Павел Николаевич Волченко
Проект «Ковчег»
– Ты где? – надрывался в наушнике Джек, а Андрей не мог ответить, он кубарем прокатился под тварью, что в прыжке пролетела над ним, отскочил в сторону, наотмашь резанув протянувшуюся к нему лапу виброножом, выстрелил, и снова уже бежал.
– Что там? – Джек кричал, – ты…
Андрей ничего не слышал, только стрельба, прыжки, удары ножом, бег, бег, бег… Удар в плечо, будто машина в него въехала, Андрей покатился по крови на полу, заскользил, как на катке, из уха вылетел, пропал в безвестности наушник. Перекат, едва-едва разминулся с длинной, такой же заляпанной черной кровью, тварью– отмахнулся ножом, и с низкого старта дальше…
– За залом, налево, – раздалось, загромыхало в зале по громкой связи, – там караулка. Я открою шлюзы. Удачи…
Зал озарялся быстрыми вспышками выстрелов, его наполняла какофония из трескучего сипения, криков гортанных, воя, и все больше, больше тварей набегало со всех сторон, неслось от лифтовой площадки единой живой волной, и в нее, как ручейки к реку, вливалось все больше тварей с боковых ответвлений, из давно проторенных дорог по вентиляционным шахтам, по вскрытым перфорированным плитам пола, из коридоров…
Томительно тянулось время в рубке капитана, тишина из динамика коммуникатора давила, неизвестность пугала. Джек напряженно сидел на своем месте, ждал, вслушивался, смотрел в незрячие, показывающие только помехи, экраны. Только один экран светился изображением: тот, что показывал шлюз входа в капитанскую рубку. Там камеры были за армированными экранами, на случай взрыва, и смотрели они на такие же армированные, бронированные двери шлюза. Вход в первую шлюзовую камеру, предбанник перед входом в саму рубку. Желваки на сухом лице Джека вздувались, билась жилка на виске.
Он ждал, потому как больше ничего не оставалось, только ждать.
Отсветы вспышек на экране, где камера предварительного шлюза, взгляд Джека вцепился в изображение. Ждать, но не проморгать, не упустить момента, и вот он, Андрей. Весь комбез пропитан кровью, одна рука висит плетью, бежит, оставляя на полу черные, кровавые рубчатые следы подошв. Обернулся на бегу, вспышка, следом за ним катится, скользит по полу убитая тварь, уже бездвижная – хороший выстрел.
Палец Джека завис над кнопкой открытия шлюза, еще чуть, еще… Нажал и тут же снова по кнопке!
Андрей влетел, вкатился кубарем в распахнутый шлюз, и тут же створки за ним сомкнулись. Тяжелые удары снаружи. На экране было видно, как толпа тварей бьется, ломится в прочные, бронированные створки, расползаются в стороны, пытаются вскрыть полы – ищут вход. Лязг и скрежет, вой, удары.
– Ты как? – по громкой спросил Джек.
– Живой… еще… – Андрей валялся на полу хватая ртом воздух.
– Ты долго, – напряженно сказал Джек.
– Задержали чуток, – на окровавленном лице Андрея появилась злая улыбка.
– Андрей, я серьезно, – в голосе стальные нотки.
– Я тоже, знаешь, как-то не шучу.
– Я тебе не могу доверять, – в голосе Джека звенела сталь, злость, – Ты должен меня понять.
– Я понимаю то, что сейчас сдохну тут нахрен. Истеку кровью. И еще… Еще, как по мне, – злая ухмылка растрескавшимися губами, – ты мне что то не договариваешь.
– Я все сказал, – он отключил связь. Андрей, разом растеряв всю свою прыть после долгой пробежки по коридорам, тяжело уселся, привалившись к стенке шлюзовой камеры.
– Эй, Джек, я знаешь, что понимаю. Ты, как-бы, в ответе за Ковчег и все дела. Я правильно говорю? Ты светоч там, голова, – Андрей закашлялся, отер рот рукавом, только вот зачем, все одно весь угваздан,– только, как по мне, это все не совсем правильно. Вас тут, имею честь, капитанов корабля, пруд пруди. В каждом из переферийных секторов минимум по одному найдется. Я верно говорю? И можно там это, ну посовещаться что ли. Я прав? Эй, Джек! Я прав?
– Да. Прав, – он все же включил связь.
– И? Чего не устроил созыв? Одна голова хорошо, десяток – тоже неплохо.
– Нас тут – почти пять миллионов, в нашем секторе всего семьсот тысяч , – голос Джека был злой, – как ты думаешь, какое решение будет принято?
– Не знаю… – он посмотрел в камеру, – Соберут шоблу, и пойдут к нам. С огнеметами, автоматами и прочей…
– Нас выпнут и, в лучшем случае, оставят на орбите, а в худшем – уничтожат. И то, и это – смерть.
– Жить хочется?
– Да.
– И мне хочется. А я тут… – он приподнял руку, и Джек только сейчас обратил внимание, на то, как расползается под Андреем лужа крови, – похоже скоро концы отдам.
– Тебя могли…
– И что? Я буду на тебя рычать, кидаться, – грустная улыбка, – ты все равно успеешь меня пристрелить.
– Ты не все знаешь.
– Чего я не знаю?
– Они могут быть… Могут быть не такими, как те – снаружи. Они еще могут быть очень похожими на людей и говорить здраво. Сохраняют поверхностные знания, если не копнуть, то… Андрей… Они развиваются. Мне иногда кажется, что это какой-то коллективный разум.
– Паранойей не страдаешь?
– Я видел… на записях.
– Что ж у тебя тут такой кабины то нет, как в оружейке.
– Всего не предусмотришь.
– Ну, а как я тебе могу доказать? А? Время то идет… – снова закашлялся, усмехнулся, – Я тут, как бы, не молодею, а очень даже наоборот – подыхаю.
– Технические навыки, вспомогательные, которые не просто социальные – углубленные. По ним.
– Что я тебе, на пальцах тут курс должен просчитать? А? Я же штурман, как я тебе без таблиц и… – махнул рукой, и покачнулся от этого взмаха, свесил голову то ли от слабости, то ли от бессилия что-то доказать.
– Ладно. Только я тебя буду держать на прицеле. Не обессудь.
– Что? – вскинулся, посмотрел в камеру, – Не шутишь.
– Заползай.
Зашипели створки второго шлюза, разошлись в стороны, и Андрей увидел Джека, сухого мужчину средних лет. Он сидел во вращающемся кресле, лицо его серьезно, в руке пистолет, ствол смотрит черным зрачком прямо на него, на Андрея – точно в голову.
– Жду, – голос у Джека без эмоций, жесткий.
– Спасибо, – Андрей с трудом поднялся, заковылял, опираясь, оставляя за собой на стене кровавые отпечатки.
– Не торопись. В кресло второго пилота. Сюда, – кивок в сторону на свободное место.
– А он где?
– В своей капсуле. Зубы не заговаривай.
Андрей все же проковылял до свободного кресла, бухнулся в него.
– Вот тебе все: данные радиолокации, данные по гравитационному развороту, таблицы по баллистическому спуску. Твори, – кивок в сторону расчетных планшетов.
– И что делать?
– Хотя бы посадку на Терру 21 нарисуй, – снисходительная усмешка, злая даже, как будто не сопереживал совершенно. Ствол пистолета так и смотрел на него, рука Джека не дрожала.
– Это сейчас… Это… Ты хоть покажи эту Терру21.
– Не тяни время, а, ладно, – перещелкнул что-то на пульте, обзорные экраны вспыхнули, показывая такую знакомую, но в то же время такую другую планету. Почти такая же как и Земля. Такая же голубая, в такой же фате облаков, с полярными шапками, только материки на ней были совершенно другие, не знакомые, непривычно неузнаваемые.
– Красивая, – Андрей поерзал в кресле, будто усаживаясь поудобнее, Джек вскинулся.
– Руки, руки держи на виду!
– Не обгадься, – зло ощерился Андрей, – извини, левую не могу, больно.
– Ладно. Но без резких движений.
– Так, что у нас… ты бы так не сверлил, а? Не люблю работать, когда пялятся.
