Полина Люро
Летунья
― Тоже мне, королева! ― соседка захлопнула дверь у меня перед носом, сделав это с такой силой, что из стены вывалился кусок штукатурки. В растерянности я потопталась у порога, обдумывая, что же теперь делать. Ясно одно: домой сегодня не попасть ― Марта опять не в духе…
С самого начала это была плохая идея ― снимать квартиру на двоих с человеком, которого толком даже и не знала. А когда узнала, было уже поздно ― хозяйка потребовала деньги за полгода вперёд и уехала за границу, а мне пришлось выживать в уже оплаченном жилье. Вернее, выживали меня, и довольно успешно.
Когда Марте, так звали обидчицу, нужно было привести кого-то к себе, она сначала вежливо просила погулять пару часиков, а потом, видя мою бесхребетность, стала и вовсе выставлять из дома, делая это, как сегодня, по-хамски. О, боже, как же я от всего устала… Целый день на ногах, а теперь после работы даже отдохнуть негде.
Я присела на корточки у двери, прижавшись к ней спиной в обнимку с видавшей лучшие времена старой сумкой, и стала думать, к кому бы из подруг напроситься переночевать. Осень, октябрь, ветер, дождь ― не было сил в очередной раз гулять по улицам.
На лестнице послышались голоса, кто-то возвращался домой, чертыхаясь и ругая так не вовремя сломавшийся лифт. Пришлось встать и, смахнув слезы рукавом пальто, медленно брести вниз. Мне было стыдно в очередной раз выслушивать сочувствующие слова от соседей, и, сделав весёлое лицо, я поздоровалась с бабой Катей, тащившей за собой хнычущего внука.
– Здравствуй, Лёленька, ― бодро откликнулась на приветствие старушка, ― погулять собралась, на ночь-то глядя?
Я не ответила, бегом выскакивая из подъезда. И что некоторым людям неймётся? Так и норовят залезть в чужую жизнь и рассмотреть её под лупой, а лучше ― под микроскопом, чтобы уж наверняка ничего не упустить. Тоска… Вдвойне тоска, потому что дождь на улице усилился, а мой зонтик окончательно сломался. Остановившись под козырьком подъезда, я обречённо смотрела на растущие прямо на глазах лужи.
Кто-то подошёл ко мне, нерешительно кашляя. Растерянно подняв голову, я столкнулась взглядом с невзрачным молодым парнем, чей хриплый голос выдавал в нём заядлого курильщика:
– Скажите, Вы, случайно, не знаете Марту из тринадцатой квартиры?
– Ещё бы, я там живу.
– Так вы Марта? ― то ли удивился, то ли обрадовался человек.
Мне хотелось возразить, что он ошибся, но, увидев его холодные пустые глаза, я испугалась и промолчала. Последнее, что услышала в тот роковой день, было:
– Ничего личного, прости…
Что-то больно кольнуло меня в грудь, и сразу стало трудно дышать. Я пыталась крикнуть:
– Помогите! ― но разом онемевшие губы не слушались. Голова закружилась, и меня стремительно бросило навстречу мокрому асфальту…
Не знаю, сколько я пробыла без сознания, но, открыв глаза, тут же поспешно зажмурилась, чтобы только не видеть собственное тело, лежащее в луже с беспомощно раскинутыми руками. Рядом мокла моя любимая старая сумка…
А когда всё-таки снова решилась на себя взглянуть, двое мужчин в белых халатах уже укладывали мою бездыханную тушку на носилки, перетаскивая её к машине скорой помощи, припаркованной рядом с домом. При этом они сильно ругали дождь и меня, решившую умереть именно в их смену. Довершали картину мелькающие безумным синим светом маячки полицейской машины.
Я не сразу поняла, что смотрю на это безобразие сверху ― конечно, начнёшь тормозить, когда в грудь бьют непонятно чем, а, сообразив, не закричала от ужаса. Как ни странно, но в тот момент мной овладели любопытство и удивительное чувство лёгкости, когда ничегошеньки не болело, даже уставшие за день ноги, а ещё ― я умела летать, и это было потрясающе! Плевать мне было на Марту и на пришедшего с ней расправиться, но так лопухнувшегося недоумка…
