Петр Васильевич Шидловский
Смерть исправит всё
Смерть всегда приходит неожиданно
Смерть всегда приходит неожиданно
Он любит этот город. Это его город. Да, он родился совсем в другом месте, далеко-далеко, но ещё во младенчестве стараниями любимой бабушки, его привезли сюда. Он рос, а вместе с ним изменялся и сам город. Словно грибы после дождя, возникали новые микрорайоны. Жертвой урбанистической культуры становились столетние деревья. Они вырубались под корень, выкорчёвывались экскаваторами и предавались огню. Сгорая, они становились белым дымом, который поднимался в синее небо и растворялся в нём. А на земле, усыпанной пеплом сгоревших деревьев и покрытой воронками, строились дома, фонтаны, разбивались парки; расширялись дороги, возводились новые торговые центры. Старый город, в котором он босоногим бегал по раскалённому асфальту, постепенно поглощался новым, современным мегаполисом. И вот давно уже нет того дома, в котором жила его бабушка. Исчезла та тропинка, по которой его водили, держа за руку, в детский сад. Даже школа, в которой он проучился одиннадцать лет, и та кардинально изменилась. Город – спокойный, неторопливый, из его далёкого детства – превратился в бурлящий котёл. Шумный, торопливый, пропахший бензином и жжёной резиной; наполненный гулом новых строек и суетой новых преобразований. Да, он отличается от его города детства, но всё равно, он любит этот город. Это его город. Несмотря на весь этот прогресс, на безумный ритм современной жизни и засилье модернисткой архитектуры, в городе ещё остаются районы, сохранившие свою самобытность и не подвергшиеся изменениям шаловливых ручонок модных дизайнеров и современных архитекторов. Это, как сейчас принято говорить, «Старый город». Частичка того города, что напоминает ему о его счастливом детстве. Небольшие улочки, вдоль которых стоят двух и трёхэтажные дома с покатыми крышами и оштукатуренными стенами, выкрашенными в жёлтые и зелёные цвета. Минимум машин. Здесь даже общественный транспорт не ходит. Тишина. Широкие кроны клёнов, растущих вдоль тротуара, прикрывают от летнего зноя и даруют приятную тень. Здесь даже дышится по другому. А ощущение такое, будто ты вернулся в детство. В детстве ты был счастлив. Ради этого ощущения счастья стоило свернуть с шумного проспекта и предпочесть пешую прогулку перемещению на общественном транспорте. Это не самый короткий путь до дома, но спешить ему некуда. Прогулка пешком по знакомой с детства улице, наполненной приятными воспоминаниями, тёплым летним вечером. Он любит город в эти часы – когда белый диск солнца, после длительного трудового дня, приобретает оранжевое свечение и опускается к верхушкам деревьев; его лучи, уже не такие жгучие, скользят по крышам близлежащих домов, отражаются в окнах и игриво, не ослепляя, светят в глаза. Хорошо.
Он подошёл к краю тротуара и остановился перед, свежевыкрашенной, «зеброй». Сдвинул солнцезащитные очки на край носа. Поверх очков посмотрел, сперва на право, а затем налево. Никого. Ни машин, ни людей. Вернул очки пальцем на место. Улыбнулся и сделал глубокий вдох. Медленно выдохнул. Сегодня очень хороший день.
Он дошёл по «зебре» до середины дороги. В этот момент царящую вокруг тишину нарушил звук ревущего двигателя автомобиля. Он повернул голову на лево. Лучи заходящего солнца отразились яркими бликами от лобового стекла и чёрного полированного капота. Удар. Резкая боль. Ощущение полёта. Мягкое приземление на тротуар. Он обернулся –чёрный автомобиль, сияя красными габаритами, исчез за поворотом.
– Вот придурки! – выругался он и принялся себя осматривать.
Руки и ноги целы. Даже не упал, а аккуратно приземлился. При таком-то ударе. Это чудо. Он усмехнулся.
– Уроды! Я вас найду! – он помахал кулаком в сторону скрывшейся машины.
Неожиданно возникло ощущение, что рядом кто-то стоит. Он оглянулся – высокая фигура, укутанная в чёрное одеяние, стояла немного позади на тротуаре у фонарного столба. Капюшон на голове закрывал лицо и кроме тьмы, ничего нельзя было разглядеть. Он улыбнулся незнакомцу.
– Вы видели?! – обратился он к человеку в чёрном. – Небось какие-то малолетки или наркоманы. Вы номер не запомнили?
Фигура стояла молча и не двигалась. Лица незнакомца разглядеть не удавалось, но возникало ощущение, что он пристально на него смотрит. От этого стало немного не по себе. Улыбка сползла с лица. Он отвернулся от незнакомца. На противоположной стороне дороги, у бордюра, скрючившись в неестественной позе лежало тело.
– Глядите, там кто-то лежит! – воскликнул он. – По-видимому, эти придурки всё-таки кого-то сбили. У вас есть телефон? Нужно вызвать скорую. Я попробую помочь.
– Не стоит, – холодный, равнодушный и абсолютно спокойный голос.
От этого голоса его пробрал озноб. Он обернулся и вздрогнул, попятился назад – человек в чёрном стоял у него прямо за спиной.
– Что? – прохрипел он. – Почему?
– Тебе уже не помочь.
– Не понял.
Он бросился к лежащему неподвижно телу. Подбежал, склонился над ним и тут же отпрянул – перед ним лежал человек с его лицом. В это же мгновение на его плечо опустилась ладонь. Он всем своим телом почувствовал обжигающий холод. Обернулся – над ним стоял человек в чёрном балахоне.
– Как? Что это всё значит?! – его голос дрожал.
– Это всё, – леденящим тоном ответил незнакомец. – Присмотрись.
Только после этих слов он заметил, что мир вокруг потерял всякие краски, остались только серые тона. У него перехватило дыхание. Стало трудно дышать. Он увидел, ка к его телу начали подбегать люди, а затем всё скрыла серая мгла.
– Я что?.. Умер? – это звучало дико и неправдоподобно.
– Да, – спокойным тоном ответил незнакомец.
– А ты?
– Я – Смерть.
– Но почему?
– Вопрос не по адресу. Я просто проводник.
– Но я не хочу! Это какой-то дурной сон! Вот я сейчас проснусь и всё будет нормально! Мне надо ощутить боль, чтобы проснуться.
– Боль больше никогда тебя не потревожит. Пора. Пошли.
– Куда?! Я не хочу! Я ещё слишком молод, чтобы вот так вот! Нет!
– Всё уже произошло. Ничего изменить нельзя.
Смерть развернулся и начал движение. Немного постояв на месте, он бросился за удаляющейся фигурой следом.
– Подожди! Ну разве можно вот так взять и лишить человека жизни? И почему именно я?
– Я не знаю, – ответил Смерть не оборачиваясь. – Я просто проводник.
– И куда ты меня ведёшь?
– Туда, где тебя определят.
– В ад или рай, что ли?
– Возможно.
– Ничего поделать с этим нельзя? Ведь это несправедливо! Я хочу жить! У меня столько планов! Это не правильно! Не справедливо!
– Твой час пробил.
От этих слов хотелось плакать, но слёз не было. Было внутреннее несогласие, злоба. Хотелось наброситься на этого в чёрном и рвать его на части. Всё внутри вопило и не хотело принять реальность. А ещё, он точно знал, что идущая впереди фигура точно знает о той буре, что бушевала у него внутри.
– Долго нам ещё идти? – спокойным тоном он обратился к Смерти и сам поразился этому – весь гнев куда-то исчез, а на смену ему пришло смирение и осознание неизбежного. – И где это мы?
Их окружала пустынная, окутанная серой мглой, местность.
– Это долина безвременья, Пустошь, – сухо ответил Смерть. – И мы уже пришли.
– Куда?
Смерть поднял руку, скрытую широким чёрным рукавом, перед собой – серо-чёрная бурлящая стена, не имеющая ни начала ни конца, уходила высоко вверх в бесконечность.
– Что это!
– Конец твоего пути.
– И что мне делать?
– Иди вперёд.
– А там?.. – он обернулся, но рядом уже никого не было.
Он посмотрел на стену. Она словно бы дышала. По её поверхности, волна за волной, пробегала нервная дрожь. Стена звала его к себе. Он сделал шаг ей навстречу.
Анна
Анна
Анна Дмитриевна Самохина, старший лейтенант юстиции, сидела на заднем сидении служебного автомобиля. Не успела она затупить на вечернее дежурство, как поступила информация о ДТП со смертельным исходом в её районе. Как дежурный следователь она тут же отправилась к месту аварии.
Вот уже третий год после окончания университета она работает в местном райотделе полиции. И за эти три года ни одного стоящего дела. Бытовуха, домашнее насилие, пропавшие дети, решившие проучить своих родителей за то, что им не купили новый смартфон – разве для этого она училась? Отличница в школе, красный диплом в университете. Мечтала быть как Шерлок Холмс или Эркюль Пуарро. Разгадывать тайны; охотиться на криминальных гениев; бороться, в конце концов, с организованной преступностью, а вместо этого – бомжи и воришки в универмаге. Ей предлагали карьеру модели, с её то внешностью, но она всё бросила к ногам Фемиды. Результат – она едет на ДТП со смертельным исходом. Хорошо если удастся найти виновных. Да и то, скорее всего какие-нибудь наркоманы или подростки, решившие покататься. А так – очередной висяк, который надо будет поскорее отправить в архив. Но ничего. Главное делать своё дело хорошо, а там и удача улыбнётся.
Анна улыбнулась своим мыслям. Эта улыбка никого не могла оставить равнодушным.
– Сержант, не отвлекайтесь, а то в следующее ДТП попадём мы, – бархатным голосом произнесла она, заметив, как шофёр автомобиля завороженно смотрит на неё в зеркало заднего вида.
– Простите, – смутился сержант и отвёл свой взгляд.
Автомобиль повернул за угол.
– Что-то многовато народа для простого ДТП, – Анна наклонилась вперёд и, опёршись о переднее пассажирское сидение, принялась осматривать улицу через лобовое стекло.
У пешеходного перехода заехав одним колесом на тротуар стояла машина скорой помощи. Задние двери были распахнуты. Санитар в белом халате выгружал из машины носилки. Дорогу перекрывали две машины ДПС. Их красно-синие мигалки непрерывно вращались. У противоположного, относительно автомобиля скорой помощи, тротуара стоял фургон местного телеканала. Его оба правых колеса застыли на тротуаре. Люди с фотоаппаратами, явно журналисты местных газет. Толпа зевак, которой не позволяли приблизиться к месту трагедии сотрудники ППС. Раз присутствуют журналисты, то дело может принять нежелательный оборот, а этого очень не хотелось.
Её машина медленно подъехала к ближайшей машине ДПС и мягко затормозила. Анна оправила на себе форму. Сделала глубокий вдох и медленно выдохнула. Открыла дверцу и быстро покинула салон. Прохлада, царившая внутри автомобиля, сменилась жаром вечернего города. Верхние этажи и крыши окрасились в оранжевый цвет. Солнечные блики, не такие яркие и слепящие, приветливо подмигивали, отражаясь в окнах близлежащих домов. Тени медленно, но уверенно, окутывали нижние этажи, улицу и стоящих на ней людей и машины.
Стоило Анне захлопнуть дверь автомобиля как к ней подбежала корреспондент со своим оператором.
– Что Вы можете сказать о случившемся? Есть ли шанс найти виновных? Или же это преступление вновь окажется не раскрытым? – громко произнесла она и сунула свой микрофон Анне в лицо.
Анна отвела своей рукой микрофон в сторону.
– Никаких заявлений, – ответила она спокойно. – Если Вы заметили, то я только что пребыла на место аварии. Все детали расследования данного происшествия будут доведены до средств массовой информации в своё время.
Корреспондент собиралась задать ещё вопрос, но в это время её оттеснил в сторону сотрудник ППС. Анна развернулась и тут перед ней возник офицер дорожно-постовой службы. Он приложил руку к фуражке и, сдерживая улыбку, представился:
– Капитан Свиридов. Начальник экипажа, принявшего вызов.
– Привет, Коля, – Анна улыбнулась в ответ на приветствие. –Значит твой экипаж сегодня дежурит.
– Ага, – он улыбнулся в ответ и встал рядом с Анной. – Ты дежурный следователь сегодня?
– Как видишь. Только что заступила на дежурство и вот…
– Бывает. Да ещё эти журналюги. Не люблю я их. Кстати, ты прекрасно выглядишь.
– Спасибо. А вот ты не очень.
– Замотался. Уже пятое ДТП. Правда это пока первое со смертельным исходом. Тьфу-тьфу.
– Ладно. Давай к делу. Что у нас тут? И чего так много прессы? Кстати, жертва установлена?
– Тут всё просто. Обыкновенный наезд на пешеходном переходе. Имя жертвы есть, – он протянул паспорт Анне.
Анна его раскрыла.
– Леонов Роман, – прочитала она.
– Совершенно верно. И весь сыр-бор из-за него.
– Что, какая-то звезда?
– Нет. Проще. Это журналист местной газеты. Общественный деятель и правозащитник. Ты что, про него ничего не слышала?
Анна отрицательно покачала головой.
– Да ты отсталый человек! – восторг Николая сильно удивил Анну. – Это ведь благодаря его статье вскрылась махинация с очистными сооружениями. Там ещё начальника горводоканала посадили. Не читала?
– Читала. Ты думаешь заказ?
– Тьфу на тебя. Нет конечно. И не придумывай ничего. Просто обыкновенное ДТП. Поверь, даже знаменитости, покруче этого, в них гибнут.
– А как же все эти пронюхали?
– Соцсети. Кто-то его узнал и понеслось. Хорошо поблизости ППС были, помогли.
– Ясно. Вы протокол оформили?
– Обижаешь.
– Личные вещи?
– Да. При нём был ноутбук, но он пострадал от удара даже больше чем сам хозяин.
– Разберёмся. Приобщим к делу. Есть что ещё?
– Нет.
– Тогда поговорим с доктором.
Врач скорой помощи, молодой парень лет двадцати пяти с чёрными курчавыми волосами сидел на корточках напротив укрытого белой простынёй трупа и что-то записывал. Анна и Николай приблизились к нему. Он обернулся и посмотрел на них снизу вверх. Его синие глаза были печальны. Он приблизил сжатую в кулак левую ладонь к губам и негромко кашлянул. Встал с корточек.
– Следователь Самохина, – представилась она.
– Врач скорой помощи Кузнецов.
– Очень приятно. Что можете сказать, доктор?
– Однозначно – он умер мгновенно. Удар был очень сильным. Разрыв внутренних органов. Автомобиль, сбивший его, был высоким. Об этом говорят гематомы в области груди. Более детально смогу сообщить только после вскрытия.
– Спасибо, доктор.
– Мы можем его увозить?
– Да, конечно.
Анна и Николай отошли в сторону.
– Интересное замечание, – обратилась Анна к Николаю.
– Ты о чём?
– По поводу высокого капота. Надо учесть. Кстати, осколки не обнаружены? При таком ударе.
– Да. Нашли куски фары и частички краски. Насчёт высокой машины – это интересная мысль.
– Ориентировки дали?
– Конечно. Не все посты и всем экипажам. Будем проверять автомастерские. С такими-то повреждениями. Тачка явно не из дешёвых. Скорее всего какой-нибудь внедорожник. Где-нибудь обязательно засветиться.
– Хорошо бы. А то журналисты на с говном съедят, если мы ничего не найдём.
– Найдём.
– Свидетели есть? Кто вызвал? Поквартирный обход не делали?
– Поквартирный обход – это к вам, следакам. А мне – зафиксировать происшествие. А вызвала вон та бабушка, – Николай кивнул головой в сторону тротуара.
Пожилая женщина, лет семидесяти, одетая в лёгкий летний ситцевый цветастый халат, с седыми аккуратно уложенными волосами на голове, стояла, опёршись на трость, на тротуаре, немного в стороне от галдящей толпы зевак. Анна с Николаем приблизились к ней.
– Добрый вечер, – поприветствовала пожилую женщину Анна. – Следователь Самохина. С кем имею честь?
– Спиридонова Лидия Петровна.
– Очень приятно. Скажите, Лидия Петровна, это Вы вызвали скорую помощь?
– Совершенно верно. Я.
– Не подскажите, в котором часу это произошло?
– Ой, детонька, вот чего не знаю о том не совру.
– А что Вы видели?
– Не много. Я собиралась чайку попить. Вон окна моей кухни, – и она указала на распахнутое окно на втором этаже. На подоконнике стояли горшки с геранью и орхидеями. – Знаете люблю летним вечерком, когда жара начинает спадать, посидеть у окна и попить свежезаваренного чайка с мятой.
– Так Вы сидели у окна во время происшествия?
– В том то и дело, что нет. Я его только начала заваривать. Окно открыто, лёгкий ветерок. И тут слышу – жуткий рёв и глухой удар. Я тут же к окну. А тут такое дело.
– Так Вы разглядели машину?
– Нет, детонька. Не успела. Года. Я уже не такая резвая как была в твои года, – старушка улыбнулась, а Николай и Анна улыбнулись в ответ.
– Значит Вы не видели автомобиля? – уточнила Анна.
– К сожалению, нет.
– Спасибо, Лидия Петровна, Вы нам очень сильно помогли.
– Не за что. Жаль, когда такие молодые так глупо гибнут.
– Да, жаль. Ещё раз спасибо.
Анна и Николай отошли от старушки и встали на пешеходный переход. Анна обвела взором окружающие дома.
– Коль, а камер нет?
– На этой улице ни одной. Старый город. Прогресс сюда еще не добрался.
– Эх. Хорошо бы поквартирный обход сделать. Ведь авария случилась в районе шести – семи вечера. Наверняка кто-то был дома и что-то видел.
– Было бы хорошо. Но я тебе в этом не помощник.
– Знаю.
– Поверь. Твоё начальство не даст тебе возможность раскрутить это дело. По глазам вижу – ты уже себе напридумывала. Оставь. Давай всё быстренько оформим и я помчался. Мне через несколько часов смену сдавать.
– Напридумала. Скажешь тоже. А всё-таки интересно, может кто-то что-то видел, а?
– Мне не интересно.
– Вот что ты за человек, а? Формалист, одним словом.
– НЕ формалист, а очень ответственный сотрудник. Между прочим, сейчас поеду по ближайшим станциям техобслуживания. Дам наводку тамошним мастерам. Найдём злодеев.
– Я шучу, – Анна улыбнулась. – Пошли оформлять. Ты фотографии места происшествия сделал?
– А как же? Как учили.
– Пришли мне на почту. Для отчёта. Ну пошли.
Ночной совет
Ночной совет
Одинокий призрак плыл сквозь серую мглу, клубившуюся вокруг него ленивыми завитушками и слегка подрагивающую. Иногда из мглы вырывались маленькие щупальца. Они тянулись к нему, пытаясь его схватить, но призрак не обращал на это никакого внимания. Он уклонялся от них – то прижимался к безжизненной, каменисто-песчаной, поверхности, то взмывал резко вверх; уходил в сторону; изворачивался и постоянно принюхивался, словно ищейка, идущая по следу. Призрак чуял еду – душу, покинувшую мир живых и прибывшую в земли Смерти. Душа сочилась жизненной энергией, так ему необходимой. Он должен её отыскать и поглотить. Быть первым. Он голоден и очень хочет есть. Охотиться в этих землях стало очень трудно. Ведь Хозяин лично провожает каждую новую душу к стене. А попадаться на глаза самой Смерти – не очень-то и хочется. Сколько прошло времени, с тех пор как ему удалось поглотить другого призрака? Да и то, тот был таким слабым, что с полна насытиться не получилось. А эта душа такая сочная. Столько жизненной энергии. Ему бы хватило ещё не на одно столетие.
Поглощённый своими мыслями, призрак не заметил, как в серой мгле сформировался тёмный сгусток. Гигантская мощная щупальца вырвалась из сгустка и чёрной молнией метнулась к нему. В последнюю секунду призрак уловил лёгкое колебание материи и метнулся в сторону – щупальца тугим кольцом сковала пустоту. Призрак, не оборачиваясь, ускорился и полетел дальше.
Повезло. Это всё от голода. Он расслабился и потерял контроль. Если он, в ближайшее время, не утолит мучающий его голод, то в скорости он истончится на столько, что растворится и станет частью этой серой мглы, если конечно его раньше не поглотит какой-нибудь другой призрак. Как же хочется есть.
Призрак замер. Единственное чувство, которое он испытывал уже не одно столетие находясь в этом месте – это чувство голода. Даже страх быть поглощённым серой мглой или другим призраком не являлся превалирующим. Только голод. Голод, который необходимо утолить. Голод и больше ничего его не волновало. Это было привычно. Это составляло его суть. Но внезапно всё изменилось. Кто-то открыл гигантский кран и в окружающий мир неуправляемым потоком хлынули чувства. Они, подобно воде, растекались по миру, заполняя собой каждую клеточку, каждый миллиметр пространства. Призрак сам, подобно сосуду, наполнился чувствами, о которых уже давно позабыл. У него появились желания, страсть, влечение. Его это сильно напугало. Он затрясся. По коже, которой не было, побежали мурашки; начал бить озноб. В это же время над долиной раздался одинокий, протяжный, тоскливый вой. Тысячи голосов присоединились и вторили ему. Не исключением стал и призрак.
Из окон замка Смерти вырвался яркий свет. Не тот сумрачный, мертвенно-бледный призрак реального света, а настоящий, словно земное Солнце спустилось в долину. Этот свет в мгновение ока разогнал серую мглу. Тени съёжились и попрятались в глубокие щели. Вой над долиной стих. Призрак сжался в комок. Буря эмоций, бушевавшая внутри него, причиняла невыносимую боль. Он рванул в сторону подальше от этого света и самого замка, надеясь на то, что голод вернётся и вновь станет его основным чувством.
*****
Серый, полупрозрачный призрак Профессора, парил у портала камина. В топке камина бушевало жаркое пламя. Уже сто лет как Профессор находится на службе у своего Господина, но за всё это время, да и за миллиарды лет до него, этот элемент интерьера созданный из грубого серого камня, украшенного примитивными узорами, и занимающий всю южную стену величественного тронного зала никогда не использовался по назначению. Да он вообще никогда не использовался. Просто зияющий тьмой провал в стене. Но сегодня, вернувшись в замок, Хозяин приказал растопить камин. А ещё, он заставил зажечь тысячи факелов, что висели на стенах и колоннах. Тронный зал, в котором обычно царила тьма и лёгкий полумрак, залило светом и наполнило теплом. И всё это сделал он один, старый и усталый призрак. Профессор – так его называет хозяин. Когда-то давно он действительно был профессором. Преподавал, занимался исследованиями, вывел постулаты, которые дали импульс развития новым отраслям науки. Он был звездой. Кумиром миллионов. А теперь? Он даже не помнит своего имени. Да оно ему, если честно, и не нужно. Он просто – Профессор. Секретарь и верный слуга своего Хозяина, который не позволил ему перейти через серую бурлящую стену. Вернее сказать, он сам его об этом попросил. Там за стеной ты просто растворяешься; теряешь свою индивидуальность – так, по крайней мере, говорит Смерть. Рай или ад – это не важно. Важно то, что ты перестаёшь быть самим собой, утрачиваешь свою суть. Ты становишься воспоминанием. Получаешь награду за замечательно прожитую жизнь, либо – наказание, если жизнь вёл не праведную. Но это уже не ты. А призрак по имени Профессор – это личность, хоть и полупрозрачная. Пребывая за стеной, каждая душа теряет связь с миром, который покинула. А призрачный мир граничит с реальным миром. Миром, в котором он когда-то жил и творил. Находясь здесь, во владениях Смерти, есть возможность соприкоснуться с этим миром. Наблюдать за тем, как он меняется. Видеть, как твои идеи воплощаются в жизнь и приносят пользу обществу. Так приятно осознавать, что жизнь прожита не зря. И он, Профессор, бесконечно благодарен своему Повелителю за то, что у него есть такая возможность. Поэтому он делает всё от него зависящее, чтобы сделать жизнь своего Повелителя комфортной. Хотя о каком комфорте вообще может идти речь, когда твоим хозяином является сама Смерть. Но он старается. И стоит только Повелителю чего-нибудь пожелать, он тут же это исполнит. Как сейчас.
И вот, с чувством выполненного долга, он парил над каменным полом и с озабоченным видом наблюдал за тем, как его Хозяин, укутанный тьмой, беспокойно скользит над вековыми булыжниками, устилающими пол залы. За сотню лет своей службы, Профессор ни разу не видел своего Повелителя таким озабоченным. Это смущало и пугало старого призрака. Что произошло он, естественно, не знал, но то, что это было связано с последней душой, отправленной Хозяином к серой стене, в этом Профессор не сомневался. А спросить, когда Хозяин находится в таком возбуждённом состоянии, он не осмеливался. Поэтому Профессор молча наблюдал, надеясь на то, что Повелитель, если конечно соблаговолит, сам обо всём поведает. И он был вознаграждён за своё терпение.
– Как ты думаешь, когда я появился? – объёмный, раскатистый баритон заполнил всё пространство тронного зала.
За сотню лет своего служения, профессор так и не смог привыкнуть к этому мощному голосу. Всякий раз его слыша, по призрачному телу призрака пробегала рябь.
– О чём Вы, господин? – с недоумением в голосе спросил Профессор. Он покинул своё место и полетел в сторону Хозяина. На расстоянии вытянутой руки призрак остановился и завис над полом.
– Когда я появился? – уже более человеческим голосом, вопросом на вопрос, ответил Смерть.
Призрак, на мгновение, задумался.
– Мне кажется, что с рождением Мира, – ответил Профессор.
– Да. Ты прав. Не зря тебя зовут Профессор. Хоть ты и призрак, а голова у тебя варит. Как только первое живое существо оповестило своим криком о своём рождении, родился и я. Ибо Жизнь неотделима от Смерти.
– Спасибо за комплимент, сир, – Профессор, церемониально, поклонился. – Я с Вами абсолютно согласен. Но, если Вы мне конечно позволите, я хотел бы узнать, что Вас беспокоит? Я тревожусь за Вас.
– Беспокоит… – протянул Смерть. Он отвернулся от Профессора и заскользил к ближайшей мраморной колонне. Призрак остался висеть над полом. Не двигался. Молча наблюдал за Хозяином.
Смерть приблизился к колонне. Пламя горящих факелов, установленных на ней, задрожало. По зале побежали призрачные тени. Смерть опёрся о колонну левой рукой. Приложив ладонь в чёрной кожаной перчатке к гладкой поверхности, растопырил пальцы. Верхние фаланги сжал и плотно прижал к колонне, словно пытаясь её расцарапать. Склонил голову, укрытую чёрным капюшоном, к груди. Призрак не шевелился. Терпеливо ждал. Смерть тяжело вздохнул.
– Я не знаю, как зарождается жизнь. Не слежу за её ходом. Но зато я точно знаю, когда наступает конец этой жизни. Жизнь заканчивается ровно в тот момент, когда появляюсь Я. Мне не важно, как эта самая жизнь была прожита. Моя задача – вовремя прийти и проводить призвавшую меня душу к Стене. Так длится уже многие эоны лет. Но сегодня…
Смерть замолчал. В зале повисла гробовая тишина. Даже пламя перестало шуметь. Смерть стоял не двигаясь, словно каменное изваяние. Призрак покорно ждал.
Снова тяжёлый вздох. Смерть оттолкнулся от колонны. Сделал пару шагов в сторону и остановился. Поднял голову и повернул её в сторону Профессора. В чёрном провале капюшона клубилась тьма. Горящие алым пламенем глаза вперились в призрака. Рябь побежала по призрачному телу Профессора.
– Все они, в основном, попадая в мой мир, начинают скулить и говорить о том, что это не справедливо; что им ещё жить да жить; что их время не пришло и требуют вернуть назад. Наивные.
– Я такого не говорил, – запротестовал Профессор.
– Речь не о тебе. Ты был уже старым, а старые и тяжело больные с радостью встречают меня. Но вот молодые…
Смерть развернулся к призраку спиной и начал удаляться. Профессор последовал следом. Догнав Хозяина, он повис у его левого плеча и старался двигаться в такт с ним.
– Этот последний тоже. Но говорил он это как-то…
– Искренне? – попытался помочь Хозяину призрак.
– Не знаю. В человеческих чувствах я не разбираюсь. Но я прислушался. Впервые за всё время я прислушался. Заглянул в него. Увидел жизнь, которую он прожил. Такую короткую даже по человеческим меркам.
– И что же Вы увидели?
– Он оказался хорошим человеком. Мне так показалось. Хотя, что я могу знать об этом? Да это и не важно. Важно то, что его душа не звала меня.
– Как моя? – решил уточнить призрак.
– Да, как твоя. Что-то меня позвало и я очутился на этом месте. Что-то, но не душа. А это значит, что его душа не готовилась к моему приходу. Тогда почему я там оказался? Почему мне пришлось забирать душу, при том такую молодую? По чьей воле я оказался в этом месте?
– Вас это волнует, сир?
– Да! Волнует! – это прозвучало так внушительно, что стены замка задрожали, а пламя факелов и в камине так затрепыхалось, что Профессор испугался как бы всё не потухло. Но тут Хозяин сменил гнев на милость и всё успокоилось.
– Я забирал души и павших на поле брани, и съедаемых неизлечимыми болезнями. Их души взывали ко мне. Но, оказывается, я забирал и души тех, кто к моему визиту был не готов.
– Для Вас это странно?
– Странно? Это не то слово. Меня это открытие взволновало. Неужели так много времени я забирал чистые и не готовые умереть души и, при этом, не осознавал почему?
– Только чистые души?
– Наверняка встречались и порочные. Но, почему-то мне кажется, что в основном чистые.
– Жизнь несправедлива. Лучшие уходят первыми, а злодеи, на то они злодеи, чтобы выживать.
– Кто так решил?
– Не знаю. Но так было всегда.
– Это то меня и беспокоит.
– Я могу чем-то помочь, Повелитель?
– Мне необходимо подумать. Трон!
Призрак исчез и уже через мгновение появился рядом с Хозяином вырезанный из чёрного реликтового дерева величественный трон. Высокая спинка, резные подлокотники, элегантно изогнутые ножки – всё было абсолютно гладким и отполированным до зеркального блеска. Блики огня отражались от поверхности трона и принимали причудливые формы. Смерть молча сел. Облокотился локтем левой руки на подлокотник. Опустил на сжатую в кулак ладонь голову. Затих. Его одеяние заклубилось непроглядной тьмой.
Профессор знал, что стоит его Хозяину принять позу «роденовского мыслителя», то беспокоить его не стоит, себе дороже выйдет. Призрак поклонился и, не произнеся ни слова, испарился.
*****
Вода в электрическом чайнике начала шуметь – верный признак того, что скоро она закипит. Анна отпустила «мышку» и откинулась на спинку кресла. Мгновение и со дна к поверхности начали подниматься крупные пузыри. Вода у поверхности забурлила. Щелчок – автоматика отключила чайник.
Анна отвела свой взгляд от монитора и направила его в потолок, несколько раз моргнула; крепко зажмурилась и помассировала пальцами глаза; резко раскрыла веки, сделала глубокий вдох, подняла руки над головой и потянулась. Суставы неприятно щёлкнули. Протяжно выдохнула и опустила руки. закрыла глаза и принялась вращать головой, разминая затёкшие мышцы шеи. Шейные позвонки захрустели. Перестав вращать головой, она открыла глаза и посмотрела на часы, висящие на противоположной от её кресла стене – три часа ночи.
Вот уже два часа она сидит в своём кресле, не отрываясь от монитора – заполняет отчёт о ДТП со смертельным исходом, параллельно изучая снимки с места происшествия. Благо для этого есть возможность. Её сегодняшнее дежурство выдалось, на удивление, спокойным. Ни тебе драк, ни пьяных семейных разборок, ни пропавших детей. Удивительно. Это впервые за всё время службы в полиции. И если бы не гибель журналиста, то всё было бы идеально.
Анна упёрлась обеими руками о край своего письменного стола и оттолкнулась. Кресло откатилось назад, шурша колёсиками по ламинату. Ещё в движении девушка развернула кресло в право. Как только оно остановилось, она легко из него выпорхнула.
Разминая затёкшие мышцы подошла к столу, на котором стоял электрический чайник, а рядом кружка с надписью: «Любимой доченьке». Анна насыпала в кружку пару чайных ложек растворимого кофе и одну ложечку сахара. Залила в кружку кипяток. Ароматный запах, моментально, заполнил помещение. Взяв обеими руками кружку с горячим напитком, она поднесла её к носу и сделала глубокий вдох. Анна обожала кофе. Порой в день она выпивала до десяти кружек этого напитка. Это мог быть растворимый кофе, зерновой из кофе-машин или кофейных аппаратов, стоящих практически в каждом супермаркете. Она была кофеманом. Порой пыталась себя ограничивать, но это давалось ей с трудом и устоять перед соблазном сделать очередной глоток этого ароматного напитка она не могла. Вот и сегодня – это уже была третья или четвёртая кружка за смену. А с другой стороны, ей необходимо взбодриться, ведь до окончания дежурства ещё очень много времени.