на неискусного переводчика, тем более, что непосредственно перед этим приведено обращение к святителю, как к живому, в настоящем времени (р. 296, В.-С). Должно обратить внимание и на то, что в похвале упомянуты далеко не все, даже наиболее выдающиеся, достохвальные деяния Каппадокийского святителя, которые не могли не быть известны проповеднику, писавшему свое похвальное слово после смерти святителя Василия (Lamy, с. 85–86, not.). Наконец, прошедшие времена глаголов о живом святителе могли появиться в греческой редакции и вследствие неудачной поправки позднейшего переписчика. Акты оканчиваются изображением благотворной деятельности преподобного Ефрема в Едессе во время голодного года, за которым последовал добрый урожай, – и описанием праведной кончины угодника Божия, последовавшей спустя один месяц (по Парижским Актам) за вышеописанной деятельностью святого Ефрема (15 июня по Ватиканским Актам), и торжественного погребения останков праведника Едесским клиром, отшельниками и всем народом (Opp. Syr., t. III, р. LX–LXIII и Lamy, § 41–42). Армянский Месяцеслов (Opp. Graec., t. 1, praef. § 5) передает, что святой Ефрем путешествовал в Кесарию к святителю Василию и по молитве святителя получил дар говорить по-гречески. Возвратясь в Едессу, святой Ефрем занялся писанием различных сочинений, составил рассуждения о покаянии, написал много книг, составил правила монашеской жизни, речи об антихристе, о всеобщем Суде и о правой вере. Кроме того, Месяцеслов рассказывает один случай, случившийся со святым Ефремом в Едессе. В доме, где остановился святой Ефрем, одна женщина, выглядывая из окна, просила благословения у преподобного. Когда же святой Ефрем сказал: «Да благословит тебя Бог!», женщина спросила его, не имеет ли он нужды в чем. Святой Ефрем ответил: «Только три кирпича нужно мне и немного извести, коими я хотел бы заделать это окно».
96. Opp. Syr., t. III, р. LX–LIII и Lamy, § 41–42. Благоплодная деятельность святого Ефрема в Едессе во время этого голода почти в дословно схожем виде с Сирийскими Актами описана в Лавсаике Палладия (Opp. Graec., t. 1, р. XXXIX–XL и Migne, Patr. Gr., t. 34, с. 1206), o ней упоминает и Созомен (История Церкви, т. III, с. 16; Opp. Graec., t. 1, р. XLIII). Этот голод (по названным источникам) продолжался один год, после которого настало урожайное лето и святой Ефрем снова удалился в пещеру, из которой уже не выходил до самой кончины своей, последовавшей через месяц.
97. Об этом «Завещании» свидетельствуют Сирийские Акты Ватиканские (Opp. Syr., t. III, р. LXII, § 41, lin. 5–6). Кроме того, в числе творений святого Ефрема сохранилось и самое это «Завещание» как в греческом переводе (Орр. Graec., t. II, p. 230–247), так и в сирийском подлиннике (ibid, р. 395–410). «Завещание» начинается словами о предстоящей смерти подвижника (ibid, р. 230 и 395), все проникнуто мыслью о последних минутах земной жизни и предстоящем переходе в жизнь вечную и оканчивается указанием на кончину святого Ефрема (р. 217 и р. 409–410). Правда, в греческом переводе нет прямого указания на письменное завещание и описывается предсмертная беседа подвижника с окружающими его: «Я, Ефрем, умираю и завещание вам оставляю» (р. 230). Но в подлиннике сирийском ясно говорится о письменном «Завещании»: «Я, Ефрем, умираю и завещание пишу я» (р. 395, lin. 1–2). Кроме того, и вообще трудно предполагать, чтобы такой многоплодный и разносторонний писатель, каким был святой Ефрем, не оставил письменного «Завещания».
98. Имя часто употребляется у преподобного Ефрема в значении лица.
99. Testamentum S. Ephraemi, Opp. Graec., t. II, р. 396.
107. В похвале святителя Григория Нисского (Opp. Graec., t. I, p. XVII) и в греческой редакции «Завещания» (ibid, р. 236; в сирийском тексте «Завещания» этого нет) рассказывается о таком случае, бывшем во время предсмертной беседы святого Ефрема. Когда Ефрем повелел не класть его в гроб в богатых одеждах, но отдать таковые нищим, если кто приготовил их, тогда один из присутствовавших, очень богатый и знатный человек, приготовивший для погребения святого Ефрема богатые одежды, услыхав запрещение угодника Божия, решил в душе своей, что вместо самых одежд лучше раздать бедным ту сумму денег, какую они стоят. Но лишь только он подумал об этом, как был схвачен злым духом, и с пеной изо рта и в корчах упал к ложу умиравшего праведника. На вопрос святого Ефрема, что с ним, он рассказал о своих размышлениях и решении отдать бедным не самую одежду, а её денежную стоимость. Тогда святой Ефрем, возложив руку на недужного, исцелил его и повелел ему поступить так, как решил он мысленно. А в конце обеих редакций «Завещания» (ibid, р. 245–247 и 409–410) сообщается о другом случае. Когда святой Ефрем оканчивал свою предсмертную беседу, дочь вельможного Аристида (по греческому тексту, а по сирийскому: главного военачальника и префекта Едесского) по имени Лампротата, припав к ложу умирающего праведника, стала громко оплакивать его и просила позволить ей хотя бы самый простой ковчег приготовить для останков угодника Божия (по сирийской редакции она просила позволить ей приготовить ковчег и для своих останков и поставить его у ног святого Ефрема, дабы таким образом ей никогда не разлучаться с угодником Божиим). Видя её искренние слезы и слыша горячие молитвы, преподобный Ефрем разрешил ей исполнить это желание, но с условием, чтобы ковчег не был мраморным и чтобы и другим не воспрещать делать то же. Кроме того, святой Ефрем связал её и других, которые пожелали бы ей подражать, обетом – никогда не садиться на носилки, которые носили мужчины, так как это неприлично для женщины, через которую вошел грех в мир, и для мужчины, коего глава есть Сам Христос. Когда женщина эта скрепила клятвой свой обет, тогда угодник Божий благословил её, дав ей обещание, что в детях и потомках её не прекратится учение (по греческому тексту, а по сирийскому: начальство) до Второго пришествия Господа. После этого святой Ефрем предал Богу дух свой.
