Петр Ильинский
Наша родина как она есть

2. Горичанская мифология и космогония

Земля, согласно представлениям древних горисландцев, произошла из высохшей грязной воды, которая неведомыми путями пролилась в первородный пламень посредством мелкой струи (или нескольких струй – существует множество вариантов этого эпического рассказа, записанных различными исследователями), прямиком с высокого неба и в самые незапамятные времена. Небо же, в свою очередь, есть отражение мирового океана, поднявшегося до облаков, и по совместительству обитель бога дождя, который, по-видимому, занимал главенствующее положение в дохристианском, а потому варварском, но глубоко народном пантеоне античной Горичании. Связано это поверье было, судя по всему, с чрезвычайным значением, которое наши предки придавали природным осадкам и их последствиям, что свидетельствует о прочной материалистической традиции в горисландском мышлении, отразившейся и в горичанском национальном характере^[14].

Впрочем, и дальнейшая картина горисландского мироустройства, встающая из дошедших до нас обрывочных сказаний глубокой древности, сохранившихся на двух неровных клочках вытертого пергамента, который хранится в стокгольмской национальной библиотеке^[15], представляется чрезвычайно логичной. Это наводит некоторых проницательных комментаторов на мысль о существовании уже в ту далекую эпоху развитой протогорисландской философской школы, обладавшей тонким понятийным и категориальным аппаратом, способным успешно оперировать в дописьменной среде.

В соответствии с этими, увы, очень фрагментарными сведениями, ночь и день – суть дети бога дождя, беспрерывно оспаривающие его первенство, но никак не могущие договорится о том, кто будет править после отца, отчего их планы о завоевании господства на небе все время проваливаются, обыкновенно в сумерках или на рассвете. Солнце – это пупок дня, а луна – какой-то иной (ученые не пришли к единому суждению) телесный орган ночи, подверженный, согласно воззрениям древних, как ежедневной, так и ежемесячной изменчивости. Ветер есть брат дождя и двоюродной брат снега, града и льда, а звезды – их общие сестры.

Родились же все они от брака времени с пустотой, что, кстати, представляется очень даже возможным согласно ряду недавних астрофизических теорий, получивших широкое признание. Поневоле поражаешься масштабу проникновения наших пращуров в бездны космологии и их интуитивным, но от того не менее точным научным прозрениям, заложившим, таким образом, твердую основу интеллектуального развития Горичании и определившим независимость горисландского национального самосознания, самопознания и самоощущения.

3. Древняя история

Начало начал горичанского народа теряется в толще времен. Происхождение его неизвестно, а культурный генезис ставит в тупик этнографов, антропологов и искусствоведов. Из данных археологических раскопок очевидно, что горичанская керамика мало чем уступает керамике греческой, шумерской, египетской и древнееврейской. Дошедшие до наших дней ее образцы, хранящиеся в запасниках лучших европейских музеев в виде черепков и фрагментов черепков, позволяют разделить древнюю горичанскую культуру на следующие отчетливые и равно творчески плодотворные периоды: примитивный, геометрический, постгеометрический и постпримитивный, последний из которых, согласно большинству вдумчивых комментаторов, продолжается и сейчас.

Недавние изыскания ведущих американских и западноевропейских ученых позволили пролить свет на еще более давнюю эпоху в истории нашего края и указать на отчетливую и несомненную всемирно-историческую роль древних горичан (горисландцев). В предкультурном слое одного из размытых недавними дождями местных холмов сотрудниками совместной экспедиции Дулонского католического колледжа и Женского института высших исследований в Бель-Тру, и до того проходившей, как заметил пожелавший остаться неизвестным ее участник в беседе с журналистами Трясиновского «Вестника», in a very stimulating atmosphere^[16], были обнаружены кольцеобразные отложения древесного угля. Датировка новооткрытых артефактов с помощью радиоуглеродного метода, а также ультразвуковой спектроскопии органических фракций солевых экстрактов, полученных путем глубокой перегонки, показала, что их возраст установить невозможно. Это, как легко догадаться, является серьезным аргументом в пользу того, что изобретение колеса было сделано нашими прямыми предками, по-видимому, преуспевшими также и в добывании огня^[17].

На последнее обстоятельство косвенно указывает большое количество хорошо обглоданных и тщательно высосанных костей различных животных, обнаруженных по соседству в том же слое предкультурной почвы и, можно сказать, в той же самой яме. Как справедливо заключают авторы недавней статьи в журнале L’Archeologie d’avant-hier et d’apres-demain^[18], руководители экспедиции профессора Эбеназер Эрнест Чаттербокс-младший и Филинн де ля Бет-Соваж, исключительно высокое качество обработки костных останков древних млекопитающих и птиц зубами и ногтями протогорисландцев (первогоричан)^[19], с неотвратимостью свидетельствует в пользу высокого уровня первобытной цивилизации на землях нашего отечества. Как известно, степень культурного развития нации находится в прямой корреляции с глубиной прожарки пищи, которую ей удалось достигнуть^[20].

Причиной этого, так сказать, гастроспиритуального феномена является то, что для сыроядения нужны хорошо развитые челюсти и крепкий желудок, оттого эволюционным продуктом интенсивной варки, жарки и выпечки являются, наоборот, крепкие мозги и развитое обоняние. Поэтому можно заключить, что наши предки обладали тонким нюхом и способностью к не менее тонким суждениям. Некоторые из этих качеств не утрачены горичанами и по сей день.

4. Горисландия и древнегреческая колонизация

Греческая колонизация Горичании затруднялась погодными условиями, навигационными сложностями, культурными конфликтами, религиозными распрями и языковыми особенностями сторон. Отдельной помехой было полное отсутствие у Горисландии какой-либо береговой линии. Поэтому эллинизация нашей родины проходила в пульсирующем режиме, тяжело, чтоб не сказать мучительно, растянулась на длительное время и закончилось ничем.

Благодаря таковым обстоятельствам Горичания не приобрела тайных и темных культов, включая особо интересные женские и те, попроще, что связаны с человеческими жертвоприношениями^[21], избегла тирании, борьбы олигархов с народным собранием, а аристократов с демагогами, персидского нашествия, пелопонесских войн, завоевания Александром Македонским, неоднократного раздела и передела его наследства, вытекающих из этого распрей, разложения и распада, за которыми следовало вторжение римских легионов, сопровождавшееся грабежами и триумфами.

Все это можно было бы, конечно, пережить, хотя, конечно, обидно: могли бы на собственной шкуре узнать, в чем разница между эфорами и эфебами, апориями и апологиями, ойкосом и эйдосом. Вот мы и затаили обиду, а потом сжали зубы и с честью перенесли этот тяжелый период, поскольку уж нам-то не привыкать, с такой непростой историей. Только, вдобавок, Горисландия, к самому большому и искреннему сожалению, не сумела должным образом оценить и другие важнейшие достижения греческой цивилизации, как то: запрет на общественную деятельность женщин и приезжих из соседних деревень, всеобщее увлечение поэзией, спортом и театром, а в особенности – непрерывные политические страсти, иногда переходящие в демократические выборы и казни несогласных с их результатами, что время от времени заменяется изгнанием или крупным штрафом. Также не забудем занятия философией на свежем воздухе, помноженные на повсеместный интеллектуальный интерес бородатых мужчин к другим мужчинам, только более молодым, безусым и симпатичным, и разведение вина водой.

Теперь все это приходится наверстывать и усердно осваивать, дабы окончательно воссоединиться с культурным человечеством. С одной маленькой поправкой на современность – общественная деятельность ныне скорее запрещена мужчинам, но, в конце концов, не без резона же, как вы считаете? Нужно ведь как-то обращать международное внимание на то, какими семимильными шагами мы прогрессируем.

А вино у нас и так было не очень, если честно…

5. Столкновение Горичании с Римской империей

Горисландцы до невероятности успешно боролись с римской экспансией, поэтому свидетельств о ней не сохранилось. Тем не менее, представляется необходимым сделать по этому поводу ряд умозаключений и поделиться ими с читателем.

Ясно, что не обошлось без военной победы горичан над легионерами, планомерного охвата, рассеяния и раздробления многочисленных когорт, манипул и центурий и что победа эта была самой что ни есть полной и безусловной. Ведь меньшее бы Рим не остановило (и никогда не останавливало).

Может быть (и даже, скорее всего), этих побед было несколько. Более чем вероятно, что каждая из них была славнее предыдущей – масштаб совершенного очевиден хотя бы из того, что до сегодняшнего дня не удалось обнаружить ничего даже отдаленно римского не только в Горисландии, но и в ряде сопредельных стран, таким образом, спасенных ею от неизбежного порабощения и насильственного насаждения латинского языка (некоторые ученые полагают, что с первым еще можно было бы смириться).

Увы, где именно встретили свою участь отправившиеся завоевывать нашу родину несметные легионы, пока не представляется возможным установить с надлежащей точностью. Поэтому стремление ряда столичных патриотических организаций настоять на возведении величественного монумента, увековечивающего сию знаменательную оказию, наталкивается на обоснованные возражения организаций, не менее патриотических, но региональных и отчасти выборных, каждая из которых имеет свое суждение о месте бессмертного подвига древнегорцев (как их любовно называл один из поэтов новейшего времени) и согласно этому полагает, что таковой памятник должен находиться в пределах именно ее, а не чьей-либо еще юрисдикции. По состоянию на настоящий день эти споры разрешения отнюдь не имеют, а привлечение международного арбитража накладно, утомительно и все равно не способно никого примирить, когда дело идет об одной конкретной стране и одной конкретной проблеме. Отдельно отметим, что жалкие и одновременно ревизионистские попытки некоторых соседних государств обнаружить следы римского поражения или хотя бы римского присутствия на своей территории закончились закономерной неудачей. Еще бы! Мы же старались^[22].

Когда имела место решительная битва между горичанами и гордыми, но отнюдь не непобедимыми сынами Ромула, на много веков определившая судьбу целого региона Европы, тоже неизвестно. Ясно одно – патриотический порыв горисландцев был безмерным, окружение пришлых властителей мира полным, его кольцо непреодолимым, а ожесточение односторонней резни – предельным. Из надменных захватчиков живым не ушел никто, и оттого римским источникам удалось временно – до сегодняшнего, но, надеемся, не до завтрашнего дня – замолчать это событие, чрезвычайно болезненное для престижа империи.

6. Горисландия в трудах классиков античной мысли и историографии

В связи с отдаленностью областей традиционной античной культуры от столь рано и столь высоко развившихся горичанских земель, греческие и римские путешественники редко попадали в наши родные пределы, а потому не оставили достоверных сведений о горисландских богах, героях, мыслителях и прочих выдающихся мужах отечественной древности. Впрочем, стоит упомянуть, что Тацит пишет о том, что на самом востоке Европы живут еще какие-то длинноволосые варвары. Таково наиболее прямое и очевидное упоминание нашей страны в знаменитых «Анналах». Надо подчеркнуть, мы теперь прекрасно знаем: великий историк был неправ – Европа заканчивается гораздо восточнее Горичании.

Сходным образом и Страбон говорит, что далее в глубинах лесов начинаются земли, населенные непонятно каким народом. Большинство современных комментаторов единодушны в том, что великий географ древности имел в виду нашу родину. С ним совершенно беспочвенно не соглашался Плиний Старший, утверждавший, что в тех лесах человеку жить совершенно невозможно и не нужно. Такое голословное отрицание существования древних горисландцев не делает чести известному философу, впрочем, использовавшему в «Естественной истории», как ныне признано, множество непроверенных данных. За это его в свое время справедливо критиковал блаженный Августин, в частности полагавший, что Господь в своей неизмеримой благости населил человеками и земли, самые для таковой жизни неприспособленные. Недавно стараниями южнокорейских ученых в полузаброшенном уэльском монастыре удалось обнаружить хорошо сохранившийся рукописный том сочинений гиппонского епископа, где против этой фразы почерком Иоанна Скота Эригены было написано: А я не уверен, а почерком Роджера Бэкона добавлено: Ну и зря!

Таким образом, как на заре европейской культуры, так и в раннем Средневековье судьбы нашего народа уже обсуждались ведущими умами эпохи и были предметом серьезных идейных дискуссий, онтологических схваток и полемических баталий, что оставило неизгладимые следы, как в канонических текстах, так и в маргиналиях. К сожалению, отец Церкви не дополнил вышеприведенное, безусловно, весьма глубокое и одновременно емкое суждение какими-либо подробностями или деталями, из которых его читатели могли бы вывести более точные сведения о прагоричанском быте и духовном мире.

Ныне общепризнано, что отсутствие подробного описания древней горисландской истории, многочисленных подвигов наших предков на ниве освоения своего природного ареала, а особенно их высочайших драматических и поэтических достижений^[23] значительно обедняет труды античных авторов, хотя и не перечеркивает их, в целом прогрессивный вклад в науку, находившуюся в те далекие времена на сравнительно невысоком методологическом уровне.

7. Народные сказки и сказочные персонажи

Любимым персонажем горисландского народа является дурак. Он, как правило, побеждает страшное трехголовое чудовище благодаря природной смекалке, вслед за чем находит в затопленной пещере сокровище и женится на спасенной им красавице. Или, наоборот, умывшись живой водой из подземного родника, сам становится писаным красавцем и женится на богатой. Или (обратите внимание на разнообразие фольклорных вариаций) сначала женится на богатой красивой дуре, после чего из отчаяния убивает чудовище и приобретает тем народную любовь и повсеместное уважение.

Но и это еще не исчерпывает изобилия горичанской народной фантазии, поскольку в некоторых сказочных сюжетах герой приобретает уважение сограждан (благодаря своевременной женитьбе на богатой) раньше, чем отправляется на битву с чудовищем. Однако все равно его убивает, пользуясь наставлениями заботливой матушки и заготовленным ею по дедовским рецептам черствым коржиком, который дракон сначала не может прожевать, а обломав зубы и все-таки проглотив, умирает в страшных мучениях от аллергической реакции на некоторые компоненты дедовских приправ.

Только уже спасает протагонист в таком случае от нечисти не красавицу, а скот незадачливых поселян, страдающий от загрязнения, вызванного продуктами драконьих отходов. После чего умнеет, перерабатывает тушу чудовища на колбасу, а его шкуру – на черепицу; чуть спустя, в результате нескольких удачных сделок с доверчивыми пастухами обзаводится многочисленным стадом баранов и, как следствие, проводит в дальнейшем долгую и счастливую жизнь в добром согласии с нежной супругою и в гармонии с природной средой.

Мораль: нет ничего целительнее и долговечнее, чем заслуженная тяжким трудом народная любовь.

8. Горичания и первые отшельники

Основы христианской культуры были заложены в Горисландии примерно две тысячи лет назад. Может быть, веком-другим позже, но не более того. В Ватиканских архивах находятся указания на отправку в пределы пограничные ряда проповедников, ни один из которых назад не вернулся и писем не отписал, а значит, их миссия увенчалась полным успехом. Иначе говоря, евангелизация наших земель никоим образом не отставала от христианизации остального человечества, а наоборот, обгоняла его большую часть.

В любом случае, народное предание с уверенностью утверждает, что в те незапамятные времена в Горичанию прибыл неизвестный и что двигался он неукоснительно, поступательно и равномерно, прямиком с болотистого, выжженного и бесплодного юга^[24]. Пришелец долго бродил по лесу, подступающему к самой Трясинке, а потом нашел раскидистый дуб, забрался на него с помощью привязанных к ногам и рукам острых камней, залез в громадное дупло, ранее образовавшееся в силу естественных причин, и стал в нем жить, питаясь желудями, листьями и редкими птицами^[25], время от времени раздвигая ветви и показываясь изумленным горисландцам.

Каждое явление народу обитатель дуба сопровождал громкими заклинаниями на неизвестном языке, после чего сразу или в течение нескольких дней, а иногда даже недель, в горисландских долинах обязательно менялась погода. Засуха уступала место дождям, а те, в свою очередь, снегам и метелям. Спустя несколько месяцев снег неизменно таял. Постепенно об этом, в высшей степени удивительном человеке стало известно всему горичанскому люду, и старейшины вместе с лучшими охотниками и следопытами собрались прямо под тем же деревом, дабы обсудить, к добру или нет появление незнакомца в исконной племенной чаще и как оно может отразиться на урожае зерновых, молочности коз и среднегодовом уровне воды в Трясинке.

После недолгих дебатов было решено, что пришелец является лесным божком значительной мощи или, по крайней мере, великим колдуном, а то, что он избрал местом своего пребывания горисландский лес, свидетельствует об его особом расположении к нашим родным долам и опушкам. На протяжении совета старейшин неизвестный несколько раз показывался из дупла, фыркал, плевался, и то и дело кричал на полюбившемся ему к тому времени горичанском наречии: «Покайтесь, окаянные!», – память о чем отечественный фольклор сохранил до наших дней. Некоторые исследователи безосновательно утверждали, что он также добавлял «У, нехристи туповатые!», но ныне эта легенда единогласно признается позднейшей контаминацией.

По единогласному мнению совета все нижние ветки дуба, по которым пришелец забрался в дупло, были обрублены горичанами, дабы лесной бог не мог покинуть наши благодатные места. Оставшиеся же сучки были стесаны до полной гладкости – обращаем внимание инвесторов и акционеров, до чего ревностен и старателен был горисландский народ уже в те далекие времена! Говорят, после этих событий наш отшельник не раз выбирался наружу при ясной луне, печально глядел вниз с двадцатиметровой высоты и восклицал «О, горе мне!» и трубно сморкался. Все это без сомнения свидетельствовало о правильности принятого горичанскими старшинами решения.

В дальнейшем означенный дуб и его обитатель стали считаться самым драгоценным талисманом племени, и отцы семейств часто приводили к нему детей (особенно по достижении совершеннолетия), дабы те могли после захода солнца шесть раз перекувырнуться вокруг дерева и вследствие этого почитаться настоящими мужчинами. Особо хорошей приметой считалось, если житель дуба появлялся из дупла во время обряда, позже названного пронициацией^[26] и изрыгал протяженные проклятия в адрес кувыркающихся. Обычно это встречалось взрывом восторга, как правило, еще более возбуждавшим кудесника, после чего он долго не останавливал свои дискурсивные инвективы, которые по мере познания им языка аборигенов приобретали все большую многословность и красноречие. Заметим, что некоторые часто повторявшиеся оратором иноземные ругательства прочно вошли в горичанский национальный обиход, невзирая на чужеродную фонетику и грамматику. Подавляющее большинство исследователей не без основания считают, что подобных слов в нашем праязыке не было и быть не могло.

В том случае, если вопли отшельника становились невыносимыми, его прогоняли в глубь дупла с помощью камней или частично испортившихся сельскохозяйственных продуктов – необходимость такого поступка при пронициации считалось приметою еще лучшей. И чем больше и громче обитатель дуба ругался и проклинал окружающих, тем больше яиц и свеклы летело в его сторону. Не исключено, что в этой, так сказать, игре отразилась осознаваемая нашими предками необходимость подкармливать «живой талисман» горичанского племени. В дальнейшем вокруг ставшего священным дуба начали справлять свадьбы и проводить сельские игрища, что с завидным постоянством привлекало внимание постояльца древесных глубин и способствовало дальнейшему обогащению горисландского лексикона.

К этому старинному обычаю восходит горичанская поговорка кувыркаться на поляне, со временем приобретшая несколько иное значение, впрочем, как и в далекие времена, свидетельствующее о вступлении кувыркающегося в зрелый возраст (напомним внимательному читателю, что ранее уже было говорено о шестом кувырке и о том, какие именно действия он мог бы символизировать). Поэтому на традиционных свадьбах (которые любопытствующий турист из экономически развитых стран может за небольшую мзду посетить в сельской местности) по-прежнему положено, чтобы один из старших родственников новобрачных высунулся из чердачного окна будущего дома молодых и начал поносить брачующихся, на чем свет стоит. Дружки же жениха должны в ответ закидать родственника яйцами и помидорами^[27] – иначе он ни в коем случае не ретируется и продолжит публично охаивать новобрачных, приводя все более подробные и откровенные сведения из их личной жизни, не упуская при этом как невинные, так и пикантные события детства или отрочества фигурантов. В городе этот обычай, необыкновенно греющий душу и доставляющий немало приятных минут гостям, к сожалению, давно отмер – после бракосочетания молодые попросту кидают камнем в столб, с незапамятных времен стоящий во дворе муниципальной управы. Считается, что чем раньше они в него попадут, тем меньше ссор у них будет в совместной жизни, и что даже разведутся они полюбовно. Народная мудрость, ничего не оставляющая на долю слепого случая, требует, чтобы при исполнении этого обряда родители новобрачных находились на противоположной стороне двора.

Отеческие же предания далее повествуют, что в один прекрасный день счастливый обитатель дупла – ритор и естествоиспытатель, один из первых в мировой истории филологов-практиков, далеко опередивший свое время – исчез, и больше его никто не видел. Горисландцы некоторое время тужили и всячески печаловались, отложив по этому поводу как пронициацию, так и отдельные народные игры, но потом из некоей другой страны в пределы нашего отечества опять забрел неизвестный. В отличие от первого жителя священного древа этот человек сам никуда не лез, а просто все время ходил по лесу с задранной головой. Однако горичане уже тогда знали, что свое счастье человек (а тем более, целый народ) может выковать только сам. Долго упрашивать наших предков было не нужно – они быстро смекнули, что к чему, и не успел новый посетитель опомниться, как оказался на том же самом дубе. Велика же была радость горисландцев, когда новый жилец разразился теми же самыми проклятиями, что и предыдущий! Так покой снова вернулся на нашу родную землю, а урожаи ягод, злаков и лесных трав продолжали радовать мирных селян.

В дальнейшем, когда в Горичанию приходил искавший одиночества и покоя чужеземец, то его неизменно подсаживали на рогатину и оправляли жить в насиженное дупло. В настоящее время этот обычай забыт, хотя любознательный турист может заметить, что в некоторых горичанских гостиницах вход с улицы ведет прямо на второй этаж, а лестницы, по которым туда приходится подниматься, узки и не имеют перил. Так фольклорные образы трансформировались в нашей национальной архитектуре.