Павел Николаевич Сочнев
Калининградские хроники
Взморье
Дойдя почти до Балтийска, снова зашли в канал. В заливе нам попадались вешки с одним или двумя треугольными флажками. Решили, что вероятно это вешки, которыми рыбаки отмечают сети. Так оно и оказалось, а что означают флажки мы узнали позже.
Места активного судоходства – каналы, вход в порты и прочие подобные места находятся под неусыпным наблюдением специальных диспетчерских служб. Выходя из Калининграда, мы спрашивали разрешения у Калининградтрафика, для входа в канал возле Балтийска нам понадобилось разрешение Балтийсктрафика.
Вторую часть нашей практики мы находились под их контролем. Зайти в канал, выйти из канала, пересечь канал – всё с разрешения. Оказывается – это несложно. Балтийсктрафик (и другие трафики) также «разруливал непонятки» между судами – кому куда идти, кто кого должен пропустить.
Подошли по латеральным знакам к главному фарватеру, запросили разрешения, получили, пошли к Взморью. Пока ходили по заливу и шли по каналу, кэп обратил наше внимание на небольшое количество (почти полное отсутствие) ориентиров и их малозаметность. Это для будущего, для отработки наших умений брать пеленги и определять местоположение судна. Но это потом, а пока нас ждала (хотя нет – мы ждали, а Взморью было пофигу) швартовка во Взморье. Берега искусственных островов, которые ограждали канал от заиливания со стороны залива, были достаточно густо населены рыбаками и бакланами. Бакланы вроде бы водоплавающие, но спят на деревьях и после очередного нырка садятся на берег или навигационные знаки и сушат крылья в позе «монтана».
И те, и другие о навигации возможно знали, как о понятии, но правила не соблюдали и иногда нарушали. Рыбаки пересекали канал без оповещения и, если считали, что проскочат, могли пересечь курс судна. Бакланы использовали навигационные знаки, как площадку для сушки крыльев. Там, где их (бакланов) вообще не должно было быть, были обильно наварены стальные штыри. В Париже такими же методами борются с голубями, а венецианцы вообще считают голубей летающими крысами. Подходя к каналу долго рассматривали топовую фигуру латерального знака и только когда эта фигура сделала «монтану», поняли, что это баклан.
Дошли без приключений, вошли в марину. Посреди того места, которое предназначалось для нашей стоянки плавно покачивался топляк. Подойдя, потыкали его отпорным крюком, топляк покачался, но не уплыл. Не зная -сам он приплыл или помещён для какой-то специальной неведомой миссии, мы решили его не перемещать поэтому, ткнув притопили и быстро проскользнули над ним.
Пришвартовались, изучили окрестности, получили подробную информацию по правилам поведения в марине и продолжили дальнейшее изучение местности, которая была за забором.
Первым объектом, находящимся за забором, был магазин рыболовецкого колхоза «За Родину». Хороший рыбный магазин. Да и сам колхоз неплохой – впоследствии я несколько раз обнаруживал рыбные консервы этого колхоза на полках московских магазинов. Но одной рыбой сыт не будешь и продолжив наши изыскания, мы обнаружили в пешей доступности ещё несколько небольших магазинчиков типа «сельпо», где и пополняли свои запасы.
Марина была оборудована водопроводом, электричеством и пластмассовым туалетом, который закрывался (завязывался) на верёвочку. Верёвочка всегда была завязана морским прямым узлом. Этого было вполне достаточно для того чтобы почти ни в чём себе не отказывать. Охранялась она собакой, с которой почти постоянно бегали щенки. Собака добродушная, щенки весёлые, познакомились в первый же день. Но нас предупредили, что ночью на территорию выпускают менее доброго пса, который, если застанет вас в туалете, то до утра не выпустит. За время нашей стоянки в марине с этим суровым псом мы так и не встретились. Или, может быть, видели, но он не проявил свою суровость.
Хотел написать, что мы решили есть (завтракать, обедать и ужинать) на яхте, но это решили не мы, мы выбрали наиболее подходящий вариант из имеющихся. А имелось всего два варианта: один – есть на яхте, второй – не есть совсем.
Жадные до знаний мы даже немного возрадовались тому, что ещё больше времени будем проводить на яхте и в море. Решение обедать бутербродами отпало само собой, т.к. у меня получалось не только нарезать/намазать бутерброды, но и готовить более существенную пищу – второе и салаты. Суп сварить так и не пришлось – на завтрак он не шёл, обедать им было бы неудобно по причине качки, а вечером у нас были рыбные разносолы из магазина «За Родину», разбавленные продуктами из «сельпо». Вечером мы не только ели, но и общались. Ужин – как повод для общения. По-моему – это просто замечательно. Тем было бесконечное множество, но мне кажется, что обсудили не всё. Или просто скучаю по команде.
Однажды проснулся ночью с чувством голода. Глянул на часы – половина третьего. Для меня это нормально. В армии у нас с двух до трёх была пересменка. Одна смена меняла другую. Перед тем как уйти со смены и уснуть мы плотненько ели (даже не знаю, как это назвать – ранний завтрак или поздний ужин). А если заступали на смену, то просыпались, приходили на командный пункт и ели (тоже плотненько). В общем, в моём организме выработался стойкий условный рефлекс, который срабатывает не всегда, но очень часто. Если он сработал, то просто уснуть не получится, нужно обязательно поесть и перекурить. Пробовал бороться – не получается. Голод превыше желания поспать. Сработал он и в этот раз.
«Картина маслом» – голодный кок. Проснулся, понял, что уснуть без «поесть» не удастся. Лёжа разработал план по добыче и поглощению пищи. Стараясь не шуметь, встал, прокрался к шкафчикам с вкусняшками. Более существенного мы на ночь не оставляли, точнее оно (более существенное) не оставалось – съедалось. Аккуратно (хорошо, что смазал замки) открыл, стараясь не разбудить, спящего прямо под шкафчиками Лёшу, протянул руку и, нащупав пакет, изъял его из шкафчика. Сложность этого мероприятия осложнялась тем, что все вкусняшки были упакованы в хрустящие и шебуршащие пакеты. В этот раз они не прошумели или их шорох был заглушён ворчанием моего голодного желудка. Поднялся на палубу, не забыв прихватить бутылку воды и стакан. А в кокпите хорошо – печеньки, вода, звёзды. Аккуратно достал, с удовольствием насытился, перекурил. Вкусняшки спрятал в кокпите, чтобы не шуршать в кают-компании. Чувство сытости заглушило чувство стыда. И вообще – кок не должен быть голодным, ни днём не ночью, поэтому стыда было немного. Утром повинился.
Ходим в заливе.
Практика продолжалась. Утром выходили в залив, вечером возвращались. Научились делать не только поворот оверштаг (это когда яхта идёт против ветра и пересекает носом линию ветра), но и фордевинд (это когда яхта идёт по ветру и пересекает кормой линию ветра). Фордевинд более сложный и опасный поворот. Сложность его заключается в том, что приходится управлять не только стакселем, но и гротом. Подтягивать его, потом отпускать. Отпускать то пофигу. Но если не подтянуть, во время поворота (не до, не после, а именно во время), то он перейдёт с борта на борт самостоятельно). И если он пошёл, то держать бесполезно, опасно и не надо. Движение настолько мощное, что гик сметает всё, что может оказаться на пути и всё что его держит – натягивает, выравнивает, устанавливает угол и прочее, получает мощнейший удар. Если кто ни будь из команды попытается удержать гик, то он всё равно сломает то, что сможет сломать плюс герой, попытавшийся его удержать, также будет в списке нанесённого гиком урона, а если неудачно, то посмертно. С «отпускать – пофигу», я оказался не прав, удар получается не такой мощный, но всё равно разрушительный.
Однажды немного «прощёлкали», подтянули гик правильно, а отпустили слишком быстро (отпустили совсем на волю ветра, не придержав) и скоба оттяжки лишилась перемычки. Перемычка не утонула – осталась на палубе, но в таком загнутом виде для дальнейшей эксплуатации оказалась не годной. Мы потом нашли в марине подходящую запчасть. Не абсолютно такую же, но диаметр подошёл и резьба. Резьбы оказалось даже больше, чем на той, что загнулась. Яхтсмены сказали, что она держать не будет, но настоящая яхтенная тоже не выдержала.
В общем – фордевинд выполняется в следующем порядке: собрался повернуть, начал поворачивать, увидел, что грот ослабляется, начинаешь подтягивать гик, до тех пор, пока он не окажется параллельно корпусу яхты (даже не подтягивать, а выбирать слабину. Грота шкот всегда должен быть натянут), ждёшь пока грот начнёт наполняться с другой стороны, начал наполнятся – травишь (притормаживаешь его движение), кладёшь грот на краспицу, фиксируешь грота шкот и уходишь перекидывать стаксель. А ещё нужно не забыть штурвал поставить прямо, а то яхта так и будет продолжать поворачивать. Кэп провёл это обучение по обычной схеме – сначала четверо, потом трое (грот и штурвал у шкипера), потом двое (один шкотовый), потом шкипер один, совсем один.
В один из порывов, ветер так наполнил стаксель, что часть застёжек, которые крепили стаксель к штагу, не выдержали и расстегнулись. Пришлось в неспокойном заливе опускать стаксель, собирать и прижимать к палубе. Ветер не свирепствовал, но был и пытался развернуть парус. Немного авральная обстановка, которая могла бы привести к неприятностям. Кэп как всегда оказался на высоте – скомандовал рулевому встать в левентик, покинул свою кормовую скамейку, по пути отдав команду «Одеть жилеты» и, прихватив единственного экипированного жилетом быстро, но без суеты оказался на носу, рядом с полощущимся стакселем. Уже с носа скомандовал: «Травить стаксель» и стал его подтягивать, отстёгивать от штага и укладывать на палубе. Я, принимая стаксель, торопливо приминал его, пряча от ветра и стараясь, чтобы площадь снятого стакселя как можно меньше отличалась от площади моего тела, потому как прижать его больше было нечем. Все попытки ветра продолжить игру с парусом были нами прекращены.
Сняли, сложили, прижали и спокойно, не торопясь принайтовали крест-накрест свободным концом. Мне показалось, что удовлетворительно справились с этой случайной и абсолютно реальной ситуацией. Не паниковали, действовали чётко, обошлись без ущерба. Почему я оказался в жилете? Потому что, как написал в начале, плавать не умел и дополнительно страховался на всякий случай. А случаи бывают разные, в том числе – оказаться за бортом. И если бы такое случилось, то счастливый случай моего спасения в Калининграде, мог бы быть обнулённым, менее счастливым случаем в Калининградском заливе. Беспокоился не за статистику, а за команду (кто же их кормить будет?), за семью (обещал вернуться) и за себя (если утону, то, скорее всего, в кругосветку уйти не получится).
Берём пеленги
Обучение не было однообразным, Александр умеет сделать так, чтобы курсантская жизнь была максимально наполнена полезными упражнениями. Как бывший военный морской командир он чётко знает, что «у матроса не должно быть свободного времени». Я, как бывший рядовой Советской Армии, подтверждаю, это убеждение не только морских офицеров, но и сухопутных, в общем, любой офицер это знает и соблюдает. В армии у нас свободного времени как раз хватало на «посмотреть фильм» два раза в неделю. «Посмотреть фильм» выглядело так– рассаживались в полковом клубе и, как только гас свет, мы «рота управления» дружно засыпали.
Но сейчас не об этом. Речь о том, как мы (нам) расширяли и углубляли багаж знаний и умений. Пока один из нас постигал умение управления яхтой, другие учились брать пеленги. Умение определить своё местоположение очень важно. Это как решение проблемы. А что есть проблема? Однажды, не вспомнив ни одного классического определения понятия «проблема», я выдал экзаменатору: «Проблема – это расстояние между настоящим и желаемым положением». Так вот, у любого судна есть желаемая цель, то место куда оно идёт, а вот где оно находится сейчас, определить можно несколькими способами. В нашем случае – по ориентирам.
В Калининградском заливе ориентиров было (есть) немного и сами они были не очень выделяющимися – невысоким, серыми, на сером фоне. А кто говорил, что будет легко? Опять разбились на пары – Николай и Вера, Лёша и я.
Первая пара, взяв пеленги, склонилась над картой. Во время взятия пеленга, Александр отметил на своём планшете точку, в которой эти пеленги были взяты и сейчас ждал результатов вычислений. Мы с Лёшей тоже замерли в ожидании – следующий выход наш. После расчётов, перерасчётов и вычислений Николай и Вера выдали результат. Вычисленная ими точка легла очень близко к фактической. Кэп оценил это как один из рекордов! Предыдущие его курсанты тоже бывали близко, но не так.
Ну что же – наш выход. Лёша с пеленгатором, я с блокнотом, карандашом и биноклем. Высмотрев в бинокль сливающийся с задним планом ориентир, я выбрал один из портовых кранов, который остановился как раз за выбранным ориентиром и попросил Лёшу взять пеленг как раз на этот кран. Ориентиры – не только хорошо видимый неподвижный объект, но и тот объект, который нанесён на карту. Команда удивилась моей просьбе. Портовые краны хорошо видно, но они двигаются и обычно на карты не наносятся. Объяснил «фишку» потом, а пока взяли три пеленга (два смешных– между трубами и кран, один – нормальный на маяк). И тоже углубились в расчёты/вычисления.
Если пеленгов два, то они пересекаются в одной точке, если три, то точек пересечения уже три. Так у нас и получилось – маленький треугольник на карте. В таком случае умные книжки рекомендуют считать местонахождением точку в центре треугольника. А опытные капитаны и штурманы всегда пользуются остро отточенными карандашами. Отметили, высчитали координаты, перевели в другую систему, результат доложили. Пока ждали, я немного волновался. Не хотелось быть хуже, не хотелось быть лучше, хотелось узнать – попали ли наши вычисления в допустимую погрешность. Попали!!!! Попали даже лучше, чем предыдущая пара. Ещё один рекорд для Александра, ещё один зачёт для будущих капитанов.
Теперь про ориентиры. Ориентиры я выбираю или на местности – потом на карте, или наоборот. В этом случае я, глядя в бинокль, выбирал на местности ориентир, находил его на карте, потом выбирал дублирующий ориентир объект и просил взять пеленг именно на этот объект. Два рекорда, два зачёта, обед и дальше – учиться, учиться и учиться.
Обедали, не прекращая движения и даже такое важное мероприятие как приём пищи, не могло нас отвлечь от заботы друг о друге – рулевого аккуратно укомплектовали салфеткой, дабы слюна не намочила одежду. Надо заметить, что он мужество перенёс это лишение – слюни не распускал, а сглатывал, с рук ел очень аккуратно, мужественно и с достоинством дождался пока его сменят.
Вечером нас опять ждал топляк. Ни течение его не отнесло, ни сам никуда не уплыл. Пришлось опять притопить и быстро проскользнуть.
Утром следующего дня, Александр, которому топляк не мешал совсем, созвонился с хозяином марины, чтобы узнать беспризорный это топляк или часть навигационного оборудования марины. Выяснилось, что топляк совсем дикий, в организации судоходства не участвует, никаких полезных функций не несёт и если мы его выловим, то вреда никому не нанесём. Пользы тоже никакой не будет, потому как не мешает, но если очень хочется – то можно.
Набросили петлю (конец завязанный скользящим узлом «удавка»), затянули, подтянули к причалу. Попробовали затянуть на причал лебёдкой – не получилось. Получилось затянуть вручную, рывком. Александр, глядя на это наше «безобразие», напомнил, что яхтсмены существа ленивые и, если что-то можно не делать руками, они этого делать не будут. Потом очень заботливо поинтересовался у меня – знаю ли я, что на яхте есть лебёдки и предложил показать где они находятся и научить ими пользоваться. Шутка конечно. Я прибегаю к помощи механизмов, если собственных сил недостаточно, но здесь сил хватило и на тепляк, и на стаксель, и грот поднять, и отпорный крюк загнуть и т.д. В общем – пока хватало. У меня своеобразная ленивость – проще поднять руками, чем что-то готовить. Оно, когда руками, быстрее получается.
Уложили топляк на причал, отвязали конец и дальше – практиковаться. Я мельком заметил на топляке металлическую пластинку. Несмотря на то, что она пробыла в морской воде более 70 лет, на ней не было ни малейших следов коррозии. Подумал: «Вечером сниму». Не снял – кто-то добрый сделал это в наше отсутствие. До сих пор не знаю, что это был за металл, но это не важно, важно, что её взял тот, кому она оказалась нужна и, может быть, сейчас этот кусочек металла уже бороздит просторы Мирового океана в виде части яхты. Или не части, но, всё равно, на яхте как вещь, которую используют при ремонте, и она станет частью яхты. Полезной частью. Вот такая вот возможная реинкарнация.
Однажды, о кораблях, которые идут на металлолом, Александр сказал: «Они не умирают, они превращаются в иголки для штопки парусов». Это было очень потом после практики. Мы до сих пор изредка, но очень тепло и по-доброму общаемся.
Ловля «оскара»
Одним из практических занятий была отработка действий экипажа по команде «Человек за бортом». В роли «оскара» использовали кранец с привязанным на верёвке грузом. Были, правда, предложения использовать меня и веские доводы – опытный (уже был «оскаром»), всегда в жилете (не утону), жилет яркий (не затеряюсь), плавать не умею (далеко не уплыву). Но кэп оставил вариант с кранцем. Спасибо, Александр.
Идём такие под парусом, галсы меняем, кэп сидит на своей скамеечке и вдруг – «Хлюп!». Первый, кто увидел, кричит «Человек за бортом». Один наблюдает, двое на стаксель шкотах, рулевой – на штурвале. Всё у всех получалось. Не сразу, но кранец вылавливали. Ситуация усложнялась периодическим штилем. Ветер, не очень сильный, временами стихал совсем. Когда пришла моя очередь, я вспомнил то, как кэп тренировал нас на причале. Тогда я был двуедин – шкипер и яхта. Сейчас я тоже слился с яхтой, но в случае с причалом, я двигался ногами, ловя ветер ушами. Сейчас я должен был ловить ветер парусом и двигаться, движимый этим ветром. А ветер почти не двигал, просто немного шевелил парус. Но тренировки на причале позволили мне не задумываясь, почти интуитивно правильно выполнять манёвры.
Мой «оскар» ещё и в течение попал. Я это понял только, когда он во второй раз покинул точку нашей вероятной встречи. Подошёл к нему с трудом. Лёша выловил беглеца и кэп принял решение не тратить в штиль время на поиск ветра, а вернуться в марину и заняться швартовкой лагом.
