Петр Вяземский
Дела иль пустяки давно минувших лет
Стран. 252. Ошибочно сказано, что я с Грибоедовым познакомился «в то время, когда мы оба служили в военной службе и стояли с полками в Царстве Польском». В военной службе состоял я только в 1812 году и не далее Бородина; с Грибоедовым познакомился лет десять позднее в Москве.
Стран. 258. Также ошибочно показание, что куплеты: «Жизнь наша сон! все песнь одна!» писаны именно Грибоедовым. Напротив, написаны они именно мною, в подражание французской пьесе, которую певал в то время заезжий француз.
Выше упомянул я о недоброжелательстве ко мне Писарева. Вот, между прочим, и доказательство тому. Однажды сидим мы одни с Грибоедовым в директорской ложе. Сознаюсь, я тогда более смотрел на ложи, нежели на сцену. Вдруг Грибоедов говорит мне: «Eh bien, vous voila chansonne sur la scene»[3]. – «Как это?» – спросил я. Между тем слышу громкие рукоплескания и крики «bis». К ним присоединил я и свои, чтобы узнать, в чем дело. Актер повторил требуемый куплет, и я догадался, куда автор хотел метить. Это было во время полемики моей с М. А. Дмитриевым по поводу «Бахчисарайского фонтана». Помню куплет доныне. Не подумайте, что он занозою въелся в память мою. Сейчас покажу вам, что куплет вовсе не занозливый. Но он был одним из поличиых обстоятельств в литературной тяжбе, которая в свое время не мало наделала шума. А потому и почитаю, что он подлежит вашему цензурно-генерал-прокурорскому надзору:
Известный журналист Графов
Мишурского задел разбором;
Мишурский, не теряя слов,
На критику ответил вздором.
Пошли писатели шуметь,
Кричать, сердиться от безделья.
Пришлось же публике терпеть
В чужом пиру похмелье.
