Павел Косвигин
Эмма
– Неожиданно?
– Очень.
– Как поживаешь?
– Достойно, но зачем ты приехал сюда ночью при том, что последний раз мы с тобой общались лет одиннадцать назад
– Я понимаю это выглядит странно, но мне просто хочется поговорить.
– О чём?
– В сущности не о чём, скорее по душам.
– Андрей, ты ведь понимаешь, насколько это выглядит странно.
– Понимаю, но иначе я не смогу выжить. Это вопрос жизни и смерти. Ты не против пройти в сад?
– Так как после этого я уже вряд ли усну, то можно
Ночь. Луна. Звёзды. И только Эмма с Андреем идут. Но Андрею было наплевать и на ночь, и на звёзды. Весь его мир сузился до размеров Эммы. Теперь уже не важны Анна, Алексей, сторож, губернатор. Есть только он и Эмма, а всё остальное миф. Незнающий человек мог бы назвать это эгоизмом, но он-то понимал, что это не эгоизм – это любовь.
В саду они присели на скамейку, теперь первой начала Эмма:
– И всё же, что ещё за душевные разговоры посреди ночи?
– Знаешь Эмма, в последнее время я переживаю странные чувства. Будто бы в моей жизни не хватает того, без чего я не выживу. Это сложно объяснить.
– Я вижу, что ты не в себе, но всё же попытайся объяснить
– У меня есть такое чувство будто бы…
– Будто бы что?
“Ну вот развязка, то, ради чего я здесь. Просто перебори в себе эти чувства и скажи, что раньше любил, а сейчас нет. Хотя если перебарывать, то на что? Но ведь нужен холодный расчёт. Но не в этом деле. Люблю ли я её или я всё придумал? Вдруг я сейчас скажу, что люблю, а потом окажется, что я всё придумал? А если наоборот? И что делать? Как быть? Что говорить и говорить ли вообще? Имей мужество, но мужество сказать что? В любом случае долгое молчание даст плохой знак, так что…”
– Мне кажется, что я тебя люблю.
Не хватит и тысячи страниц, чтобы описать все чувства, бушевавшие тогда в нём. Но ожидаемого облегчения не наступило. Наоборот, будто бы все его прошлые переживания собрались вместе и увеличились во сто крат. Он сразу отвёл глаза на небо, но даже оно, не смотря на его прекрасность, не могло его успокоить. Эмма тоже опешила. Сонная до этого она наконец проснулась, но ценой чего? Для неё это было тоже потрясение, ведь и она не отличалась большой общительностью, хотя это-то и привлекало его в ней. Сделав над собой усилие, она сказала:
– Но… почему?
– Над этим вопросом люди мучаются уже тысячи лет. И я тоже не знаю. Но я не забыл годы юности. И сейчас меня интересует одно: ты меня любишь?
Эмма погрузилась в раздумья. И если для других это молчание тянулась минуту, то для него – вечность. Казалось, что не только он, но и звёзды, Луна, деревья и вообще всё вокруг ждёт ответа и ничто не продолжит свой ход пока она не ответит: Солнце не встанет, день не наступит. Андрей думал, что вот-вот он заплачет от переизбытка чувств, но Эмма продолжила:
– Сколько нам было когда мы познакомились?
– Шестнадцать. Точно помню.
– А сколько я с тобой общалась?
– Около года.
– И это было лучшее время.
“Неужто” подумал он. Но она продолжила:
– И это время прошло, хоть я и вспоминаю о нём с теплотой, ведь я рада, что ты был в моей жизни. Я рада всем этим наивным детским разговорам, которые я до сих пор вспоминаю. Но сколько же прошло времени?
От таких слов Андрей прослезился и теперь он говорил дрожащим голосом:
– И всё же любишь ли ты меня и любила ли когда-нибудь?
– Сложно сказать. Много лет прошло. Может быть тогда и да, но сейчас… нет
В глазах Андрея потемнело и мир перестал существовать. “Нужно ли теперь жить” – единственное, что он тогда подумал. Уже не было сил на грусть, гнев, отчаяние. Теперь весь мир представляет для него не более чем ложь. Не было уже того ужина и ничего не было до этой ночи и ничего не будет после. И жизнь потеряла смысл.
Эмма с пониманием отнеслась к такой паузе. Она терпеливо ждала ответа. Наконец Андрей заговорил:
– Мы всё сказали?
– Да. Если ты собрался уходить, то береги себя. Я помолюсь за тебя. Прощай.
– Прощай.
Он взобрался на коня и беспамятно помчался в неизвестность. Не меньше часа мчался Андрей, думая о ней, ведь его чувства к ней не исчезли и даже не притупились – они возросли. И звёзды с Луной ещё поддерживали в нём жизнь.
В конце концов он вышел на поле. Утренняя заря уже пробивалась на небе. “И что теперь, неужто это всё? Тридцать лет мучений ради чего?” Слезящимися глазами он встречал рассвет. “И если любовь никто не может понять, то почему её так боготворят? Как вообще можно боготворить неизвестность? Но ведь если мы полностью познаем её, то тогда какой смысл будет в ней? У меня есть поместье, звания, титулы, уважение, богатства, безопасность. Так почему я встречаю рассвет слезами? – он проронил пару слёз и заключил – потому что у меня нет главного – любви. И если любовь – это величайшая ценность, то чего стоит жизнь без неё?”
Пытаясь погладить лошадь, он обнаружил у себя на поясе револьвер. “Шанс? – он долго рассматривал его – И пуля есть”. Андрей медленно, раздумывая, поднёс дуло к виску “Смерть… любви уже нет”. Задыхаясь от избытка чувств, он крепко сжал револьвер и… выкинул. Конь тут же сорвался с места, и они помчались домой.
