Павел Макаров
Партия в любовь. Повести и рассказы
Душевные люди
Вокруг нас полно душевных благородных людей. Добрых, отзывчивых. Есть они и во власти, неправда, что там одни черствые люди. Неправда. Вот и наша райадминистрация озаботилась тем, как помочь людям, кому сейчас трудно в наше непростое экономическое время. Душевные, отзывчивые люди. Много они сделали хорошего, столько всякой помощи придумали. Вот даже знаете, о чем подумали, – о том, что социально незащищенным слоям нужно как-то и где-то подстричься бесплатно, не ходить же по городу заросшими, если нету денег. И неэстетично и портит внешний вид города. Здорово придумали, кто придумал это – благородный душевный человек.
Стали в райадминистрации раздавать талоны на бесплатную стрижку и обязали центральную парикмахерскую оказывать незащищенным эти услуги. Прекрасно придумали, это был порыв души благородных, неравнодушных людей.
Получила один талон, в том числе, Прасковья, мать троих малых детей. Хоть и трое детей, а все равно ж женщина, нужно выглядеть прилично. То-то! Пошла Прасковья, мать троих детей, в эту парикмахерскую. На входе сидит там такая дородная женщина, зовут ее Зина, распорядитель, по совместительству уборщица, сразу видно, что очень добрая, душевная. А дальше в коридоре сидят посетители, несколько человек. Прасковья дает Зине талон на бесплатную стрижку, та смотрит на него, но ничего не понимает. Видит только печать райадминистрации.
– Что это? – спрашивает Зина.
– Это… Ну, это – как-то неловко мямлет Прасковья. – Это талон на бесплатную стрижку.
– Что за талон? Как это бесплатная?
– Ну, это в районной администрации дали.
– В районной…. Сейчас спрошу у заведующей, – Зина кричит что есть мочи – Валентина Сергеевна! Тут женщина с каким-то бесплатным талоном пришла.
Валентина Сергеевна высовывается из окошка, что напротив.
– Что за талон? А ну дай сюда.
Она протягивает руку через коридор, дотягивается до вытянутой руки Зины, берет талон и несколько секунд с недоумением смотрит на него.
– Сейчас позвоню в райсовет, узнаю, что они еще там придумали – говорит она и прячется за окошком.
Любое дело, даже в высшей степени благородное, требует внимательности и последовательности в исполнении.
– Алло, райсовет? – Валентина Сергеевна говорит очень громко, ее слышат все в парикмахерской, а может быть даже еще и на улице – А что Вы тут нам прислали женщину с талоном каким-то на бесплатную стрижку?… А-а, теперь поняла, а то-то я смотрю. Значит, это для неимущих сейчас выдают. Ага, поняла. Значит, оказать услугу и оприходовать… Талоны собирать, и потом сдать. Хорошо! Сейчас все сделаем. Зина! – кричит она истошно, хотя Зина находится от нее в двух метрах. – Зина, значит, это сейчас бедным такие талоны выдают. Нужно подстричь женщину.
Прасковья слегка волновалась, но была рада прояснению ситуации.
Зина встала со своего командного пункта и повела Прасковью в женский зал.
– Нужно подстричь, подстригем… Девочки, – сказала Зина, когда вошла в зал – значит, по решению райадминистрации мы сейчас будем оказывать бесплатные услуги обездоленным.
Благородное дело никого не оставит равнодушным, дамский мастер Изольда слегка скривилась, дамский мастер Яна слегка удивилась, дамский мастер Карина никак не изменилась в лице.
– Кариночка, ты сейчас свободна, возьми женщину, – попросила Зина.
Кариночка усадила Прасковью в кресло, строго и внимательно, профессиональным взглядом посмотрела на нее и начала стричь. Как стричь, она не спрашивала, в бесплатные услуги такие вопросы не включаются. Прасковья смотрела на себя в зеркало, на лице ее даже были слезы от благодарности душевным и неравнодушным людям. Между тем, Кариночка почти закончила стрижку.
– Валентина Сергеевна, – громко крикнула она. – А на нищих лак выделяется, или так подсушить?
– Так подсуши, Кариночка, – прокричала Валентина Сергеевна, – убогие у нас будут идти без лака.
Как прекрасно, когда профессионально, быстро и четко решаются вопросы вспомоществования и благотворительности.
Прасковья уже выходила из парикмахерской, когда услышала голос Зины.
– Карина! Голодранцам мы белые простыни давать не будем. Вот есть одна фиолетовая, в следующий раз ее бери.
Душевные, благородные, неравнодушные люди!
Жизнь коротка
Муж Марфы поехал на заработки в Италию. А що робити? Дитятко народилось, гроши потрибны, а во всей округе нигде никакой работы не сыщешь. Давно все поразваливалось. Только будки со сникерсами и марсами стоят. Есть, конечно, подсобное хозяйство, но це таке – щоб с голоду не помереть. Марфа с мужем недавно одружилась, два роки тому. Ох и веселая свадьба была, сколько было надежд. Но на все надежды и мрии нужны гроши, так уж жисть устроена. В округе, где Марфа с мужем живут, каждый четвертый – заробитчанин, где-то в Европе на стройках кантуется, а сюда гроши присылает и раз в году приезжает. Но то не беда – и в Италии живут люди, нешто не так?
Осталась Марфа одна с дитятком. Муж звонит, гроши приходят, жить можно. Конечно, грусть, что баба такая молодая и одна, без мужика. Но так и потерпеть можно, и не такое в жизни случается. Хочется, но не надо. Живет Марфа неплохо, дитину годует, за хозяйством смотрит.
Как-то всю работу по дому сделала, ребеночка спать уложила, села и начала скучать, тут – «тук-тук». Що таке? Кто там?
Это гость, с соседнего села Мыкола, участковый, он с Марфыным мужем в одной школе учился, в параллельном классе. Такой простоватый, крупный сельский мужик, внешне неприветливый, но в душе добрый.
– Как ты Марфа, тут сама живешь, як справляешься, не обижает ли кто? – спросил Мыкола, по-свойски снимая сапоги и пиджак.
– Да все нормально, живем по-маленьку, жду вот мужа, – ответила Марфа.
– Это правильно. Малый-то спит в той комнате? Добре. Ждешь – это хорошо. Трудно, конечно, одной, я знаю. Сделай мне чаю… Одной нелегко, мужик то в доме нужен, прибить вот что, построгать. О, вот у тебя дверца шкафа болтается, що я казав? А ну дай молоток… Сейчас мы ее на место приладим.
Мыкола уже освоился, прибил дверцу шкафа и уселся на диван пить чай. Марфа села на стул сбоку от дивана.
– Як работа, як справи? – спросила Марфа вежливо, из участия.
– Що работа, кручусь как белка. Столько всяких негараздов, за всем не уследишь. Развелось мелких нарушителей, ты их ловишь, пресекаешь, а их все больше становится. Рутина. – Мыкола развалился на диване, и как-то чаще стал поглядывать на Марфу и входную дверь. – Знаешь, Марфуша, я тебе скажу, стал чаще в последнее время задумываться, для чего я живу? Да, есть у меня жена, дети, работа, но що беспокоит, что как-то все известно наперед, не так как в юности, когда ты не знаешь, что тебя ждет… Таке враження, что рутина тебя засосала, радости нет, понимаешь Марфуша?
Марфуша вроде и понимала, но отчего-то напряглась. Больно сложная какая-то мысль. Мыкола, тем временем, продолжил.
– Для полного счастья одной обустроенности мало. Нужно какой-то волчок, чтоб крутился, что ли. Понимаешь? – Мыкола слегка придвинулся к Марфе. – Да, философия, воспитание – это все правильно, это добре. И я своих детей воспитываю правильно. Но ведь нужно, чтобы было что-то, о чем вспомнить, глядя назад, что-то этакое веселое, от чего, может, потупятся глаза, но взыграет сердце. Понимаешь, Марфуша? – Мыкола еще больше придвинулся к Марфе, а Марфа еще больше напряглась. – Жизнь коротка, да, Марфуша? Сегодня, может мы и зробымо что-то, что нам покажется дьявольским, а пройдет время, и будем памъятать это с весельем, разве нет? Как поется в песне, жизнь – это миг, между прошлым и будущим, так давай же не будем терять этот миг, пока он у нас есть.
С этими словами Мыкола сжал руку Марфы, резко потянул ее к себе, и попытался поцеловать ее в губы и очи. Марфа, однако, успела дернуться, получив смазанный поцелуй в нос, затем резким движением освободила захваченную руку и ей же огрела Мыколу.
– Пишов вон! – крикнула Марфа. – Сейчас всю деревню на ноги подниму.
– Что ты, что ты, Марфуша, – стал испуганно собираться Мыкола, – я же так, о жизни с тобой хотел поговорить, о смысле бытия. Не кричи, малого разбудишь.
Сердобольный Мыкола по-быстрому собрался и ушел со взглядом волка, которому не дали поживиться в коровнике. Марфа пришла в себя, зашла в комнату к сыночку, проверить, не разбудили ли его крики.
Недельки через две, только уложив сына спать и присев в кресло, слышит Марфа стук в дверь: «Тук-тук». Кто там?
Открывается дверь и заходит Любко, бухгалтер с сельсовета, тоже добрый такой мужик, только стеснительный и с красноватым лицом.
– Прывит, Марфа, не ожидала? – спросил Любко как бы с усмешкой, но и с опаской. – А где малой, а спит в той комнате… Не угостишь чаем?.. О, смотри карниз сейчас упадет… Дай мотолок. Сразу видно, мужика в доме нет… Ах Марфа, – Любко расположился на диване, а Марфа принесла чай и села на стуле, неподалеку, – какая текучка у нас, заела уже, мочи нет. Погряз я в этих формах, в этих дебетах и кредитах. А инструкций присылают из волости – не сосчитаешь. И все глупости какие. Соотносясь с этим инструкциями и шагу ступить нельзя, щоб какой норматив не порушить. Вот у водителя, нашего Степашки, колесо лопнуло третьего дня, так чтобы его по бухгалтерии провести, нужно ворох бумаг собрать, да еще в акте трех свидетелей предъявить.
Любко отхлебывал чай, сербая с расстановкой и знанием дела, а Марфа сидела, слегка сконфузившись. Было у нее легкое состояние дежавю. Любко, меж тем, продолжал:
– Да, все рутина. Домой придешь – тоже нет отрады, жена пилит, нужно то, нужно это. Для чего мы живем? Ведь должна быть в жизни какая-то цель, идея какая-то. – На слове идея Любко слегка придвинулся к Марфе. – Вот ты, Марфуша, небось тоже об этом думаешь, тоскуешь, я понимаю. Но нужно жить, а жизнь коротка. Не успеешь и оглянуться, а того – свищи… Должны быть в жизни какие-то радостные моменты. Как сказал писатель, прожить жизнь нужно так, чтобы затем не было мучительно больно за бесцельно прожитые годы. Ты согласна, Марфуша?
Любко еще придвинулся к Марфе, и вдруг схватил ее за руку. Марфа стала отбиваться, но Любко не отпускал, придвинулся еще ближе, попытался обнять Марфу.
– Марфуша, ну что ты, жизнь коротка, нужно ж… Щоб веселише.
Тут Марфа наконец освободилась от объятий Любка, и удачно попала ему по лбу. Любко пришел в себя, быстро оделся, и с извинениями ретировался.
«Що за мужики, що им надо?..що за негидныки? Как мухи на мед. Я вроде повода не даю. Я своему кажу, как приедет. Ох, скорей бы».
Прошла неделя. Все в заботах, сыночек, и тому подобное. Вдруг, как-то после обеда, стук. Кого еще несет? Еще какой воздыхатель?
На пороге зъявився Андрий. «Ну слава богу», – подумала Марфа. Андрий был студентом четвертого курса, младшим братом Марфиной подруги, приехал домой из областного центра на каникулы, жил по соседству, как-то даже починил Марфе телевизор. Очень спокойный, интеллигентный мальчик. От Андрия Марфа не ждала никаких неожиданностей.
– Хочешь чаю, – сама предложила Марфа.
Они уселись на диван.
– Как мама, чем занимаешься? – спросила Марфа, чтобы поддержать беседу.
– Мама нормально, а я отдыхаю, – начал зажатый Андрий. – Гуляю вдоль речки, по лесу. Отвык я от природы. А теперь как бы ошалел. В городе – не то, там пыль, грязь, там люди другие. Я даже скажу, там мысли другие, не такие как здесь, мелкие какие-то… Как место меняет человека… А тут гуляешь, созерцаешь эту красоту, вдыхаешь тут самую суть, и мысли такие дивные приходят на ум… О бренности всего сущего, о нашей мелочности, о том какие мы все котята, не понимаем зачем живем, не ценим каждое прекрасное мгновение, а ведь именно каждое мгновение так прекрасно.
Тут Андрий повернул голову к Марфе, и что-то загорелось в его взгляде. И, кажись, уже не был он так зажат, как в начале беседы…
– Жизнь коротка… – попытался продолжить Андрий.
– Ах вы ироды! Ах философы! Мыслители! Эйнштейны! Откуда такие вы все умные да прыткие взялись! – закричала Марфа. – А ну пишов звидcи!
Эти крики уже слышала вся улица.
Почему он не стал футболистом
Как-то гуляя после дождя вокруг своего кооперативного дома, я обратил внимание на несколько скомканных листков бумаги. Не в моих правилах подбирать всякий мусор, но тут почему-то меня разобрало любопытство. Я оглянулся, убедился, что никто не видит, и подобрал эти листки. Они были не сильно мокрые, очевидно их выбросили недавно. Я бегло взглянул внутрь, и увидел, что суть написанного – повествование, может быть рассказ. Листки я сунул в кулек и пошел домой. При ближайшем рассмотрении мои первые выводы подтвердились – в листках был написан рассказ, который я предлагаю вашему вниманию. Прочитав его, вы поймете, почему автор выбросил его. Кто бы это мог быть… Рассказ, как и положено рассказу, начинался с названия:
Почему я не стал футболистом
Я взрослый человек, женат, у меня есть ребенок, сын шестнадцати лет. Скоро мой юбилей. Работа у меня серьезная, уверен, все меня воспринимают как порядочного, рассудительного человека, не выкидывающего «номеров». Да я такой и есть, правда. И в детстве я был тихим, интеллигентным мальчиком. Я всегда веду себя в соответствии с правилами, принятыми у порядочных людей. Почти всегда… Нет, не подумайте, я не маньяк какой-то тайный, не хищный зверь в обличии ангела. Есть у меня одна странность, и проявляется она только тогда, когда я остаюсь один, когда меня никто не видит… Это странная странность. Если бы Вы увидели бы меня в эти минуты, то наверно подумали бы, что я сошел с ума. Но с головой у меня все в порядке. Просто я предаюсь воспоминаниям, и вспоминаю то, …чего со мной никогда не было. Я взмахиваю рукой, делаю резкие движения туловищем, бью ногой виртуальный мяч, делаю обводку. Я играю в футбол, как вы поняли, только внутри, в своей голове. Как-то раз, случайно, жена застукала меня за этим занятием, дверь была незаперта, но мне удалось замять нелепицу, сказал, что делаю зарядку (днем, после обеда!), ну да ладно, жена вроде поверила.
Да, я играю в футбол в своем воображении, я разыгрываю опасные моменты, забиваю решающие голы. У меня есть несколько любимых сценок. Вот, например, в матче финала Кубка Кубков, я получаю мяч с правого фланга, нахожусь прямо против ворот. Что вы думаете, я бью что есть силы? Нет! Я очень элегантно подсекаю мяч, он взвивается ввысь, крутясь, как волчок, и по невероятной, непредсказуемой траектории, опускается в ворота, едва задев штангу, за спиной выбежавшего и ошарашенного вратаря. Гол-красавец, решающий гол. Мы побеждаем, меня осаждают журналисты, но я сдержан, не выказываю особой радости. В этом весь я.
Или другой момент. Я в составе сборной, и мы боремся за выход в финал чемпионата мира. Счет ничейный, дело идет к пенальти, а наша команда в пенальти не очень сильна. Я получаю мяч в центре поля, смещаюсь влево, все ждут, что я сейчас дам пас, ведь я центральный полузащитник, как говорят «диспетчер атак». Я делаю ложный замах, как будто хочу перевести игру на правый фланг. Двое игроков противника покупаются на это мое движение, я ловко сдвигаюсь еще влево и проскальзываю между ними и резко ускоряю свой ход. Возле угла штрафной я обманным движением укладываю на поле третьего защитника, а затем на противоходе и четвертого. Я у ближней штанги, вратарь бросается мне наперерез. Я могу бить, но вместо этого, я очень спокойно элегантно подсекаю мяч, и он летит к правой штанге, где его ждет мой партнер. Да, я такой, в решающий момент не жадничаю, а играю на общий результат. Мой партнер не ожидал такой дарственности, сказалось также волнение в такой важной игре, он неуверенно бьет по мячу в пустые ворота, но тот попадает в штангу и отскакивает в штрафную. Невероятно! Неужели упущен такой шанс? Нет, ваш покорный слуга, сдвигаясь назад после феноменального дриблинга, в прыжке догоняет улетающий мяч, и головой несильно, но точно, переправляет его в ворота. Мы в финале! Там нас ждет сборная Бразилии. Возможно, ли победить ее, да еще на ее поле? Смотрите, как сложилась игра.
Бразильцы – высочайшие мастера, невероятно легко обращаются с мячом и под неистовый рев трибун создают массу опасных моментов. Но им не везет, хорошо играет наш вратарь. Мы стойко обороняемся и ищем свой шанс. Мы редко переходим на поле соперника, но я обратил внимание, что вратарь соперника часто выходит далеко из ворот. Скучает. У бразильцев традиционно не очень хорошие вратари. Во втором тайме, после очередной атаки бразильцев, ко мне отскакивает мяч. Я нахожусь на своей половине поля, мяч прыгает достаточно высоко. Тут ко мне приходит счастливая мысль, и я, не обрабатывая мяча, бью его, что есть силы, высоко вверх. Повисает тишина, мяч долетает до своей высшей точки, и начинает опускаться за спину выбежавшего вратаря. Тот даже не пытается вернуться в ворота, может быть не верит, что так можно забить гол. Но по мере того, как мяч опускается, стадион начинает напряженно дышать. Это тяжелое дыхание превращается в испуганный крик, когда чиркнув верхнюю штангу, мяч точнесенько опускается в угол ворот. Гол! Мои партнеры по команде налетают на меня с фантастическим порывом радости, я тоже счастлив, но, как всегда сдержан. Я такой. Но игра не окончена. Бразильцы, с яростью обреченных, бросаются на наши ворота. Времени остается мало, мы отбиваемся, как можем. Возле наших ворот свалка. Но наши ребята совершают чудеса. Наш блестящий вратарь отбивает все мячи, а когда он не может достать мяч, это делают полевые игроки. Я сам выбил мяч из пустых ворот в падении головой. За пять минут до конца случается несчастье – наш вратарь совершает фол последней надежды. Его удаляют, а в ворота назначают пенальти. Кто станет в ворота? Наш первый вратарь был травмирован еще в матчах группового турнира, а удаленный вратарь – это наш второй вратарь. Есть еще третий, но он накануне заболел, что-то с желудком, не выдержал бразильской пищи. Я, как капитан, принимаю решение и становлюсь в ворота. Вы скажете, безумие? А что еще делать? Да, рост у меня маленький для вратаря, но у меня хорошая реакция и прыгучесть. И я знаю секрет, как отбить пенальти. Грозный бразильский форвард устанавливает мяч на одиннадцатиметровую отметку. Я смотрю на него немигающим взглядом. Я стою прямо на линии ворот. Я не буду двигаться, пока он не ударит. В этом весь секрет. Вратари пытаются угадать направление удара, и совершают ошибку. В момент удара они двигаются, и уходят драгоценные миллисекунды, чтобы остановиться, «вернуться на землю», и потом попытаться отбить мяч. Но мяч в этот момент уже в сетке. Я не буду гадать. Я пружина, которая распрямится, как только я увижу, куда летит мяч. И я не буду прыгать вперед, я всегда прыгаю вдоль линии ворот, чтобы увеличить время полета мяча до того момента, как он встретится с моими руками. Чтобы забить мне, нужно сильно и точно ударить в угол ворот, иначе я отобью мяч. Бразилец разгоняется, я не двигаюсь, я замер, мои ноги на земле, пружина взведена, я смотрю немигающим взглядом, и я абсолютно спокоен. Бразильский форвард настоящий мастер, но он слегка дрогнул. Удар получился хоть и сильный, но не в самый угол. Я распрямляюсь, бросаюсь в сторону, куда летит мяч, и кончиками плотно сжатых пальцев достаю мяч у самой линии, а потом намертво беру его в руки. Меня бросаются поздравлять игроки, но я, как всегда сдержан, ведь еще играть три минуты. За эти три минуты бразильцы упускают последнюю возможность сравнять счет. Вот как это было. Чудовищная ошибка нашей обороны, и двое бразильцев выходят на меня одного. Представляете! Двое бразильцев на одного меня. Мяч ведет игрок по левому краю. Я выбегаю из ворот навстречу ему, стараясь, прежде всего, закрыть угол ворот. Я как бы говорю противнику – дай пас своему партнеру на правом фланге. Это единственное решение. Вратарь покинул ворота, ближний угол он прикрывает, нужно дать пас неприкрытому партнеру, перед которым пустые ворота. Бразилец, так и делает. А как же! И тут раскрывается мой замысел. В момент передачи, я как бы переворачиваюсь в воздухе, совершаю небольшой прыжок, и пяткой, выброшенной на траекторию мяча ноги, отбиваю его в поле. Там наш защитник выбивает его в аут. Это победа. Стадион плачет. Меня качают наши игроки. Я радуюсь, но сдержано. Я всегда такой.
Вы подумаете, какая чушь приходит ко мне в голову. Это не чушь. Я с детства любил футбол. Я отлично играл и во дворе и школе. Все ребята это отмечали. Все соглашались, что я один из лучших. Я забивал красивые голы. Хорошо играл головой, что в нашем футболе редкость. Отлично стоял на воротах (хотя больше любил забивать). Хорошо играл в пас, особенно хорошо давал пас в разрез. Играть я мог долго, иногда по пять часов подряд. Меня ничто, кроме футбола, особенно больше не интересовало. Я ходил на все матчи нашей команды мастеров, вел турнирную таблицу чемпионата, куда записывал все результаты. Мне надо было пойти в футбольную школу при команде мастеров. Однажды мне предложили. Вот как это было.
Летом, после седьмого класса, я был в пионерском лагере. Там был спортотряд футболистов – ребята из детской футбольной школы при команде мастеров. Они были такими важными, как же, ведь они уже почти профессиональные футболисты. Они тренировались на большом поле. А мы, все остальные, играли на маленьком. Эти ребята футболисты вечером приходили к нам, как бы снисходительно позволяли нам уговорить их сыграть с нами. Некоторые из них соглашались, ту я и проявлял себя. Мне удавалось обводить по несколько человек. Хваленые «футболеры» падали на поле, и не понимали, как их могли так обвести. Справедливости ради, нужно сказать, что их отношение ко мне изменилось, они отдавали должное моему умению. Кто-то из них рассказал обо мне тренеру. Тренер пришел как-то вечером специально посмотреть мою игру. Мы как раз играли на первенство лагеря с другим отрядом. Я в это вечер не очень хорошо играл, но забил, тем не менее, два гола. Тренеру моя игра понравилась. «Приходи послезавтра в воскресенье на тренировку», – сказал он. Я, конечно, согласился.
Вы должны понять, что седьмой класс, подростковый возраст, – это такой момент во взрослении мужчины, когда он остро переживает выпады против себя, насмешки, и всякие намеки, которые унижают его мужское достоинство. С возрастом понимаешь, что это все глупости, но в тринадцать-четырнадцать лет мальчик – существо очень обидчивое и задеваемое. Так у всех. На следующий день, я прогуливался возле площадки с разными тренажерами. Там сидели ребята футболисты из спортотряда и с ними тренер, не тот, а другой какой-то, по физподготовке. Я услышал такую фразу, которую сказал этот детский тренер:
«Сегодня подтягиваемся на турнике. Всем понятно? А то среди вас есть тут один дистрофик, который ни разу не может подтянуться на турнике. Чтобы мужчина ни разу не мог подтянуться!».
Он, конечно, был прав, этот детский тренер. Я не пошел на тренировку в воскресенье и не стал футболистом. Здесь ставлю точку. Мне нужно расписать накладные на завтра.
