Петр Камнев
Триколорный перекресток
ГЛАВА 1. АЛМАЗНЫЙ ВЫСТРЕЛ.
Новый день был отмечен в календаре Гродина старшего следователя по особо важным делам ГСУ Московского областного следственного комитета как юбилейный день бракосочетания его родителей, которые предпочитали до самой поздней осени, пока не выпадет первый снег, проводить время на даче. По сложившейся традиции нужно было их посетить к ужину с цветами и бутылкой хорошего коньяка вместе с коробкой шоколадных конфет.
За окном был пасмурный ноябрьский день и сегодня предстояло выполнить ряд рутинных дел, которые необходимо было распланировать и подогнать к концу дня так, чтобы успеть к 8 вечера добраться до дачного посёлка, принести поздравления, посидеть за семейным столом, послушать мнение отца о недостатках текущей политике в мире и как-то придумать ответ для мамы на вечный вопрос о том, когда же он обзаведётся семьёй и детьми на радость родителям.
Утреннее совещание в кабинете начальника отдела определяло ход дальнейших событий. Совещание начиналось кратким докладом о ходе текущих дел совместно с другими коллегами по отделу, а затем предстояла поездка в СИЗО на допрос подследственного по делу о крупном хищении путём рейдерского захвата строительной компании и доведения её до полного банкротства. После этого надо было вернуться на работу, оформить протоколы и другие текущие документы и в промежутках между делами чего-то перекусить или пообедать.
Лёгкая тихая мелодия смартфона разбудила Германа и запрограммированный мелодичный женский голос напомнил о поздравлениях и подарках.
Инга, его подруга последних лет, ещё не проснулась. Герман встал, откинув свою часть одеяла, но шёлковое одеяло соскользнуло на пол и Герман невольно залюбовался красотой её тела, слегка прикрытого ночной рубашкой, и безмятежного лица с привлекательными чертами. Ресницы дёрнулись, приоткрыв глаза и, потянувшись она спросила: «Пора вставать?». Герман, подняв одеяло, накрыл её, сказав, что ему пора на работу, а она может ещё поспать.
С Ингой он познакомился в кафетерии рядом с домом, куда часто заходил что-нибудь перекусить после работы и чем-то привлёк её внимание. Оказалось, что она была хозяйкой этого кафетерия, которое вместе с трёхкомнатной квартирой в соседнем доме достались ей после смерти мужа. Муж четыре года назад трагически погиб в автомобильной катастрофе, когда на перекрёстке тяжёлая мусороуборочная машина на покрытой льдом дороге, потеряв управление, на полном ходу врезалась в его седан со стороны водителя. Позднее, Герман узнал, что она рано вышла замуж, сразу после школы, по большой взаимной любви и они с мужем счастливо прожили 12 лет пока не случилась трагедия. Инга была старше Германа на четыре года и от этого брака у неё был сын, которому уже исполнилось 22 года, и он учился в военной академии, где-то под Москвой, там же проживал, получал стипендию, а иногда навещал маму.
Герман прошёл на кухню, включил чайник для кофе, наполнив его водой, и направился в душ. У него была привычка бриться каждое утро и принимать горячий душ, заряжая себя порцией бодрости, но иногда, когда с утра было больше времени или проснулся на полчаса раньше будильника, то любил полежать в горячей ванне пока пот не стекал по лбу, а затем становился под холодный душ.
После ванной Герман увидел Ингу, которая приготовила ему кофе. Он выпил терпкий кофе, одел свою форму майора юстиции с форменной курткой и, поцеловав Ингу на прощание, предупредил, что сегодня поедет к родителям и позвонит, когда вернётся. Вышел из квартиры, спустился во двор, подошёл к машине, и сел за руль.
Странным образом машина не завелась с первой попытки, однако завелась со второй с каким-то не привычным звуком. Обеспокоенный возможной неисправностью в такой день, когда надо было ехать на дачу, Герман позвонил хорошему знакомому Владимиру – владельцу автомастерской, которой обычно пользовался для техобслуживания своих машин. Отношения с Владимиром были неформальные и почти дружеские поскольку Герман когда-то помог ему открутиться от проблемы с законом из-за ремонта угнанной машины без регистрации и надлежащих документов на машину.
Владимир ответил на звонок. Герман быстро объяснил причину звонка, на что последовало предложение приехать в мастерскую и оставить машину на некоторое время для диагностики и возможного ремонта.
Благо, что мастерская находилась по дороге на работу и через 15 минут Герман припарковал машину на стоянке рядом с мастерской отдал ключи от машины Владимиру и, сославшись на срочные дела по работе, взял такси и вовремя подъехал к зданию своего управления.
Через две минуты он уже был в своём кабинете и быстро просмотрел входящие бумаги, не нашёл ничего важного, так обычная рутина, открыл папку для доклада с делом Нефедова о хищении, ощутил себя готовым для разговора с начальством и, выйдя из кабинета, закрыл его на ключ и направился в сторону руководства.
В отношении дела Нефёдова у него было неоднозначное мнение. Нефёдов был личностью хорошо известной в деловом мире своей респектабельностью и приближённостью к высшим криминальным и олигархическим структурам нового российского общества. Внешне – это был человек лет под 60, слегка выше среднего роста, скорее плотный, чем упитанный с чертами лица, вызывающими доверие, хорошими манерами, но жестким и прагматичным характером.
Две недели назад областная прокуратура обратилась с ходатайством в СК о возбуждении уголовного дела в отношении Нефёдова и проявила активность в суде на выдачу ордера на его арест мотивируя тем, что с помощью поддельных документов, подкупа чиновников и запугиванием прежних владельцев строительной компании «Стройинтек», Нефедов вынудил их по решению суда передать ему все активы компании фактически бесплатно.
Дело было передано Герману для производства в части следственных действий и давление органов Прокуратуры на руководство СК было для Германа очевидным. Это подтверждалась настоятельной рекомендацией руководства о взятие подозреваемого под стражу ввиду его широких возможностей препятствовать следствию. Герман исполнил необходимые формальности и Нефёдов был заключён под стражу сроком на один месяц, хотя прокуратура настаивала на трёх. Сам Герман, ознакомившись с делом, такой необходимости не увидел и полагал, что для известной деловой личности, как Нефёдов, подписка о невыезде была бы достаточной мерой.
Из архивных материалов судебного дела против компании «Стройинтек» следовало, что бывший владелец компании 20 лет назад подписал договор займа на весьма крупную сумму порядка 12 миллионов долларов с Санкт-Петербургской компанией «Инвестком», входившей в то время в сферу влияния известной тамбовской ОПГ, которая стремилась расширить своё влияние в Московском регионе. Договор займа, по существу, был инвестиционным и оговаривал, что на момент займа активы компании «Стройинтек» фиксируются как залог в размере двух миллионов долларов.
Герман понимал, что залоговая ценность «Стройинтек» была уловкой прошлых лет, когда, стремясь получить максимальный заём заёмщики завышали собственные активы, отдавая их в залог. (Читая регулярно американскую прессу на английском языке, который знал весьма прилично, Герману было известно, что именно такую тактику применял известный предприниматель Дональд Трамп для получения больших кредитов для своих дочерних строительных компаний, которые впоследствии становились банкротами).
В 90-х тамбовские использовали такой крючок и оговорили, что договор является инвестиционным, по которому заёмщик освобождается от промежуточных платежей с выплатами процентных ставок по кредиту. Срок договора конкретно не устанавливался, но предусматривал выплату полной компаундной суммы по первому требованию займодателя, но не ранее трёх лет с момента вступления договора в законную силу от даты подписания сторонами. При этом компаундная сумма исчислялась по принципу умножения принципиальной суммы займа на коэффициент роста активов компании на дату первого требования займодателя по возврату общего долга с правом проведения в любой момент и без предупреждения независимого аудита для определения текущей ценности активов по запросу о погашении долга. Договор также предусматривал, что в случае отказа по выполнению долговых обязательств или неуплаты долга по любым обстоятельствам «Стройинтек» переходит в полное владение займодателя.
Далее происходили непредвиденные события: через 7 лет изначальный заёмщик скончался от инфаркта, его наследство и активы перешли с контрольным пакетом в 60% его жене и в равной доле по 20% сыну и дочери. Сам усопший по определённым и ему одному известным мотивам держал этот договор в секрете, а скоропостижная смерть не позволила заведомо предупредить своих наследников. Впоследствии, о долговом контракте наследников никто не уведомил и не вспоминал. В условиях бюрократической кутерьмы и бурного роста доходов все про всё забыли. «Стройинтек» к тому времени существенно расширился и бурный рост компании продолжался на волне московского строительного бума, превратив «Стройинтек» в ведущую строительную компанию отрасли в регионе, включая собственный банк и участие во всевозможных инвестиционных программах.
Также никто не вспоминал и о займодателе компании «Инвестком», потому что государство крепко нацелилось на разгром тамбовского ОПГ, лидеры которой частично были убиты в криминальных разборках, а некоторые получили длительные тюремные сроки по 25 лет и сгинули в небытие. В результате подвластные ОПГ структуры быстро теряли былое влияние скатываясь к банкротству, самоликвидации или исчезновению ответственных лиц в далёких заграницах.
Именно в такой момент Нефёдов практически за бесценок приобрёл компанию «Инвестком» как инструмент исполнения своих инвестиционных намерений и где-то в архивной глубине обнаружил 20-летний контракт, покрытый толстым слоем пыли. Выяснив, что по данному договору никто никогда никаких претензий не предъявлял, что договор был предан забвению как неактивный, потому что по нему не проводились никакие финансовые операции, Нефедов после консультаций со своими юристами пришёл к выводу, что договор на сегодняшний день имеет законную юридическую силу несмотря на действующее законодательство об исковой давности в три года. Юристы пояснили, что исковая давность применима только к физическим лицам, но не к юридическим, что договор инвестиционный, а не на покупку товара, что в договоре срок действия ограничен до даты момента предъявления требования о погашения долга в объёме компаундной суммы.
Нефёдов понял, что если он воспользуется своими возможностями и связями, то у него есть реальный шанс присвоить «Стройинтек», несмотря на все попытки состоятельных наследников помешать этому. Дело в том, что за прошедшее время активы «Стройинтек», по внешней оценке, стоимости оборудования и зданий, выросли в 20 раз и при этом, наследники, стремясь увеличить прибыль, залезли в сомнительные инвестиционные проекты, которые удваивали текущую стоимость активов. Это означало, что если предъявить судебный иск, то у наследников может не оказаться достаточно средств для выплаты по долговому обязательству. В этой ситуации следует принять во внимание, что личное имущество наследников и их личные вклады и сбережения не имели к делу никакого отношения, давая возможность всем им прожить свою жизнь с хорошим достатком и без особых хлопот.
Далее, действия Нефёдова были логичными и жесткими и Герману было ясно, что Нефёдов видимо что-то не поделил с прокурорскими, упёрся, и тем самым навлёк на себя неприятности с их стороны.
Размышляя, Герман подошёл к кабинету начальника отдела, постучал и вошёл. Его начальник полковник юстиции Донкин Максим Ильич ответил на приветствие и жестом пригласил присесть, указав на свободное место за столом, где уже присутствовали капитан Маркин и лейтенант Дронов также работающие в его отделе.
Отношения с Донкиным у Германа сложились за 6 лет совместной работы не сразу. Донкин был назначен переводом из Ярославля шесть лет назад. Первое время Герман присматривался к нему, отмечая его сдержанную недоверчивость к окружающим и природное чутьё на всевозможные подставы, сценарии, которые его острое мышление генерировало с необыкновенной изобретательностью в большом многообразии. В этом смысле Герман часто приходил посоветоваться по возможным вариантам следственных действий и видел, что Донкину нравится его интерес к мнению начальника, а также к прогнозам необычных сценариев и их возможным последствиям. В результате такого рода бесед между ними установились вполне доверительные отношения, наполненные общим интересом к выполняемой работе и когда Донкину присвоили очередное звание полковника юстиции согласно занимаемой должности, то спустя некоторое время он без всяких колебаний написал ходатайство о присвоении капитану Гродину внеочередного звания майора юстиции за проявленные достижения по раскрытию сложных преступлений, что было одобрено и реализовалось в установленном порядке.
В ходе совещания сотрудники доложили о прогрессе текущих дел и планируемых действий по их закрытию и передачи в суд. Донкин поблагодарил за проделанную работу, посоветовал усилить акценты по ряду специфичных вопросов и отпустил всех, попросив Германа задержаться.
Он попросил к секретаря два стакана крепкого чая и сел напротив Германа, молча обдумывая начало разговора и, придвинув к себе стакан чая, сказал: «Знаешь Герман, после твоего доклада у меня появилось ощущение внутреннего беспокойства, что в деле с Нефёдовым у нас может возникнуть конфликтная ситуация с прокуратурой, а в наших интересах желательно избежать такой поворот событий».
– Хорошо бы знать, Максим Ильич, как вы планируете порядок расследования, который мне следует реализовать при встрече с задержанным», – поинтересовался Герман.
– Давай разобьём это дело на части и спрогнозируем возможные неприятности в части следственных действий. Претензии по нарушению срока исковой давности в данном деле полагаю не стоят особого внимания, а вот ссылка прокураторы на поддельные документы выглядит очень неоднозначно.
–В каком смысле, Максим Ильич, неоднозначно, ведь наши эксперты делают своё заключение руководствуясь стандартной процедурой, – уточнил Герман.
– Я понимаю, что в настоящий момент ты ожидаешь результаты по экспертизам бумаги, способе печати текста, подлинности оттисков печати обеих сторон и подлинности подписей. Но заключение экспертизы, учитывая прошедший временной отрезок, может оказаться в пределах неоднозначного толкования с множеством непредсказуемых комбинаций, и – что тогда? Какова будет наша реакция? В условиях такой неопределённости мне хотелось бы предупредить тебя быть максимально осторожным, не поддаваться соблазнам, при этом я не имею в виду тебя персонально, но разумею что, будучи людьми, все мы не без греха.
– Понял, шеф, обещаю не грешить, ну а если, что не так, то приду к вам за отпущением, – пошутил Герман, – тогда я пойду с вашего разрешения.
– «Можешь идти, шутник, – добродушно ответил Донкин, – но во время встречи с Нефёдовым в СИЗО объясни ему возможность неоднозначной экспертизы договора, которая может ему сильно навредить и убеди предоставить нам все детали подписания договора, включая людей его оформлявших. Также подготовь запрос в наш департамент по экономическим преступлениям о проведении срочного аудита компании «Стройинтек» на предмет выявления реальной стоимости их активов и динамики роста за последние 25 лет, укажи в запросе, что срок исполнения 2 недели, принеси мне, и я сам подпишу его у нашего генерала и отправлю в срочном порядке через канцелярию. Пока всё, давай действуй».
Герман вернулся в свой кабинет, в его рабочем компьютере был заранее подготовлены темплеты на все случаи жизни, откуда можно было выбрать нужную заготовку и вписать суть запроса, фамилии и дату, поставить свою подпись, распечатать и передать начальнику, что заняло у него 30 минут. Затем он позвонил дежурному и попросил организовать машину на 12:45 дня для поездки в СИЗО и обратно. До прибытия транспорта оставалось 30 мин, чтобы успеть пообедать в столовой управления и подойти к стоянке служебных автомобилей.
В СИЗО Герман прошёл в комнату допросов, куда вскоре привели Нефёдова. Тот выглядел бодро, поздоровался с Германом как со старым знакомым поскольку ранее уже встречались, когда Герман представлялся как следователь, ведущий его дело. После соблюдения формальностей по протоколу допроса Герман поинтересовался, если у подозреваемого имеются жалобы и пожелания. Ответ был отрицательный, но Нефёдов поблагодарил его за содействие в переводе в 2-местную камеру, о чём попросил в прошлую встречу.
В процессе беседы Герман довёл до сведения Нефёдова суть проблем, ранее оговорённых с начальством и добавил, что возникновение неопределённости в части документации может ему навредить и что в его собственных интересах лучше напрячься и вспомнить все обстоятельства и всех людей прямо или косвенно связанных с оформлением договора, чтобы найти и привлечь этих людей в качестве свидетелей, способных подтвердить достоверность договора, который предусматривал выплату огромной сумме в 250 миллионов долларов согласно судебного решения.
В начале беседы лицо Нефёдова было добродушно спокойным, однако при упоминании суммы в 250 миллионов долларов его глаза раскрылись в глубоком возмущении, воскликнув:
«Да вы что там все с ума сошли? Разве судебный иск на такую сумму означает, что такие деньги имеются в наличии для выплаты? Разве судебное решение обязывает наследников выплатить мне 250 миллионов? Судебное решение только подтвердило, что договор имеет правовую силу и при отказе ответчиков погасить долг, согласно договорённости, то компания «Стройинтек» переходит в мою собственность. Подумайте сами, если на момент подписания договора активы «Стройинтек» составляли 2 миллиона долларов, то при росте капитализации в 20 раз получается только 40, а в лучшем случае, при условии частичного возврата инвестиций может быть можно рассчитывать на 50. Ведь никто не спорит, что договор займа предусматривает умножение 20-кратного роста на 12 миллионов заёмной суммы, но реальность наличия такой суммы – это миф и я не знаю мотивы стороны подписавшей такой договор.
В отличие от вас, я понимаю этот договор совсем по-другому. В моём понимании владелец «Стройинтек» 25 лет назад фактически продал свою фирму с активом в 2 миллиона за 12 миллионов долларов компании «Инвестком», прикрываясь залоговой формой купли-продажи и с условием, что оформление факта передачи собственности будет производиться в ближайшем будущем, но не ранее трёх лет. Однако, по непредвиденному стечению обстоятельств это будущее отодвинулось и наступило через 25 лет, а до тех пор управление компанией осуществлялось владельцем по его усмотрению и без каких-либо финансовых обязательств перед кем-либо».
С позиции сегодняшнего дня, расставив всё по своим местам, данная сделка выглядит почти взаимовыгодной, поскольку «Инвестком» получил вместо затраченных 12 миллионов 50, а первоначальный владелец выгодно избавился от своей компании, а между делом наследники за прошедшие годы перевели в личное владение огромные суммы денег из прибыли «Стройинтек».
Если у кого-то и скопилась сумма, которую вы упомянули, то скорее всего её надо искать у наследников. Конечно, если бы сегодня я был бы во главе сгинувшей Тамбовской ОПГ, то нашёл бы как выбить все миллионы из наследников, однако теперь мы живём в другое время, а некоторые зависли где-то в небесах и не хотят спуститься на землю в новую реальность. Или вы с этим не согласны?»
Герман выдержал паузу и сказал:
«Андрей Петрович, давайте всё по порядку. Первым делом мне надо записать вами сказанное в протокол (Герман решил за счёт формальностей потянуть время, чтобы Нефёдов успокоился и расположился к доверительному разговору. Заполняя протокол, он позвал караульного, попросил его принести 2 стакана чая, спросил у Нефёдова не желает ли он закурить, положил на стол пачку сигарет «Парламент», зная, что Нефёдов предпочитает этот бренд, затем ещё 2 пачки как подарок, которые Нефёдов положил в карман)».
Закончив писать, Герман попросил Нефёдова просмотреть протокол и подтвердить, что ничего не пропущено. Тот быстро пробежался по протоколу и сказал, что всё верно.
«Ну, тогда продолжим»– сказал Герман: «Андрей Петрович, вы высказали ряд замечаний, и я обратил внимание на то, что вы во множественном числе указали на некоторых лиц, которые безосновательно пытаются вас в чём-то обвинить, например: «Да вы что там все с ума сошли» или «некоторые зависли где-то в небесах». Мне ясно, что речь идёт не наследниках, а о других лицах, так помогите мне понять, кого вы имеете в виду конкретно».
Нефёдов задумался и, продолжая думать о чём-то другом почти автоматически сказал: «Знаете ли, я ведь тоже вас спросил, согласны вы или нет с моим пониманием сути договора, но вы мне ничего не ответили».
Герман любезно возразил, что правилами вопросы положено задавать ему, однако позиция Нефёдова не осталась без внимания и полностью отражена в тексте протокола. Относительно сути договора разбираться будет суд, а его задача – это установление фактов, способствующих правильной оценки обстоятельств.
– Ладно, – ответил Нефёдов, но было видно, что мысленно он на что-то решился, – если вам нужен ответ на поставленный вопрос, то я отвечу, но только без протокола, если вас это удовлетворит.
– Хорошо, – согласился Герман, нажал кнопку на шариковой авторучке, отложил в сторону.
Авторучка была с секретом в виде записывающего устройства, который запускался при нажатии кнопки: «Ну рассказывайте, а я просто послушаю».
Нефёдов начал с того, что перед арестом ему позвонили и пригласили зайти к зампрокурора области для прояснения некоторых вопросов по какому-то запросу. Он явился в указанное время, его провели в кабинет, где состоялась странная беседа. Прокурор встретил дружелюбной улыбкой, встал из-за стола пожал руку приветствуя по имени и отчеству, хотя ранее они не встречались, и сказал, что никогда ещё не приходилось встречаться с человеком, выигравшим лотерейный билет, да ещё на такую огромную сумму как 250 миллионов долларов. Нефёдов шутливо ответил, ему тоже никто такой по жизни не встречался, на что в ответ прозвучало, что при сильной правовой поддержке и прикрытии такая сумма вполне реальна и выгодна, даже если подобные услуги будут стоить половину этой суммы.
Нефёдов, поняв намёк, пояснил, что он деловой человек, а не бандит с большой дороги и что его деловой интерес существенно ограничен финансовым балансом компании «Стройинтек» порядка 42 миллиона долларов и поскольку за пределами этой суммы его больше ничего не интересует, то и никакая помощь ему не требуется. После этих слов добродушное выражение лица собеседника резко сменилось на маску отчужденности, он вызвал секретаря, холодно попрощался и попросил проводить посетителя на выход. На этом Нефёдов закончил свой рассказ о визите в прокуратуру.
Герман придвинул к себе протокол, взял авторучку, и нажал кнопку (выключил голосовую запись) для продолжения записей в протоколе и в это-же время Нефёдов добавил: «Ну а всё что случилось со мной впоследствии вам хорошо известно и поймите меня правильно, если бы мне просто намекнули, что лояльность прокуратуры по судебному решению мне обойдётся в пару лимонов, то я легко бы согласился, чтобы быть подальше от всех неприятностей с их стороны».
Далее Герман попросил вспомнить все обстоятельства, которые могли бы пролить свет на достоверность договора. Из-за давности события трудно доискаться очевидцев, пояснил Нефёдов. После приобретения компании «Инвестком» он узнал, что главный офис Тамбовской ОПГ находился в том же здании, и логично было бы предположить, что это здание было местом подписания договора. Следом он уточнил, что первый начальник отдела кадров «Инвестком» до сих пор работает у него и может знать что-то полезное или найти в архивах данные о машинистке, которая печатала договор, юристах, работавших с документом, секретарях того времени организовывающих встречи, уборщицах помещений, всегда всё видящих и слышащих, но для этого ему надо позвонить к ней и лично попросить оказание полного содействия.
Герман вынул из кармана свой мобильный, переключил его на громкую связь, передал Нефёдову и сказал: «Звоните», а сам незаметно нажал на кнопку авторучки и включил записывающее устройство.
Телефон зазвонил, после набора номера, на другом конце ответил женский голос: «Мурашова у телефона»
– Галина Степановна, вы меня узнаёте? – спросил Нефёдов.
– Конечно узнала Андрей Петрович и беспокоюсь из-за слухов, что вас арестовали.
– Слухи слегка преувеличены, – пояснил Нефёдов, – но меня задержали и сейчас я говорю с вами из кабинета следователя, Гродина Герман Адамовича, запишите пожалуйста.
– Я записала, скажите, чем могу помочь.
– Надеюсь, что сможете, Галина Степановна, потому что меня интересуют ряд обстоятельства 25-летней давности, когда вы работали у прежнего владельца и можете знать, как происходило подписание инвестиционного договора между «Инвестком» и «Стройинтек». Мне нужен полный список лиц, имеющих отношение к его подписанию.
– Андрей Петрович, может показаться странным, но это я помню очень хорошо, -обрадованно сказала Галина Степановна, – потому что сильно испугалась когда меня вызвал Волкодав, так мы называли нашего генерального, ударил по столу кулаком как гиря и сказал матерясь через слово, что ожидает деловых мужиков из Москвы, что приедут завтра к вечеру, что надо заказать приличную гостиницу, организовать машину, чай, кофе, водку, коньяк, закуску типа балык, икра красная и чёрная, шоколад и т.п., а потом дал мне пачку бумаг почёрканных исправлениями, и приказал напечатать к завтрашнему дню и пригрозил уволить, если что не так, а тут, как назло наша машинистка, Валя заболела, и мне пришлось не спать, всю ночь, печатать на машинке и перепечатывать отдельные листы из-за ошибок, короче, натерпелась страху и выплакала все глаза.
– Галина Степановна, извините, что навлёк на вас дурные воспоминания, но вы можете спасти меня от больших неприятностей, если подтвердите своё участие в оформлении этого договора и укажите имена лиц, которые его подписывали.
– Андрей Петрович, я начисто забыла имена и фамилии гостей из Москвы, помню, что один был типа начальник, а второй юрист, их водитель погиб через два года от взрыва бомбы в машине, машинистка Валя через день вышла на работу и пока гости с хозяевами обедали, она перепечатала текст договора для внесения поправок. Она звонит иногда по старой памяти и может что-то помнить. Но могу подтвердить, что сама ставила печати под подписями на договоре, – ответила Мурашова.
– Галина Степановна, а что стало с этой печатью, как я помню мы её обновили.
– Да ничего не стало, я новую получила, а старую со старыми штампами положила в коробочку, запечатала и спрятала в сейф, – отчиталась собеседница.
– Галина Степановна, у меня к вам большая просьба, напишите всё о чём рассказали с мельчайшими подробностями, поднимите в архиве журнал посетителей для установления имён, прибывших тогда для договора гостей, приготовьте выписку из карточки учёта Вали о месте её жительства с телефоном, приготовьте коробку со старыми печатями и передайте всё моему следователю. Сделайте именно так как я прошу и считайте меня гарантом вашего благополучия и карьерного роста, – в заключение попросил Нефёдов.
Герман не стал записывать телефонный разговор в протокол (потому что не положено было давать подозреваемому возможность звонить по телефону), он только отразил в протоколе, что со слов Нефёдова, есть вероятность получения ряда фактов от бывших работников того времени, и передал протокол Нефёдову для подписания.
Тот прочитал и спросил отчего я не указал фамилии и имена тех, кто прозвучал в разговоре. Герман пояснил, что факты пока не установлены, что наверняка есть люди с противоположными интересами, и эти люди могут помешать следственным действиям. Чтобы исключить такой ход событий лучше не светить имена важных свидетелей раньше времени дабы избавить их от непредсказуемых неприятностей, из-за которых нужные факты будет трудно установить в законном порядке.
«Неожиданно, Герман Адамович, слышать от вас такой скептицизм относительно правоохранительных органов, ваше поведение и манера ведения допроса вызывают доверие и конечно это касается персонально только вас», – выразился Нефёдов.
– Спасибо за доверие, – ответил Герман и продолжил: – а в таком случае давайте договоримся что вы спокойно потерпите пару недель, а я сегодня подам рапорт о командировке в Петербург, послезавтра я буду там, понадобится два дня для сбора нужной информации и материалов, так как я опасаюсь кого-то привлекать в помощь, после этого я вернусь, проведу необходимые экспертизы, и если всё подтвердится, то предоставлю вам возможность выйти отсюда на подписку о не выезде, но прошу в ваших же интересах держать всё сказанное в строжайшем секрете, потому что любое нарушение конфиденциальности с любой стороны может безвозвратно всё погубить и не только вас или меня но и других людей ни в чём не повинных. Помните об этом даже во сне, а теперь попрощаемся до следующей встречи.
К 4 часам дня Герман вернулся в кабинет, зарегистрировал протокол в канцелярии, подготовил докладную на командировку, позвонил Донкину с просьбой принять в срочном порядке и через несколько минут был в кабинете начальника с докладом о результатах допроса Нефёдова. Вместе прослушали записанные разговоры и в конце Донкин отметил, что ехать в Петербург надо срочно и тайно, пока не будут собраны необходимые материалы.
– Сделаем так: я подписываю твою докладную сегодняшним числом, завтра у нас суббота, потом воскресенье, бери чистый бланк командировочного удостоверения, поставишь печати на обратной стороне, где получится, из наших запасов я выдаю тебе сто пятьдесят тысяч рублей на поездку, когда вернёшься всё оформим, постарайся уложиться за три дня, так чтобы вернуться в среду на следующей неделе. Можешь идти и действуй.
Был конец рабочего дня пока Герман вернулся обратно в свой кабинет, купил билет на САПСАН в 7 утра в понедельник, чтобы к часу дня быть в Петербурге, и занялся приведением в порядок текущих бумаг, просмотрел входящие, сделал нужные примечания, подписал и перевёл в разряд исходящих, чтобы перед уходом занести в канцелярию.