Павел Михайлович Рубченко
Багровый восход
Глава седьмая
Кащей вскинул голову. В подземном мире ничего не изменилось за последние несколько минут. Он предпочитал измерять время, так же как и люди. Слишком тесно переплелись их судьбы. Никуда без этих неугомонных! Все бегут, все роются, воюют, женятся. Умирают. Рожают себе подобных людишек, и снова умирают. Шумные они, беспокойные. Кащею нравилась тишина вокруг. Он погружался в нее, как в бездонное море, предаваясь своим мыслям.
– … Господин! – еле слышный писк под троном.
Если бы у Кащея были брови, он точно поднял бы одну, как это делают люди, когда чему-то удивлены:
– Что тебе?
– Это я, Шиш!
– Дальше.
Сам факт того, что мелкие носатый пакостник сам явился к нему, мог означать только одно: то, что он хотел рассказать, было действительно крайне важным, в противном случае – Шиша ждали вечные муки. Царство Нави – последнее пристанище не только для бестелесных душ умерших людей.
– Я… Вы сказали… Вы приказали… – лепетал человечек ростом до колена, плешивый и с большим, похожим на картофелину носом. – Я боюсь! Ой!
– Говори! – Кащей махнул ладонью. – С чем пришел?
– Э-э-э … тот старик…
Кащей резко встал, сошел на землю и вышел в квартире Тихона, через сверкающую синеву перехода. Он уже чувствовал – здесь было пусто. От кружки с цикорием на столе поднимался пар. Колдун обернулся, и щелкнул пальцами:
– Сюда! – появился насмерть перепуганный Шиш. – Где?
Человечек показал на улицу.
– Не доглядел… – из тени комода у стены вышел Домовой, и, сняв шапку, качал головой. – Вышел он. Кричали на улице, он и вышел. Помочь хотел, как всегда… Беда, беда!
Кащей сделал шаг, и оказался на заснеженной улице. Люди в нелепых белых одеждах уже погрузили накрытое простыней тело на каталку:
– Всякое видел, – сказал один человек другому, – но чтобы так…
– Как думаешь, чем это его так разделали? – спросил другой.
Подошедшего колдуна в плаще и шляпе, никто, разумеется, не видел.
– Похоже, выдавили глаза, пока он был еще жив. Затем, разодрали лицо до костей… Чем-то острым: то ли бритва, то ли нож. Ты видел, там – будто ведро крови вылили? Жесть! Кому мог помешать старик?
Кащей слушал, стоя напротив них. Ни один мускул не дрогнул на его лице. Вместо глаз теперь зияли две темные бездны.
– … затем, долго били по голове; вместо затылка – сплошное красное месиво!
Они сели в железную повозку. Колдун повел рукой перед собой. Время замедлило свой бег. Дверца повозки открылась сама, и он вошел внутрь, снял уже успевшую пропитаться кровью простыню: все было так, как и сказал человек в белом. Тихон был мертв.
Часть вторая.
Cui
prodest
?
Глава восьмая
Увы, так бывает! Никому не дано знать, когда остановятся стрелки его часов. Тем больше причин прожить эту жизнь дерзко, весело, не жалея. Помогать другим, любить и, конечно, ошибаться! Но, что это – я вижу печаль на твоем лице? Не огорчайся, мой друг, прошу тебя! Послушай же, как было дальше…
Кащеем овладело странное состояние. Нечто похожее, было с ним много столетий назад, перед тем, как его заковали в темном подвале на долгие годы. Внешне все было как обычно. Только он понимал: что-то изменилось. Дело было не в существах и людях вокруг, и ни в одном из царств или богах в этих царствах. Дело было в нем самом.
Мальчик. Тот самый, перепуганный насмерть мальчуган из ледяной проруби, спасший так много жизней впоследствии, и не потому, что был чародеем или магом, или имел какие-то специальные силы, а потому, что мог это сделать. И он делал! Он не знал об исходе, ему не дано было знать, как повернется то, за что он взялся, но он делал все, чтобы изменить неизбежное. И в итоге, менял судьбы обреченных людей. Всего один человек! Давал шанс людям, – которых даже не знал, – попробовать жить сначала. Набело. И этот мальчик, теперь был жестоко убит. Лежал изуродованным, мертвым телом на каталке, в красно-белой повозке людей…
Кащей знал, что такое морг. Теперь он сможет найти Тихона только там. Не в его квартире. Не в его кресле, у камина. Только там. Затем – гроб, земля. Он знал: душа экзорциста уже воспарила в небеса. Ее приняли, вне всякого сомнения. Подручные Белобога внимательно наблюдают за душами подобных людей. Чтобы у кого-то, вроде Кащея не возникло крамольной мысли, украсть душу праведника, едва та покинет тело. Больше никто не будет безуспешно пытаться обыграть мрачного колдуна в шахматы…
– Ко мне! – Кащей махнул ладонью.
Время пошло как обычно. Красно-белая машина увезла тело вдаль. Вновь появился Шиш. Он стал совсем маленьким и переминался с лапки на лапку, опасливо смотря на темного стража своими широкими, как блюдце, глазищами.
– Кто! – глаза Кащея, приобрели ядовито-жгучий, зеленый оттенок притом, что лицо осталось бесстрастным.
Пространство вокруг колдуна шло рябью и пульсировало, сжимаясь и разжимаясь. Как черная дыра, оно готово было вобрать в себя все живое, без остатка.
– Г-господин… – Шиш закрыл ручками свой нос. – Они на людей были похожи… Два – как люди-мужчины, один – женского рода… Вот. Но, не люди!
Колдун не отводил своих ужасных глаз.
– Руки у них – как лапы, с когтями. Лица – морды хищные. Быстрые, сильные… К-к-кажется летать умеют! Вот!
– Все?
– … да. Я… все. Маскировались они… А я случайно увидел. Тут на обочине сидел, как всегда, играл… Вот! Потом они исчезли… Да-да!
Красногрудый снегирек, резво вспорхнул с заледенелой ветки высокого каштана, и сел на скользкий столб уличного фонаря. Он склонил маленькую головку, наблюдая за развитием событий.
Кащей вновь переместился в теперь уже бывшую квартиру Тихона. Прошел на кухню, громко стуча по паркету пола каблуками, заткнул полотенцем слив раковины и пустил воду. Через несколько минут раковина наполнилась до краев. Колдун выключил воду и провел ладонью: вместо его отражения, в воде появилось изображение седовласой всклокоченной старухи с крючковатым носом и необычайно живыми, внимательными глазами. В ее грязных лохмотьях, угадывалась некогда опрятная одежда. Та, увидев Кащея, ощерила рот, показав железные зубы:
– Давно ты ко мне не заглядывал! Нашел тогда, что искал? – голос был булькающим и доносился как бы, издалека.
Домовой благоразумно отступил обратно в тень, и больше не показывался. Только глаза светились.
– Можно и так сказать, – прокаркал колдун, – нужно блюдце твое, Яга.
– Что ж, заходи! – старуха сделала приглашающий жест и отступила.
Кащей чуть наклонился и, упав в пустоту тоннеля перехода, понесся по нему, как пуля. В глазах зарябило от малинового свечения разных оттенков. Старый, добрый путь перемещения не давал сбоев. Буквально выкатившись из колодца на опушку ночного леса, он, оправив плащ и шляпу, повернулся:
– Слыхала?
Старуха уже была у колодца. Почему-то снегом здесь и не пахло. Но с неба он шел, не долетая, впрочем, до земли.
– Только что. Вороны накаркали. Заходи. У меня еще блины остались.
***
В избушке у бабки, было тепло и уютно. Вкусно пахло свежим хлебом и, почему-то, мясом с какими-то специями. Колдун вошел, нагнувшись, через дверной проем вслед за хозяйкой. Та начала суетится, накрывая на стол:
– Ума не приложу, – бормотала старуха, – почему ты навью не вызовешь? Сам покойник и рассказал бы, кто его угомонил.
Кащей возвышался посреди избы неподвижно, словно гранитная скала, заложив руки за спину.
– Ну, нет, так нет. Вот, нашла!
Она выудила из большого сундука у печи, красиво расписанное блюдце.
– Яблоко! – маг смотрел с едва заметным нетерпением.
– Было, было… – старая снова пошкандыбала, припадая на костяную ногу, и начала рыться в содержимом своего бездонного «сейфа».
Найдя резной, сверкающий золотом шар, похожий на яблоко, Яга переместилась к столу:
– Смотри внимательно – второго раза не будет!
Мрачной тучей подошел колдун и устремил взор на блюдце на столе. Старуха зашептала что-то над яблоком на ладони, оно зависло в воздухе, затем упало на блюдце. В стороны от него поплыли темно-зеленые круги. Поверхность блюдца будто покрылась облаком, пошла легкая рябь. Кащей пригляделся: снег, улица, явно чем-то обеспокоенный старик выбежал из дверей своего подъезда, на ходу натягивая пальто. Он что-то говорил, смотря вперед.
– Звук! – рявкнул страж.
– Нету, родимый! – всплеснула руками Яга. – Блюдце старое. Ко мне от других перешло. Хорошо хоть картинка есть! Смотри, смотри – пропустишь, что ищешь!
Старик на изображении побежал трусцой на другую сторону улицы. Кажется, вокруг никого не было. Вот и Шиш! Мелкий прощелыга действительно шарился по обочине дороги. Кащей неожиданно для себя хмыкнул, увидев, как Тихон смело бросился на двоих незнакомцев. «Двое! – сказал чародей про себя. – Зачем, мальчик, зачем? Ты не мог не знать, о последствиях!» Те исчезли. Затем один появился сверху, над стариком. Исчез. Появился другой – и ударил ногами в спину Тихону. Яга отступила в сторону, словно обжегшись о ставшего концентрацией злобы и тьмы колдуна. Еще удар. Все трое двигались очень быстро. И да, у них были крылья! И когти на лапах. И белые клыки в оскаленных пастях, между острых зубов…
Кащей досмотрел до конца. До приезда красно-белой машины людей. Вот они подняли изуродованное тело со ставшего пурпурно-красным снега, и положили на каталку. Все. Ни один мускул не дрогнул на его лице.
– Батюшки! – косилась на блюдце старуха. – Ну, убей ты сразу, зачем издеваться? И баба с ними… Совсем обнаглели. Я уже и не помню, чтобы черти так куражились.
– Это не черти, – сухо заметил седой маг. – И не бесы.
– Не бесы ли? Вселились в людишек, и давай похабничать!
Глаза Кащея плавно меняли цвет от ярко-оранжевых, почти желтых, до изумрудно-зеленых:
– Белую Бабу он видел недавно.
– Так-так. Горе, беда или смерть? Ты ее видел? – Яга заинтересованно на него смотрела.
– Нет. Это существо в себе.
– В себе?
– Да. Видит ее только тот, кто скоро погибнет. Или же беда большая будет.
– Что ж ты его не предупредил?
– Бесполезно. Ты видела – он с голыми руками на вампиров пошел. Хоть и не знал, что это они.
– У вампиров нет крыльев.
– У наших упырей – нет.
– Иноземцы, думаешь?
Кащей застыл, глядя в окно на вековые дубы за опушкой леса. Старуха поставила перед ним стакан с морсом.
– Что они делали вдали от своих мест обитания? Почему Тихон? Почему только он, ведь подобных нападений не было?
Яга покачала головой:
– Много вопросов. Собери всех и допытайся. Тебе никто лгать не посмеет.
– Спугну. Удерут, твари. Ищи их потом.
Вновь тишина. Долгая и тягучая, словно патока.
– Может, уже сейчас где-то еще безобразничают? А с другой стороны, касатик, что тебе до этого человека? Был, теперь нету. Как и много других до него. И после него, будут люди души свои отдавать: кто наверх, кто вниз. Несправедливость всегда была. Ее люди придумали, они же и расплачиваются. Не мы сделали этот мир, не нам и законы его менять. Забудь ты об этих мелочах!
Кащей положил костлявые длинные руки на стол:
– Этот мальчик… старик, Тихон напомнил мне кое о чем.
Молчание.
– Ты запоминала имена каких-нибудь людей? Кого-то запомнила, чтобы вспоминать? Не поверю, чтобы за долгие человеческие годы, ни один смертный тебя не удивил.
Старуха замялась, поставила свой стакан на стол и похромала к печи:
– Много их было. Людей-то. И будет много. Чего их запоминать? Кто они – смертные. Были, и нет! Наше дело – души ихние. Между собой пускай сами разбираются. Я живых в Навь не пускаю, ты – Лунный чертог охраняешь. Так было и так будет. Что нам за дело до людишек? Тем более до их имен?
– Это мне та говорит, что с людьми-чародеями дружбу водит? Лукавишь, старая! – искривил тонкие губы Кащей.
– Полукровки они! Магии – кот наплакал, а ставят из себя…
– Тихон таким не был.
– Не был, верно. Человеком был, обычным. Но, необычным.
– Вера ему, его силы давала, как он говорил.
– Самовнушение! Люди даже название этой ерунде дали – наука, – ведьма сплюнула. – Психвология, вот! И религию, дурные, себе выдумали.
– …а вештица, тоже была не из наших мест, – заметил вдруг колдун.
Старая развела руками: «Думай мол, сам!». Кащей резко встал и вышел, не прощаясь. Встал на середине опушки, вытянул руки, напрягся и прыгнул, будто собирался сделать сальто. Крупный черный ворон взмыл в небо.
Глава девятая
Как только кончились владения Яги, ворон пропал из вида. Влетев в подземное царство, Кащей, едва коснувшись ногами пола, гаркнул:
– Черт!
Спустя несколько мгновений, пространство напротив трона сгустилось, и перед колдуном предстала бесформенная темная субстанция. Постепенно она приняла вид высокого сгорбленного существа с длинным хвостом. Зверь был полностью покрыт черной шерстью. На лохматой голове топорщились сильноизогнутые, остроконечные рога. Черт цокнул копытами на ногах, припал к земле и протяжно зашипел:
– Хо-з-з-яин!
– Найди мне упырей с крыльями. Где такие обитают.
– Кры-л-лья? – окаянный черт поднял свои красные глаза. – Так-к-и-их н-ет у на-с-с…
– Не у нас ищи. Везде. На глаза им не попадайся. Увидишь – сразу ко мне. Все, сгинь!
– Слу-ш-шаюсь! – на почти человеческом, черном как уголь лице, проступила белозубая улыбка. – Буд-е-ет сде-л-лано!
Кащей медленно взошел на свой трон. Сверкая красно-зелеными искрами, с громким треском появился жезл. Был он из кипариса, окованного железом, с золотым набалдашником и острым навершием. Воплощением магических сил сиял он ярким, фиолетовым свечением. Колдун задумчиво взял и поставил его около себя.
Вереница душ проходящих через врата Тьмы неподалеку, слегка пополнилась. «Зима, – подумал колдун, – зимой всегда больше».
***
Дама в длинной норковой шубе, перехваченной широким поясом на талии, быстро шла вперед по торговому центру. В праздники, в подобных местах всегда было многолюдно. Тут и там беспечно прохаживались мамочки с колясками, высматривая очередной наряд на один выход или бесполезную безделушку. Просто так. Чтобы была. Главы семейств с длиннющим списком в руках, толкали перед собой две, а то и три, доверху наполненные тачки с покупками. Маленькие дети бегали в разных направлениях друг за дружкой, путаясь под ногами, и мешая ходить. Люди жили, занимались своими делами, и не подозревали, что уже давно не одни на этой земле. И что, за всеми событиями, позитивными или не очень, стоят другие силы, другие существа…
Каблучки высоких кожаных сапог, черноволосой красотки в норковой шубе, звонко стучали, отдаваясь эхом в большом помещении. Заметив красный транспарант, какой-то рекламной акции в отделе косметики одного из бутиков, она тут же поспешила туда. Взяв с полки губную помаду с довольно редким оттенком, она повернулась к зеркалу. В отражении, позади нее сгустилось темное облако.
– Что еще? – недовольно спросила она, не оборачиваясь.
Облако запульсировало, меняя цвет.
– Когда? – дама начала краситься, ловко водя кисточкой по губам.
Субстанция за ее спиной снова стала темной.
– Ну и хорошо. Не торопись, но и не тяни особо. Это должно когда-то случиться.
Облако заалело и покрылось красноватым свечением.
– Иди к черту, то есть… Ха! – она тряхнула копной темных, как смола, волос и улыбнулась зеркалу. – Будет еще время. Все, вали!
Через секунду, в пространстве запахло серой. Облако исчезло. Дама пожала плечами и продолжила заниматься своим делом.
***
Отец Еремей, а в миру Лев Валерьянович Еремеев, подскочил с кровати как ужаленный. Жена беспокойно заворочалась рядом. Еремей положил руку на грудь: сердце стучало, будто он бежал марафон. Все еще силясь понять, чем был вызван такой тревожный подъем, он, шаркая тапочками, побрел на кухню. Открыл холодильник, почесывая объемный живот. Достал кусок душистой буженины, какой-то сыр и зелень с майонезом. Добавив к этому натюрморту свежий лаваш, он перенес свою добычу на стол, и начал сооружать «скромный» ночной перекус.
Когда все было готово, Лев взял богатырских размеров бутерброд и открыл рот, готовясь вонзить в него зубы. Внезапно, полутемная кухня озарилась ярким золотистым свечением. Увиденное далее, заставило его полностью пересмотреть вопрос, о злоупотреблении кагором в обед и вечером. В углу кухни, расправив широкие крылья, парила крупная птица! Или не птица. Потому, что голова и плечи ее, до самой груди были … человеческими! Грудь, впрочем, тоже… Молодая рыжеволосая девушка смотрела на него своими небесно-голубыми глазами, и взгляд этот, выражал крайнюю обеспокоенность:
– Много крови вижу я…
Ее голос, будто звучал сразу из нескольких музыкальных колонок сразу. Слева, справа – отовсюду! Вся кухня была наполнена ее голосом!
– А? – Еремей взялся за нательный крестик и крепко его сжал, собираясь прочесть молитву.
– Ты увидишь… – она приземлилась на раковину, вцепившись в нее крепкими, острыми когтями. – Это будет. Сие грядет! Много бед. Много смертей. Мало веры. Мало сил…
Еремей помнил, что ему говорил Тихон, который, кстати, куда-то пропал, и давно его не навещал. Говорил, про таких существ, а он ему не верил. И вот – пожалуйста! И как назло, все молитвы просто вылетели из головы, будто их там и не было! «Однако, трудная у него работа, – успела мелькнуть мысль, – эта, вроде не нападает, и все равно страшно!»
– Ты! – она указала на него широким крылом из разноцветных перьев, – ты должен знать. И живые будут завидовать мертвым, и мертвые – будут ходить среди живых, не боясь света. Начало конца! Один – силен, много – непобедимы. Будь, как много. Принимай и кайся. Найди серебро! Много серебра. Придет человек в черном – сделай, как он скажет. И верь! Скоро настанет время большой скорби. Время террора. Еремей!
Священник вздрогнул и оторвал цепочку с крестиком.
– Я? Я тут…
– Помни, человек божий. И верь!
Птица, вдруг взмахнула своими крыльями, умножив сияние и исчезла, ненадолго ослепив испуганного Льва. Только запах цветов остался. Как на лугу, летом. Только бабочек и жуков не хватает. Еремей подумал, что заснуть до утра уже не сможет. Он сел на табуретку, отложил бутерброд и, подперев голову руками, попытался собрать мысли в кучу.
Глава десятая
– Карпаты? – сузил глаза колдун. – Ты уверен?
Горбатый черт припал к земле:
– Так и ес-сть хоз-зяин, Евр-о-опа. Нес-сколько ле-ет они здес-сь. Ес-сть город, не т-а-ак дале-еко отс-сюд-а-а.
– Продолжай!
– То-от гор-род, весь под уп-пыря-ями. «С-светляк-и-и» по тен-я-ям прячутс-я-я, на-аши ли-икуют. Лю-юди уезж-жают, но т-там у них-х – тури-изм. Д-друг-гих люд-дей пото-к-к, хоть и с-слава дур-рная. А л-люди ед-дут ту-д-да…
– На корм, значит, упырям? – колдун поджал губы.
– Хоз-зяин?
– Что они делали здесь? – будто сам себя спросил колдун, и махнул рукой.
Черт растаял в воздухе, словно его и не было.
«Нагряну сейчас – разбегутся. Слух сразу пойдет. Подсунут мне на откуп, какого-нибудь никчемного беса, и все. Убивцы в тени останутся… Почему именно тот город? – размышлял колдун. – Поеду как смертный. Зайду к людскому руководству. Сами все и выложат, как на блюдечке! Узнаю на месте, кто и зачем. Главное – зачем?»
Кащей переместился в самую гущу ближайшего леса людей, неподалеку от их города. Осмотрелся. Только птицы, да белки по деревьям прыгают.
– Леший, покажись!
– Не шуми, – сухо, словно по коре дерева заскрежетали.
Колдун обернулся. Над ним возвышалось существо из травы, веток и земли. Птицы обеспокоенно взлетели с веток на его голове, и защебетали.
– Тише вы, – раздраженно махнул лапищей-суком Царь Леса, – загудели. Ни днем, ни ночью покоя от вас нет. Что тебе, страж?
– Актаз. Коня моего приведи. Что-то ты не в духе? Опять люди костры жгут, да деревья рубят?
– Хуже. Ведьма эта … – Леший приблизил лицо, состоящее из коры дерева, по которому активно ползали жуки с гусеницами, – Яга отваром угостила. Приятный такой. Никак в себя не приду. Давно такого не было.
– Тебя же ни какой отвар не берет? – искривил губы Кащей.
Леший выпучил глаза-желуди и показал каменные зубы:
– Вам, чародеям, только дай волю! Эй, сюда ведите этого говоруна!
Послышался треск, хруст и приглушенный голос:
– А вы смотрели вчера матч? Ну, я серьезно: Латвия и Бразилия. Эх, сколько голевых моментов! А потом серия пенальти…
Медведь, недовольно рыча, вывел красивого коня с шикарной белой гривой. Бок его лоснился, а крепкие и ровные ноги выдавали породистого жеребца.
– Кого мы видим? – широко раскрыл умные глаза конь. – Кащеюшка! Сколько лет, сколько зим?
– Замолкни!
– Понял, понял! – фыркнул конь. – Куда путь держим?
– В другой город, к упырям.
– Э-э… может, не поедем? – конь переступил с ноги на ногу. – У меня тут канал про людской хоккей есть! Игра такая. А вы пробовали чипсы?
– Будешь ругаться – язык вырву! – пообещал чародей.
Приняв вожжи от хмурого медведя, Кащей вскочил на коня, кивнул мотавшему огромной башкой Лешему, и прыгнул вверх, через самые макушки деревьев, через весь лес. Только ветер засвистел в ушах. Полы длинного плаща затрепетали, а шляпа едва не соскочила с головы колдуна. Оказавшись сразу на магистрали, он пришпорил коня. Машины, визжа шинами, объезжали неожиданное препятствие и сигналили.
– Знаете, шеф. Тут такое дело: здесь автомобили теперь ездят. Нас сбить могут и вообще, мужик в черном плаще и такой же шляпе на белой лошади, смотрится, по меньшей мере, необычно. Не находите?
– Поехали!
– Я предупредил. Просто глазеть будут, сигналить… Люди, понимаете ли! Что с них с них взять? Убогие они, эх…
Мимо пронеслась серебристая иномарка. Водитель заморгал аварийкой и просигналил. Кащей наклонил голову набок и, подумав, щелкнул пальцами. Упав в водительское кресло, он уверенно взялся за руль, и нажал в пол педаль газа. Под капотом натужно заревел мотор.
– Ого! – произнес голос из радиоприемника. – Зачем так быстро? Покрышки сотрутся…
Заснеженная дорога не принесла им неожиданностей, до самого въезда в чужой город. На всем протяжении пути, их сопровождали красивые зимние виды облепленных снегом деревьев, стоящих по обе стороны трассы. Будто въезжаешь в причудливый тоннель, из наклоненных над дорогой сосен, дубов и пихт, сделанный самой природой. На въезде в город, белый жигули зачем-то остановился.
– Но! Поехали! – рявкнул чародей.
– Нельзя, шеф! – радиоприемник заговорщицки понизил голос. – Это у них, специальные люди для таких, как вы, водителей.
К машине вразвалочку, не торопясь, подошел человек в синей форме с белыми полосками. В руках он держал черно-белую палку и какой-то прямоугольный предмет.
– Что ему надо? – недовольно пробурчал Кащей.
– Права ему ваши нужны. И еще что-то… Не помню. Это такие бумажки… ха-ха, что вы делаете?
Колдун открыл бардачок и, порывшись, извлек старый календарь. Повертев его в руках, он слегка на него дунул. Подошел мужик с палкой:
– Добрый день, старшина Ионов. Ваши документы!
Кащей протянул ему календарь.
– Так. Алексей Вадимович, – служитель закон раскрыл темный прямоугольный предмет, и начал стучать по нему пальцами, – права первого класса! И даже без аварий? У вас левая фара не горит, знаете? Устраните как можно скорее! Что ж, счастливого вам пути!
ДПСник закрыл предмет, вернул календарь и сделал жест палкой.
– Люди! – почему-то, Кащею захотелось плюнуть. – А ты, фару включи, недоумок! Незачем привлекать внимание.