Петр Вяземский
О новых письмах Вольтера
Конечно, иные люди пользуются правом все говорить без возражения. Речь иного входит в одно ухо и выходит в другое. Писанное иным, или вовсе не читается, или тут же при чтении стирается в памяти мягкою губкою забвения. Сколько витийства раздалось и утихло в пустыне. Не кстати-ли будет и искать здесь причины тому, что росказни Лужницкого старца остаются без ответа. Он, может быть, почитает молчание слушателей своих уважением к нему и легко, быть может, ошибается в том. Не молчат ли они скорее из уважения к себе и писателю, коего честь не требует защитников, а благородное хладнокровие оковывает молчанием презрения уста того, который, в справедливом, но необдуманном негодовании, порывался бы отвечать на вызовы темных противников. Подставьте непроницаемые латы ударам безумца: вы ласкаете его безумие, он не заботится о пользе их, но веселится и гордится их шумом. Отойдите, и удары его, теряющиеся тихомолком в воздухе, на минуту позабавят зрителей и скоро утомят его бесплодную ярость. Но если сии правила пристойности и благоразумия запрещают входить с иными противниками в борьбу за личность современника, то там, где идет дело не столько о человеке, как о мнении, долг каждого ревнителя просвещения есть отмстить за истину, оскорбленную проповедниками ложных понятий, говорящими с пыльных кафедр языком умолкнувших столетий. Сие побуждение вложило мне перо и водило моею рукою при начертании сих строк.
