Затворник и Шестипалый – Виктор Пелевин

Пелевин – весьма специфичный писатель. «ГКПЧ» как-то не пошел, а вот «Затворник и Шестипалый» очень даже. На одном дыхании. Емко, но по делу. В рецензиях писали, что автор создал хорошую аллегорию на общество, и я с этим соглашусь. А знаете почему? Те, кто стоит близко к кормушке-поилке, счастливы в основном потому, что все время помнят о желающих попасть на их место. А те, кто всю жизнь ждет, когда между стоящими впереди появится щелочка, счастливы потому, что им есть на что надеяться в жизни. Это ведь и есть гармония и единство. А еще сегодня люди стали забывать такие понятия, как «любовь», «полет», «надежда», «мечта». Имеют какое-то представление, но все же не то. Нас ждет вот такое туманное будущее, если мы не переосмыслим наши ценности.Мы живы до тех пор, пока у нас есть надежда, – сказал Затворник. – А если ты ее потерял, ни в коем случае не позволяй себе догадаться об этом. И тогда что-то может измениться. Но всерьез надеяться на это ни в коем случае не надо. Не теряйте надежду. Если ты оказался в темноте и видишь хотя бы самый слабый луч света, ты должен идти к нему, вместо того, чтобы рассуждать, имеет смысл это делать или нет. Может, это действительно не имеет смысла. Но просто сидеть в темноте не имеет смысла в любом случае. Понимаешь, в чем разница?

Эту повесть можно разобрать на цитаты, именно поэтому их так много в этой рецензии. Тема была заявлена как «книга, которая переворачивает ваше сознание». Перевернула. Мыслей много, точнее образов. Выразить очень сложно. Однажды великий сказал: «Когда смысл понят, слова забываются». Похоже, что смысл я уяснила.

– Слушай, – еле слышно прошептал Шестипалый, – а ты говорил, что знаешь их язык. Что они говорят?

– Эти двое? Сейчас. Первый говорит: «Я выжрать хочу». А второй говорит: «Ты больше к Дуньке не подходи».

– А что такое Дунька?

– Область мира такая.

– А… А что первый хочет выжрать?

– Дуньку, наверно, – подумав, ответил Затворник.

– А как он выжрет область мира?

– На то они и боги. Люди мало читают. Это имеет смысл принимать,как данность. В ряду стереотипов, намертво закрепленных в сознании большинства, не последнюю очередь занимает, утверждающий: «читать – хорошо». Потому большинство тех, кого спрашиваешь (а тестируешь привычно и по большей части безнадежно всякого обладателя более-менее грамотной речи), радостно соглашается: Читаем-мол. Но сейчас некогда, – как правило добавляют.

Киваешь, улыбаешься, привычно ставишь на ту полку в личной табели о рангах, где стоит почти весь свет и принимаешься искать в человеке другие, на сей раз реальные достоинства. Своей тягой к чтению не гордишься, принимая ее как разновидность зависимости. Не вредящей здоровью, как алкогольная, наркотическая или никотиновая и в целом более социально одобренной (не без настороженной подозрительности: от первых знаешь, чего ждать, а книжные эти, того гляди чего-нибудь выкинут). Усваиваешь отношение среднее между хайнлайновским из «Дороги доблести»: «Чтобы считать день удавшимся, мне нужно хотя бы десять минут почитать что угодно, пусть даже расписание пригородных электричек» и тем, что в «Джафаре и Джан» Раевского: «Но скорее пьяница откажется от вина, чем книголюб от чтения».Специально не афишируешь, однако люди помнят тот разговор на старте знакомства и в случае интересной книги не преминут похвалиться. Приятель мой лицо имел, радостно-удивленное собственной значимостью. «Снуф читаю», – обронил сколько возможно безразлично. «Вот как алкоголь-то к деградации ведет», – подумала. – Это что-то про собак? – улыбаюсь умильно. Обида вселенская, желание объяснить: он – интеллектуал. – «S.N.U.F.F.» Пелевина. Самую малость более заинтересованно: То произведение, где он глумится над «Книгой Перемен»? – Нет, тут над Украиной, – и пораженный красотой фразы, родившейся под влиянием интеллектуальной беседы: Паровым катком по Украине проходит!Пущай, думаю, тем, витающих в воздухе, Виктору Олеговичу надолго хватит. Сама сломалась на «Ананасной воде для прекрасной дамы». Поняла, что не могу больше читать его. Хотя совсем моим никогда и не был. Ни «Generation P», ни «Чапаев», ни «Омон Ра» не задели тех глубинных душевных струн, которые рождают радость абсолютного узнавания.Несколько ранних рассказов его люблю, один роман и одну повесть. Как по мне – довольно. Роман «Жизнь насекомых». Повесть «Затворник и шестипалый».Вот с нею-то и случилось то абсолютное узнавание, когда «смотришь на облака, а тебя в это время ударяет ножом в сердце». Не знаю, как вышло, что книга, персонажи которой не Герои, не Боги, не носители Тайного Знания или Высокой Миссии, не Серые Кардиналы, наконец, так любимые автором. Они вообще-то цыплята-бройлеры с птицефабрики. Так вот, как получилось?В этой повести сконцентрировалось мистическое переживание единства с миром, достигаемое крайней, насколько возможно, оставаясь в его сфере, отъединенностью от социума. И поиск своего Пути. И слепота окружающих, которых разумнеее предоставить собственной судьбе, чем пытаться спасти. Мучительные, постоянно на грани возможного, попытки выбраться за пределы. Безрезультатные, пока не совершаешь чего-то, что не «на» а «за» гранью. Но что не случилось, когда бы не готовил себя долго и упорно прокачивая мышцы, само существование которых отрицает анатомический атлас.И еще здесь лучшее о любви, что вообще встречала в книгах.

– Все, что ты делаешь, ты делаешь только из-за любви. Иначе ты просто сидел бы на земле и выл от ужаса. Или отвращения.

– Но ведь многие делают то, что делают, совсем не из-за любви.

– Брось. Они ничего не делают.

Прекрасная книга.

45 страниц в компании с Шестипалым и Затворником..

45 страниц обо всем! Действительно обо всем! Да еще и написано так, что всю книгу можно растащить на цитаты.

45 страниц, дающие надежду.

45 страниц, которые окрыляют (почти в прямом смысле этого слова).

Я больше ничего не хочу говорить, так как это надо читать. Всего 45 страниц.

1/32