Питер Уорд
Цена бессмертия. Гонка за последней мечтой человечества

3. Любопытный случай исчезновения замороженной головы

Майк Дарвин – своего рода вундеркинд в индустрии крионики. На протяжении десятилетий своей карьеры он был свидетелем ключевых событий периода ее формирования и даже пересекался с Бобом Нельсоном до того, как пионер крионики был записан в мошенники. Дарвин предложил новый подход к крионированию мертвых людей – научный, поощряющий осторожность и последовательность в открытиях, – но в итоге оказался в тюрьме, был обвинен в убийстве и со всей концепцией крионики попал под суд.

Дарвин родился в Индиане в 1955 году и получил имя Майк Федорович (фамилию Дарвин он взял для своей работы в крионике). Его детство было счастливым и стабильным, он рос в любящей семье. Однако его ранние годы были омрачены травмирующим столкновением со смертью. Когда ему было около семи лет, Дарвин пошел к своей двоюродной сестре по материнской линии Рэй Рорман, которая жила в нескольких минутах ходьбы от его дома. То, что он там увидел, определило всю его дальнейшую жизнь. Рорман внезапно умерла от осложнений диабета, и, войдя в дом, юный Дарвин нашел ее примерно через неделю после смерти в состоянии глубокого разложения. Это внезапное и драматическое знакомство со смертью, без смягчающей обстановки больницы или морга, оказало глубокое влияние на маленького ребенка. Вскоре он поставил перед собой жизненную задачу «остановить разложение» и «предотвратить смерть»^[60].

Амбиции Дарвина укрепились, когда в 1965 году на чердаке заброшенного дома он нашел коробку с научно-фантастическими романами серии Ace D. Эти книги оказали на него глубокое влияние, больше всех – «Механический монарх» Э. К. Табба, в которой выброшенный на берег астронавт в замороженном состоянии в течение двухсот лет путешествует в космосе, а затем его оживляют в медицинском центре на Марсе^[61].

Он начал экспериментировать со способами прерывания и возобновления жизни путем охлаждения и замораживания. В 1967 году, когда ему было около двенадцати лет, он попробовал заморозить растения и животных. В следующем году он занял первое место на местной научной ярмарке с проектом «Анабиоз у растений и животных» и вышел в региональный финал. Дарвин был одним из самых юных участников, но из-за ошибки в регистрации он не смог получить приз, однако конкурс все равно оказал огромное влияние на его жизнь. Один из судей спросил, видел ли он новости из Калифорнии: человека, умершего от рака, подвергли заморозке, чтобы впоследствии оживить. Судья имел в виду опыт Боба Нельсона с Джеймсом Бедфордом^[62]. Сначала Дарвин не поверил: из своих исследований он знал, что невозможно заморозить даже мышь или человеческий орган, не говоря уже о целом человеке. На следующий день судья принес на ярмарку вырезку из газеты, в которой подробно описывалась попытка криоконсервации.

Дарвин прочитал все, что смог найти, о подвиге Нельсона и стал одержим крионикой. Он связался со всеми крионическими организациями, которые нашел, и вступил в ближайшую из них – в «Общество крионики Нью-Йорка» (CSNY), которым руководили Кертис Хендерсон и Сол Кент. В тринадцать лет он стал ассоциированным членом, а через два года записался на криоконсервацию. В подростковом возрасте он стриг газоны и убирал дворы, чтобы иметь возможность купить оборудование для крионики, и поддерживал постоянный контакт с самыми известными людьми в зарождающейся области, донимая письмами Сола Кента, Кертиса Хендерсона и Боба Нельсона.

В возрасте пятнадцати лет Дарвин провел лето в CSNY, где получил опыт непосредственной работы с мертвыми людьми, познакомился с процессом крионирования и практическими трудностями. Руководство CSNY показало ему все, что он хотел увидеть, и прямо говорило, когда не было ответа на его бесконечные вопросы^[63]. Такая честность стала откровением для Дарвина. Однако вскоре его осенило, что вся процедура была далеко не профессиональной. Он был огорчен, обнаружив неотработанные методы, плохую практику и организацию, постоянно находящуюся на грани финансового краха.

Разочарованный в своем собственном обществе крионики, Дарвин обратился за вдохновением на Запад. Он связался с Грегом Фэхи, энтузиастом крионики из Калифорнии и протеже Нельсона, а также с двумя другими членами Калифорнийского крионического общества – Линдой и Фредом Чемберлен. Нельсон в основном игнорировал письма молодого Майка, но, настойчиво обращаясь к суперзвезде крионики через посредников, юноша в конце концов сумел убедить его встретиться. В 1972 году семнадцатилетний Майк Дарвин отправился на поезде из Чикаго в Лос-Анджелес, желая узнать больше о CSC и ее деятельном лидере.

К моменту поездки Дарвин уже питал серьезные сомнения относительно поведения Нельсона. Он обзвонил короткий список поставщиков жидкого азота в Лос-Анджелесе, расспрашивая их о президенте CSC. Один из них сказал, что Нельсон должен ему деньги. Дарвин также разыскал сварщика, который помог поместить трех человек в один крионический цилиндр, – он описал этот опыт как худший в своей жизни. Наконец, Дарвин и Фэхи встретились с Нельсоном в кофейне в Лос-Анджелесе ^[64].

В наши дни Майка Дарвина трудно разыскать. Он уже ушел с крионической сцены, и я смог найти его только благодаря посту на Reddit, в котором он обрушился с критикой на основных современных поставщиков крионических услуг. Сначала он не решался поговорить со мной, но в итоге мне удалось убедить его, и мы проговорили несколько часов. Он оказался ярким и убедительным собеседником, регулярно делал паузы, чтобы проверить имена и даты, был невероятно честным и откровенным. И когда он встретился с Бобом Нельсоном в 1970-х годах, то был так же прямолинеен в своем подходе. Он сразу же стал расспрашивать его о разных процессах, происходящих в подземном хранилище CSC.

Дарвин вспоминал:

– У него появился такой неприятный лицевой тик и задрожала рука, в которой он держал чашку кофе, и он сказал: «О, у нас есть свои эксперты с докторской степенью и сотрудники, но я не могу позволить вам встретиться с ними, потому что они боятся за свою профессиональную репутацию».

Нельсон не разрешил Дарвину и Фэхи осмотреть помещение, где якобы хранились замороженные тела, несмотря на то что Фэхи был его «золотым мальчиком». Такая скрытность была далека от CSNY, которые выставляли свои слабые места на всеобщее обозрение, и это только подтвердило подозрения Дарвина.

Когда вся правда о махинациях Нельсона всплыла наружу, Майк не удивился. Позднее он был озадачен и раздражен реакцией сообщества на человека, который провел первую в истории криоконсервацию. Спустя десятилетия сложилось мнение, что Боб старался изо всех сил в условиях ограниченных ресурсов и страдал вместе со своими пациентами, которым он в итоге не смог помочь, и даже навредил. Это мнение сам Нельсон неявно выделяет в последней книге, законченной им незадолго до смерти. Но Дарвин не испытывает к его поступкам ничего, кроме презрения. Он сказал мне, что Нельсон был социопатом, и утверждал, что он был связан с бостонской мафией и не чувствовал угрызений совести из-за причиненной кому-то боли.

Впоследствии он прислал мне письмо, которое Нельсон написал своей помощнице Марселон Джонсон, где сообщал, что с объектом все в порядке, хотя в то время он точно знал, что тела разложились. Джонсон была назначена исполняющей обязанности президента CSC до поступления судебных исков, после чего на нее обрушилась лавина критики и проблем.

– Эта женщина, по сути, потеряла [все], им пришлось снова заложить ее дом, который был выкуплен ранее. Им пришлось взять ипотечный кредит на полную стоимость ее дома. Она выплатила его только незадолго до своей смерти. Вот такой вред причинил Нельсон, причем делал он это совершенно непосредственно, – говорил Дарвин в ходе нашего интервью.

В выпуске специализированного журнала «Крионика» за 1991 год Дарвин поместил открытое письмо к телу Джеймса Бедфорда, в котором раскритиковал Нельсона. «Возможно, это шокирует вас, но назвать Нельсона патологическим лжецом и откровенным мошенником – недостаточно. Свидетельством здравого смысла и решимости вашей жены и сына является то, что вы были извлечены из его лап всего через шесть дней после заморозки и отправлены в Cryo-Care Equipment Corporation в Фениксе, Аризона», – говорилось в письме^[65].

После судебных разбирательств Нельсон стал безвестным, в то время как звезда Дарвина восходила. Он встретился с Чемберленами в Лос-Анджелесе и был впечатлен их видением будущего крионики. Когда в 1976 году умер отец Фреда Чемберлена, супруги попросили Дарвина собрать необходимое оборудование для криоконсервации для их новой организации, Фонда продления жизни Alcor^[66]. Дарвин не стал присоединяться к Alcor, а вместо этого создал в Индианаполисе свою собственную крионическую группу под названием «Институт передовых биологических исследований» (IABS). Эта организация собрала впечатляющее количество оборудования и завоевала надежную репутацию в крионическом сообществе. В 1979 году другой поставщик крионических услуг, компания TransTime, попросила Дарвина и IABS застраховать умирающего пациента и передать его тело на криоконсервацию. Дарвин согласился на эту просьбу при условии, что ему разрешат самому провести передачу тела и он сможет встретиться с экспертом, который будет отвечать за сохранение. Им оказался Джерри Лиф, исследователь из Калифорнийского университета. Пока они работали над первым телом, неподалеку в Калифорнии умер еще один член TransTime. Джерри и Майк провели две процедуры спина к спине – в общей сложности семьдесят два часа безостановочной работы по заморозке мертвых людей. Вдохновленный работой с Лифом, Дарвин перевел IABS в Калифорнию, чтобы более тесно сотрудничать с человеком, который, по его мнению, обладал опытом, позволяющим существенно продвинуть искусство крионики^[67].

В Калифорнии Майк занялся проблемой, тревожившей сторонников крионики. После катастрофического ухода Нельсона стало ясно, что все тела, замороженные до 1973 года, разморожены, за исключением одного – Джеймса Бедфорда. Серьезная проблема, однако, заключалась в том, что тело Бедфорда пропало. Это была последняя надежда для первого поколения крионированных пациентов, и все же сообщество потеряло след передвижений Бедфорда – удивительное достижение, учитывая, что он был мертв. Оказалось, что бывший профессор психологии из Пасадены отправился в одиссею по миру крионики, попутно останавливаясь в нескольких организациях: все они либо закрылись, либо избавились от тела, получив от страховой компании жалобу на хранение людей в их помещениях. У Дарвина возникло подозрение, что в какой-то момент семья Бедфорда взяла на себя опеку над его трупом. Он разыскал сына Бедфорда и выяснил, что тот ухаживает за телом своего отца, терпя большие расходы и трудности. Дарвин сделал свое предложение и с помощью Лифа перевез первого в истории криоконсервированного человека в основанную Чемберленами организацию Alcor.

Состояние Alcor в то время было плачевным. В компании находилось всего четыре клиента, а основатели переехали на озеро Тахо, доверив управление организацией президенту, которого Дарвин назвал «некомпетентным… буквально во всех смыслах», чтобы руководить операциями. В 1982 году Alcor достигла низшей точки, и к Дарвину обратились за помощью. Конференция IABS для энтузиастов крионики превратилась в фарс, когда члены Alcor, требовавшие рассказать, что их действующий президент сделал со средствами, собранными для инвестиционного клуба, подошли к Дарвину в туалете и умоляли его стать следующим президентом. Несмотря на свои сомнения, он согласился и принял эту должность, а IABS объединился с Alcor^[68]. Вскоре после этого Джерри Лиф тоже присоединился к Alcor. Тем самым, по крайней мере на бумаге, образовалось нечто вроде команды мечты в компании, которой вскоре суждено было стать крупнейшим и самым известным поставщиком крионических услуг в мире. Этот дуэт действительно привел крионику к процветанию. Однако катастрофа была не за горами.

В первые годы пребывания Дарвина на посту президента Alcor индустрия интенсивно развивалась. Чтобы обеспечить максимальную эффективность замораживания, были введены новые технологии и другой тип криоконсервации. У таких клиентов, как Бедфорд, сохранялось все тело, а большинство проблем с их содержанием были связаны с необходимостью поддерживать холод в цилиндре размером с человеческий рост. Гипотетически Бедфорд мог бы проснуться в мире, где его рак был бы вылечен, а тело осталось бы прежним. Для многих приверженцев крионики имело смысл сократить всю процедуру, оставить поврежденное тело и взять с собой в будущее только то, что имеет значение, – голову. Нейросуспензия существовала с конца 1970-х годов, и ее популярность росла. Это было дешевле – в крионическую капсулу можно поместить больше голов, чем целых тел; кроме этого, надеялись, что в далеком будущем после оживления человек сможет получить механическое тело. Одна из таких процедур едва не привела к неожиданному прекращению деятельности Alcor.

В 1986 году арендодатели штаб-квартиры Alcor в Фуллертоне, Калифорния, сообщили, что у тех есть год, чтобы покинуть помещение. Организация собрала достаточную сумму денег среди своих членов и сторонников и нашла место для новой штаб-квартиры и планировала приобрести ее в собственность. Дарвин как президент провел комплексную проверку района Риверсайд в Калифорнии. Он посетил местный офис коронера^[69], чтобы обсудить вопрос о возможности размещения в округе крионического центра. Коронер был очень важной фигурой, его нужно было привлечь на свою сторону, ведь ему предстоит регулярно иметь дело с трупами. Дарвин встретился с главным заместителем коронера Карлом Смитом, который отнесся к этой идее благосклонно, решив, что наличие такой причудливой организации, как крионическая клиника, станет уникальной достопримечательностью округа^[70].

Майк Дарвин был удовлетворен. Alcor завершил сделку и переехал в новое здание. Но затем президент упустил из виду то, что происходило в офисе коронера. Смит был разоблачен как осужденный преступник и не смог занять должность коронера округа Риверсайд, несмотря на значительную поддержку на выборах 1986 года. Этот пост занял его ближайший конкурент – человек по имени Рэй Каррильо, весьма противоречивая фигура, готовый сделать все возможное, чтобы уничтожить Alcor.

Утром в среду 9 декабря 1987 года Солу Кенту, бывшему президенту CSNY и наставнику Дарвина, позвонили из дома престарелых, где находилась его мать, восьмидесятитрехлетняя Дора Кент. Врачи сказали ему, что она тяжело больна и, вероятно, скоро умрет. Из-за остеопороза и слабости Кент была прикована к постели уже четыре года, и сын считал, что нет смысла продлевать ее жизнь, пытаясь лечить пневмонию, которая подвела ее так близко к смерти^[71].

Он приказал скорой помощи забрать ее и отвезти в центр Alcor в Риверсайде, так как она была членом организации с оплаченным взносом и должна была пройти процедуру нейросохранения. Доставив ее в офис перед смертью, команда Alcor надеялась, что результат консервации можно улучшить, если провести процедуру через несколько секунд после ее смерти, а не дожидаться, пока она скончается в другом месте^[72].

Во время катастрофических событий последующих недель Майк Перри, долгое время ухаживавший за пациентами, неофициальный летописец Alcor, делал записи в своем дневнике. По словам Перри, 9 декабря, когда Кент поступила в клинику, ее состояние поначалу казалось стабильным, хотя она была очень слаба. Дарвин привел команду в состояние повышенной готовности. На следующий день ее состояние ухудшилось. «Есть сильное ощущение, что она идет ко дну, как мы и надеемся; ее больше не кормят через трубки, как это было в доме престарелых», – писал Перри. В десять часов вечера того же дня команда Alcor доставила Кент в операционную, где ей побрили голову и отключили подачу кислорода. Незадолго до полуночи дыхание Кент полностью остановилось, но ее сердце все еще билось. Тогда Дарвин встал и провел реанимацию методом «рот в рот» – дыхание восстановилось, хотя и было поверхностным^[73]. (Позднее высказывалось предположение, что он сделал это, потому что команда не была полностью готова к началу консервации. Дарвин сказал, что такая процедура не проводилась, пока она не была мертва с медицинской и юридической точки зрения.) Менее чем через час Дора снова перестала дышать, но на этот раз сердечные сокращения замедлились, а затем и вовсе прекратились. Дарвин и Лиф подтвердили, что сердце остановилось, и приготовились к консервации. Но в самый ответственный момент команда упустила из виду один важный фактор – отсутствие врача, который мог бы объявить Кент мертвой. Позже Майк рассказал мне, что по закону врач не обязан присутствовать в момент смерти пациента, но должен подтвердить ее факт в течение двадцати четырех часов. Он позвонил врачу в восемь часов вечера того же дня, чтобы сообщить ему, что Дора Кент, как ожидается, скоро умрет, но врач сердито ответил, что этим вечером он не собирается тратить два часа на поездку в их офис^[74].

Несмотря на отсутствие врача, бригада реаниматологов начала действовать. Они вскрыли грудную клетку Кент и массировали ее сердце, чтобы поддержать насыщение тканей кислородом, а затем приступили к процессу витрификации, которая, как они надеялись, поможет сохранить Кент для будущего оживления. Благодаря тому, что между смертью и консервацией прошло мало времени, команда добилась наилучших результатов на сегодняшний день. Пока старшие члены команды были заняты всем этим, Майк Перри выполнял мелкую работу вроде наполнения груди льдом. Наконец, завершив все дела, он смог немного поспать^[75].

В семь часов утра 11 декабря, пока Перри спал, Дарвин и его команда обезглавили Кент.

После этого марафонского забега команда Alcor отдыхала. Казалось, все было хорошо. Перри проверил, достаточно ли сухого льда в контейнере, где хранилась голова Кент, и при этом поранил средний палец, а затем присоединился к трем сотрудникам Alcor, отправившимся тем вечером на ужин в Pizza Hut. Когда он рассказал коллегам, что написал о Кент в своем дневнике, они в шутку предложили измельчить его^[76].

Первые признаки неприятностей появились в Alcor 14 декабря.

Гробовщик, нанятый Солом Кентом для утилизации тела его матери, попытался оформить свидетельство о смерти в Службе общественного здравоохранения, чтобы получить разрешение на кремацию^[77]. Однако регистратор своим орлиным взглядом заметила, что место смерти находится не в жилом или коммерческом секторе, как обычно, а в промышленной зоне. Она обратила на это внимание коронера округа Риверсайд, который связался с врачом, с запозданием подписавшим свидетельство о смерти^[78]. В офисе коронера подняли вопрос о присутствии врача в момент смерти и решили, что необходимо провести вскрытие.

Тем не менее Дарвин сохранял спокойствие. Он знал, что в случае крионики вскрытие не является идеальным вариантом, так как тело будет повреждено и все шансы на оживление исчезнут. Но они уже законсервировали голову Доры. Сотрудники офиса коронера были допущены к телу.

На следующий день Сол Кент приехал в офис и спросил Перри, почему в момент смерти его матери рядом не было врача. Перри, не зная о разговоре Дарвина с врачом, посчитал, что это его собственная вина, поскольку он не вызвал его сам^[79]. Сотрудники офиса коронера забрали тело Доры Кент 16 декабря и, как сообщается, заявили Alcor, что «возможно» они проведут вскрытие, хотя в этом не было «никакой уверенности»^[80]. Через пять дней после того, как было вывезено тело Кент, сотрудники офиса коронера позвонили в Alcor и сообщили, что согласно данным вскрытия причиной смерти была пневмония^[81]. Дарвин и Лиф отправились за копией свидетельства о смерти и встретились с двумя заместителями коронера, ведущими дело, Риком Боганом и Аланом Кунцманом. Майк также провел встречу с человеком, который руководил офисом.

Рэй Каррильо уже почувствовал, что такое дело может хорошо разойтись в прессе и придать ему известности.

– У меня мурашки побежали по спине, когда я пришел за свидетельством о смерти, потому что на столе у него стоял маленький рояль с канделябром, – вспоминал Майк.

Канделябр был болезненным напоминанием о предыдущей встрече Каррильо со славой в начале того же года. В 1987 году знаменитый пианист, певец и актер Либераче умер от пневмонии, вызванной СПИДом. Его личный врач объяснил смерть анемией (вызванной арбузной диетой), эмфиземой и болезнью сердца. За восемнадцать месяцев до этого у Либераче была диагностирована ВИЧ-инфекция, но эта новость держалась в полном секрете. Каррильо не устраивала причина смерти, указанная в свидетельстве, но вместо того, чтобы попросить врача изменить ее, он откопал тело Либераче и произвел вскрытие, после чего объявил всему миру, что он умер от болезни, вызванной СПИДом.

– Он сделал это, потому что ему была нужна шумиха в прессе. Когда я увидел это, я подумал: «Я имею дело с социопатом, этот парень готов на все, чтобы продвинуть свою политическую карьеру». [Для него] не могло быть ничего более привлекательного, чем большой скандал из-за отрезанной головы маленькой старушки, которая могла быть еще жива, поэтому у меня возникло очень плохое предчувствие, – рассказывал мне Дарвин.

Поначалу два помощника шерифа были весьма любезны. Они передали копию свидетельства о смерти и объяснили, что дело закрыто^[82]. Дарвин, который говорил коллегам, что этот инцидент может стать концом Alcor, начал смотреть на вещи более позитивно, пока не возникла другая проблема. После криоконсервации Кент отрезали руки в рамках перфузионного исследования. Перри писал в своем дневнике, что руки не были переданы в офис коронера вместе с остальными частями тела, и это привело к настойчивым телефонным звонкам гробовщику. Перри сделал, возможно, одну из величайших дневниковых записей всех времен. «Мы не знаем, что будем делать с руками. Я видел Майка, угрюмо сидящего на табурете, с головой в (его) руках; все веселье исчезло, снова возникла стандартная ситуация»^[83].

Позднее Дарвин опроверг это утверждение, сказав, что руки и тело всегда были вместе:

– У меня нет никаких моральных или этических проблем, но с точки зрения связей с общественностью это было очень сложно объяснить широкой публике.

На следующий день, в канун Рождества, офис коронера пошел в атаку. Вечером местный новостной канал рассказал несколько особенно жутких историй. Был осужден убийца с бензопилой, пекарь упал в чан с тестом и чуть не умер, а группа крионистов якобы отрубила голову старушке, когда та была еще жива. Ранее в этот же день съемочная группа телеканала побывала на пресс-конференции, где Боган и Кунцман выдвинули предположение, что, вероятно, Кент не была мертва, когда ее обезглавили, и объявили, что офис коронера будет расследовать деятельность Alcor^[84].

Новость быстро распространилась. Вскоре после этого Дарвин сидел в своем офисе и слушал National Public Radio (NPR), обеспокоенный будущим компании. К его ужасу, история Alcor должна была прозвучать в программе As It Happens – популярном канадском шоу, посвященном новостям со всего мира, которую транслировали многие станции NPR. Гостем передачи был Боган, который сказал слушателям, что, если в Доре Кент была хоть искра жизни, когда ее обезглавили, они будут преследовать Alcor по всей строгости закона. Дарвин знал, что произойдет дальше. Его отец тридцать лет проработал полицейским, и он вполне серьезно ожидал, что через несколько дней полиция постучится в дверь Дарвина.

Перед Alcor стоял грандиозный выбор. Если полиция прибудет с ордером на обыск, они скорее всего потребуют единственную часть Кент, которой у них еще не было, – ее отрезанную и криоконсервированную голову. Если же коронерская служба проведет вскрытие головы, она будет потеряна навсегда. Дарвин собрал исполнительную группу и членов совета директоров и сказал им, что они должны принять решение: либо они добровольно отдают голову, либо переносят ее из хранилища.

– Все согласились, что мы не собираемся отдавать эту пациентку, мы не сделали ничего плохого, мы точно не убивали ее, – вспоминает Дарвин. – Что дальше? Обвинят ли нас в том, что мы делали это с другими пациентами, будут ли они также извлечены из хранилища?

Сначала группа рассматривала возможность перевозки всех замороженных трупов клиентов Alcor, но у них не хватало людей, чтобы это сделать. В центре хранились целые тела, как Бедфорд, и отдельные головы. У них не было ни места, ни логистических возможностей, чтобы перевезти их все в новое хранилище. Они решили перевезти только голову Кент.

Даже спустя годы Дарвин отказался сказать мне, где была спрятана голова, но уточнил, что ему очень помогли люди из мира крионики, пусть и не верившие в эту практику. В то же время Перри выполнял причудливый список обязанностей, предположительно переданный ему руководством, чтобы его не уличили в помощи при перевозке головы. Он рассылал по почте экземпляры журнала компании и провел почти целый день, облизывая и наклеивая марки. На выходе из здания ему было дано строгое указание – по возвращении постучать в дверь и сказать, что он продает печенье Girl Scout Cookies.

Между Рождеством и Новым годом произошло очень мало событий. Некоторые сотрудники Alcor надеялись, что, несмотря на продолжающийся ажиотаж в СМИ, больше ничего не случится. Однако 7 января тихая жизнь закончилась: заместители коронера и полицейские прибыли в здание Alcor с ордером на обыск^[85]. Они пришли за головой. Пока полицейские обыскивали здание, Дарвин позвонил Лифу и сообщил, что на объекте проводится обыск. Джерри призвал Майка сохранять спокойствие и сказал, что приедет, как только сможет. Но он так и не появился^[86].

Во время обыска полиция доброжелательно общалась с сотрудниками Alcor, оставила их без охраны и даже разрешила им пойти на обед. Когда Дарвин, Перри и их коллеги вернулись, атмосфера накалилась. Разозлившись, что они не могут найти голову, полицейские надели на всю команду наручники и увезли в участок для допроса. Полиция, сказал мне Майк, была «очень недовольна»; «очень, очень, очень недовольна», когда стало понятно, что в хранилище больше нет головы.

Офицеры начали оформлять шестерых сотрудников Alcor, одного за другим. Когда у Перри брали отпечатки пальцев, сотрудник спросил его, верит ли он, что у него будут новые отпечатки пальцев после его оживления в будущем. Он ответил, что наверняка будут, – к большому удовольствию полиции. Два помощника «довольно сурово» допросили Перри, в особенности о местонахождении головы^[87]. Но самому строгому обращению подвергся Дарвин. Дознаватели пригрозили ему закрытием Alcor и предупредили, что он протащит репутацию Лифа «по грязи», если не подчинится.

«Если вы просто отдадите нам голову Доры Кент, – сказали ему, – то тем самым сохраните здесь прибыльный бизнес»^[88].

Через несколько часов полиция отпустила всех шестерых сотрудников. Они вернулись в здание Alcor, чтобы оценить ущерб, опасаясь худшего для других хранившихся там пациентов. К своему огромному облегчению они обнаружили, что остальные тела и головы не тронуты и по-прежнему заморожены. Так как голова Кент была надежно спрятана в секретном месте, им казалось, что все могло обернуться гораздо хуже. Но события этого дня тяжело отразились на Дарвине.

– После того, как нас освободили из-под ареста, я был психологически уничтожен, – говорит он. – Я был совершенно не в себе. Не мог есть, не мог спать, я был парализован ужасом и страхом. Я думал, что наши шансы на дальнейший успех невелики. Не нулевые, но очень маленькие. И я не мог руководить. Невозможно руководить, когда большую часть времени вы буквально рыдаете и, замирая в тревоге, сворачиваетесь в клубок, – вы не можете функционировать, – рассказывал Майк.

Alcor принял решение заменить Дарвина на посту президента. Для него это стало большим облегчением. Наиболее логичной заменой представлялся Джерри Лиф, но он все еще был в бегах, после того как отказался явиться в полицию в день обыска. Возможно, коллеги Лифа усомнились в его приверженности или солидарности, когда он не явился в учреждение в тот день, но в действительности его действия после звонка от Дарвина дали Alcor шанс на борьбу с офисом коронера. У организации было тридцать тысяч долларов, собранных от пациентов, в золотых крюгеррэндах^[89], которые они надежно спрятали подальше от здания в Риверсайде. Узнав о рейде, Лиф немедленно забрал золотые крюгеррэнды и проконсультировался с Линдой Абрамс, членом Alcor и адвокатом. Она порекомендовала своего друга Криса Эшворта, известного конституционного адвоката, который, по словам Дарвина, ранее вел громкие дела Церкви саентологии. Лиф поехал в офис Эшворта в Century City Towers и передал ему крюгеррэнды на тридцать тысяч долларов^[90].

Коронер Каррильо снова послал полицию на объект Alcor 12 января, только на этот раз они взяли с собой команду спецназа^[91]. Сотрудники Alcor в ужасе наблюдали, как в поисках новых улик из помещения выносили ценности на несколько десятков тысяч долларов. Полицейские забрали компьютеры, медицинское оборудование, химикаты, лекарства по рецептам, дискеты, видеозаписи и даже личные вещи, включая дневник Перри, в котором содержалась секретная информация о некоторых сотрудниках.

Рэй Каррильо выбрал время для рейда не случайно. На следующий день Крис Эшворт добился проведения слушаний в суде с просьбой о временном запрете на деятельность офиса коронера. К Эшворту присоединились адвокаты Сола Кента, Гарфилд, Теппер, Эшворт и Эпштейн, но, несмотря на мощную юридическую команду, мало кто из знакомых с делом давал им какие-либо шансы. Адвокаты представили свой аргумент в защиту Alcor: причина смерти уже была установлена, поэтому необходимости в участии коронера не было, все прошло по правилам. Они подали заявление на запретительный судебный приказ против Каррильо, и судья Верховного суда Виктор Мицели удовлетворил его, переломив ход борьбы с Alcor.

– Это решение едва не сбило меня с ног, – сказал Майк. – Я вообще не оптимист, и я был очень ошеломлен и обрадован. Это был поворотный момент, однозначно.

В постановлении говорилось, что офису коронера было запрещено проводить вскрытие любых пациентов Alcor, включая Дору Кент, и оно действовало до 1 февраля, после чего было назначено еще одно слушание^[92]. Тем временем Рэй Каррильо созвал пресс-конференцию, чтобы донести свою версию истории. По словам представителей Alcor, перед началом конференции офис коронера начал выдавать СМИ ложную информацию, в том числе о том, что в здании был найден тайник с оружием, взрывчаткой и сатанинскими материалами. Во время конференции Каррильо не удержался от нескольких провокационных заявлений. Когда его спросили, какова может быть причина смерти, он ответил: «Возможно, токсикология докажет, какие вещества были использованы для ускорения ее смерти. Возможно, это выяснится позже. На данный момент это только предположение».