Рада Камилла Лульо
Тантра, переданная шепотом. Тантра – любовь, духовность и новый чувственный опыт
Пема расслабляется в мудрости Ламы, распускающейся в ее сердце, тем временем, как ее матка становится все тяжелее и тяжелее. Наконец-то, смерть взрывается в ее теле. Ее первая лунная кровь вытекает из йони, и великий свет как молния пронзает ее из центра живота до середины лба, до ее «третьего глаза». Он настолько яркий, что причиняет боль. Он наполняет всю ее голову. Пема охвачена оргазмической волной, проходящей сквозь все ее тело. Она радостно смеется. Как оргазмично умирать! Это такой огромный сюрприз – встретить смерть таким образом. Это идет вразрез со всем, что она думала о смерти. Настолько это живое, вибрирующее и невероятно светоносное переживание.
* * *
В течение последнего дня или около того Чандру не покидает ощущение, что Пема умирает. Он не знает, что делать с этим чувством. Оно злит его, причиняет дискомфорт и часто наводит грусть. Он созерцает это целый день, и, тем не менее, как ни странно, чем больше он двигается в это чувство, тем больше возникает радости, смывающей его негативное настроение. И это тревожит его еще больше, поскольку в понимании Чандры смерть и радость не сочетаются. Для него невозможно думать о смерти таким образом. Он видел, как люди умирают. Он сам убивал людей. Он знает, как выглядит умирающий человек: напуганным, ужасно напуганным! Но он не может отрицать пространство, которое он чувствует внутри себя: огромная теплая оргазмическая энергия, движущаяся у него в животе. Это совершенно противоречит его идеям и прошлым переживаниям, связанным со смертью. Когда Лила приходит, принеся еду, он спрашивает: «Моя принцесса, возможно ли для смерти и радости объединиться?»
«Милый, посмотри в мои глаза. Что ты видишь?»
Чандра смотрит глубоко в глаза Лилы. Они проводят долгое время в тишине, просто глядя в глаза друг другу, не мигая. Сквозь них проходит интенсивный огонь.
«Что ты видишь?» – настаивает Лила. Чандра смотрит глубже. Его сердце теплеет, и он чувствует себя охваченным огромной благодарностью, молитвой, невероятной радостью. Слезы начинают мирно течь из его глаз.
«Я вижу любовь, безусловную любовь», – шепчет он.
«Любовь – это радостная смерть, Милый», – отвечает она и закрывает глаза. Чандра смотрит на нее некоторое время и закрывает глаза. «Любовь – это радостная смерть…»
Изречение Лилы резонирует в его сердце. Он не знает, что оно значит, но, кажется, сердце понимает его инстинктивно.
Когда он открывает глаза, Лилы уже нет. Он всегда удивляется, как ей удается двигаться так тихо, что он никогда не слышит ее ухода. Словно она испаряется, превращаясь в разреженный воздух. Он съедает совсем немного той пищи, которую она принесла. С тех пор как он встретился с Пемой, тигрицей, он не очень голоден. Он чувствует удовлетворение, которое, кажется, питает его лучше всякой пищи.
Он входит в коридор. Как только он оказывается в темноте, им овладевает ощущение вхождения в смерть. «Может быть, она умирает», – начинает он волноваться. Чем ближе он подходит к Пещере Инициации, тем больше ощущает смерть, чувствует ее запах, может почти прикоснуться к ней. Его ум начинает паниковать, но сердце радуется все больше и больше. Он останавливается в середине коридора и садится с закрытыми глазами. Он чувствует, что не может подойти к своей внутренней женщине в таком замешательстве. Он переносит свое внимание на сердце и успокаивает дыхание. В его уме носится тысяча мыслей, идей и концепций о смерти. Он расслабляется в своем сердце. Он не борется с умом и не пытается его остановить. Он просто наблюдает за ним, мягко дыша в свое сердце. Вскоре радостное пространство его сердца снова одерживает верх. Ум оставлен далеко позади. Чандра возвращается в поток своего сердца, где он чувствует связь со своей внутренней женщиной и с самим собой. Он встает и идет к входу в Пещеру Инициации.
Пема уже почувствовала его приближение по коридору. Она ждала некоторое время у входа в коридор. Она знает, что здесь он наклонится, чтобы поставить тарелку с едой на пол. Зайдя, Чандра ощущает энергию совершенно нового качества, струящуюся в пещере. Она светоносна. Темнота в действительности исполнена света. Он ставит тарелку на пол и поднимается. Он уже готов идти к правой стороне, чтобы забрать пустую тарелку Пемы, но что-то заставляет его оставаться на месте, не двигаясь. Он чувствует, что она здесь, рядом. Он слышит ее мягкое нежное дыхание. Пема подходит к нему ближе и дотрагивается до его левой руки. «Если она войдет в контакт с тобой, ничего не делай. Сдайся…» – эхом отзывается в его сердце сладкий голос Лилы. Он не двигается. Она нежно кладет его левую руку на ладонь своей левой руки и потом с любовью кладет сверху правую руку, полную своей лунной крови. Она держит его руку некоторое время.
Чандра чувствует теплую любящую энергию, струящуюся вверх по его руке прямо в сердце. Он тронут и готов расплакаться. Так много любви струится в него, что ему кажется, что он не может столько вместить. «Спасибо», – говорит Пема, отпуская его руку, и тихо отходит. Чандра кланяется, позволяя слезам течь. Слезы радости, благодарности, переполняющей любви. Словно умирание и возрождение в одночасье. Когда его сердце завершает разговор на языке слез, он встает и забирает пустую тарелку с правой стороны входа в пещеру. Он возвращается оттуда, откуда пришел, с мягким и нежным ощущением по всему телу. Он ощущает себя уязвимым как ребенок и могущественным как тигр.
Выйдя на дневной свет, он замечает, что ладонь его левой руки покрыта кровью. Он совершенно шокирован. Он видел кровь много раз. Он не боится ее, но теперь, в первый раз, его охватывает страх. «Она ранена», – думает он. «Она отметила мою руку кровью, чтобы сказать мне, что ранена, может быть, она умирает», – Чандру охватывает паника. Он не знает, что делать. Его первое желание – бежать обратно в Пещеру Инициации, чтобы посмотреть, что случилось с ней. Но в своем сердце он слышит любящий голос Лилы: «Никогда не мешай ей». Так что же делать? Чему доверять? Кому доверять? Чандра садится, глядя на кровь на своей руке. Его ум мечется, создавая всевозможные сценарии о состоянии этой женщины, его внутренней женщины… Он делает глубокий вдох, закрывает глаза и направляет свою осознанность обратно в сердце. Через некоторое время паника успокаивается, уходит, и открывается пространство ясности. Сквозь это пространство к нему приходит озарение – просто чувствовать ее. Это единственный способ узнать, что происходит с ней.
Когда он снова на одной волне с Пемой, он чувствует себя расслабленным и спокойным. Он идет глубже и глубже в связь. Он замечает легкую боль внизу живота и одновременно видит образ крови. Но все происходит в спокойном, живом состоянии. Он чувствует, что все в порядке, что нет причины бояться, беспокоиться или паниковать. Он все еще не вполне уверен, следует ли ему по-настоящему доверять своим чувствам, но каким-то образом он доверяет. Он вспоминает, сколько любви он ощутил в то мгновение, когда она взяла его руку. «Если бы она была ранена или на грани смерти, я бы точно это почувствовал», – думает он.
Чандра проводит весь день, сидя, дыша в свое сердце, чтобы не быть пойманным в ловушку паники своего ума.
Вечером Лила отвлекает его от мыслей. «Чандра, ты мечтаешь!» – смеется она.
Он открывает глаза и улыбается. Она ставит тарелку с едой в сторону и берет левую руку Чандры. Она улыбается, и по этой улыбке Чандра понимает, что она знает, что это такое.
«Что случилось?» – спрашивает она.
«Когда я принес еду сегодня утром, она оставила эту кровь у меня на руке».
Лила берет чашу с рисом и высыпает его на тарелку. Она берет бутылку с водой Чандры, держит его левую руку над чашей и споласкивает водой его левую руку. Вода, красная от высохшей крови, стекает в чашу. Лила поднимает чашу и передает ее Чандре.
«Это лунная кровь. Пей ее!» – говорит она властным тоном, что удивляет Чандру. Чандра смотрит на красноватую воду в чаше с отвращением, которое не может скрыть от Лилы.
«Пей!» – говорит она снова, в этот раз по-настоящему в порядке приказа. Чандра парализован. Он смотрит на Лилу в страхе, отчаянии и замешательстве.
«Пей!» – кричит она на него. Чандра никогда не видел ее такой. Она всегда была милой и любящей.
«ПЕЙ!» – снова кричит она. Чандра берет чашу и подносит ее близко к своим губам.
«Пей с благодарностью, с любовью», – говорит Лила, теперь любяще.
Чандра закрывает глаза и медленно позволяет красноватой воде течь в его рот и вниз по горлу. Он чувствует, будто жидкость поступает не в желудок, а прямо в сердце. Его охватывает глубокое чувство святости, словно он пьет божественный эликсир. Когда он открывает глаза и передает пустую чашу Лиле, слезы благодарности струятся по его щекам.
«Милый, если ты отвергаешь что-то от своей внутренней женщины, если ты отвергаешь часть себя, как ты можешь стать целым, стать единым? Если ты отвергаешь что-то от своей внутренней женщины, ты остаешься разделенным. Только что ты отвергал ее лунную кровь, потому что считал ее грязной. Как ты можешь испачкаться своей внутренней женщиной, частью себя? Ты веришь, что в тебе есть что-то грязное? Ты веришь, что в ней есть что-то грязное? Разве это не единая божественная эссенция? Разве не все священно?» – она на мгновение останавливается и молча смотрит на Чандру.
«Теперь увидь, что то, что ты считал грязным, отвратительным, есть эликсир радости, который озаряет твое сердце новым светом. Ты позволил ее лунной энергии пролить свет в твое сердце, – говорит она с любовью. – Чандра, посмотри, сколько у тебя предрассудков. Она дает тебе один из своих самых ценных и интимных даров, а ты считаешь его отвратительным».
Она дает Чандре время, чтобы позволить ее словам осесть в его сердце.
«Теперь отнеси ей пищу, не прикасаясь к ней – у тебя сейчас достаточно пищи для переваривания».
Она молча уходит. Чандра кланяется и шепчет: «Спасибо, моя возлюбленная Принцесса».
Перед тем как войти в коридор, он срывает цветок с дерева чампа[1] неподалеку и кладет его на тарелку. В Пещере Инициации царят полная тишина, неподвижность и радость. Он осторожно ставит тарелку на землю и застывает на мгновение, просто глядя в темноту.
«Спасибо», – говорит деликатный голос.
Ему очень хочется ответить, но он подчиняется руководству не взаимодействовать с ней и тихо уходит. Его сердце танцует в свете. Каждый раз, покидая пещеру, он чувствует, как разрастается огонь, внутренний огонь, такой яркий…
Три дня Пема живет в ритме своей лунной крови. В первый день, когда она чувствует, что у нее начинает идти кровь, к ней приходит идея пойти в маленькую ванну в Пещере Воды. Она настолько в ладу со своим телом, что чувствует точный момент, когда пойдет кровь. Она садится на корточки над ванной и по мере того, как идет кровь, сознательно отпускает все негативные энергии, напряжения, эмоции, чувства. «Я отпускаю страх темноты, – говорит она. – Я отпускаю жадность. Я отпускаю свою привязанность к власти…» Она удивляет себя тем, что говорит – каждое заявление возникает довольно спонтанно. И по мере того, как течет кровь, в ней поднимается глубокое расслабление, и прекрасный свет распространяется через ее сознание.
Она продолжает сидеть день и ночь. Засыпает всякий раз, когда того хочет ее тело, и кушает всякий раз, когда получает пищу от невидимого мужчины, с которым она теперь чувствует такую связь. Она больше его не трогает. Но очень его чувствует. И иногда ее мысли направляются к нему, создавая мечты и фантазии, которые она спокойно наблюдает.
Ее сердце еще раз вспоминает слова Ламы: «Не нужно ничего делать с умом. Просто наблюдай его. Никаких суждений, никаких предпочтений. И помни, смотри любяще, потому что любовь есть то качество, через которое осознанность раскроется в тебе».
Она наблюдает часами. Иногда ее ум занят, иногда он успокаивается, а иногда кажется, словно он полностью исчез. В такие моменты у нее создается впечатление, что она проваливается в большой промежуток пустоты. Потом «Дух Пещеры» (имя, которое она дала великой энергии, овладевающей ею) приходит к ней и движет ее телом, ведя его в мистические танцы, позиции, жесты. Она никогда не знает, когда он придет и как долго это будет длиться. Это всегда сюрприз. Она замечает, что это происходит всякий раз, когда она в том пограничном состоянии – состоянии отпускания, любви, благодарности, – когда ее больше нет. Эти мгновения ценны для Пемы. Когда она возвращается из таких моментов, то ощущает себя полностью возрожденной, освеженной. Она чувствует себя богиней.
Когда истечение ее лунной крови прекратилось, она почувствовала свое тело свежим, молодым, обновленным. В ней также появилось гораздо больше бдительности и ясности. Она продолжает сидеть, глядя в темноту, но теперь, после лунной крови, это переживается по-другому. Ощущение такое, словно пещера – это ее живот, внутренность ее матки. Ощущение, словно она стала пещерой. Ее энергия расширяется. Она больше не знает, где проходят границы ее тела. Она может быть огромной как гора. Когда она сидит, она просто расширяется и расширяется. У нее появляется ощущение безграничности, восприятие, что она занимает огромное пространство. Она чувствует себя легкой как перышко и одновременно тяжелой и прочной как скала. Темнота теперь такая дружелюбная, она словно огромный теплый океан, в котором Пема спокойно плавает. Новая энергия раскрывается у нее в матке – мощный, лучащийся, творческий, материнский, любящий, сладостный свет. Она ощущает, словно беременна светом. Она сидит в темноте с животом, наполненным светом. Ее темное лоно теперь исполнено света.
Через три дня после того, как Чандра выпил лунную кровь Пемы, Лила говорит с ним:
«Милый, теперь, когда войдешь в коридор, почувствуй, что входишь вновь во чрево своей матери. И принеси с собой свой внутренний свет. Прибудь туда исполненным света. Почувствуй, что лоно твоей внутренней женщины впитывает тебя. И твоя внутренняя женщина сейчас Мать. Позволь себе быть полностью поглощенным ею. Никакого сопротивления. Просто сдайся».
Чандра смотрит на пищу, которую Лила принесла ему. Она всегда преподносит еду на тарелке по-разному. Хотя это всегда почти одна и та же еда, она выглядит по-разному и каждый раз отличается по вкусу. В ней столько любви. У Чандры усиливается впечатление, что любовь насыщает его больше, чем сама пища. Он удовлетворяется очень малым. Откусывая каждый кусочек, он закрывает глаза и жует осторожно, с благодарностью, с наслаждением. Каждый раз – празднование, которое пробуждает огромную радость в его сердце и приносит теплое удовлетворение его желудку.
«Войди во чрево своей внутренней женщины, своей Матери…»
Он идет медленно, осторожно, словно входя в священной пространство. Он чувствует себя почти ничтожным. На полпути у него появляется желание повернуть обратно, настолько сильно чувство собственной ничтожности, нечистоты. Он садится и закрывает глаза. Внезапно он видит всю свою жизнь, разворачивающуюся назад во времени. Интенсивный поток картинок из его прошлого раскрывается перед ним: жестокость, сражения, убийства. Чандра был воином, одним из лучших в королевстве. Он убил лишь однажды, но и одного раза было слишком много для него. Один раз, за который он никогда не простил себя. Один раз, который заставил его прекратить смеяться и плакать. Один раз, который заставил его прекратить жить и любить. Он пришел к королю, которому служил, и попросил уйти. Но король не был готов отпустить своего лучшего воина.
«Чандра, у тебя хорошее сердце, поэтому ты лучший воин. Ты хочешь защищать других. Ты не хочешь убивать. Но иногда случается так, что, чтобы защитить кого-то, тебе приходится убить. Я понимаю твою дилемму, Чандра, я понимаю…
С нынешнего момента ты будешь охранять Принцессу Лилу. Она моя единственная дочь. Она мне очень дорога. Защищай ее, присматривай за ней двадцать четыре часа в сутки. Ее жизнь в твоих руках. Будь готов умереть за нее».
Чандра открывает глаза. Он смотрит по направлению к Пещере Инициации. Темно. «Войти во чрево Матери… Я даже не помню свою собственную мать», – думает он.
Темно снаружи и темно внутри. Внезапно нет больше радости, нет больше благодарности. В нем появляется горечь, делая его холодным, жестким, злым… «Я покажу тебе путь сдачи твоему величайшему врагу – Любви», – вспоминает он слова Лилы.
«Любовь… Что такое любовь? – он спрашивает себя. – Что такое любовь?»
Вопрос резонирует в нем. Словно меч, который рассекает все идеи, концепции, предубеждения и фантазии о любви, которые он носит в своем уме. «Что такое любовь..?!» Он хочет вопить, кричать, сломать что-нибудь. Он в ярости. Он встает, оставив тарелку еды на земле, и шагает обратно к выходу. К его удивлению Лила сидит снаружи. Кажется, она ожидает его. Он полон ярости и насилия, готовый ударить первого человека, который попытается его остановить. Лила стоит перед ним. Она любяще смотрит на него.
«Ты сделала меня своим рабом!» – кричит он.
Он шокирован тем, что говорит такое Лиле, его возлюбленной Принцессе, его Мастеру. Он дрожит. Лила подходит близко к нему и нежно гладит его по лицу.
«Да, ты раб – раб любви. Вот кто такой Тантрика, Милый. Но лишь раб любви свободен. Сейчас ты злишься, и это показывает, что ты не свободен. Должно быть, ты являешься рабом своего ума, а не любви. И это ты и только ты сделал себя рабом своего ума. За это я не несу ответственности. Это твоя личная ответственность. Став Тантрикой, ты выбрал служить всему, что делает тебя свободным – любви и осознанности. Тантрика – это единственный свободный раб, которого я знаю, потому что он намеренно выбирает бросить себя в огонь любви. Он добровольно выбирает быть рабом любви, потому что он осознал, что в этом жесте заключается его свобода. Чандра, ты выбрал быть Тантрикой, и теперь прими на себя ответственность за свой выбор».
Долгое мгновение тишины, когда прекращается всякое движение. Они интенсивно смотрят друг другу в глаза.
«Ты свободен, Чандра, свободен остаться или уйти. Что ты хочешь сделать со своей свободой, милый?» – спрашивает она его нежно.
Чандра пристально смотрит в ответ. Он чувствует себя совершенно обнаженным, открытым, уязвимым и, тем не менее, очень сильным в то же время. И единственный ответ поднимается как величайший огонь откуда-то глубоко у него изнутри. «Любовь», – говорит он Лиле. «Я хочу любить», – говорит он почти шепотом.
Она подходит близко к нему и целует его в губы. Мягкий поцелуй, как если бы она целовала лепесток лотоса, так нежно, так мило. Этого меньше всего Чандра мог ожидать. Поцелуй – словно река любви, струящаяся в его сердце, смывающая все его сомнения, замешательство, негативность. Он закрывает глаза. Свет! Свет повсюду! Внутри и снаружи, есть только свет.
«Теперь, Милый, иди обратно в темноту Пещеры Инициации. Иди обратно, и пусть свет и темнота встретятся». Потом она бесшумно исчезает как обычно.
Он снова в коридоре, он идет осторожно, в поисках тарелки с едой, которую оставил где-то на пути. «Пища для моей возлюбленной внутренней женщины остыла», – думает он с сожалением, когда находит тарелку. Он подходит к входу в Пещеру Инициации, ставит тарелку и садится там. «Чрево Матери…» Эти слова возвращаются к нему.
* * *
Пема сидит лицом к коридору. Она знает, что он там. Она чувствует, что он не ушел после того, как принес тарелку с едой. Она не говорит «спасибо», как обычно. Она ждет, она чувствует его. Она помнит, когда была беременна Церингом, какие ощущения были в ее теле, в ее энергии, в ее сердце. Эта чудесная наполненность, это чудесное пространство приглашения, приятия, эта красивая связь с божественным, с целым. Из ее сердца приходит прозрение, что быть матерью – значит быть способной принять любого как свое собственное дитя. Она чувствует Чандру на небольшом расстоянии от себя. Она испытывает такую любовь к нему. Она ложится и раскрывает ноги, чтобы ее йони была широко открыта в его направлении. «Я приглашаю тебя к себе во чрево, как пригласила своего сына», – говорит она про себя.
Чандра сидит с широко открытыми глазами, глядя по направлению йони Пемы, не зная этого. Но он чувствует, и этого достаточно, чтобы знать, что ему предлагают нечто прекрасное. Темнота пещеры зовет его. Он чувствует, что желанен в Лоне Матери. Он чувствует себя поглощенным маткой своей внутренней женщины. Покой опускается на него, мягкого и тихого. Его тело становится очень легким. На мгновение Чандра забывает, что он мужчина. Он теряет свою идентичность. Он больше не знает, мужчина он или женщина, большой или маленький, молодой или старый… Он попадает в пространство вечности за пределами формы. Это невероятно прекрасно и невероятно страшно – отпускать себя в это измерение, терять себя в нем.
Тем временем Пема чувствует, как ее матка принимает свет. Такое чувство, что в нее мягко проникает сладостный свет. Ощущение в теле мягкое и нежное, словно внутреннее поглаживание. Она не знает, лоно она или свет. Происходит встреча Темноты и Света. Она не может сказать, происходит это внутри или снаружи нее. На мгновение она теряется во встрече. Кажется, пространство, время и форма исчезли, осталось лишь оргазмическое расширение.
* * *
Когда Чандра покидает Пещеру Инициации и выходит на дневной свет, он несет в себе новое восприятие самого себя и природы, с которой встречается. Он не может это себе объяснить. Священность – единственное слово, которое приходит к нему. Все священно внутри и снаружи него. Все на своем месте, все так, как должно быть. Все есть так, как есть.
Пема чувствует себя беременной. Тем не менее, это больше чем чувство. Это реальность, определенность. Ее чрево есть полная восприимчивость, и оно приглашает звезды, небо, луну. Она беременна вселенной. Она сидит, положив руки на живот, и дышит в него. Каждый раз, когда она выдыхает, энергия в ее животе расширяется, словно внутри нее расширяется вселенная. Каждый раз, когда она вдыхает, в ее живот сквозь йони проникает свет. Она впитывает свет вселенной, принимает его, приглашает его в свое чрево. Чувство оргазмическое. Это словно заниматься любовью без физического партнера.
На протяжении многих дней она сидит, спит, купается, ходит как беременная женщина. Это чистое наслаждение. Она чувствует себя совершенно наполненной – до того момента, когда переполняется настолько, что ей становится трудно держать это в себе. Она вспоминает дни перед рождением Церинга, давление в своем животе, чувство, что ее матка больше не может удерживать ребенка. Сейчас у нее такое же чувство. «Любовь – это состояние дарения своего внутреннего света. Это когда ты настолько переполняешься светом, что он изливается, словно река любви во весь мир», – звучит шепот Ламы в ее сердце.
Пема глубоко дышит. Дышать почти больно в этом свете. Ее дыхание кажется слишком интенсивным. Наполненность в ее животе также присутствует и в груди. Она держит грудь в своих руках и чувствует ее. Она вспоминает, какое это было освобождение, когда Церинг пил из нее молоко. На мгновение она представляет, как сын пьет молоко из ее переполненной груди. В ней мгновенно возникает чувство отпускания, легкости и радости. Она удобно садится и вдыхает свет в свою йони вверх через матку до груди. Когда она выдыхает, то представляет свет, лучащийся из ее груди. Вскоре она входит в один ритм с дыханием, светом и своими йони, маткой и грудью. Внутри нее выстраивается оргазмическая волна. Иногда волна мягкая и медленная, а иногда дикая и быстрая. Волна уносит ее вместе с собой. Внутри нее больше нет напряжения или давления. Свет входит, создавая в ней наполненность, и потом выходит из нее, оставляя теплую пустоту. Пема чувствует, как свет и тьма танцуют в ней, сливаются внутри.
