Муравей в стеклянной банке. Чеченские дневники 1994–2004 – Полина Жеребцова

В детстве, полные девяностые, я смотрела вечерние новости по телевизору и думала, что Чечня – это отдельная страна, в которой все время идет война, но не имеющая никакого отношения к той стране, где живу я. Более того – я войны страшно боялась, нам о ней говорили на всех гуманитарных уроках и пугали, пугали, пугали, говорили, что это страшное зло, которое не должно повториться. Понять, что все это время твоя страна ведет эту самую войну прямо сейчас (да и, в общем, не прекращая, до наших дней), пришлось гораздо позже, когда понятие «гражданская война» перестало быть картинкой из учебника, иллюстрирующей подвиг Владимира Ильича сотоварищи.Дневники Полины Жеребцовой – страшный документ жуткой эпохи, поступок, тянущий на все премии мира (только нужны ли они вообще, куда как лучше не знать о мире, не зная и войны), и укор нам всем, ноющим из-за пробок, мечтающим о новых конверсах и скидках на авиабилеты. Я бы очень хотела, чтобы эту книгу прочитал каждый – и вспоминал ее каждый раз, как только рот открывается пожаловаться на очередь в супермаркете, сломавшийся миксер и шумную соседскую собаку.Пожалуйста, вспоминайте, как я, что вы делали в эти годы – с 1994 по 2004, где были, что видели, кого обнимали и чему радовались. Наверняка не килограмму картошки или окончанию обстрела, не ведру чистой воды и передумавшим сегодня убивать тебя соседей за не такую фамилию. Вспомните и подумайте в следующий раз перед тем, как оскорбить кого-то по национальности, перед тем, как поверить политической и религиозной пропаганде, перед тем, как высказать ненависть к кому-то. Поверьте, вы не хотите такого ада, в который попали жители Чечни. И наверняка не всем нам удалось бы сохранить в себе человеческое – простить тех, кто делал тебе зло (не нахамил в транспорте, а пытался убить и ограбить – почувствуйте, блин, разницу), кормить и лечить животных, учиться и работать, годами снося дискриминацию, угрозы, пули, взрывы, домогательства, болезни, голод, психологическое давление, открытую ненависть, готовность умереть не то что завтра – через минуту. Потому что до старости в Грозном мало кто доживал, и возраст перестал быть достоинством, как и пол.

…я тут хотела кратко пересказать три-четыре описанные истории последнего круга ада, в который превратился Грозный, но не могу сформулировать весь ужас той реальности, в которой приходилось выживать и как-то продолжать любить эту жизнь. Вот у Полины Жеребцовой это получилось – без соплей и жалости к себе, между прочим. Полина-Фатима-Будур, не знаю, читаете ли вы отзывы на свою книгу, но независимо от этого, спасибо вам от всего мира и от всей меня. Пусть у вас всё будет хорошо.

Я из тех, кто рос под новости о Чечне и практически не понимал, о чем они. Когда началась первая Чеченская война, мне было 6 лет. На 3 года меньше, чем автору книги. Я даже не понимала, боевики – это хорошие или плохие. То есть, наши или враги? Слово «Чечня» отзывалось каким-то смутным ужасом и песнями Шевчука.Дневники Полины читаются как вестник с другой планеты. Я все время вспоминаю, что я делала в это время. Нет, нам несладко жилось на другом конце России в девяностых годах, но мы и близко не видели такого голода и такой нищеты. Я уж молчу про взрывы, обстрелы и зачистки. И про ковровые бомбардировки.Кажется, у нас с Полиной такие разные жизни и никаких точек соприкосновения. И вдруг – ей тоже нравится фильм «Брат» и она переживает из-за обвала в Кармадонском ущелье. Она посмотрела первую серию «Идиота» с Евгением Мироновым – и в восторге. Я тоже в это же время смотрела «Идиота» и была в таком же восторге и от сериала, и от Евгения Миронова. И внезапно все стало так близко. И так страшно.

…на столе стояло два стакана. Один с едой для рыб, другой с ядом для мышей. Я знала, в каком яд. Но было интересно, что будет, если покормить им рыб. Дала немножко. Они в аквариуме сдохли. Я боялась на них смотреть. Они стали мертвые, а были живые.

Мама кинулась и давай меня лупить.

– Убийца! – Мама дралась полотенцем. – Ты убийца!

Сын тети Марьям, Акбар, расстроился. Это были его рыбы. Тетя Марьям не ругала. Она дала мне бублик и сказала, что выбросит рыб в унитаз.

Мне не было стыдно. Было страшно. Убийца чувствует страх. Поля

Что мы видим, когда открываем книгу? Маленькую девочку Полю, которая проверят мир на прочность.

К ней уже приближается война, но Поля об этом не знает, продолжая верить, что «все будет хорошо». «Ичкерией» свою землю она не называет, называет «Чечня» и гордится ей.

Погибает дедушка Полины в самом начале книги, остается рядом мать, которая болеет и проявляет агрессию к ребенку.

Падают бомбы.

Голод.

Холодный дом, в котором нет электричества и воды.Помогает ли государство? Ведь, казалось бы, не каменный век!Нет, не помогает. Даже «гуманитарные» организации выпихивают раненную, больную школьницу из своих дверей. Ей приходится выживать.

Поле 10 лет.....

Полине 14 лет…

Фатиме 19 лет…

Война продолжается. Девочка привыкает к ней: война это ее – «мир»!

Так живут все вокруг: во зле и пороках, которых книжный ребенок старается избежать, опасаясь их, больше смерти.Я проснулась и вспомнила дедушку. Позавчера шел дождь. А потом было солнце. Мы пошли по дороге, и дедушка сказал:

– Видишь дерево? Оно – ребенок. Потом дерево станет взрослое, а потом старое. Когда-то исчезнет. Из него сделают стол или растопят печку. Так всегда бывает.

Это была береза. Еще он сказал:

– Не рви листья. Им больно.

Я сказала:

– Нет, не больно.

А дедушка сказал, что листья – это пальцы. И я поняла, что если их сорвать, им больно.

Я больше не буду.

Поля

В книге есть момент, где Поля молится перед иконами, чтобы злой чеченец не убил ее мать, и другую русскую женщину, а потом, Поля, стала говорить, что ее зовут «Фатима», потому что увлекается исламом.

Это, кстати, помогает не погибнуть. Вокруг убивают по религиозному и национальному признаку. Убийц больше, чем воров.Девочка становится «чужой среди своих», не принимая ни одной стороны конфликта.

Поля ищет собственный мир, хотя бы и в мечтах, не оправдывая ни чье зло, она пишет дневник, чтобы рядом был кто-то близкий. Пусть, бумажный.Сейчас книга переведена на многие языки. В связи с этим у меня сложилось впечатление, что в России сделали все, чтобы книгу не заметили: ни радио, ни телевидение, ни центральные газеты не расскажут о такой книге.

Почему?

Это свидетельство кошмара, пережитое людьми в нашей стране!

Автору установить памятник можно при жизни, он сумел сохранить человеческое лицо, несмотря ни на что, а ведь прошел настоящее адское пекло.В 14 лет Полина ранена, когда помогала матери на колхозном рынке в Грозном. Обстрел ракеты. Осколки. Травма, где едва удается спасти ногу, операции, боль.

Никакой помощи от государства.Не могу понять, почему люди в Чечне были брошены абсолютно всеми?!Книги Полина читает под стрельбой. Она пишет стихи. Девочка мечтает стать журналистом.

Изумительно описана жизнь в грозненских редакциях, где на полу лежит снег, а люди стараются наладить культурную жизнь, правда, далеко не всем удается – быть культурными…

Война.

Нескончаемый ад, изувечивший душу.

Волшебные сны.

Черный снег.

И редкие мгновения тишины, как особый подарок.

Вот о чем эта книга.