Татьяна Полякова
Последняя любовь Самурая
– Его же больше нет, – вновь вздохнул Вадим, а я опять кивнула.
Во вторник на военном совете Юлька выдвинула свежую идею: отец оставил мне деньги и они у Вадима, но тому денег жалко, и он нацелился в женихи. Я бы могла с этим согласиться, если бы не одно обстоятельство: в богатого отца я упорно не верила, а если его нет, то все остальные логические построения Юльки чепуха. Решено было ждать, что Вадим сделает дальше, подруги советовали его поощрить, чтоб он расслабился и разговорился. Предложение показалось мне дельным.
Надо сказать: уже вторую неделю Вадим звонил мне ежедневно, причем заботливо оплачивая мой телефон, чтобы его, не дай бог, не отключили. Разговоры были малосодержательными, но он все чаще употреблял выражения «моя девочка», «солнышко», «милая», что весьма волновало Юльку и меня тоже. Подруга была уверена: меня пытаются облапошить, и я не ждала от судьбы ничего хорошего.
В пятницу вновь явился Вадим и предложил отправиться на турбазу «Велес». Я отмела эту идею как негодную: во-первых, там очень дорого, во-вторых, в субботу у меня уборка и в воскресенье, кстати, тоже. Вместо турбазы мы загорали на озере в компании Юльки, а в воскресенье ели теткины пироги, потому что весь день лил дождь.
– А ты не могла бы ко мне приехать? – спросил Вадим, прощаясь со мной возле автобуса.
– Я же тетке помогаю, – напомнила я.
– Но ведь бывают у тебя свободные дни, необязательно в выходные. Я бы с работы отпросился. Посмотрела бы, как я живу.
– Так я тридцатого августа приеду, учебный год начнется, тогда и посмотрю.
– Пора ему как-то определяться, – со вздохом заметила тетка, когда я вернулась домой. – К себе звал?
– Звал.
– Не вздумай ехать. Дураку ясно, зачем он тебя зовет. А ты соображай: если ему неймется, пусть женится, чтоб все честь по чести, а если нет, пусть ищет кого поглупее.
Надо сказать, Вадим к тому моменту и в самом деле начал проявлять нетерпение: стоило нам остаться одним, как он раскрывал объятия и весьма настойчиво меня целовал. Далее поцелуев продвинуться было нельзя, ведь в квартире присутствовала тетка, а на улице особо не разбежишься. Я на поцелуи охотно отвечала, но к разгадке тайны меня это не приблизило.
Вадим с упорством изображал небогатого паренька, недоедающего всю неделю, чтобы сводить девушку в воскресенье в кафе, а «Мерседес» по-прежнему радовал глаз на стоянке.
В начале августа он признался мне в любви, и я ответила, что тоже люблю его, предвкушая тот миг, когда наконец-то все узнаю. Не тут-то было. Мы принялись строить планы, как будем вместе жить после моего возвращения в областной центр. То есть планы строил Вадим.
– Я буду жить в общаге, – порадовала его я. – Никаких гражданских браков, тетка меня убьет, потому что, с ее точки зрения, это блуд. Кстати, я думаю так же. Если люди любят друг друга, отчего бы им не жениться, а если сомневаются, зачем врать друг другу, что у них семья.
Вадим поморгал немного и спросил:
– А ты за меня пойдешь?
– Конечно, – кивнула я.
– Так у меня за душой ни копейки.
– Ну и что. Руки-ноги целы, значит, заработаем.
Он невероятно воодушевился, и мы начали готовиться к свадьбе. Тетка сняла с книжки все накопленное непосильным трудом и купила мне платье, самое красивое, какое только мы смогли отыскать.
– Чтоб не хуже других, – приговаривала она.
Юлька пребывала в полном обалдении.
– Ты за него замуж пойдешь? Неужто ты его любишь?
Я и сама не знала толком, зачем иду замуж. Вряд ли я любила его, точнее, не любила, конечно, но успела привыкнуть за это время и даже обнаружить в нем что-то положительное.
Он серьезный, неглупый, ласковый… Перечень его достоинств можно продолжить, но любовью все-таки не пахло. Замуж меня гнало желание его понять: я свято уверилась, что за всем этим есть некая тайна. Мне предлагали участие в игре, и я готова была сыграть предложенную роль. Я действительно воспринимала происходящее как спектакль, разумеется, это ничуть меня не оправдывало.
Свадьба была более чем скромной, мама приехать не смогла и прислала мне родительское благословение телеграммой. С моей стороны присутствовали тетка и четыре подруги. Вадим приехал в компании невзрачного мужичка, который и стал свидетелем со стороны жениха. Расписались мы в нашем загсе и отправились в кафе, где чинно выпили, закусили и пару раз прокричали «горько!». Подруги в складчину подарили нам микроволновку, а тетка пылесос. Друг ничего не подарил, должно быть, по бедности. Тетка собиралась отправиться ночевать к соседке, но Вадим предупредил, что после торжественного ужина мы уедем, квартиру он уже подыскал, дешевую, но вполне приличную. На этот раз «Мерседес» он не прятал, объяснив, что друг работает водителем у какого-то крутого дяди и тот разрешил взять машину по случаю бракосочетания. Друг, который за столом пил только сок, устроился за рулем, я расцеловалась с теткой и подружками и со скоростью сто сорок километров в час устремилась в новую жизнь.
Всю дорогу, которая заняла немного времени, Вадим трепетно обнимал меня, а я счастливо улыбалась. Мы въехали в город и прямиком направились на улицу Сосновую. Охранник на воротах отдал нам честь. Мы оказались в жилом комплексе с одинаковыми домами и притормозили у того, что был под номером пять. Признаться, я немного растерялась, хотя домашний адрес Вадима был мне хорошо известен, но почему-то я ожидала, что он продолжит игру, и почувствовала смутное беспокойство оттого, что сейчас, по-видимому, все и решится.
Заметив недоумение на моей физиономии, Вадим широко улыбнулся, вышел из машины и подал мне руку, а я шепотом спросила:
– Зачем мы сюда приехали?
Вадим улыбнулся еще лучезарнее, подхватил меня на руки и стал подниматься по ступенькам к массивной двери. Она, как по волшебству, открылась, и мы оказались в просторном холле. Полная дама лет пятидесяти, держась за ручку двери, приветливо нам улыбалась, а потом куда-то испарилась, не забыв закрыть дверь.
Вадим поставил меня на пол и сказал:
– Это наш дом.
Я попыталась сообразить, как должна реагировать на это, а Вадим громко рассмеялся.
– Наш дом? – промямлила я и решила: вот сейчас наконец-то я все узнаю, но уже подозревала, что разгадка придется мне не по душе. Так и вышло.
– Идем, – сказал Вадим, взял меня за руку и провел по своей двухэтажной квартире (был еще подвал и гараж, разумеется, но в тот раз мы туда заглядывать не стали). – Теперь это все твое, – закончив экскурсию, заявил он.
Я продолжала хлопать глазами.
– Ты ведь не мог снять эту квартиру? – наконец произнесла я.
– Это моя квартира, моя, – сделав ударение на местоимение, сказал он, а я кивнула с придурковатым видом.
– Но ведь ты говорил…
– Да-да, конечно, я не хотел, чтобы ты до поры до времени знала, что я богатый человек, – серьезно заявил он. – Я хотел быть уверен, что ты любишь меня, а вовсе не мои деньги.
Все поплыло у меня перед глазами, и я едва удержалась на ногах. Не было никакой загадки, все было просто до неприличия. Богатый парень, которому надоели охотницы за состоянием, решил найти себе жену-простушку и явился в районный городишко переодетым принцем. То есть, по большому счету, мне бы надо радоваться, раз моя любимая сказка про Ассоль с ее алыми парусами сбылась. Вот он, принц, а вот она – я. Но радостью и не пахло. В сказке принц сначала влюбился, а уж потом побежал менять паруса на своем транспортном средстве. Да и Ассоль, должно быть, здорово повезло, раз она влюбилась в парня, лишь только он сошел на берег. Ей достаточно было того, что мечта ее осуществилась и вот она – любовь. В этом-то и крылась самая большая проблема: я Вадима не любила. И теперь с ужасом поняла, что привело меня сюда банальное любопытство, желание разгадать загадку, которой не было. «Интересно, сколько Ассоль прожила со своим принцем? – совсем некстати подумала я. – Или она была так глупа, что продолжала любить свои алые паруса, мало обращая внимание на человека рядом, или ей и впрямь повезло и он оказался тем, о ком она мечтала?» Мне не повезло. Я не мечтала о Вадиме, ни о бедном, ни о богатом, и в этом смысле его роскошный дом ничего изменить не мог. Больше всего мне хотелось в тот момент сбежать, и я попятилась от Вадима, оступилась в своем длинном платье и чуть не упала, но он успел подхватить меня на руки.
– Зачем ты врал? – нахмурилась я.
Он еще раз повторил свое объяснение, с его точки зрения, оно в уточнении не нуждалось, а мне надлежало хлопнуться в обморок от счастья. Кстати, я была недалека от обморока, но совсем по другой причине. Я ведь всерьез надеялась, что меня ждет что-то необыкновенное, непонятное, загадочное, то есть впереди история на пятьсот страниц с продолжением. Как ни прискорбно это признать, я оказалась идиоткой, помешанной на мексиканских сериалах, хотя терпеть их не могла.
Я подумала о тетке, о ее радости, что теперь у меня все как у людей, о ее сберкнижке с одними нулями в последней строчке и слабо застонала. Я саму себя загнала в угол.
А еще было чувство, что меня облапошили. Да-да. И не спасало даже то, что, по большому счету, облапошенным оказался сам Вадим. Интересно, как бы он отнесся к тому факту, что я практически с самого начала знала, кто он на самом деле. Ассоль, которая с любопытством наблюдала, как кто-то спешно кроит парусину, перекрашивая ее в алый цвет. Дела…
Мысль о том, что мы с Вадимом шулеры, оказавшиеся случайно за одним карточным столом, как ни странно, примирила меня с действительностью. И я начала слабо улыбаться, оглядываясь. Вадим провел меня в комнату, где был накрыт стол, горели свечи и полыхал огонь в камине, а также работал кондиционер, потому что до осени было далеко и жара стояла страшная.
Мы выпили шампанского, и я решила, что, если влезла в дерьмо, стоит, по крайней мере, сохранять лицо.
Я не могла обвинить Вадима в обмане, раз сама его обманывала. Он, кстати, не считал то, что сделал, обманом, искренне веря, что сказка про Золушку – самое любимое произведение всех глупых девок на свете. Только моя сказка была какой-то неправильной, хотя на то она и сказка, чтобы разительно отличаться от действительности.
– Ты такая грустная, такая молчаливая, – взяв меня за руку, прошептал он, а я ответила:
– Я просто была не готова к этому, и теперь… теперь я даже не представляю, как мы будем здесь жить.
– Счастливо, – заверил он и потянул меня в спальню, которая была по соседству.
Несмотря на его старания, счастья не получилось, хотя, по большому счету, к Вадиму у меня претензий нет. Он не был мне противен, и заниматься с ним сексом оказалось приятно, что отнюдь не примирило меня с действительностью. Пару дней я бродила по дому как сомнамбула. Он относился к моему состоянию с пониманием: надо дать мне время привыкнуть к новому положению. Потом навалилась тоска. Делать здесь мне было нечего. В доме была приходящая уборщица, и развлекать себя мытьем полов не требовалось. Я вооружилась поваренной книгой и начала готовить изысканные блюда, а также возиться с цветочками в саду. Вадим одобрил мои начинания, радуясь, что я нашла себе занятие по душе. Сам он уезжал в девять утра и возвращался не ранее восьми, и это было хорошо. А я встречалась со своими однокурсницами и врала, будто живу у тетки, помалкивая о замужестве, подозревая, что, расскажи я о нем, сразу стану в их глазах предметом тихой зависти и мечтаний, а я-то уже хорошо знала: все эти сказки о Золушке… бред, одним словом, но об этом лучше не распространяться, чтобы не прослыть сумасшедшей.
Каждый день я получала от мужа по пятьсот рублей на карманные расходы и уже через две недели смогла отправить тетке перевод, радуясь, что хоть ей будет какая-то польза от моего замужества. На мое предложение навестить тетку Вадим охотно согласился.
– Только, знаешь, не рассказывай ей ничего. И приглашать ее к нам не надо. Если честно, мне эти родственники… я к своей матери езжу раз в год, и то будто на каторгу. Там сестрица с пьяницей-мужем, я только и слышу: Вадим, помоги Валеньке, надо племянницу пристроить, то, се… У нас своя семья, а родственники… лучше бы их и не было вовсе.
В общем, тете Любе я рассказывала о нашей жизни на съемной квартире, работе Вадима и грядущих перспективах. Тетка радовалась, подруги пребывали в обалдении, в основном потому, что не могли понять, чего мне еще надо для полного счастья! В конце концов, и я задалась этим вопросом, вспомнила, что никогда не могла влюбиться по-настоящему ни в одного мужика, и решила – я просто на это не способна. Следовательно, мне очень даже повезло: у меня есть муж, неплохой человек, который прекрасно ко мне относится.
В этом месте моих размышлений у меня, как правило, сводило челюсть, но я брала себя в руки.
Пришел сентябрь, и жить стало веселее, с утра я убегала в институт и возвращалась чуть раньше Вадима, чтобы как раз успеть приготовить ужин. Однажды он позвонил мне на мобильный и очень удивился, не застав меня дома.
– Где ты?
– В институте, – ответила я.
– А чего так поздно?
– Вовсе нет. Я работаю до половины шестого.
– Работаешь? – Он вроде растерялся и скороговоркой закончил: – Вечером поговорим.
– Малыш, тебе вовсе не обязательно работать, – задушевно начал он после ужина.
– Должны же у меня быть свои деньги, – пожала я плечами.
– А сколько тебе платят?
– Полторы тысячи.
– В неделю?
– В месяц.
Он закатил глаза.
– Слушай, мой годовой доход исчисляется числом с шестью нулями, в долларах, разумеется. На кой черт тебе эти полторы тысячи?
– Не могу же я просить у тебя деньги на всякие мелочи?
– Я же даю тебе по пятьсот рублей в день. Если мало, скажи: я буду давать тебе больше. Кстати, а на что ты их тратишь?
– Тетке отправляю. Она же все свои деньги на свадьбу потратила.
– Да, – нахмурился Вадим. – Как-то неправильно мы живем, я вот даже не знал, что ты работаешь, и тетка… Слушай, а одежда у тебя есть? – неожиданно спросил он.
– Конечно, – удивилась я.
– Да? – Он вроде бы усомнился.
– И куртка есть, и кроссовки.
– Ангелина Сергеевна мне что-то такое говорила… – Ангелина Сергеевна – это наша домработница. – Завтра в три я заеду за тобой в институт, пройдемся по магазинам.
– Да у меня все есть, – испугалась я.
Мне не хотелось ехать с ним в магазины и уж совсем не хотелось, чтобы он появился возле института на своей роскошной тачке, я-то всегда добиралась до места учебы троллейбусом. Но он остался глух к моим словам, правда, мне удалось договориться о встрече на остановке, и после занятий, с трудом отделавшись от девчонок, я ждала его там.
Поход в магазин удовольствия мне не доставил. То, что нравилось Вадиму, совершенно не нравилось мне, и наоборот. Когда он вознамерился купить мне норковую шубу, я долго отнекивалась, а в заключение разревелась от отчаяния – манто нужно мне было так же, как собаке галстук, в студенческой среде шубы не приветствовались, и я испугалась, что попросту растеряю друзей, если начну одеваться так, как хотел мой муж. Сошлись на меховой куртке, и я вздохнула с облегчением.
В дорогущем салоне Вадим сидел в кресле, в окружении лебезящих продавщиц пил кофе и явно воображал себя Ричардом Гиром в фильме «Красотка». Я этот фильм терпеть не могу и, быстро уловив некую схожесть, разозлилась, потому что муж, сам того не желая, заставил меня почувствовать себя продажной девкой. Самое неприятное, что, по большему счету, так оно и было.
В институте очень скоро заметили перемены во мне: в общаге я не жила и компаний сторонилась. Со сменой паспорта я затягивала, как могла, но пришлось-таки его менять. После этого разговоры о тетке не имели смысла, и я созналась, что вышла замуж. Мужская половина нашей тусовки восприняла это с неудовольствием, женщины – с любопытством. Мое нежелание демонстрировать мужа подогревало интерес, а вслед за этим по институту поползли слухи, будто муж у меня страшила и алкоголик, в общем, замуж я вышла крайне неудачно. Недругами это было воспринято с удовлетворением. По ходу выяснилось: многие из них считали, что я слишком задираю нос и алкоголик послан мне за выпендреж. Меня данная версия вполне удовлетворила, это все-таки лучше, чем муж-олигарх, а человек с годовым доходом с шестью нулями иначе моими подругами восприниматься не мог.
В остальном моя жизнь мало чем отличалась от прежней: учеба, работа (я настояла, что до конца учебного года буду работать, так как замену мне найти нелегко), в субботу мы отправлялись к тетке, где нас встречали пирогами и борщом. Вадим мог целыми днями валяться на диване, а я болтала с девчонками на кухне, отпускать меня одну куда-то он не любил. Ни с кем из его родни, друзьями или просто знакомыми я за четыре месяца ни разу не встретилась, если не считать водителя, который был свидетелем на нашей свадьбе. Хотя какие-то люди иногда звонили, и Вадим подолгу с ними разговаривал.
Отсутствие общих друзей меня тоже вполне устраивало, я подозревала, что тем для бесед у нас попросту не будет. Надо признать, в то время я редко задумывалась о своей дальнейшей жизни. Я ждала защиты диплома, а уж потом… что будет потом, виделось неясно. Иногда я принималась мечтать по привычке и ловила себя на мысли, что Вадиму в этих мечтах просто нет места. Порой это беспокоило меня, но чаще я не задумывалась над этим, мечты – это ведь просто мечты. Я начисто забыла, что они иногда имеют свойство сбываться, но результат зачастую далек от ожидаемого.
В конце декабря в нашем доме впервые появились приятели Вадима. Было это так. Вадим позвонил с работы и предупредил, что приедет не один. Я бросилась на кухню, ведь я с детства усвоила, что гостей надо встречать хлебосольно, и к тому моменту, когда в дверь позвонили, стол у меня был накрыт. Я распахнула дверь (по причине позднего времени Ангелина Сергеевна давно отбыла домой) и обнаружила на пороге четверых нетрезвых мужчин, одним из которых был мой муж. Вадим пробормотал что-то вроде: «Малыш, извини, мы немного выпили» – и прошел в холл, его друзья так и остались стоять на пороге с вытянутыми лицами.
– Заходите, – замахал им рукой Вадим, и они вошли, переглядываясь. Сняли пальто, и я повесила их в шкаф, а затем проводила гостей на кухню. Мужчины охнули, ахнули и, устроившись за столом, стали выпивать. Я, убедившись, что все в порядке, тихо снялась с места и направилась в соседнюю комнату, оставив дверь открытой на тот случай, если им что-то понадобится. К их разговору я не прислушивалась, но не могла не обратить внимание на реплику одного из гостей.
– И где такие девки водятся? – спросил он.
– Места надо знать, – ответил мой муж.
– Нет, серьезно, – не унимался гость, звали его Сергей Петрович. – Я-то думал, ты завел себе какую-нибудь страшилу, чтоб дома сидела и не вякала, а тут такая красавица.
Мужа понесло, он стал перечислять мои достоинства, назвав меня тихой, как мышка, кроткой, как ангел, на редкость покладистой, особенно упирая на то, что ничего ему это счастье не стоит, я довольна малыми деньгами, не попрошайничаю и даже к тряпкам совершенно равнодушна.
– Прикинь, она мне обходится в сущие копейки, так она еще из этих денег тетке умудряется помогать. Родни, кроме этой самой тетки, у нее никакой, есть, правда, мать, но она дочь еще в детстве своей сестре сбагрила, так что полный ажур. Закончит свой дурацкий институт, сделаю ей двоих детей, и жизнь, считай, удалась.
– Повезло тебе, – согласно закивали все трое.
– Повезло… – фыркнул Вадим. – Надо знать, чего ты хочешь от жизни. Все эти стервы с метровыми ногтями у меня уже в печенках, а эта на меня только что не молится, и вовсе не из-за моих бабок, воспитание такое, что муж сказал – то закон.
Последовал дружный вздох.
– Нет, серьезно, где ты ее откопал? – не унимался Сергей Петрович.
– В Мухосранске, где же еще, – загоготал Вадим. – То есть в Усольске. Только в глубинке такие и остались. Я, между прочим, экспедицию организовал по районным городишкам, и уже во втором мне повезло. – Далее Вадим поведал историю нашего знакомства. – Вы бы видели лицо девчонки, когда я ее сюда привез.
– Представляем, – дружно загоготали все трое.
– Я никуда ее с собой не беру, чтоб ваши крашеные стервы мне девку не испортили.
– Это точно: бабы такой народ, мигом научат, как превратить жизнь мужа в сущий ад.
– Нет, моя не такая. Ей бы все книжки читать.
– А как она в постели? – спросил неугомонный Сергей Петрович, и мой муж с воодушевлением начал повествовать.
«Идиот», – мысленно покачала я головой, пытаясь решить, все мужики придурки или мне такой достался. Эти четверо точно были придурками, перебивая друг друга, рассказывали о своих женах такое, о чем разумный человек предпочел бы молчать, причем двое из них жен иначе, как стервами, не называли. А я вспомнила историю, почерпнутую у Геродота. Один царь тоже расхваливал достоинства своей жены и нашел кому – собственному советнику. Тот был поумнее царя и от таких разговоров впадал в столбняк, а царь решил, что он в его словах сомневается, и настоял на том, чтобы советник пришел в спальню, укрылся за портьерой и сам в его словах убедился, при этом уверил его, что жена ничего не заметит. Но жена, конечно, заметила. Поступок придурковатого мужа ее разозлил, и она вскоре пригласила советника к себе и поставила перед фактом: либо она сейчас заорет в голос и обвинит его в попытке изнасилования, либо он зарежет ее мужа-идиота и сам станет царем, женившись на ней. Размышлял он недолго, и одну династию сменила другая. Новый царь достоинствами жены хвастать остерегался.
Я с прискорбием подумала, что люди редко учатся на чужих ошибках. Какого хрена, спрашивается, столько народу книжки пишет, а еще больше их читает? Вопрос оказался из разряда риторических.
Отбыли гости часа в два ночи. С трудом стоявшего на ногах Вадима я сопроводила в спальню, где он проспал до утра, сотрясая дом громким храпом.
С Геродотом я напророчила, потому что друзья Вадима после этого случая к нам зачастили и поглядывали на меня весьма красноречиво. Может, я тихая мышка из Мухосранска, но взгляды мужчин понимала без перевода. Вадим всей этой крысиной возни вроде бы не замечал, а мне и вовсе это было ни к чему.
На Новый год мы уехали в Австрию, потом как-то вдруг пришла весна, и я забеспокоилась. Скоро я получу диплом, и что дальше? Никаких идей на этот счет не было, но мысль о том, что я проведу с Вадимом всю свою жизнь, теперь вызывала легкую панику. Тут он заговорил о детях, и паника моя начала перерастать в тихий ужас. Странно, что о разводе я ни разу не подумала, наверное, потому, что считала себя виноватой: замуж я шла по собственному желанию, никто меня не принуждал. А еще была мысль, что все вокруг живут точно так же и любви, о которой я мечтала, вовсе нет. Еще один великолепный миф: все о ней трендят, но никто ничего похожего не испытывал.
После поездки в Австрию Вадим стал брать меня с собой на различные тусовки. Подозреваю, он мною гордился. При этом зорко следил за тем, чтобы я ни с кем из женщин его круга не подружилась. Зря напрягался, никто из них меня не интересовал. На приемах я старалась быть незаметной, чем очень радовала мужа. Его друзья между тем перешли от взглядов к туманным намекам. Я глупо улыбалась всем и каждому, выжидая, когда им это надоест. Однако их это вовсе не останавливало и даже наоборот, что повергло меня в изумление. Еще большее изумление вскоре начал вызывать у меня муж. Хоть он и жаловался на предыдущих жен, вовсю костеря их за жадность и нелюбовь к нему, но, по сути, считал, что все женщины как раз таковыми и должны быть. Теперь он нервничал, когда я отказывалась от подарков, злился, что я не желаю оставить работу, и поражался тому, как это женщина может не любить беготню по магазинам. То есть упорно хотел превратить меня в ту самую крашеную стерву с метровыми ногтями. Когда я попробовала намекнуть ему на это, он удивился и даже обиделся, но на некоторое время оставил меня в покое. На день рождения он подарил мне машину, и я не смогла ему сказать, что она мне совершенно не нужна. Машина стояла в гараже, а я продолжала ездить на троллейбусе, пока Вадим не начал громко возмущаться и самолично не записал меня на курсы вождения, что было весьма некстати – ведь я готовилась к защите диплома.
Диплом я защитила и экзамены по вождению сдала, и теперь время от времени машина покидала гараж: я каталась по городу, чтобы сделать мужу приятное.
В один из таких дней я заглянула в супермаркет купить оливок, которые так любил мой муж, и уже собиралась сесть в машину, как вдруг услышала:
– Привет. – И рядом с соседним «Лексусом» обнаружила мужчину, который радостно мне улыбался. Машина была другая, но парня я узнала сразу. И даже имя вспомнила – Сергей. Около года назад мы с ним познакомились, когда я намывала полы на богатой даче.
– Как дела, Матрена? – засмеялся он.
– По-разному, в основном неплохо.
Я села в машину, собираясь уехать, но он подошел и придержал дверь.
– Как тебя на самом деле зовут, красавица?
– Матреной и зовут, – ответила я.
– Да ладно, – покачал он головой и вздохнул: – Что, так и не скажешь? – Я промолчала. – Понятно. Тачка твоя?
– Мужа.
– А муж у нас кто?
– Муж у нас муж.
– Я ж все равно узнаю, номера пробить дело двух минут.
– Валяй, если делать нечего. – Дверь я все-таки захлопнула и поехала со стоянки, наблюдая в зеркало, как Сергей с усмешкой смотрит мне вслед.
Эта встреча вызвала у меня странное беспокойство, и вовсе не достоинства Сергея, что когда-то произвели на меня впечатление, были тому причиной. Раз записав человека в придурки, я редко изменяла свое мнение. Я поспешила выбросить Сергея из головы, но где-то там, в неком мировом механизме причинно-следственных связей, какая-то крохотная шестеренка уже сдвинулась с места, и жизнь моя легонько уклонилась в сторону, пока еще совсем незаметно и едва-едва ощутимо.
Получив долгожданный диплом, я начала искать работу, и тут выяснилось, что наши с Вадимом взгляды на дальнейшую жизнь существенно расходятся.
– Зачем тебе работа? – с удивлением спросил он.
– В каком смысле? – растерялась я.
Он нахмурился.
– Я согласен, что высшее образование необходимо, ты его получила, но теперь… Ты ведь не собираешься идти работать в школу?
Как раз туда я и собиралась, о чем и сообщила ему, уже зная, что мои намерения вызовут резкий протест.
– Я даже слышать об этом не хочу, – ответил он. – Ты будешь целыми днями торчать в школе за жалкие гроши.
Я выразила сожаление, что в нашей стране труд педагога оплачивается столь скудно, чем вызвала настоящий гнев мужа. Часа два мы увлеченно скандалили, после чего, желая прекратить все это, я сказала:
– Хорошо, я подыщу себе другую работу. Уверена, что-нибудь найдется.
– Тебе надо думать об ином. Скоро год, как мы вместе, и я хочу ребенка.
В груди у меня неприятно екнуло. Где-то когда-то прочитав, что рожать от нелюбимых мужчин грешно, я свято в это поверила и теперь ощутила легкую панику.
– Как этому может помешать работа? – буркнула я. Вадим посуровел еще больше.
– У тебя и так много дел.
Этот аргумент меня удивил, потому что ничем полезным, по собственному убеждению, я не занималась.
– Что ты имеешь в виду?
Объяснить внятно он не сумел и закончил разговор банально:
– Твое дело мужа ждать с работы. И детей рожать.
«Кухня, дети, церковь», – мысленно повторила я известную формулу и попыталась решить, нравится ли мне это. Мне это совсем не нравилось. И дело даже не в формуле, дело в самом Вадиме. «Пришло время с ним развестись, – напомнила я себе. – Вот и предлог: он не позволяет мне делать то, что я считаю совершенно необходимым». И с того дня мягко, но настойчиво я давала понять, что менять свои намерения не собираюсь. В запасе у меня был веский аргумент: я выходила замуж за простого парня, а не за денежный мешок, у которого свои взгляды на жизнь, весьма далекие от моих. Не стоило ему мне врать… в этом месте я начинала чувствовать неловкость, потому что честностью похвастать и сама не могла.
Как ни странно, этот довод подействовал, Вадим сдался и сам помог мне с работой. Я устроилась менеджером в небольшую, но довольно серьезную фирму. Через месяц стало ясно: Вадим опять смухлевал, фирма принадлежала ему, а в моей должности не было никакой необходимости. Мало того, сослуживцы, которые это все знали гораздо лучше меня, восприняли мое появление весьма своеобразно: решили, что я здесь для того, чтобы шпионить за ними. Генеральный директор при виде меня натужно улыбался, остальные замолкали на середине фразы. В общем, ни на работе, ни дома счастьем и не пахло. Я пыталась понять, что мешает мне уйти от Вадима, ничего ему не объясняя и не подыскивая предлога, и не могла. Скорее всего, это был стыд, стыд за собственную глупость, за то, что я восприняла жизнь как игру, а когда игра завела меня слишком далеко, не прекратила все это и продолжала искать себе оправдания, прекрасно сознавая, что меня затягивает в эту муть, точно в трясину. И чем дальше, тем страшнее.
Мне не с кем было обсудить все это. Девчонки категорически отказывались меня понимать, хмуро отвечая «ты просто с жиру бесишься», о том, чтобы рассказать все тетке, не могло быть и речи, она была уверена, что раз я вышла замуж за хорошего парня, непьющего, работящего, то просто обязана быть счастлива. Заикнись я о своей нелюбви, сразу нарвусь на обвинение, что я вылитая мамаша, той тоже нужна была любовь, а теперь на руках у нее куча детей, которых, между прочим, кормить надо, и муж-алкоголик. К тетке в последнее время мы ездили нечасто. Ее это вполне устраивало: благополучно выдав меня замуж, она вновь нашла себе старца и трепетно за ним ухаживала, тратя на него и пенсию, и свои скудные сбережения.
Дошло до того, что я однажды разговорилась с совершенно незнакомой женщиной. Мы дожидались своей очереди к стоматологу, она что-то сказала, я ответила и сама не заметила, как выложила ей все, что меня мучило, всерьез надеясь, что она вдруг укажет мне правильный путь.
– Любовь – это хорошо, когда деньги есть, – вздохнула она, внимательно меня выслушав. – Ты еще совсем ребенок, многого не понимаешь. С мужем разводиться не спеши. Одной-то не сладко. Да и где она, эта любовь? Вот встретишь ее, тогда и мужа бросишь.
Я разозлилась, но смолчала. Поделом мне, нечего к людям в очереди приставать. Я знала – все, что она говорит, неправильно, но в душу вновь закралось сомнение: что, если любви действительно не существует? Я продолжала жить в каком-то оцепенении, а по ночам мне снилось: я блуждаю в тумане, ноги вязнут в болоте, я бреду, не зная, куда хочу попасть, и возвращаюсь к исходной точке. Дни были продолжением моих снов.
