Пенелопа Дуглас
ПАНК 57
© 2016 by Penelope Douglas
© Е. Вительс, перевод на русский язык
© ООО «Издательство АСТ», 2023
В книге упоминается соцсеть метаплатформы Meta Platforms Inc, Facebook, деятельность которой запрещена на территории РФ.
* * *
Клэр и Бендеру,
что бы ни случилось в понедельник утром…
Плейлист
Theory – of a Deadman – “Bad Girlfriend”
Linkin Park – “Bleed It Out”
P!nk – “Blow Me (One Last Kiss)”
Halsey – “Colors”
All-American Rejects – “Dirty Little Secret”
Atreyu – “Do You Know Who You Are?”
Bring Me the Horizon – “Happy Song”
Tiffany – “I Think We’re Alone Now”
Eminem – “Lose Yourself”
Eminem – “Love the Way You Lie”
White Zombie – “More Human than Human”
Staind – “Mudshovel”
Avril Lavigne – “Sk8er Boi”
Breaking Benjamin – “So Cold”
Ghost – “Square Hammer”
Garbage – “Stupid Girl”
Bring Me the Horizon – “True Friends”
Fort Minor – “Where’d You Go”
Taylor Swift – “Wildest Dreams”
Глава первая
Миша
Дорогой Миша!
Я когда-нибудь рассказывала тебе свой постыдный секрет?
Нет, я не смотрю «Дочки-матери». В отличие от тебя. И только попробуй сказать, что это не так. Я прекрасно знаю, что тебя не заставляют сидеть перед телевизором вместе с сестрой, чувак. Она уже достаточно взрослая, чтобы смотреть его в одиночку.
Нет, моя тайна гораздо страшнее, и я даже немного стесняюсь тебе о ней рассказывать. Но, думаю, отрицательным эмоциям тоже нужно давать выход. Могу я разок такое себе позволить?
Видишь ли, у нас в школе есть одна девочка. Такие есть в каждой школе. Чирлидерша, очень популярная, ей все легко дается… У нее есть все, чего только можно пожелать. Мне стыдно в этом признаться, тем более тебе, но когда-то, очень давно, я хотела оказаться на ее месте.
И в глубине души до сих пор хочу.
Ты бы ее возненавидел. У нее есть все качества, которые мы с тобой на дух не переносим. Надменная, легкомысленная гадина. Из тех, что вообще ни о чем не думают, а если и думают, то не дольше пары минут, потому что мозг не выдерживает нагрузки, понимаешь? Несмотря на все это, я всегда ею восхищалась.
И не надо закатывать глаза (я знаю, ты именно так и сделал).
Просто… несмотря на все ее отвратные качества, она никогда не бывает одинока. Понимаешь?
Я ей в каком-то смысле даже завидую. Если начистоту, я правда сильно завидую этой ее способности.
Чувствовать себя одинокой дерьмово. Быть там, где полно людей, и ощущать, что они не рады твоему присутствию. Чувствовать себя незваным гостем. Когда никто даже имени твоего не знает и не хочет знать. Никому нет дела.
Когда не перестаешь задавать себе вопросы: «Они надо мной смеются? Обсуждают меня? Насмехаются надо мной, будто их идеальный мир был бы гораздо прекраснее, если бы я не маячила перед глазами и не портила вид? Может, они все только и ждут, что я пойму намек и отправлюсь восвояси?»
У меня часто возникают такие мысли.
Я знаю, что это жалко – идти на поводу у общественного мнения. И еще я знаю, что ты скажешь: лучше быть одинокой, оставаясь собой, чем кого-то из себя строить ради того, чтобы вписаться в коллектив, хотя… Мне это на самом деле нужно, я все время так чувствую.
У тебя никогда не было такого ощущения?
Интересно, а у чирлидерши оно бывает? Когда музыка замолкает и все расходятся по домам? Когда день подходит к концу и рядом нет никого, чтобы ее развлечь? Может, когда вместе с макияжем она смывает дежурную улыбку, на свет выходят ее надежно спрятанные демоны, – чтобы поиграть с ней, потому что больше не с кем?
Думаю, нет. Нарциссам неведома неуверенность в себе, так ведь?
Как им удобно жить.
Телефон на приборной панели вибрирует, заставляя меня оторваться от письма Райен и прочитать входящее сообщение.
Проклятье. Я сильно опаздываю.
Ребята уже беспокоятся, куда это я запропастился, а я все еще в двадцати минутах езды от склада. Почему я не стал «невидимым» басистом, который никому неинтересен и на которого никто никогда не обращает внимания?
Я снова вчитываюсь в слова Райен, раз за разом прокручивая в голове последнее предложение. Когда вместе с макияжем она смывает дежурную улыбку…
Пару лет назад я впервые прочитал это письмо, и эта фраза меня поразила. С тех пор я перечитывал ее сотни раз. Как ей удалось так коротко и емко выразить мысль?
Вернувшись к письму, я дочитываю его до конца, прекрасно зная, что будет дальше. Мне нравится, как она ко мне относится и что она заставляет меня улыбаться.
Хотя что уж там… Я только что решила отдохнуть от «Фейсбука» и теперь чувствую себя гораздо лучше. Не знаю, когда я успела превратиться в такую идиотку, но рада, что ты готов с этим мириться.
Так что продолжим.
И дабы внести ясность в предмет нашего последнего спора, Кайло Рен[1] никакой не плакса. Ясно тебе? Он молод, импульсивен, да еще и родственник Энакина и Люка Скайуокеров[2]. Разумеется, он иногда жалуется на жизнь!
Что здесь удивительного? И он искупит свою вину, зуб даю. Можем поспорить. Только придумай, на что.
Ладно, мне пора. И да, отвечая на твой вопрос. Тот текст, что ты прислал мне в прошлый раз, – это просто здорово. Продолжай над ним работать. Не могу дождаться, когда прочитаю песню целиком.
Доброй ночи. Молодец. Спи крепко.
Наверное, я допишу тебе утром.
Райен
Отсылка к «Принцессе-невесте» заставляет меня усмехнуться. Она уже семь лет заканчивает письма этой фразой. Первый год мы писали друг другу, потому что пятиклассников заставляли этим заниматься. Учеников и учениц из наших двух классов объединили в пары, и мы должны были переписываться.
Но когда учебный год закончился, мы не прекратили писать. И, несмотря на то, что живем в каких-то жалких пятидесяти километрах друг от друга, а теперь еще и «Фейсбук» есть, мы продолжаем переписываться по старинке. В этом есть что-то особенное.
И я тоже не смотрю «Дочки-матери». Это моя семнадцатилетняя сестра их смотрит, а я просто втянулся, да и то смотрел всего один раз. Не знаю, зачем я рассказал об этом Райен. Я же прекрасно знал, что нельзя давать ей повод надо мной смеяться, черт возьми.
Я аккуратно складываю письмо. Черная бумага так протерлась на сгибах, что, наверное, порвется, если я разверну его, чтобы прочитать еще раз. За последние годы в наших письмах многое изменилось. Темы, которые мы обсуждаем, то, о чем спорим, почерк… От крупных, еще не оформившихся букв, выходивших из-под пера девочки, что едва научилась писать прописи, до уверенной, четкой руки молодой женщины, которая знает, кто она такая.
А вот бумага осталась неизменной, как и ее ручка с серебристыми чернилами. Замечая в горе писем на кухонном столе черный конверт, я всегда ощущаю приличный выброс адреналина.
Убрав письмо в бардачок, к остальным любимым письмам Райен, я беру ручку и заношу ее над лежащим на коленях блокнотом.
– А ну смелей, накрась глаза и губы, – шепчу я себе под нос, выводя на бумаге слова. – Заклей все трещины, замажь морщины.
Задумавшись, я останавливаюсь, закусываю нижнюю губу и играю зубами с пирсингом.
– Еще б расправиться с мешками под глазами, – бормочу я, прокручивая в голове текст, – и щеки нарумянить, чтобы врать и не краснеть.
Я быстро записываю слова, хотя в темноте машины мои каракули почти не видны.
И снова вздрагиваю от пиликанья телефона.
– Уговорили, – ворчу я, мечтая, чтобы сообщения перестали приходить.
Неужели ребята не могут и пяти минут без меня продержаться на собственной вечеринке?
Я снова заношу над бумагой ручку, но останавливаюсь и напрягаю память. Что там, черт возьми, было дальше? Еще б расправиться с мешками под глазами…
Зажмурившись, я снова и снова повторяю в голове эту строчку, пытаясь вспомнить продолжение.
А потом разочарованно вздыхаю. Черт, забыл.
Вот проклятье.
Я надеваю на ручку колпачок и швыряю ее вместе с блокнотом на пассажирское сиденье своего «форда раптор».
А потом задумываюсь над ее последней фразой. Придумать, на что поспорим, да?
А как насчет телефонного разговора, Райен? Как насчет того, чтобы дать мне послушать твой голос?
Но нет. Райен нравится поддерживать статус-кво. В конце концов, у нас все хорошо. Зачем что-то менять, если для этого придется рискнуть дружбой?
Думаю, она права. Что, если очарование писем испарится, как только я услышу ее голос? Сейчас все мое представление о ней строится исключительно на ее словах. Стоит услышать, каким тоном она их произносит, и все непоправимо изменится.
Но что, если голос мне понравится? Что, если ее смех в трубке или дыхание зацепит меня так же сильно, как ее слова, или даже еще сильнее?
Ведь я уже просто одержим нашей перепиской. Именно поэтому я сижу в машине на пустой парковке и перечитываю старые письма одно за другим. В них я черпаю вдохновение для своих песен.
Она моя муза и, думаю, об этом знает. Я доверяю ей настолько, что присылаю свои тексты и прислушиваюсь к советам.
Телефон звонит снова. Я опускаю глаза и вижу на экране имя: Дейн.
Тяжело вздохнув, снимаю трубку.
– Чего тебе?
– Где ты?
– Еду.
Завожу машину и переключаю передачу.
– Нет, ты сидишь на какой-то парковке и пишешь песню, разве не так?
Я закатываю глаза, отключаюсь и бросаю телефон на пассажирское сиденье.
За рулем мне лучше думается. И не надо меня подгонять. Потому что я ничего не могу сделать, когда в голову приходит идея.
Выехав на улицу, я набираю скорость и направляюсь в сторону старого склада за городом. Наша группа проводит там что-то вроде квеста, чтобы заработать деньги на летний тур. Я думал, что нам достаточно всего-навсего дать пару концертов, может, объединившись с другими местными группами. Но Дейн говорит, что-то необычное поможет нам привлечь больше публики.
Поживем – увидим, прав ли он.
Февральский холод пробирает даже сквозь толстовку. Я включаю печку и зажигаю фары. Дальний свет разрезает ночную тьму.
Эта дорога ведет в Фэлконс Уэлл. Там живет Райен. Если я проеду склад и поворот к Бухте – заброшенному парку аттракционов – и двинусь дальше, то приеду в ее город. С тех пор как получил права, я не раз боролся с искушением туда поехать. От любопытства меня так и распирало, но я этого не сделал. Как я уже говорил, не стоит рисковать тем, что мы имеем. Если только она сама этого не захочет.
Я наклоняюсь к пассажирскому сиденью, отодвигаю блокнот и другие бумаги в поисках часов. Оставил их там вчера, когда собирался мыть машину. Это одна из немногих вещей, за которые я несу ответственность. Семейная реликвия или что-то типа того.
Нахожу их и, не отрывая рук от руля, застегиваю на запястье черный ремешок с циферблатом, обрамленным двумя железными скобами. Сначала эти часы принадлежали дедушке, потом он передал их отцу в качестве свадебного подарка, чтобы тот, в свою очередь, подарил их своему первенцу. Что отец и сделал в прошлом году. Тогда-то я и понял, что от дедушкиных часов остался только ремешок, а старинную часть с циферблатом отец потерял. Те самые антикварные часы «Жежер-Лекультр»[3], что хранились в нашей семье вот уже восемьдесят лет.
Я обязательно их найду. А пока не нашел, придется ходить с этим куском хлама на дедушкином ремешке.
Пристегнувшись, я перевожу глаза на дорогу и что-то замечаю. Подъехав ближе, вижу фигуру, бегущую по обочине, с хвостом светлых волос, в черной куртке и неоново-синих кроссовках. Ошибки быть не может. Да вы надо мной издеваетесь! Вашу ж мать.
Свет моих фар озаряет спину сестренки. Она резко оборачивается, замечая, что на этой дороге она не одна. Я делаю музыку потише.
Когда она понимает, что это я, ее лицо расслабляется, и она преспокойно бежит дальше, не снимая своих гребаных наушников. Отлично ты заботишься о своей безопасности, Энни.
Притормозив, я опускаю окно со стороны пассажирского сиденья и подъезжаю к ней.
– Знаешь, как ты выглядишь? – Исполненный злости, я наклоняюсь к окну, крепко сжимая ладонью руль. – Как приманка для серийного убийцы!
Беззвучно рассмеявшись, она качает головой и ускоряется, заставляя меня сделать то же самое.
– А ты не думал о том, где мы сейчас? – заявляет она. – На дороге из Тандер-Бэй в Фэлконс Уэлл. На ней никогда никого нет. Я в порядке. – Она поднимает брови. – А ты разговариваешь со мной точно так же, как папа.
Я брезгливо морщусь.
– Во-первых, как минимум на этой дороге есть я, так что она уже не пустая. Во-вторых, не надо упрекать меня в излишней предосторожности только потому, что ты единственная глупышка, которая додумалась устроить пробежку посреди ночи у черта на куличиках, а я не хочу, чтобы тебя изнасиловали и убили. И, в-третьих, твое замечание неуместно. Я не веду себя как отец, так что не надо больше бросаться такими фразами в мой адрес. Это неприятно. – Затем я кричу: – А теперь залезай в чертову машину.
Она снова отрицательно качает головой. Энни любит дразнить меня. Прямо как Райен.
Энни – моя единственная сестра, а братьев у нас нет. И если не брать в расчет мои далеко не блестящие отношения с отцом, мы с ней неплохо ладим.
Тяжело дыша, она бежит дальше, и я обращаю внимание на ее впалые щеки и появившиеся мешки под глазами. Желание продолжить читать мораль никуда не исчезло, но я принимаю решение его попридержать. Она так много трудится и едва успевает спать.
– Давай-давай, – говорю я ей с растущим нетерпением. – Серьезно, у меня нет на это времени.
– А что ты здесь делаешь?
Я бросаю взгляд на дорогу, чтобы убедиться, что все еще с нее не съехал.
– Сегодня ночью этот дурацкий квест. Мне надо там появиться. А вот ты почему не в парке, на хорошо освещенной дорожке, в поле зрения еще пары десятков таких же бегунов? А?
– Перестань со мной нянчиться.
– Тогда ты перестань делать глупости, – парирую я.
Нет, ну правда, чем она вообще думала? Здесь и днем-то опасно находиться в одиночку, а ночью – тем более.
Я на год старше нее и в мае оканчиваю школу, но она гораздо ответственнее меня.
Эта мысль напоминает мне еще кое о чем.
– Эй, – недовольно начинаю я, – это не ты случайно вытащила утром шестьдесят долларов из моего бумажника?
Я заметил, что этой суммы не хватает, а ведь я только вчера получил деньги. И я их не тратил. В третий раз наличка из бумажника исчезает в неизвестном направлении.
Она делает глаза как у кота из «Шрека». Знает же, как это на меня действует.
– Мне нужно было закупиться материалами для лабораторной, а ты все равно их не тратишь. Не пропадать же им зря.
Я закатываю глаза.
Она прекрасно знает, что может просто попросить папу дать побольше денег. Энни – его ангел, он даст ей все, что она пожелает.
Но как я могу злиться на нее? Она счастливый ребенок, сходит с ума, делает глупости. И, полагаю, единственное, что я могу сделать, чтобы она стала чуточку счастливее, – это не мешать.
Она улыбается, видимо, заметив, что я смягчился, хватается за раму окна и запрыгивает на подножку у двери.
– Эй, а можешь взять мне газировки? – спрашивает Энни. – Холодной, как лед, газировки по пути обратно домой? Мы оба знаем, что ты там не задержишься дольше пяти минут. Ведь чтобы найти горячую штучку, которая отобьет у тебя желание социализироваться, больше и не нужно, да?
Я усмехаюсь про себя. Вот глупышка.
– Ладно, – киваю я. – Полезай в машину, доедем с тобой до заправки. Что скажешь?
– И карамельки, – добавляет она, игнорируя мое предложение. – И еще что-нибудь пожевать.
А потом она спрыгивает с подножки и устремляется вниз по улице.
– Энни! – Я нажимаю на газ и догоняю ее. – В машину. Сейчас же.
Она смотрит на меня и хихикает.
– Миша, моя машина в двух шагах от нас! – Она показывает вперед. – Сам посмотри.
Внимательно вглядевшись в темную дорогу, я вижу, что она говорит правду. Справа на обочине припаркован синий «миникупер».
– Увидимся дома, – говорит Энни.
– То есть ты закончила пробежку?
– Да-а-а. – Она драматично и явно преувеличенно кивает. – Увидимся, когда придешь домой, хорошо? И не забудь про конфеты и газировку.
Я насмешливо улыбаюсь в ответ.
– Я бы рад, но у меня совсем не осталось денег.
– У тебя остались деньги на приборной панели, – бросает в ответ Энни. – Не надо делать вид, будто ты не разбрасываешь повсюду сдачу, хотя вместо этого должен убирать ее на положенное место. Могу поспорить, в твоей машине можно сотню баксов насобирать, если хорошенько поискать.
Я фыркаю. Да, я такой. Плохой старший брат, который вечно устраивает бардак и ест на завтрак сырные палочки.
Нажав на газ, я еду дальше. Из-за спины слышится вопль:
– И еще чипсы с укропом!
Я вижу ее в зеркале заднего вида: сложила руки рупором и кричит. Дважды нажав на гудок, даю понять, что услышал, и притормаживаю у ее машины.
Через зеркало я вижу, как она качает головой. Намекает, что перегибаю, но понимает, что я не уеду, пока она не сядет в машину.
Извини, Энни, но да. Я не оставлю свою любимую шестнадцатилетнюю сестренку на темной дороге в десять вечера.
Она достает ключи из кармана куртки, открывает дверь, машет мне рукой и садится в машину. Увидев, что она зажгла фары, я снова выруливаю на дорогу и уезжаю по своим делам.
Откинувшись на спинку сиденья, я опускаю педаль газа в пол и несусь по дороге в сторону заброшенного склада. Вскоре машина Энни скрывается из поля зрения, потому что я переезжаю небольшой холмик, и на душе снова начинают скрести кошки.
Энни сама на себя не похожа. Не думаю, что она заболела, но она такая бледная и уставшая.
Просто поезжай домой и ложись в кровать, Энни. Перестань вставать по утрам в 4.30, поспи целую ночь и выспись наконец.
По сравнению со мной она просто идеальная. У нее средний балл 4.14, она звезда школьной волейбольной команды, тренирует команду девочек по софтболу, и это не считая бесчисленных кружков и дополнительных проектов…
Стены моей спальни заклеены плакатами, а между ними черным маркером написаны отрывки из текстов песен.
Ее стены увешаны полками с кубками, медалями и другими наградами.
Вот бы у каждого было столько энергии, сколько у моей сестры.
Свернув на проселочную дорогу, я делаю несколько поворотов подряд. Впереди среди черных деревьев виднеется свет. Прямо передо мной стоит высокое массивное здание. Почти все окна разбиты, так что видны лучи света внутри и тени движущихся людей.
Думаю, раньше здесь делали обувь или что-то типа того, но однажды Тандер-Бэй превратился в богатый, респектабельный район, и производство вынесли за пределы города, чтобы уберечь нежные носы и уши его обитателей от загрязнения и шума.
Костры, вечеринки и «Ночь Дьявола»…
Старый склад хоть почти и превратился в руины, но служит людям по сей день.
Теперь это территория хаоса, и сегодня ночью она принадлежит нам.
Припарковавшись, я выхожу из машины и запираю двери, больше переживая за сохранность писем от Райен и моих заметок, чем о бумажнике.
Оказавшись внутри, я даже не утруждаю себя тем, чтобы оглядеться. Под аккомпанемент песни Square Hammer группы Ghost я протискиваюсь сквозь толпу в угол, где сидят остальные ребята. Они всегда занимают именно эти места, когда мы тусуемся на вечеринках.
– Миша! – вскрикивает кто-то.
Я поднимаю взгляд и киваю парню, стоящему с друзьями у колонны, но не останавливаюсь. Кто-то хлопает меня по плечу и здоровается, но я вижу только броуновское движение толпы в свете экранов мобильных, на которые меня снимают со всех сторон, и слышу только смех, перекрывающий музыку.
Видимо, Дейн был прав. Мероприятие проходит на ура.
Ребята оказались именно там, где я предполагал их найти: они сидят на диванах в углу зала. Дейн что-то делает на своем айпаде. Наверно, управляет происходящим через Интернет. На нем джинсовые шорты и футболка, его обычная одежда, которая никак не зависит от температуры на улице. Лотус с собранными в хвост волосами разговаривает с парой девчонок, а Малкольм подносит бонг к губам и поджигает, свесив темно-русые кудри на лицо так, что они загораживают, без сомнения, красные глаза.
Великолепно.
– Вот я и здесь. – Я наклоняюсь к столу, поднимаю гитарные кабели, один из которых уже плавает в разлитом алкоголе, и бросаю на диван. – Что вы от меня хотите?
– А сам как думаешь? – огрызается Малкольм, наш барабанщик. Выпуская дым изо рта, он кивает в сторону толпы у меня за спиной. – Ты нужен им, красавчик. Не нам, а им. Иди пообщайся с народом.
Я смотрю назад через плечо и корчу рожу.
– Ну уж нет.
Стоять перед ними, петь и играть на гитаре – одно. Это моя работа, и я умею ее делать.
Но это! Развлекать незнакомых людей, чтобы заработать денег? Нам нужны деньги. У меня есть определенные таланты. Но общение с поклонниками в них не входит. Я не общаюсь с ними.
– Я займусь охраной, – сообщаю им.
– Нам не нужна охрана. – Дейн встает с дивана, и его лицо озаряет привычная еле заметная улыбка. – Посмотри вокруг. Все просто великолепно. – Он подходит ко мне, и мы оба поворачиваемся лицом к толпе. – Расслабься и подойди к кому-нибудь. Здесь полно симпатичных девушек.
Я скрещиваю руки на груди. Может, и так. Но я сегодня надолго не задержусь. Та песня все еще крутится у меня в голове, и я хочу дописать ее.
Мы с Дейном смотрим на толпу, и я вижу у людей в руках карточки, которые им выдали на входе. У каждого на карточке свое задание. В этом и заключается квест.
Сделай фото пирамиды из шести человек.
Сфотографируй мужчину с накрашенными губами.
Сфотографируйся, целуясь с незнакомцем.
И еще несколько заданий, пожестче и погрязнее.
«Они должны опубликовать фотографии в “Фейсбуке”, отметив страничку нашей группы, а мы случайным образом выберем победителя, который получит… что-то там».
Нужно было купить билет и прийти на вечеринку, а когда бар наполнился людьми, как мне кажется, уже нет ничего сложного в том, чтобы привлечь народ и сделать необходимое. По идее, бармены должны у всех проверять документы, но я знаю, что всем на это наплевать. В этом городе любой может купить алкоголь и безнаказанно его выпить.
– Ну и как у тебя дела? – спрашивает Дейн. – Опять проблемы с отцом?
– Все нормально.
Он держит паузу. Хочет надавить на меня и выспросить все, но вскоре бросает эту затею.
– Тебе стоило взять с собой Энни. Ей здесь понравилось бы.
– Да ни за что, – смеюсь я и улавливаю запах травки. – Моя сестра неприкосновенна. Понятно тебе?
– Эй, да я же ничего такого не сказал, – прикидывается овечкой Дейн, самоуверенно улыбаясь. – Просто подумал: она так много работает, могла бы и повеселиться немного.
– Повеселиться – да. Но не нажить себе проблем, – исправляю его я. – Энни на правильном пути, и не нужно отвлекать ее всякой чепухой. У нее впереди блестящее будущее.
– А у тебя нет? – с вызовом спрашивает Дейн. Я чувствую на себе его взгляд. Напряжение висит в воздухе. Разве я говорил, что у меня – нет?
Дейн с минуту молчит, видимо, гадая, отвечу ли я, а потом снова меняет тему.
– Ну-ка посмотри сюда, – говорит он, наклоняясь ко мне с айпадом в руках и пролистывая ленту. – Четыреста пятьдесят восемь человек уже выложили фотки. Постят фото и видео, сотни тегов, даже ведут прямые трансляции у себя на страницах…
Это сработало лучше, чем я мог представить. Затея уже давала свои плоды. Количество просмотров наших видео на YouTube за вечер увеличилось в четыре раза.
Я бросаю взгляд на экран и замечаю, что в ленте полно фотографий, подписанных названием нашей группы. Бокалы вздымаются в воздух, девушки улыбаются. Дейн пролистывает новостную ленту дальше, и я вижу, как начинают проигрываться видео со склада.
– Отличная работа. – Я оглядываюсь и смотрю на склад. – Кажется, мы заработали себе на тур.
Вынужден признать, это его заслуга. Все веселятся, а мы получаем за это деньги.
– Зайди ко мне завтра, – говорю ему я. – У меня есть текст песни, хочу попробовать записать ее.
– Хорошо, – отвечает Дейн. – А теперь сделай одолжение, иди отдохни. А то ты такой серьезный, как на турнире по шахматам.
Я отвечаю хмурым взглядом, забираю у него айпад и со смехом отправляюсь обратно к ребятам.
Лавируя в фотографирующейся толпе, я на ходу пролистываю ленту. Попадаются имена многих друзей и одноклассников, что пришли поддержать нас. Я вдыхаю дымок, доносящийся до моего носа, и разглядываю фото какого-то парня с маркерной надписью «КОНЬ» вокруг ширинки. Девушка указывает на нее, позируя на камеру и удивленно прикрывая рот рукой. Подпись гласит: «Я нашла коня!»
Я смеюсь. Конечно, некоторые задания, такие как «сфотографироваться с конем», невозможно выполнить без определенной доли креатива. А она молодец.
Там огромное количество фото и видео, и я не знаю, как Дейн завтра будет разгребать эти завалы. Хотя, зная его, победитель уж точно не будет случайным, а розыгрыш – честным. Он просто выберет по фото самую симпатичную девушку.
Листая дальше, я натыкаюсь на видео, и оно само начинает проигрываться: девушка берет барный пистолет, направляет вверх от себя и начинает разбрызгивать воду. Струя поднимается вверх и опускается, как настоящий фонтан.
Она делает несколько эротичных танцевальных движений и смеется в камеру. «Я стою в фонтане!» – объявляет она. Ее грудь чуть ли не вываливается из выреза маечки.
Маечки, которую она надела в феврале в Новой Англии, когда на улице отнюдь не жарко.
А потом один из барменов выхватывает у нее из рук пистолет, возвращает на место и бросает на девушку раздраженный взгляд. Я слышу тихий смех оператора.
Девушка в майке тянется к телефону.
– Да, неловко вышло. Давай сюда. Нужно подредактировать видео, прежде чем выкладывать.
– Ой, какая незадача, – говорит женский голос за камерой. Девушка-оператор пятится.
Но та, что в майке, хватает ее и визжит:
– Райен!
Затем раздается смех, и ролик заканчивается.
Я замираю, уставившись на экран айпада, и сердце в груди медленно, но верно начинает биться быстрее.
Райен?
Девушку с телефоном зовут Райен?
Нет, это не она. Не может быть. В мире сотни девушек с таким именем. Она бы сюда не пришла.
Но я смотрю на видео. Потом перевожу взгляд на имена вверху поста. Там проставлены теги группы и еще нескольких человек. Затем я смотрю на имя того, кто выложил видео.
Райен Треверроу.
Я выпрямляю спину и начинаю дышать чаще.
О боже.
Черт! Я моментально поднимаю голову и невольно сканирую глазами толпу. Перехожу от одного лица к другому.
Она может быть любой из этих девушек. Она здесь? Какого черта?
Я снова утыкаюсь в айпад, навожу палец на ее имя и замираю в нерешительности.
Мы знакомы уже семь лет, но я никогда не видел ее лица. Если я найду ее, пути назад не будет.
Но она здесь. Я не могу ее не искать. Особенно когда она находится на расстоянии вытянутой руки.
На моем месте никто бы не удержался.
И мы не договаривались, что не будем искать друг друга на «Фейсбуке». Условились только не общаться в соцсетях. К тому же я знаю, что она меня искала. Может, она ищет меня прямо сейчас, узнав, что я играю в группе, которая организовала это мероприятие. Может, именно поэтому она здесь.
К черту все. Я нажимаю на ее имя и замираю, пока грузится профиль.
А потом вижу ее.
Когда ее фото появляются на экране, внутри все переворачивается, и я перестаю дышать.
Боже.
Худенькие плечи, прикрытые длинными русыми волосами. Чуть вытянутое лицо, полные розовые губы и дерзкий взгляд светло-голубых глаз. Сияющая кожа и великолепное тело.
По крайней мере, на фото все именно так.
Я запрокидываю голову и делаю вдох. Иди к черту, Райен Треверроу.
Она мне соврала.
То есть не совсем соврала, но из ее писем у меня сложилось впечатление, что она выглядит совсем не так.
Воображение рисовало девушку-гика в очках и футболке «Звездных войн» с фиолетовыми прядями в волосах.
Я пролистываю фотографии, и на одной останавливается взгляд: изгиб спины в футболке с разрезами – она смотрит в камеру через плечо. Меня сразу бросает в жар. Я бегло просматриваю профиль в поиске подтверждения того, что это не она.
Пожалуйста, пусть это будет не она. Будь просто милой, стеснительной, асоциальной… Такой, какой ты мне нравилась семь лет. Не усложняй все своей сексуальностью.
Но все на месте. Все, что я нахожу, только подтверждает, что это та самая Райен.
Моя Райен.
Отметка геолокации «Галло’c», ее любимой пиццерии, музыка, которую она слушает, фильмы, которые она смотрит, – и все это добавлено с айфона последней модели. А это ее самый любимый на свете гаджет.
Вот дерьмо.
Я выключаю экран айпада Дейна и начинаю лавировать среди людей, пробираясь сквозь толпу. Холодный воздух потихоньку прогревается. Прохожу мимо еще пяти костров, от которых пахнет жареными маршмеллоу. Из динамиков, расставленных повсюду, доносится музыка, и я сжимаю зубы, пытаясь успокоить свое сердце.
Подхожу к бару, кладу айпад, разворачиваюсь и скрещиваю руки на груди. Просто подожду здесь. Если она пришла посмотреть на меня, она меня найдет. Если нет, тогда… Что? Я так просто возьму и отпущу ее?
– Привет.
Я поднимаю глаза, и сердце делает кульбит. Девушка из видео стоит передо мной, всего в паре метров.
А рядом с ней…
Мой взгляд прикован к Райен, хоть я и знаю, что со мной только что заговорила ее подруга. Плевать. Райен молча стоит рядом и неуверенно смотрит на меня, немного щурясь.
У нее длинные прямые волосы – не кудрявые, как на фото в «Фейсбуке», – и одета она в черную кофту на одно плечо и узкие джинсы, порванные почти в клочья. На бедрах видны полоски голой кожи.
Райен. Моя Райен. Я незаметно сжимаю руки в кулаки, все мышцы разом напрягаются.
Она ничего не говорит. Она знает, кто я такой?
Я слышу, как закашлялась ее подруга, моргаю, перевожу на нее взгляд и наконец отвечаю:
– Привет.
Девушка с фонтаном вздергивает на меня голову.
– Так вот, мне нужен поцелуй, – она ставит меня перед фактом.
Я дышу чаще, потому что понимаю: рядом Райен. Это не так-то просто.
– Прямо сейчас? – говорю я, замечая, что ее длинные темные волосы рассыпаны по шарфу, который она надела вместе с серой майкой. Да здесь же как в морозильной камере!
Она показывает на свою карточку.
– Да, это мое задание.
Она опускает глаза и рассматривает мою фигуру. Губы растягиваются в улыбке. То есть, как я понимаю, она хочет, чтобы я ее поцеловал?
Она делает шаг вперед, но, прежде чем успевает подойти вплотную, я выхватываю у нее из рук карточку и заглядываю туда.
– Забавно. Не вижу тут ничего подобного, – говорю я, возвращая ее хозяйке.
– Это для нее, – объясняет девушка, покосившись на подругу. – Она такая застенчивая.
– Я привередливая, – вставляет Райен, и я тут же снова переключаю внимание на нее. Ее легкомысленный ответ меня провоцирует.
Она демонстративно наклоняет голову и заглядывает мне прямо в глаза.
Что она хочет этим сказать? Что я недостоин? Ну-ну… Я сдерживаю улыбку.
– Лайла! – кричит кто-то неподалеку. – О боже, иди скорей сюда!
Подруга Райен поворачивает голову к группе людей слева и начинает хохотать над тем, что они делают. Видимо, она и есть Лайла.
