Петр Смирнов
Будуинские холмы. Полная версия книги стихов и другие тексты 1980-1990-х годов
* * *
Благодарим Андрея Бондаренко за подготовку иллюстраций для печати, а также за восстановление в цифровом виде рисунка Игоря Антонова, оригинал которого разорван на две половины
Пётр Смирнов.
Рисунок карандашом Игоря Антонова. 26 июня 1985 года
Будуинские холмы (книга стихов)
Пётр Смирнов, Анри Руссо и Пиросмани
Звезда Петра Смирнова взлетела на мрачном небосклоне советской поэзии в 1982 году на нашем совместном выступлении во МХАТе, когда Смирнов впервые публично исполнил свои стихи. На это мероприятие заявились несколько, «панков». Очевидно, для того, чтобы устроить небольшой скандальчик, выразить свой протест официозу. Может быть, почитать «альтернативные» стихи. Закурили прямо в зале (в театре!.. «крутые ребята»), удобно устроили ноги на передних сиденьях. Сломались они быстро, через несколько прочитанных Петром четверостиший. Просто попадали на спинки кресел, и их худосочные тела сотрясались от беззвучного восторженного хохота. Скандальчика не получилось.
Пётр Смирнов – самый яркий представитель, а вернее всего, – лидер направления в современной русской поэзии, которое можно определить как «примитивистское». Это направление почти не изучено критикой, разрабатывают его, как и всё гениальное, кустари-одиночки, а издатели и редакторы шарахаются от их текстов как от чумы, то называя авторов непонятным словом «графоман», то обвиняя в элементарной безграмотности.
А тем не менее редакторские портфели забиты рукописями самородных авторов, реально эти авторы участвуют в живом литературном процессе, каким-то образом влияют на общественное сознание, представляют собой определённый пласт культуры, занимают (если отталкиваться от сформулированного Д.С. Лихачёвым понятия «экологии культуры») определённую экологическую нишу. И пробовать замалчивать эту поэзию, не обращать на неё внимания, «от века оторвать» можно только с риском «себе свернуть шею».
Что такое «примитивистская поэзия»? Оттолкнёмся от более известного, классического, опробованного официальным искусствоведением понятия «примитива» в живописи. Хрестоматийные имена здесь – грузин Пиросмани и менее известный (и менее, на мой взгляд, отвечающий канону жанра) француз Анри Руссо. Почему весь мир признаёт гениальность Пиросмани? Потому что в его картинах – безусловная свобода выражения, безусловная смелость в технике, цельная, незамутнённая, если хотите, философия. Подражать ему, стилизоваться под него – невозможно. То же самое я вижу в стихах Смирнова. Он пишет практически с нарушением всех норм литературного языка (а по-другому и не умеет, и здесь нет притворства!), и тем не менее стихи остаются стихами. Один доброжелательный критик, рассуждая об этих стихах, сказал, что для их восприятия нужна определённая подготовка, определённая настроенность и т. п. Он абсолютно неправ! Говорить так – значит опять ввергать эту поэзию в круг заобра-зованного рефлексирующего сознания. Говорить так – оказывать медвежью услугу автору. Эта поэзия рассчитана на непосредственное восприятие, на восприятие царски-благодушное, умудрённое. Оказывается, поэтический образ, суть поэзии, остаются чем они есть, совершенно свободно деформируя все каноны, все условности не только замордованного материалистического сознания (или мистического подсознания, или арктического сверхсознания), но и, казалось бы, безжалостной госпожи грамматики. Поэтический образ выдерживает давление и этого суперпресса, не плющится и под этим безжалостным катком, но взламывает, разламывает его на части. И здесь – новый символизм.
Со Смирновым меня лет пятнадцать назад познакомил мой приятель, художник Игорь Антонов, сам большой оригинал и ценитель поэзии[1]. Я в то время увлёкся целью написать несколько стихотворений, в которых бы мысль формулировалась несинтаксическими средствами. Просто брались несколько ключевых слов и сочетались в самом диком порядке, «без падежов». В определённом смысле это было попыткой спародировать официально-партийный стиль газетных передовиц, стиль номенклатуры. Определил я это для себя как «язык ложного пафоса». И вскорости понял, что корни этого «языка ложного пафоса» уходят ой-ой в какие времена. Ведь ложный пафос начинает (поскольку он ложный) искать и фантомы-каналы чисто лингвистические. Это или какой-нибудь «Кот Леопольд, который. гуляет сам по себе» (?), или восемь родительных падежей подряд. И тут непременно вспоминается классическое «пока свободою горим, пока сердца для чести живы, мой друг, отчизне посвятим души прекрасные порывы». Короче, я очутился в каком-то морально-лингвистическом тупике.
Я прочитал кое-что из своих стихов приятелю. Он вежливо выслушал и стихи, и мои рассуждения и говорит: «А ты знаешь.» В общем, портвейн мы допивали уже на кухне у Смирнова, и я познакомился с этим удивительным человеком. Какими убогими, закомплексованными показались мне после его стихов мои слабые попытки сразиться с грамматикой! Я понял, что это под силу только именно такому цельному человеку, как Смирнов, который заново переписал «Сказку о рыбаке и рыбке» («.а не пондрави-лось»), который запросто может проехать на красный свет по Садовому кольцу, спутать всё движение и с высоты своего гвардейского роста заявить опешившим гаишникам, что просто хотел по спидометру замерить скорость параллельным курсом летящей вороны. И который ломает подкову («Я – слаб, дед пятак гнул»), обладает абсолютным слухом (пел в оперетте) и в слове «ещё» делает четыре классические ошибки. Разумеется, грамматика ему тесна. Он и пишет – как косит, на листах двойного формата. И уважает темы глобальные. Вот строки из классического стихотворения с коротким названием «Ледник»:
Сходились люди в дика племя
Ревели яки лахматой
Там мамонт пал в тресину зверя
Клыками рвал перед собой.
А сам ледник в финале торжествует, «с холодным спадом отлитая / Зерцая дикай белезной». Всё здесь – шиворот-навыворот, а образ остаётся.
Потому что поэт – это мученик языка, одинокий волк, суровый волкодав, для которого существует только одна точность – точность сердца, только одно правило – правило интуиции, только одна цель – Белый Кит, противоположный берег реки, где слова – это «джонки», а как он переволокёт читателя на этот берег, на красный свет или на зелёный, по правилам правописания или нет, это неважно, и не читателя это забота. Ведь если этого не сделано, говорить не о чем (простыни не смяты). Пётр Смирнов мнёт эти простыни как ему заблагорассудится, тискает, как «покрывало майи». И всегда его текст достигает конечной цели, той «точки в глубочайшей седловине сознания», где совершается таинственное озарение, которому учил наш Господь Будда, просветление материи талантом мастера, абсолютной концентрацией всех душевных и умственных сил.
Александр Ерёменко
Там на горе вотьме печали
«Там на горе вотьме печали…»
* * *
Там на горе вотьме печали
Где плещет море сидиной
Возвышен замок к не босводу
Горит сияя синевой
То вспыхнет за ревом пожара
То отблеск силы колдовской
И запылает замок ада
Горит богрян закат вдыму
Дракон в пещере с мрадом дышет
Пуская жертву в небеса
Колдун дрокона восхволяя
Глумясь над жертвой мертвеца
То царство злова калдуна
Там пленица ево была
То быль поведала она
Вполоне замка обречённых
Как душ наивностью покорных
Тех лет ушедшие года
Сей сказ поведала она
Я пре клоняюсь преттобой
Как знак её души
И сказ поведаю о том
Чем трепет дум
Её тамим
Вполоне замка одинока
Зна
вала я
Впор давних лет
Когда паря
Меж бурных рек
Соединив меня срекою
Туман клубился надомною
Под сводом солнце созерцало
Искрив вамгле реку сбивала
Под сенью каменых оград
Едва шепнув злой тенью сад
Из древ от рог в зывая грёз
Ударом молнию разнёс
Там призрок бъёт
Отрог в зывая
В безмолвно люд
Сердца пылая
Смотрящих в даль под небеса
Калдун летел как туча чёрна
За ним дракон огнём дыша
«Я плечи из нежу…»
* * *
Я плечи из нежу
Втени молодой
Сорву белоснежый
Цветок дорогой
Где царствуя виду
Вдыхая вгруди
Я ветер из ведал
И ты нагроди
Ах это мною мнимы звуки
Вершат надеждою под руги
Где царства вечной красоты
Суда надеждою вошли
Кабы если до росвета
Мне поднятца сбелым светом
Воцарица в облока
Поглядеть из долека
Здраствуй друг мой ветер дружный
Здраствуй море дочь чудес
Ты по ведай мне омуже
Может быть а может нет
Да сяду я до восходящим
Прему напиток блоговон
С лица взойду я восходящим
Но не возрадует отом
Кчему синиводы
Кчему синия
Бежит своивольна
В долине река
Где лес оподая
Туман холодит
Высокие воды
Разлив позади
Втом лежит она в недуг
Кабы сила предала
Да рука её по воле
Богу руку отдола
Там духи членствуя в купели
От страха дух ево зопал
И видя высказать нимели
В опале плот ево зерцал.
«Что заблуд…»
* * *
Что заблуд
Пытливой страстью
Ходит ночью затабой.
И меня не до пуская
Затебя стоит горой
Внешни я не понимаю
Кто есть кто передамной
И атом не до кучаю
Я ответа за тобой
И по ныне в эти годы
Видя бог ния один
За тебя стоят горою
Даже пёс под властен им
Как у вижу я дорогу
Иза то благодарю
Не понежен у порога
Псарню грязную твою.
«Запал тоскою одинокай…»
* * *
Запал тоскою одинокай
Судьбой гонимой одичал
И мглой накинув под нивольной
Над мраком мира содрагал
Неей ли трат надежд летучих
В разгар без радости певучих
Быть там под властен бытия
Смирено ведаю ни я
Агат поверженой любовью
Смерен из недор красоты
Неушто плоть ево безволен
Смерена ведаю а вы
Но што та сердце всё тревогой
Шатала дух ево убогий
Уж как уж не была скликая
Природу издоли пытая
Не верой слог ево плутал
Всё на дорогу примичал
Бегущей взор не удержима
Струица негою и дыма
Её красою шелкоста
О весник грёз к чему судьба
Не на роком уронила
Слова молвила она
Где девица приуныла
Плачет у окна
Вал морскую бъёт волнуя
Серебром ложица мгла
Кличет ветер не годуя
Бъётца сизая волна
И бежит стигая гулом
Кличет тучи в торопях
На бизвольном и могучем
Свет печалица луна
Опустили звёзды
На челе земном
Хлынули потокам
Рябью золотом
Где дубрава корень
Куполами взлат
Где царица с моря
Плачет по закат
«Кто неслыхал где пройдёца в глуши…»
* * *
Кто неслыхал где пройдёца в глуши
Мерная по ступь дышала в груди
Сизая дымка содилась в бровях
Где говорила смотря на глаза
Вчары гледела пурга залегла
Видет девица содица сутла
Музa трещала в сосняк налетой
Хмуро задышет мороз молодой
Дунул трубу за гудела в слезах
Сизой агарок содился в снегах
Гдебы не ветер мороз асидал
Кто не похожий впути за мерзал
Bяжет наряды агарок понёс
Вснег залетая трубою за нёс
Пади гнелые в снега за носил
Мерно снегами покров на ложил
Свиду царица сама на глазах
Пряно вздыхает гледела сокна
Терем не выше сказать не легко
Путник спешит на легая в окно
«Упрятала дева руками…»
* * *
Упрятала дева руками
Холёную грудь от нево
И бегло окинув глазами
Чево же ты хочешь за то
И долга она трепетала
Глазами глядела в упор
Несмела сказать по туману
Старик несказал нечево
Только там замечает глазами
Нет хвоста серебритца косой
И старик шивелит не водами
Подымая волос над рекой
Тут баркас по песок зарывался
Вышли оба на берег пустой
Кто то рядом в кустах пробирался
И за видя красу с рыбаком
Таккуда же теперь до рассвета
Молвел старец по видя глаза
Небеда обожди до расвета
Только жди неходи ни куда
И отом удивляя отрадой
Одевалась она в голубой
Вить тобой спасена и ненадо
Не пытай моё серце отом
Цвет горит по шелкам золотица
По волос заправлая в косу
И натом где ана шивелица
Падал жемчуг в её наготу.
Тут глазами рыбак на пугался
Кто есть кто срыбаком говорит
Только вскоре душёю признался
Мне додому пора поспешить
Если втом ты спешишь до расвета
Ты до дома. а я полесам
И не мне потибе убиватца
Если скажешь каво поведал
Тут старик за себя помолился
Подороге пошёл поскарей
Но недолга он шёл утомился
И накамень присел у дверей.
Где то тучи впути собирались
По домам убегает народ
Все дороги в пути раз мывая
Постучал у калитке ворот
Слух до носит ему открывая
Заходиже скорей помолись
И на образ рукой подымая
Молвил богу ему до вирясь.
Только он помолился до бога
Видя образ упал наковёр
И глаза открывая широка
Видя бог непонём разговор.
«Ещё тогда…»
* * *
Ещё тогда
Когда познав природу
Слиянье рук
Не наслождал
В познанье мысли озоряли
Вершин любви победой торжествам
Всё мужество включая волю
Белел как парус волей свыш
Её распущены по воле
Под тяжбой сутолок носив
Как объяснить
Неей ли свыш
Ей не понять мертва
Как объяснить сознанье мысли
Сходивши от нево
Смотреть природу восковую.
Не зрим вотьме шептал ему
Не равен силой обольщенья
Столетние векам
Уйдиж незрим.
Я гений
А вы подруга холодна
Вся прелесть втрепь её бложен
На лоне глаз её зерцала.
Всё ближе истова движен
Влиянье дум её блуждала
Её уставши грудь цвела
Налоне мира созерцала
Не ей ли слёз её рыданье
Всё глаже истова дыханье
Уставших рук об ручена
Дыханьем тел отражена.
«За щимила серце…»
* * *
За щимила серце
Калея забот
Не она ли ветом
Думает вперёт
Да нарадость дума
Меньше говорить
Как просила серце
Толька несудить
Где невек девицей
Будешь ты гулять
Именя не врадость
Будешь вспоминать
Где слова не в пору
Деве молодой
Толька та незнает
Быть каму женой
Где прося у бога
Чай нея одна
Только у порога
Врай пускаю я.
«И оком каво я видел…»
* * *
И оком каво я видел
Раскажу в стихах
Где красавицу я слышал
На зелёных трав
Как лежит у пруга
В тени золотой
И как ищет сокал
Чёрною главой
И на высь глаголя
Отлетит на край
Где леса приволе
Золотица рай
И на той вершине
У высок горы
Где река сходилась
Дом стоял в глуши
И не кто как весник
Пролетит стрелой
Да на радость светит
Буйной головой
Только вид бывалый
Мог за ним гледеть
По росе тумана
Смесяцем белеть
Да как слух доносит
Где вупат сконём
Молодая просит
Сокола а нём
Ты лети как весник
Между гор моих
Путь укажет ветер
За меня один
Как на том она сказала
Сокол взлёт с её руки
И по вешнему закату
Вдаль пропал от белезны
«Ты хочешь усладить глазами…»
* * *
Ты хочешь усладить глазами
Ито и это проходя
И обранить душой признания
Ты замолчишь как никогда
Так слушай мой тебе совет
Хоть я словами старый век
Ито внатуру по гружён
Так в чём же спрос
Иди натом
И я воскликнул на харал
Который многа по ведал
И втом совет мне от не бес
Подать хоть раз тебе совет
Наком союз твои глаза
Всегда очём то говоря
И небеги как лихадей
Ведь ты девица незлодей
Да если в чём моя вина
На прасно жду твои слова
Как вечный страник на простой
Молю хоть слово напокой
Не ваш ли ум одно и тоже
Взгляну налуч где oн по гac
Где всяк здушою вам по корный
А я здушою не для вас
Как тот эрот как эрудит
Отпен губами ис ходя
Вам скажет сонце там горит
А я неведую огня
Где нет души где нет по верья
Всё это брен как никогда
Зачем вам сонце гоменея
Когда любовь от езыка
Неверю я земному взору
Всяк грешен на своём веку
Где радость бога к человеку
Где боль здушою к одному.
«Обоже как она…»
* * *
Обоже как она
Поверх отлас её глава
И злат сверкает на челе
Чуть над рукой подымет в мгле
И талый взор алмазным блёком
Увидя взор её под скал
На мрамор белый снеходя
Слица венерой по ходя
В гробу лежит сама собою
Но всёж мертва
И гроп покоем
Держал вотласе золотом
Вотле измученам порокам
Вчертах лица за печатлён
Всё дале шёл под свод не мея
Вбирая тучи нерабея
Илишь туман качуя страх
Всё дале шёл невидя мрак
Одни лишь люди молчалива
Сидели рядом на гробах
Кто столовой кто без пречины
Друг друга посвещая ветрах
И каждый был самим сабою
Бездумен только головою
Тот мир без радости по гас
Всегдали тут на лоне глаз
«Радось всякому даётца…»
* * *
Радось всякому даётца
Только раз перечиркнётца
И натом пичать одна
Быть женою на всегда
Только втом моя подруга
Преуныла у окна
Ждёт красавца полубога
Да каменья припасла
И начас менуя время
Я послышал у дорог
Где сверкают вэто время
Сталь росистая набок
И поведал у окошка
Где толпа стоит немножка
И на том понять я мог
Где лежал другой у ног
Может втом моя подруга
Обозналась с высока
Ведь на час послал я друга
Свиснуть ей из далека
Элегия
Ты будешь похотя глумитця
Как та любезная дитя
Да разве можно усомнитця
Когда любовь от старика.
Как фенекс пламенем объятый
Сколь скоро ветер раз несёт
И той старухаю понятный
В мир тихий падших за берёт.
Но неотом моё перо
Завидя прелести земные
Где рас нагод твоё лицо
Меня смутили не земные
Как ризна русь выстоках изночало
Ей непонять кто правит ей
Излейший враг, кто отрицая
Очём нескажет мать своих детей.
Неравен ум
Росийскому глаголу
Где неотом он речи говорит
Подымая взор кневедомым порогам
За всё сказать он богу повелит
Но нет упрёк
Где я тебя повидел
Где зная суть
Как тот чертог
И от груди
Заветной лирой
Мутило ум
Глазами в потолок
Завсё сказать
Я вюности по ведал
Как колезей
Под шум небес
Где мне года твои далёко
Где я далёк от етих мест.
«Крестина вы кокотка…»
* * *
Крестина вы кокотка
Люба твая походка
И я как черодей
Признать готов скорей
А то не дай другому
Стобою говорить
Одна ты мне знакома
На радость у поить
И тамже обростая
Толпой зевак млодых
В которых замечая
Нет радости у них
Где ты царица дева
По одель у дорог
Видать ты уморила
Последнева уног
Видать вы у родились
На радость на беду
И тамже осудили
Где я перебегу.
«Чево ты здесь ищешь…»
* * *
Чево ты здесь ищешь
Постылый на блуд
Да край твой наверна
Какты бес приютен
И кнам ты пришёл
От беды уходя
Поведай девицы
От куда идя
И разом как лань
Белезною навид
Махнула косою
И скрылась из вид
Да звон подымала
От смеха шутя
Какова ты рода
Спросила краса
Мой род человек
Из далёких снегов
Но разве об етом
Спросить у богов
А может ты тот
Где оковы гремят
Смотри на галеру
Здесь сила там раб
Да я не обетом
Такова сковать
Закован не может
Девицу пугать
«Ты смотри смотри глазами…»
* * *
Ты смотри смотри глазами
Ктото ходит не бисами
Да и как сказать на миг
Чуть колышит дикий блик
Отойдя слегка далёка
Погледел туда высока
Правда есть одна черта
Гнёца тень ево стройна
И натом чернеют сами
Только синими очами
Где стоял при виде грёз
С той поры скликая звоз
Черует взор своих убога
Вразвалах дальниво порога
И только див привиде грёз
Немок сказать ему дослёз
Изтлев дыханием а затем
Итолько чарами кивая
На ум как слабостью зерцая
Качая вётлы между них
Знакома тень прошла грозою
Пусть будет так передомною
Нотолько я не засибя
В сему соглаз моё дитя
Зачем зачем он будет снами
Зачем он будет говорить
И только чёрными бровями
На супив бровь её дрожит
Иной душёю млея
Чуть кивая и белея
И затем не второпях
Отошёл далёка вспях
Я обронил твой цвет любовный
Познай хоть раз любовь извет
Всяк день готов я ждать покорный
И ночью втом тебя любя
Вомраке жаждущево дня
Слыхать на том я буду скора
Што где сказать помне мелей
Вних ты сибя найдёш готова
Нотолько там ты не жилей
Не свык я зовом от кликаца
Привычный зов во мне агонь
И нежилаю прирождаца.
Где некто я подвечер твой.
«Вотьме ты ивлялась…»
* * *
Вотьме ты ивлялась
Но толька нея
Гдеты апускалась
Шилками шумя
Где видя на образ
Ватьме голубой
Ты скажешь ненада
Я буду стабой
И долга тамитца
Я буду вгруди
Стабой до расвета
Дышать пагруди
Гдея не посмею
Стобой говорить
Гдеты до расвета
Кавото любить
Но только наобраз
Любви дорогой
Ямог до расвета
Бижать затобой
Но только любовь
Быть тебе не нужна
Пожалуй наетом
Закрою глаза
Где вы нежилая
Сомной говорить
Бежала под вечер
Ево полюбить
«Мне некогда ветом…»
* * *
Мне некогда ветом
Стобою гадать
Каво ты любила
Икто твой апять
Незная отом
Где судьба не моя
Где он обламает
Закон бытия
Где я не подвластен
Руке мoлoдoй
От утра до утра
По воле душой
Где я непомеха
Ты будешь гадать
Как та до расвета
Ты будешь гулять
Не всё ли где радость
На этом веку
Ты скажишь ненадо
Где я немогу
Где ты до расвета
Авось далека
Пусть буду я пеплом
Стобой до утра
И ты где судьба
Мне награда в вгруди
Когда та сомною
Ходила впути
Где я непомеха
Любви молодой
Завас расписался
Крававой рукой
«Ах Настья Настья вы богиня…»
* * *
Ах Настья Настья вы богиня
Как та венера из пучин
Вомне одно вооброжение
И дивный шелест белезны
Девица можно вету пору
Но што поделаеш судьба
И дума вяжет разговором
Приди приди как та весна.
Коль скора так мы будем рядом
И в час досуг у единясь
Я вам откроюсь разговором
Што где любов обходит нас
Нето нето што мне жилали
Её увидить я готов
Но только помыслы блуждали
Где я один уетих слов
Но что мне ночи золотые
За этот вечер одинок
Я вас любил но не живые
Меня уводят на порог
Там ночь лествой алединела
И мрак повис где ты одна
Как та венера ворожила
Где я увидел сам сибя
На век упрятал я свободу
Где ветот час явилась ты
И на меня твою заботу
Ты повелиш тебя любить.
Да буду там побудь самною
Где видел рас твои черты
Как полумесец у порога
Менял я ночи до зори
Но где ответ твоё жилане
Не может быть на этот час
Коль скоро так, моё признанье
Нестоит думать мне о вас