Павел Купер
Пути Империи. Лисья Охота
Глава 1. Долина
Камень на гору тащить, а вниз сам свалится.
Народная мудрость №1.
Деньги и через гору проведут дорогу.
Народная мудрость №2.
Второй месяц весны, 1125 год от образования империи.
Провинция Халкидосс, городок Фивин и его окрестности.
– Да, точно! Не вылезет он оттуда, – уверенно заявил козлобородый в походной одежде торговца, – его вода унесла.
Собравшиеся на берегу люди обсуждали падение незнакомца в воду, глядели на бурную реку, в которую весна превратила небольшой горный ручей. Седой охотник выпрямился и посмотрел далеко вниз, в сторону уже зеленеющей долины:
– Надо кого-то книзу послать, по току воды, может и вытащим!
– Кого послать? – фыркнул глава группы столпившихся торговцев, размахивая козлиной бородой. – У меня люди с поклажей, мы с тобой товар не оставим. Разделяться в диких горах у нас намерения нет. А по кручам с товаром лазить? Сам и иди, раз настолько добрый.
– Стар я для такого, не пойду, – отмахнулся охотник, затем грустным голосом продолжил, – вот и забаву увидали, духу воды подношение человеческое случилось. Как предки завещали. Не овена рогатого, не безделицу или курицу какую, не бабу, а мужчину взрослого…
– Истинно так, прямо как в сказках! Вот только надо лампу на масле запалить и приношения организовать. Ты старый, ты и делай, небось знаешь как. А я в имперского бога верю, – на мгновение сомнение появилось в глазах козлобородого, – но, духов праотцов не поношу, древних богов почитаю.
С другой стороны потока, чуть выше по заросшей лесом горе, появились люди:
– Эгей! Что стряслось?! – раздался перебиваемый шумом воды голос, видимо кричал толстый человек в тяжеловесной местной одежде из войлока, да еще с накинутой поверх медвежьей шкурой.
– Мосток обвалился! – дал неестественно громкий ответ старик, попутно снимая свой походный баул. – Человек утоп!
Две группы людей уставили глаза на мутные резвые воды, а старик нашел у себя простенькие принадлежности старой веры. Направился к куче мшистых камней, которая располагалась близко, локтях в восьмидесяти ниже по течению.
Сложенные в гору булыжники и правда походили на шаманское место, а скорее всего им и являлись. Духи перевалов, мостов и переправ до прихода религии чужаков местными кланами почитались повсеместно.
Как только старик подошел к камням все присутствовашие ощутили всплеск шаманской силы. Вдруг случилась яркая вспышка, а гора булыжников разлетелась вместе с брызгами речной воды и песком. В воздухе моментально смешалась грязевая жижа, облив седого охотника с головы до ног. Хорошо еще что камни никого не задели.
– Твою матерь, – прошептал старик и смачно выругался в адрес духа ручья.
– Дух переправы, отметаю имперских богов! – закричал козлобородый упав на колени. За ним последовали и все его спутники.
Подошедшие недавно люди, с другой стороны реки, непонимающе смотрели на происходящее. Они увидели, как из воды вылетел человек с темно-серыми волосами.
Вожак горного клана в медвежьей шкуре догадался, что упавший в воду шаман обладал большой силой, ей и спасся:
– О! Теперь будет о чем поговорить с лавочниками.
Город находился близко, туда они все и направлялись.
Весна всегда приходила в горы позднее чем в раскинувшуюся между ними долину. Как только снег освобождал дороги и сходящиеся к ним тропы, представители местных племен начинали спускаться с гор. Их не пугали утренние снегопады, частые ночные дожди, холодные туманы, переполненные по весне ручьи и ставшие бурными от талых вод реки.
Целью горцев был небольшой городок Фивин, в котором они продавали сырые кожи и добытые на охоте меха, войлок и ковры из него, рогатый и мелкий скот. Реже доставляли небольших лошадей, чаще лекарственные травы. Тащили всё, что могло заинтересовать торговцев из других земель.
Взамен они получали металлические ножи и различную утварь, льняную ткань, украшения и иные нехитрые крестьянские товары, повсеместно доступные в более развитой части империи.
Еще недавно Фивин представлял собою набор лачуг и несколько уделов дворян. Но, лет двадцать назад, руководивший провинцией легат Ориген решил сделать его открытым местом. То есть, пропускать внутрь городка всех желающих без предъявления подорожной. Это решение превратило полузабытое поселение в значимый по местным меркам центр торговли, где жили пусть небогато, но в относительном достатке.
Выросла городская стена, появились торговый и ремесленный кварталы, а за ними над местностью воспарил высокий имперский храм с положенным ему острым пирамидальным шпилем и колоннадой. Недалеко от центра нашлось место для малой семинарии. Возвели несколько артелей, организовали достойный небольшого города гарнизон.
Сама подорожная выдавалась подданным империи для упрощенного посещения крупных селений или же для путешествий в другие провинции. Её оформляли местные чиновники и старейшины деревень. Но где их искать горцу? Среди каменных вершин чиновников не было, а значит дикари не могли её получить и попадали под карантин у каждого крупного селения. Платили дополнительные налоги как иноземцы. Теряли время и прибыль.
Неудивительно что решение об отмене проверки подорожной оказалось удачным, привлекало диких людей издалека, практически со всей горной гряды.
Освободившийся из потока шаман оказался высоким широкоплечим мужчиной в горской одежде, с длинными растрепанными волосами темно-серого цвета. Он попрощался со старым охотником, который наблюдал его спасение, как только они добрались до города.
Старик унес на продажу добытые собственноручно меха, а шаманствующий дикарь увидел повозку с книгами и свитками. Она стояла рядом с базарной площадью. Еще недавно такого и быть не могло! Ранее изучать письменность простолюдинам было запрещено.
Горец подошел к повозке, нашел её хозяина:
– Покажи мне тот свиток, вон на зеленой полке.
Торговец книгами улыбнулся, сплюнул зеленую слюну, невзначай показал почерневшие зубы:
– Базовый Букварь? С азбукой общих звуков?
– Его, – горец кивнул.
– Б-А-З-О-В-Ы-Й Б-У-К-В-А-РЬ, – книжный лавочник в восточном наряде четко выделил для безграмотного покупателя каждый звук.
Его книги навалом лежали на запыленной повозке и смотрелись в таком месте абсолютно инородным явлением.
– Не видел раньше таких свитков, – горец вертел отпечатанный в типографии дешевый листок как явную диковину. Вглядывался в непонятные тридцать восемь символов общих звуков. Напротив каждого из них располагалась картинка. Были там стул, яблоко, конь, дыня и множество других вещей.
Палец покупателя остановился на одном из знаков:
– Это не руна, написано не пером и не кистью.
– Здесь перечислены простые звуки. Не местные руны и не имперские иероглифы, в них нет силы, – торговец сам удивился что объясняет общеизвестные цивилизованным людям факты, – нет разницы чем их писать, какое искусство в них вкладывать, какую бумагу или дерево использовать. Нет смысла и подбирать чернила, они не вызовут огонь и не продлят благородному господину жизнь. Грамота простых людей. Впрочем, простолюдину эти знания точно не навредят.
– И зачем такая письменность?
– Чтобы передать смысл, – торговец недовольно поморщился, но вокруг не было других покупателей, он решил продолжить, – заключить договор о продаже, написать сообщение, дать обещание. Покойный император Вазилиос Третий узаконил их применение в начале своей эры. Но вне дел его канцелярии и дворца. Для общего применения…
– Занимательно. Император Вазилиос умер? Очень интересно! – покупатель на секунду задумался. – Я возьму этот свиток и еще несколько подобных.
Одно из десятков его майоратных имений находилось в центре Фивин. Изначально принадлежало его дедушке, который был одним из древних лордов севера. Лет двадцать назад он предполагал изучать в этом небольшом доме руны горцев, постигая в комфорте знания диких кланов. Но всё оказалось сложнее, замкнутые варвары не охотно разговаривали с чужаком. Только немногие, которые были готовы делиться знаниями, показали несколько простейших символов рунной силы.
В ходе долгих поисков удалось найти человека, устроившего знакомство с шаманом, который не был дураком – за знания потребовал ученического служения и дорогих подарков.
Служба шаману затянулась на долгие годы.
Учитель много рассказывал о смысле рун, а прилежный ученик составил доскональную перепись всех знаков силы дикого народа. Описать схожести и отличия с уже известными ему иероглифическими силами было не просто.
Пройдя полный путь шамана и пережив учителя, он скитался по горным хребтам, наслаждаясь безмятежностью природы, пока что-то внутри не сказало ему вернуться.
Было ли это предчувствием? Нет. Скорее кто-то из ранее знакомых решил применить зов. В любом случае, жизнь в лесах и путешествия среди снежных вершин затянулись…
С последнего посещения Фивин изменился, вместо небольшой церквушки выстроили имперский храм, пускай небольшой. На ярмарке начали продаваться товары из дальних провинций, купец с юга даже свитками торговал! А в центре города появилась булыжная мостовая. Новые колонисты прибывали если не из центра империи, то из ближайших к нему регионов.
Сколько поколений сменилось пока он отсутствовал? Два, а может три?
Второй месяц весны, 1125 год от образования империи.
Провинция Халкидосс, городок Фивин, рядом с торговой площадью.
– Надел должен за барином значиться, – сказал самый морщинистый из кучки переселенцев, – мужик не должен дождь вызывать и иероглиф какой учить. Пахать мужик должен! В охоту ходить да рыбу удить, когда хозяйством и бабцой своей не занят. Не то что у вандалов горных!
Несколько переселенцев с юга поглядели в сторону проходящего мимо хмурого горца, который нёс в руках несколько свитков.
– Так самим удобнее будет, если дождь вызвать, чем явления барина какого ждать. Он еще и не придет, сколько раз так бывало? – заулыбался плюгавенький юноша, за что получил затрещину. – Уаааа! Дед, больно!
– Тебя Харитон как пращуры наставляли? Что для вызова сила святая нужна, а у тебя сила небожителями данная есть? Чтоб иероглифы читать? Каждый иероглиф небось год жизни, а то и пять, отнимает. Это у господ он жизнь продлевать будет, а тебя такое хитроумие в могилу сведет. Потому ты и не барин.
– А дикари, они же…
– У этих господ нет! Бог их племени сил не дал. Как и мозгов! Напридумывали себе всякого. У дикарей обычно самый дурной из семьи силу вызывает. Кого не жалко. У нас бы тебя внучонок выбрали. Радуйся обормот что не в горах уродился, – седой заржал, похлопал юношу по плечу и довольный своей шуткой над младшим родственником продолжил, – и вот, надумали они руны свои шаманские чудить. Так любая руна жиже наших иероглифов, а значится толку от неё не много. Но жизнь они не меньше едят. А слабее они, так как народец богомерзкий их придумал.
Харитон, отвернувшись от плюнувшего в сторону гор деда, напряг зрение в попытке разглядеть опасные свитки в руках удалявшегося дикаря. Он не мог представить как семья, за дело или нет, обрекала на смерть своего родственника. Дикий люд вокруг обитал – зачем с дедом сюда приехали?
– Видал? Куркуль книжный этому косматому с горы бумагу продал. Вопреки закону божьему! В былые времена ему бы голову сняли. Писания только для баринов и церкви! А сейчас императоры сами в слова бога не верят. Смуту сеют, – дед почувствовал себя популярным правым богословом и наигранно указал в сторону возвышающегося храма тремя пальцами, – одна надежда на церковь, чтоб уберегла нас от гнева бога, да от крамолы повстания. Не зря неверующего императора молния поразила! Не зря прибила главу из семьи отступников…
На противоположной стороне улицы появился патруль стражи и это страстное изречение прервалось на середине, чтоб уши скучавших служивых не услышали. Как известно, от обсуждения грехов императора и до тюрьмы не далеко.
Второй месяц весны, 1125 год от образования империи.
Дом Пятого Герцога в провинция Халкидосс, городок Фивин.
В прачечной поместья работали две девушки:
– Что думаешь? От нашего господина воняло, как от смерда, а одет он был как дикарь – покривившись сказала одна из служанок принеся грязные полотенца, качнула копной рыжих волос, – да и вообще! Герцоги, как известно, все со своими причудами. Но наш хозяин пропал в горах, когда мы еще не родились…
– Не возмущайся и не говори такое, а то управляющий накажет, – вступила в разговор черноволосая, затем добавила озорно улыбнувшись, – но, тебя выпороть у него рука дрогнет.
– Аня! Да ни разу он нас не драл, и вообще, это мы без хозяина служанками были, а сейчас получили статус наложниц.
– Вот она, вот она… О статусах думает. У герцога в каждом поместье таких десяток и служанок нет, – Анастасия поглядела на сослуживицу укоризненно и добавила, – поместье с одними наложницами. Такое бывает? И пока он дело мужское не сделает, мы служанки по договору. А ты и рада что он появился?
– Хозяин красивый. Хотя я не понимаю, герцог выглядит молодо или нет?
– Совсем ты Семел головой поехала, кто приличный тебя замуж возьмет, если хозяин не подтвердит твой статус наложницы, но использует. Во дворец он тебя или меня точно не возьмет.
Спор не мешал работе, одна из служанок складывала в большой чан белье, а вторая выкладывала под него дрова.
– Эх Аня, я понимаю, что тебя устроила тётя, которая до тебя тут отработала пять лет. Хозяина она ни в одном глазу не видела. А перед ней мать твоя тут прохлаждалась, не встретив господина. И ты думала, что его не увидишь.
– Ты это к чему?
– Я другая, из бедной семьи. Меня и так никто серьезный как невесту не рассматривает. Поэтому…
– Поэтому ты представляешь себя наложницей в богатом доме и одновременно ходишь играть с управляющим, который в отцы тебе годится, а может и в деды? – Анастасия поглядела на резко краснеющую Семел и ехидно продолжила. – Да-да в деды. Он не местный, никто его ранее не видел. У него святая сила господ есть, хоть и маленькая, так что возраст его… Ты спрашивала?
– Он говорит, что ему сорок.
– И ты говоришь, что девственница.
– Знаешь, это ты дочь лавочника и дорогой прислуги, о какой-то чести думать можешь, – заявила Семел, – а мою сестру отчим с матерью в бордель продали. Сейчас нос лечит, а заработала не больше меня. Хуже, чем сестре мне не будет. Мать на базаре спину надорвала от чего и злая как собака. Всю жизнь ничего кроме мешков с крупой не носила. Уже не самый плохой вариант у меня вышел. Если господину надо, то условия контракта честно исполню, хоть на одну ночь, хоть…
– Вот от сеструхи ты премудростей похабных и набралась, – перебила её черноволосая, и наигранным заговорщицким шепотом продолжила, – не прибедняйся. Я-то знаю, тебя за плату в нашу школу приняли. И потом, я видела, как с тобой управляющий поместья…
– Молчи не придумывай, – зло проговорила раздраженная Семел, а сквозь зубы добавила, – мы конечно подруги и между собой разное говорим. Но при малявке из святых мест не смей и заикнуться. Убью!
– Да ладно тебе, конечно, не скажу. Мы же для неё старшие сестры и образец поведения.
На самом деле между девушками не было ссоры, они давно знали друг друга и наедине всегда общались в такой манере. Но только с глазу на глаз. При любом ином человеке они следовали выученному кодексу служанок. Но по правилам этого дома числились наложницами, правила поведения которых девушки помнили плохо, так как хором в школе его пели не часто. Хорошо выучить не вышло.
– А вон и она идет, – Семел указала через открытое окно на хрупкую светло-русую девушку, которая тащила в их сторону гигантскую корзину с различным тряпьем.
Всё! Подруга, изображаем приличных «наложниц», – Анастасия немного подумала и радостно закончила, – то есть ты изображаешь, а я и так приличная девушка.
Семел хотела понарошку ударить Анастасию, но не успела. Деревянная дверь с шумом отворилась и из неё на пол ввалилась корзина с бельем. На которую незамедлительно упала миниатюрная блондинка, раскидав по рассыпавшемуся тряпью свои длинные волосы и худенькие руки.
Она была года на два младше и почти на голову ниже присутствовавших. Ей помогли встать, а затем донести корзину.
– Эйрин ты как? – с участием поинтересовалась Семел.
– Прошу прощения, я после прибытия господина сама не своя, – сгорая от непонятного стыда сказала ввалившаяся. – Скоро ночь и мы можем, мы должны…
– В исполнение договора между господином и нашими семьями. Мы должны сделать коитус, если он захочет, – серьезным тоном заявила Анастасия, посмотрев в глаза Эйрин она добавила, – ежели герцог не захочет, отработай контракт и ты свободная чистая девушка. Сейчас не старые времена, в монастырь по истечению обязательств идти не нужно, да и сидеть в его доме до конца жизни не требуется. Как благородный человек герцог возьмет ответственность. Если…
– Если коитус? Я так не могу! У меня…
– Знаю кто! – заявила Семел. – Тебе стражник нравится, как там его имя?
– Ты, наверное, про Элафма. Не нравится он мне, мы просто дружим. Не придумывай.
– Да, про него, у тебя один ухажер. Смазливый, молодой кстати. Радуйся, что на людях у вас встречи, – заботливым тоном заявила Рыжая, – а то стыд и позор был бы. Ты почти наложница герцога! По договору должна быть невинна, следи за этим.
– Я знаю, что наложница по договору, – она закатила испуганные глаза к потолку, – но что за наложницы мы? Даже имени господина не знаем. В других поместьях…
– Герцог имеет номер, ты его знаешь. Номер пять. – Рассудительная и холодная Анастасия, тоном учительницы из школы служанок начала нравоучения. – Так что все в рамках обычаев и правил. Имя его в веках потерялось, такое бывает у бессмертных, правда не у всех. Но! Вряд ли перед нами тот человек из легенд, который освободил наши северные земли от демонов и варварства.
– Это не по-людски! Древний бессмертный дед приехал. Почему мою сестру в школу счетоводства, а меня к нему? Я лучше считаю, – Эйрин уже начинала рыдать.
«Её в школу отправили на деньги от твоей продажи» – мысленно подметила Анастасия, но решила сказать другое:
– Знаешь? Пусть он не изначальный Пятый Герцог из легенд, но наследник того героя. Ему точно сотни лет. Он видел много прекрасных дам. Я не думаю, что мы ему понравимся. Кто мы? Деревенские простушки с образованием служанок. Которые все премудрости разучивали через пение. А кто они? Прекрасные грамотные дамы из дворцов, – сама она была в этом не уверена, но рассчитывала на свою правоту, – так что успокоимся и пойдем работать. Не факт, что он захочет скрепить договор. Не беспокойся, будешь ты верной женой Элафма. А если герцог скрепит всё ночью. То будет глупцом! Ведь такая наложница, по сути, обременение.
Слушавшие служанки-наложницы призадумались, а Семел еще и обиделась на Анастасию, почувствовав себя глупой. Она не знала, что значит «обременение». Наверняка очередное бранное слово, которое в последний момент ввернула умная подруга.
Глава 2. Жизнь города
Под грядою, за темными скалами
Город вырос среди деревень.
Вижу поле засеяно травами,
Как девчушка срывает сирень.
Здесь спускается с водами талыми
Дикий горный свободный народ.
Он торгует товарами малыми
От имперцев имеет доход.
Тут с утра под церковными шпилями
Промышлять соберется толпа,
От трактиров с дурными кутилами
Бог заставь отвернуться меня.
Неизвестный поэт.
Второй месяц весны, 1125 год от образования империи.
Провинция Халкидосс, городок Фивин.
Шпиль имперского храма блестел на солнце, во внутреннем пространстве сверкала белым мрамором ритуальная анфилада колонн, каждая с молельным факелом. По всем стенам расположились места под фрески и мозаики, большинство из которых еще не было готово.
Храм был новый, его роспись и внутреннее украшение не были закончены. В столице главный храм начали строить лет пятьсот назад. Он был поистине гигантским. Однако, при всём усердии его не смогли закончить. А тут было провинциальное святилище, которое не будет закончено никогда. Пока что-то построят, другая часть циклопического сооружения обветшает.
По меркам империи храм Фивин был небольшим, хоть и возвышался над всей округой кроме гор. Он выглядел внушительно из-за вида своего подножия, которое сводилось к причудливой россыпи небольших каменных домов под черепицей, обнесенных низкой крепостной стеной, да разбросанных вокруг разношерстных хибар с соломенными крышами.
Снаружи храм также не закончили, не было величественных статуй, проемы под две трети витражей были заколочены досками. Община не смогла собрать требуемую на них сумму сразу. Но само здание храма было завершено, а это уже позволяло вести церковные службы.
Главой храма и всей Единой Церкви в долине был епископ, достаточно старый мужчина, очень худой и с виду болезненный. Скорее всего, это состояние было вызвано не какой-либо хворью, а нервическим характером.
Его серый цвет лица подчеркивался золотым официальным одеянием, в котором он вернулся со службы в свои покои.
Для его сана обстановка была аскетичной – беленые стены, пол из добротной доски, простой абсолютно пустой стол, скамья из толстых досок, несколько стульев с давно вышедшими из моды рисунками по дереву. Грубый металлический сундук завершал общую картину.
Из символов веры на стене висел только треугольник, олицетворяющий способность Единого Бога менять реальность, человека, просящего о небесной помощи через иероглифы и саму силу, меняющую мир к лучшему.
– Ух, – вздохнул епископ, тяжело снимая с головы золоченую и тяжеленную парадную митру.
– Преосвященный владыка Агафодор, – один из двух сопровождающих дьяков – помощников подхватил головной убор, – зачем вы всегда выходите к прихожанам в полном облачении? Они же простые люди, можно с ними и без полных церемоний.
– Что ты понимаешь? В заветах от Бога прописано как должен одеваться каждый монах и в каких случаях. Пусть этот город небольшой, но это город. А я его епископ. Хочешь заветы поправить?
– Нет, я не смею, лишь о вас беспокоюсь, – сказал служащий без особой тревоги, убирая митру в сундук.
– Наказание тебе. Прочесть и выучить из писания главу о жизни настоящего праведника и подраздел церковного устава об облачениях. Проверю!
Попавший в опалу дьяк со смирением поклонился, предварительно щелкнув замком сундука:
– Ваше Преосвященство! Повинуюсь.
Второй дьяк незаметно для епископа улыбнулся. Агафодор был строг, любил по поводу и без выдавать различные епитимьи, пусть и чурался телесных наказаний. Но в нём жила и справедливость, не допускал более одного такого урока в неделю для каждого из своих подчиненных. Чем все окружающие и пользовались, стараясь получить наименее сложные наказания, к которым относилась зубрежка святых писаний. Не редко подчиненные пытались получить задание по теме, которую хорошо знали, специально ошибаясь и показывая собственные оплошности.
– Владыка, я принес отчет по господам, – размеренным голосом сказал второй дьяк.
– Отлично, на этот раз ты задержал его лишь на день. Через неделю расспрошу тебя о правилах церковного столоначалия. Если не ответишь велю принять полный пост.
Епископ взял отчет:
– Так, герцог уровня «бессмертный» зарегистрирован в городе, но не присутствует. – Агафадор поморщился, он не понимал отчего глава всех дворян в провинции и представитель императора зарегистрирован именно в его городе Фивине. Впрочем, герцога в тут давно никто не видел.
Отбросив лишние мысли, епископ продолжил читать:
– Первый ранг отсутствует. Второго ранга нет и не было. Третьего ранга два человека. Возраст сто пятьдесят и двести тридцать лет соответственно. Один временно уехал.
Епископ о чем-то задумался, кашлянул и продолжил чтение:
– Выявлены три третьеранговых кандидата среди молодежи! Это очень хорошо. Четвертый барский ранг. Выявлено аж шесть кандидатов! Малые ранги по святой силе, пригодные в священники и служащие… тоже есть.
Епископ посмотрел на стену, где висел святой треугольник, затем перевел взгляд на услужливо стоящего дьяка:
– Мне всё ясно и понятно.
Агафодор привычным движением залез рукой под золоченый саккос и достал собственную печать в футляре. Открыв кожаную коробочку, он нехитрым движением поставил штампик на внутренний документ церкви, протянул его дьяку.
– Скажи, а как со смертями от несанкционированного применения силы? – спросил он помощника, который поспешными, но четкими движениями взял в руки оформленный документ.
– Ваше преосвященство, среди зарегистрированных подданных смертей нет. Среди туземцев, выявлено тринадцать смертей от шаманизма, за квартал.
Благостное лицо епископа, которое преобразилось в лучшую сторону после прочтения отчета, вновь вернулось к своему серому состоянию. Став еще и совершенно серьезным:
– Значит так! Пишите наверх «три». Три смерти! Но молитесь за все тринадцать душ. Пускай они варвары, пускай не веруют, но вы знаете мою позицию, которую и кардинал поддерживает. Наша внутренняя волокита и есть бюрократия, но служба Богу важнее, – епископа аж передернуло, когда он понял, что в очередной раз наврет в отчетности. Не любил он такого.
За плохие показатели не увидеть ежегодных подарков от императорского двора, а значит храм и детище епископа в виде малой семинарии не получат необходимых средств. Приходилось мухлевать, во благо обманывать.
– Подчисти все документы по этим смертям. Проверок тут отродясь не было, но чем демоны не шутят? – Агафадору не понравилось собственное указание. – Кхм… Иди.
Дьяк из канцелярии поспешно вышел исполнять поручение, а второй, личный слуга, отвечающий за одеяния и личные нужды епископа, приготовился снимать со своего начальника грузное облачение.
– Начинай. – промолвил епископ и встал, раздвинув руки, отчего стал похож на крест.
Слуга развязывал ремешки, хозяин начал говорить на отстраненную тему:
– Вот упомянул я слово демон. А ведь кошмары мне снятся, раза два или три уже было. Где гигантская одержимая бесом лисица гонится за мной. И начало сна хорошее. Вроде. Во сне я снова молод, сижу с какими-то друзьями, но лиц не помню. Кто они такие? Туман, а не лица. Истории рассказываю. И вдруг кровь повсюду, мясо человеческое. Бегу я в ночь от лисы, а она сожрать меня хочет, наверное. Во всяком случае так думаю. А потом вообще срам происходит. И главное, знаю, что сон. Но проснуться не могу. И я уже не я, во сне этом, а другой человек. Просыпаюсь, когда… Хм, утро наступает.
Епископ покраснел:
– И тут у меня снова утренняя эрекция! Как в молодости!
В дверь громко постучали, прервав странные откровения епископа. Немного растерянный дьяк перестал работать с облачением господина и пытаться понять его монолог. Поспешил к двери. Работа – хороший метод быстрого ухода от странных разговоров.
А стучали всё настойчивее, что бывало крайне редко и почти всегда в случае беды. Из-за двери послышался очень громкий голос одного из старших священников:
– Владыка, к вам важный посетитель!
Второй месяц весны, 1125 год от образования империи.
Имперский Университет в столице империи, столичный город Пиреи.
Жара и духота проникли в столицу. Профессор имперского университета по старой привычке южан сидел прямо на деревянном полу. На теле, покрытом вязью причудливых татуировок, символизирующих научные звания и достижения, висела только набедренная повязка. Солнечные жаркие дни он переносил плохо, оттого не ожидая гостей и посетителей разделся. Пускай была весна, но жара в столице стояла невыносимая.
Больше других, на его теле выделялась огромная татуировка, нанесенная за особые заслуги в деле изучения истории церкви. Она выглядела как нескольких храмовых шпилей и располагалась на груди. Много ученых мужей хотят получить такую. Да не всем дано!
Профессора окружали десятки если не сотни раскрытых книг и свитков. Большие списки дворянских родов, листы с изображениями генеалогических деревьев знати, монастырские летописи с бесчисленными закладками. Даже результаты церковных экзаменов на святые силы удостоились отдельной кучи. Присутствовали не только новые тома, но даже рассыпающиеся и заплесневелые книги.
На большом столе из красного дерева россыпью лежали противоречивые воспоминания святых. В отдельной папке находились документы о забытых временах, когда люди впервые получили силу и смогли на равных противостояли демонам.
Сами демоны и прочие чудовища расположились недалеко, вернее в одном из углов скопились справочники по этим зверюгам. Какие-то из созданий считались глупыми и кровожадными, некоторым приписывался интеллект. Кто-то из тварей мог быть вполне безобидным сельским пакостником. Но даже мелкий бес ворующий кур у крестьян и мелочь у нищих остается богомерзким отродьем.
Самые интересные демоны умели принимать человеческий облик, или же по своей природе были неотличимы от людей. Селяне называли их оборотнями. Сплетни про них плодились всегда, но последний задокументированный и полностью подтвержденный случай проявления оборотня зафиксировали не менее десяти лет назад. Один из мелких купцов обратился во что-то похожее на медведя и уничтожил торговую улицу. Нашумевшее дело произошло на другом конце империи. Стража смогла ранить его, но зверюга умудрилась скрыться.
Несколько лет назад профессор истории и преподаватель имперской академии Теодорас удостоился встречи с самим императором. Вазилиос Третий поручил ему создать единый генеалогический список дворянства, выяснить как передается сила от поколения к поколению. Понять логику проявления сил. Императора также интересовали и случаи проявления силы у простолюдинов, которые изредка случались
За несколько лет Теодорас свел все основные ветви дворянства, выявил пару сотен очень уважаемых ложных предков. Отыскал забытые секреты некоторых семей. Вскрывались зачастую не очень лицеприятные дела.
Но он еще не выполнил задание. Среди всех сводных таблиц, графиков и схем не появилось главного, отсутствовала какая-либо явная система передачи силы. Не обнаружилось даже намека на закономерность.
Появившись однажды, сила могла держаться в роду очень долго, а иногда просто пропадала у ребенка уважаемого человека. Никакой логики в этом явлении не прослеживалось. Знакомый кардинал сказал, что решения бога не поддаются человеческим оценкам и долго смеялся над наивным ученым.
Профессор уже привык к достойному финансированию, как его, так и подчиненной научной группы. Вот только результатов нет, а император Вазилиос погиб на охоте.
Что там точно случилось? Теодорасу было неизвестно, да и не особо любопытно, в отличии от его собутыльников с факультета литературы. Самого профессора не удивляло и не забавляло что императоры умирали раз в сотню лет, хотя в теории могли жить вечно, просто используя святую силу. Интриги, убийства, странный образ жизни и политика делали своё дело.