Петр Немировский
Попандопулос и его любовь
…Я вскочил с деревянного ящика, не веря своим глазам. Жанна шла по улице к троллейбусной остановке, даже не взглянув в мою сторону. Я, было, ринулся к ней, но… Навстречу ей шел какой-то худощавый высокий парень! Жанна взяла его под руку, и они куда-то ушли.
Небо разорвалось над моей головой.
ххх
На крыше ее пятиэтажного дома повсюду торчали антенны и тянулись провода. Сверху хорошо просматривалась вся дорога. Я сидел на бортике крыши, выкуривая одну сигарету за другой. «Ничего, сейчас она узнает. Еще пожалеет, что ушла от меня!»
«А если разобьюсь?» – все настойчивей прорывалась благоразумная мысль. На миг я представил себя лежащим в гробу. В новом черном костюме и при галстуке. «Пусть все соберутся у моего гроба. Пусть плачут, раскаиваются за свою черствость. Пусть Жанна с рыданиями упадет на колени, когда меня будут опускать в сырую могилу».
Красная точка появилась на дороге. Я застыл в ожидании. Она приближалась. Уже отчетливо я видел Жанну в ее короткой юбке и красной ветровке. Мне показалось, что я разглядел даже ее туфли.
– Жан-на! – мой крик распугал всех бездомных кошек во дворе.
Вдохнув полной грудью, я поднял руки и… мир перевернулся. Из карманов посыпалась мелочь, звякая о жесть бортика. Теперь перед моими глазами была лишь черная просмоленная крыша, над которой синела полоска воздуха.
В школе я посещал секцию по спортивной гимнастике, даже имел первый юношеский разряд. Так что стойка на руках для меня была обычным спортивным упражнением. Сейчас свое тело я держал под таким углом, чтобы можно было легко вернуться в исходную позицию – на ноги.
Почему я не снял часы? Их крошечная круглая головка все больнее впивалась в запястье.
Я не учел того, что из-за нервного напряжения в виду повышенного риска сил уходит несоизмеримо больше, чем на обычной тренировке. Дрожь побежала по мышцам рук и спины. Еще немного – и придется опуститься на ноги.
