Павел Сергеевич Почикаев
Игрушечный суд
С толстым далматинцем, которому он так и не сумел придумать геройской клички, Питти играл в пограничников. Им двоим предстояло противостоять вражеским отрядам, только на них и могли рассчитывать мирные граждане.
"Ну а я? Разве не был для тебя проводником в мир прекрасных сновидений? – На этот раз возле носа Питера появилась такса, она-то и перекрывала длинным, вытянутым телом его рот. – Мне нравилось, когда ты гладил меня по голове, ложился мне на спину, и мы вместе засыпали. Разве тебе не было хорошо в те ночи?"
Было очень хорошо, особенно в те ночи, когда маленький Питти подолгу не мог заснуть, тогда он сбрасывал подушку на пол, брал таксу и ложился прямо на неё.
Изогнувшаяся змееподобная собака провела по его щеке плюшевым, сухим языком, Питера пробила дрожь – до того это было противно.
А следующий тоненький писк донёсся из района его ступней. Длинный бело-жёлтый хвост обвивал пальцы ног, и большие полусферические выдавленные вперёд глаза преломляли уличный свет.
"Дружище, а помнишь, как однажды ты попытался почистить мне зубы? Намазал пасту на свою щётку и принялся водить мне по губам? – Хвост не прекращал щекотать пятку, мягкие ворсинки возбуждали особо чувствительную кожу. – Знаешь, а мы все тут ломали голову над тем, куда ты мог подеваться!"
"Да. Именно ломали. – Снова медвежонок. – И все скучали по тебе. Даже орангутанг, который немного стесняется говорить, но в эту ночь он с нами заодно".
Возле другой ноги обозначились лохматые очертания обезьяньей фигуры. Пластмассовое лицо в обрамлении скомканных, рыжих волос слегка кивнуло Питеру. А он прокручивал последние слова медвежонка, они по кругу проносились перед его заблудившимся сознанием. "…с нами заодно"… Что значит эта формулировка?
Давление на грудь резко возросло, Питер еле-еле успевал насыщать организм воздухом через единственно оставленные ноздри. Медвежонок продолжал улыбаться, они все хранили те эмоции, которые были вышиты на их мордах, но Питеру казалось, что улыбки не сулят ему ничего хорошего.
"Ты предал нас, Питер. – Видимо медвежонок руководил тем процессом, на котором Питеру была отведена роль обвиняемого. – Ты любил нас и всё равно предал. Почему? За что ты бросил нас тут?! Оставил на полках и позабыл про те счастливые моменты, что каждый из нас делил с тобой! Мы считали тебя другом, но друзья так не поступают…"
Питер хотел им крикнуть, что он их не бросал. Хотел объяснить, что он уже взрослый, что у него есть работа, что ему нужно до Нового Года занять место начальника подразделения… Он хотел крикнуть, но не мог… А если бы крикнул, разве они бы поняли его? Игрушки из его детства, созданные фантазией ребёнка и существовавшие сугубо для него одного, как им было понять речи взрослого человека? Для них на свете был только Питти, но вместо него на кровати маленького мальчика лежал юноша, оттолкнувший от себя забавы прошлых лет.
Он был жалок и бессилен перед сосредоточенными и примагниченными к нему взглядами. В глазах медвежонка он видел собственное отражение, и оно не походило на бывшего обитателя комнаты и хозяина игрушек. Они видели перед собой чужака и самозванца.
"Ты причинил нам боль, Питти. – Детское прозвище прозвучало оскорбительно, и первые капли неподдельных слёз потекли из глаз распятого на кровати взрослого. – Ты по всем нам очень больно ударил и просто не оставил нам другого выхода…"
Питер пытался им сказать, что исправится, что заберёт их всех собой в новый дом, но такса не пропускала через себя ни звука. Они не собирались давать ему возможность оправдаться.
"Когда у тебя болел живот, ты всегда сворачивался под одеялом и прижимал меня к себе. И я помогал тебе, Питти, забирал боль, приносил облегчение".
"А перед каждым экзаменом ты неизменно гладил мой колокольчик и с закрытыми глазами просил о том, чтобы тебе выпал лёгкий вопрос. Вспомни, сколько раз за всё время обучения у тебя возникали проблемы с экзаменами! А, Питти?"
Ответ был простым: нисколько.
"Когда тебе снились страшные сны, за кого ты хватался в первую очередь? Я охранял тебя по ночам, стерёг, а ты не нашёл ничего лучше, как запрятать меня на узкую полку и заставить книжками? Я всегда по-другому представлял себе благодарность!"
"А на твой пятый день рождения, когда ты внезапно заболел, и никто из гостей не пришёл к тебе. Ты получил в подарок меня и очень радовался этому. И в первую же ночь мы с тобой совершили путешествие в Африку. Или это было для тебя неважным?"
Слёзы катились из глаз безостановочным потоком, но суровые судьи продолжали опускать на его сердце слова-молоты.
