Павел Корнев
Негатив. Том 2
– Нет-нет! Мне не надо!
Я только рассмеялся.
– Смотри и учись!
Когда буфетчик выставил стаканы и рюмки, я отпил чая и долил в него бренди. Лия засомневалась, но всё же последовала моему примеру, только едва-едва плеснула, исключительно для вкуса и аромата. Но и так после первого же глотка её щёки порозовели, от улыбки на них залегли милые ямочки.
– Ты меня просто спас, Петя! Теперь бы только к алкоголю не пристраститься!
– Брось!
Я влил в себя остатки её порции, шумно выдохнул и запил чаем, решив обойтись сегодня без пива. Вот бренди – это дело. Рюмку замахнул, и мигом голова болеть перестала.
Красота, да и только!
– А ты какие предметы выбрал? – спросила Лия, обхватив тоненькими пальчиками горячее стекло гранёного стакана.
Я достал список, и оказалось, что наши расписания в некоторые дни пересекаются, договорились садиться вместе. Затем Лия допила чай и начала собираться.
– Ненавижу холод, – пожаловалась она.
– Попробуй освоить технику алхимической печи, – посоветовал я. – Прогревает не хуже бренди.
– Хорошо, спрошу методичку в библиотеке, – сказала Лия, а когда помог ей надеть пальто, чмокнула меня в щёку и ушла.
Я у стойки задерживаться не стал, расплатился и пересел за стол к Николаю, Яну, Карлу и прочим знакомым, смутно знакомым и совсем незнакомым студентам; точнее даже не за стол, а за два стола, придвинутых друг к другу. Подошедший официант принял заказ, и вскоре вернулся с кружками пива, ну а мне вновь принёс чай и рюмку бренди.
– И как тебе в институте? – полюбопытствовал Ян.
– Здорово! – признался я. – Лучше, чем на курсах.
– Брось, Пьер! – махнул рукой Карл. – Видели мы, как ты лихо сослуживца из круга выбил! Нас такому не учат.
– Так и нас энергетические конструкции составлять не обучают.
– Серьёзное конструирование только с третьего курса начинается, – с печальным вздохом заявил Коля, и все кругом согласно закивали.
Мы чокнулись и выпили, тогда я спросил Карла:
– Так понял, Нинка себе кого-то уже нашла?
– Угу, – нехотя подтвердил тот. – Разобиделась она на тебя крепко, дружище.
– Бывает, – беспечно улыбнулся я, приметил у бара бугристую физиономию крепыша, который пытался без очереди пролезть в лифт, огляделся и обнаружил за столом в дальнем углу Северянина со товарищи.
Карл проследил за моим взглядом и сказал:
– Ты с ним осторожней. Злопамятный гадёныш. Эталонный урод просто.
Ян кивнул.
– Напакостить запросто может.
– А из-за чего сыр-бор? – полюбопытствовал Коля. – Говорят, ты Панкрата уронил?
– Панкрат – это который у буфета сейчас стоит?
– Нет, это Слава-Бугор. Панкрат маленький и вертлявый такой. Кличка у него Заноза.
– Его уронил, ага.
Я рассказал о стычке в уборной, и мы заказали ещё пива. Меня, как и следовало ожидать, расспросили о Льве, а потом Карл приложился к запотевшей кружке и вдруг поперхнулся.
– Эти-то что здесь забыли? – проворчал он, вытирая губы носовым платком.
Как оказалось, в кафе пожаловала компания монархистов. Было их человек десять, в том числе и мои знакомые. Я начал закипать.
Ну вот что такое?! Нигде от контры покоя нет!
– Часто сюда заходят? – спросил я, хрустнув костяшками пальцев.
– Вообще не заходят, – пробурчал Карл. – Первый раз припёрлись.
– Предлагаю их выставить! – решительно заявил Николай. – Кто за?
– Все за, – вздохнул незнакомый студент, сидевший напротив. – А вот платить за поломанную мебель и выбитые стёкла желающих никогда не бывает.
Как видно, это был намёк на какой-то конкретный случай, и запал у компании моментально угас. Да я и сам уже успокоился, лишь спросил:
– А чего их в институт пускают? У них же своё общество.
– Платят за обучение, вот и пускают, – со вздохом пояснил Костя – худенький парнишка, который в зале колотил груши так, что аж пыль летела. – Всё продаётся и покупается. Миром правит золотой телец.
Разговор сам собой перешёл на пороки капиталистического строя, и я лишь изредка вставлял какие-то реплики, а сам приглядывался к монархистам и обкатывал в голове остроумные реплики, которыми мог бы срезать рыхлого Романа. Понимаю – после драки кулаками не машут, только подозреваю, они меня теперь каждое дежурство доставать станут. Так что приглядывался, подмечал нюансы поведения, заодно и слова Карла о неоднородности этого так называемого дворянского общества припомнил. Всё так, даже в этой компании вроде бы хороших знакомых кто-то был на вторых ролях, не сказать – на побегушках.
Попутно я пил чай с бренди и в какой-то момент поймал себя на мысли, что блондиночка Настя вполне ничего себе, а Юлия Сергеевна и вовсе могла бы считаться красоткой, кабы не делавшая её лицо слишком уж вытянутым нижняя челюсть. И ещё показалось досадным то обстоятельство, что не удаётся толком разглядеть их сидевших ко мне спиной подружек.
Звоночек это был на редкость тревожный, и я засобирался, заодно решили сворачиваться и остальные. Пока допили пиво, пока скинулись и оплатили счёт, начали расходиться и монархисты. Бренди привёл меня в благодушное расположение духа, драться и скандалить расхотелось, поэтому я намеренно задержался в уборной. Умылся, причесался, поглядел на своё отражение и остался увиденным целиком и полностью доволен.
Ну а чего нет? Красавчик же!
Окликнули меня, когда снимал с вешалки плащ.
– И как простой мотоциклист сумел поступить в институт?
Голос с характерным тягучим акцентом и милой манерой слегка проглатывать окончания слов оказался прекрасно знаком, поэтому я нисколько не удивился, когда обернулся и обнаружил облокотившуюся на барную стойку Юлию Сергеевну. А вот что удивило – так это отсутствие её друзей и подружек.
– Не имей сто рублей… – проворчал я, намеренно не став завершать поговорку.
– Связи – большое дело, – на полном серьёзе произнесла барышня и вдруг протянула руку. – Юля.
– Пётр, – представился я, машинально пожав кончики девичьих пальцев. Сразу пожалел об этом и буркнул: – До свидания, Юлия Сергеевна.
Не тут-то было.
– Будь так любезен…
Я снял с вешалки каракулевую шубку и помог девушке её надеть. Сам не заметил даже, как Юлия ухватила под руку – вышли на крыльцо, будто парочка. И отшить настырную барышню тоже не успел: она поскользнулась, испуганно ойкнула и повисла на мне, едва не завалив вместе с собой.
– Ужасный гололёд! – пожаловалась Юля. – Проводишь? Боюсь, мои туфли не рассчитаны на такую погоду.
Нужно было посоветовать поймать извозчика. Проклятье! Я ведь так и намеревался поступить, поскольку ситуация была ясна как божий день. Ну а затем подумал: какого чёрта?! Кто предупреждён, тот вооружён! В другой раз монархисты вполне могут застать врасплох, а сегодня такой номер у них точно не пройдёт.
И я сказал:
– Веди!
– Тут недалеко, – уверила меня Юлия и ободряюще улыбнулась.
Думал, заведёт в первую попавшуюся подворотню, но мы минут пять удалялись от института по оживлённой улице с многочисленными кафе и закусочными. Время было не самое позднее, то и дело навстречу попадались прохожие, курили у питейных заведений компании молодёжи.
Брусчатку покрывала настоящая корка наледи, скользили мы просто беспрестанно, и очень скоро мне всё просто осточертело, захотелось послать и Юлю, и её слишком уж осторожных дружочков куда подальше и двинуться прямиком к трамвайной остановке, да тут пришло время сворачивать на перекрёстке. Фонари остались за спиной и резко стемнело, но совсем уж глухой улочка не была, таковой она сделалась лишь после поворота вглубь квартала. Впрочем, перебежавшую дорогу чёрную кошку мы разглядели даже впотьмах.
– Этого ещё не хватало! – расстроилась Юлия, остановилась сама и удержала на месте меня. – Давай обойдём!
– Ну нельзя же быть такой суеверной! – фыркнул я.
– Нет, пойдём!
Я не сдвинулся с места и привёл известный факт:
– В Айле считается, что чёрный кот приносит удачу.
– Но мы-то не в Айле! – резонно возразила Юлия, встрепенулась и повисла на мне чуть ли не всем весом. – Кто-то идёт!
Я приготовился стряхнуть её и спустил с поводка дар ясновиденья, но – ничего. Уловил сверхъестественным чутьём едва уловимое искажение энергетического фона, создаваемое спутницей, да ещё в соседних домах жило никак не меньше дюжины операторов, а вот нагоняли нас обычные люди. Теперь я и сам слышал их быстрые шаги.
Неужто монархисты подкупили каких-то забулдыг?
Повисшая на плече девушка лишила подвижности, и я потребовал:
– Отпусти!
Та, к моему величайшему удивлению, и не вздумала упрямиться, ещё и вещевой мешок ей в руки сунул, а секунду спустя из-за угла вывернула спешившая за нами парочка. Толком разглядеть их впотьмах не получилось: брюки, пиджаки, кепки – вот, собственно, и всё.
Они определённо не ожидали настигнуть нас так быстро, и один растерялся, а вот второй как ни в чём не бывало вытянул заложенную за ухо папиросу.
– Огоньку бы! – сказал он, поднося руку ко рту.
Я такого захода не ожидал, поэтому и не успел среагировать, когда резкий выдох отправил мне в лицо содержимое бумажной гильзы. В глаза словно жидкого огня плеснули, и перепадом давления облачко едкой трухи я отмёл от себя совершенно инстинктивно; просто сработали рефлексы.
Наградой стали всхлип и надсадный кашель хватанувшего этой дряни противника, а дальше пронзительно завизжала Юля, и я пнул вслепую, попал во что-то мягкое и сразу отскочил назад, вскидывая в защитной стойке руки. Попутно сотворил плоскость давления, отгородился ею, и тут же свистнул воздух, шибанула по прикрывавшему голову предплечью палка. На мою удачу, удар оказался ослаблен достаточно, чтобы не перебить кость, а следующий удалось принять, задействовав технику закрытой руки. Дубинка треснула и переломилась надвое, мне – хоть бы хны.
Невероятным усилием воли я заставил себя распахнуть горевшие огнём глаза и через заливавшие их слёзы разглядел два смутных силуэта – вроде бы мужской и женский. Юля шибанула хулигану по спине моим мешком, и он отвлёкся, подставился под прямой в голову. Я врезал правой, метя в белое пятно лица, и под кулаком что-то хрустнуло. Противник упал к своему корчившемуся в приступе кашля приятелю, а только добавил ногой, и Юля взвизгнула:
– Бежим! – И потянула меня прочь.
Из-за нестерпимого жжения в глазах и слёз ничего толком не видел, поэтому упрямиться не стал. В противном случае девица вполне могла удрать одна, а без поводыря мне было сейчас никак не обойтись.
Да и что ещё оставалось? Задержаться для оформления этих гавриков? Так они очухаются и наваляют по первое число ещё до приезда патруля. Долбануть сверхсилой, чтоб уж наверняка? И как потом без свидетелей доказать, что они первые начали? Да и алкоголем от меня разит, ну его к лешему!
И мы побежали. Поворачивали, поскальзывались, раз даже упали. А через пару минут Юля подтащила меня к колонке и навалилась на рычаг. Я подставил ладони под тугую струю ледяной воды и принялся промывать глаза, отфыркиваться и отплёвываться. Понемногу полегчало.
– И что это было? – спросила барышня.
– Красный перец с табаком, похоже, намешали, – не слишком уверенно предположил я и спросил: – Ты как?
– Ногу подвернула, – пожаловалась Юля. – Не сильно, но наступать больно.
Пришлось помогать, благо оставалось пройти через арку во двор и подняться по лестнице чёрного хода на второй этаж. Там барышня начала рыться в сумочке, выискивая ключи, а я с непонятной отстранённостью стал прикидывать, не обернётся ли попытка напроситься на чай пощёчиной и нужно ли мне это вовсе. Не пощёчина конечно же. И даже не чай.
Но проявлять инициативу и не пришлось, всё разрешилось само собой.
– Заходи! – позвала меня за собой Юлия, справившись с замком. – Надо посмотреть, что у тебя с глазами.
Глаза у меня опухли и продолжали слезиться, но бдительности я не потерял и моментально заподозрил, что схлестнуться мог с самыми обычными хулиганами, а интрига монархистов куда как изощрённей. Зайду – и кто знает, чем это в итоге обернётся?
Паранойя? Вот уж не сказал бы. Трудно подвох в столь неправдоподобной и даже попросту абсурдной ситуации не заподозрить. Кто Юлия Сергеевна и кто я? Да нам при случайной встрече на разные стороны улицы расходиться стоит, а тут – такое…
Стоило бы попрощаться и уйти, а я с беспечной улыбкой шагнул через порог.
Один раз живём? Ну-ну…
Глава 2
В квартире оказалось темно и тихо. Первым делом Юля щёлкнула выключателем, и когда под потолком загорелась не слишком яркая лампочка, стало видно, что чёрный ход привёл нас на крохотную кухоньку. Стол, пара табуретов, буфет, раковина и плита. Не слишком роскошно, вот только отдельная квартира – это большое дело уже само по себе.
– Разувайся! – распорядилась Юля, скинула туфельки и, слегка припадая на правую ногу, скрылась в коридоре.
Я миг постоял, прислушиваясь к скрипу половиц, потом оставил на коврике под дверью полуботинки, снял плащ и кинул его на табурет, сам уселся на соседний. Барышня вернулась на кухню уже в платье, первым делом она задёрнула шторки, после набрала в миску холодной воды, взяла чистую тряпицу и подступила ко мне вплотную.
– Голову запрокинь! – попросила Юлия.
Послушался, и перед лицом замаячила обтянутая платьем девичья грудь, донёсся лёгкий аромат цветочных духов.
– Всё лучше, чем я думала! – произнесла барышня, начав промывать мне глаза, тогда я обнял её левой рукой за талию и притянул к себе, а правую запустил под платье. Ладонь скользнула по гладкому шёлку чулка к тёплой коже бедра, и Юля резко отстранилась.
Запросто мог удержать её, но не стал. Ожидал схлопотать по морде, а дворяночка лишь возмущённо выдохнула:
– Ну ты и нахал! – Она поставила миску на стол, шагнула в коридор и уже в дверях обернулась. – Долго сидеть собираешься?
Вариантов было два: встать и уйти либо последовать за ней, предпочёл испытать удачу. Юля тому обстоятельству, что я зашёл за ней в комнату, ничуть не удивилась, повернулась спиной и попросила:
– Расстегни.
«Ну вот сейчас меня и возьмут под белы рученьки», – мелькнул и тут же погас последний проблеск разума, а потом в висках застучала кровь, и возиться с пуговками я не стал, толкнул Юлию Сергеевну на кровать, задрал подол платья и навалился сверху. Барышня со смехом и наигранным возмущением задёргалась, но извернуться ей так и не удалось, и всё получилось, как получилось, – сумбурно и скомканно, под стать всему сегодняшнему дню.
Потом мы лежали и пытались унять сбившееся дыхание; я так уж точно. Наконец Юля потребовала:
– Слезь с меня!
Я перевалился на кровать, а барышня безо всякой посторонней помощи расстегнула платье, стянула его через голову и пожаловалась:
– Ну вот – теперь в чистку отдавать!
Она осталась лишь в бюстгальтере и чулках, и открывшийся вид увлёк меня до такой степени, что далеко не сразу осознал крайнюю опрометчивость своей несдержанности.
– Кхм… – прочистил я горло. – А как у тебя с этими вашими женскими практиками? Незапланированная беременность не грозит?
– Поздно спохватился! – фыркнула Юля, перехватила мой заинтересованный взгляд и самую малость покраснела, прикрылась снятым платьем. – Не случится, не бойся. Или надеялся с дворянской фамилией породниться?
– Ещё чего не хватало! – оскорблённо выдал я в ответ, снял штаны, расправил их и аккуратно повесил на спинку стула, сверху устроил пиджак.
– Эй! – всполошилась барышня. – Ты чего разнагишаешься?!
Меньше всего мне хотелось выходить на холод и тащиться через полгорода в казарму, поэтому лишь пожал плечами.
– Неужели на ночь не приютишь?
Юлия Сергеевна уселась на кровать, подтянула к себе одеяло, прикрыв наготу, и заявила:
– Я тут вообще-то не одна живу! – Но сразу сменила гнев на милость и принялась под отрывистый треск пружины заводить будильник. – Чёрт с тобой, оставайся. Настюша в любом случае только под утро заявится.
– А что так?
– Рома сегодня во все тяжкие ударился, их квартира в полном распоряжении Анатоля, – пояснила Юля, отвернулась и завела руки за спину, намереваясь расстегнуть бюстгальтер. – Свет выключи. И на кухне тоже!
Я щёлкнул одним выключателем, затем другим, в полнейшей темноте вернулся в комнату и забрался под одеяло к отвернувшейся от меня девушке.
– Спи! – буркнула Юля, стоило только дать волю рукам.
– Ага, – покладисто согласился я и прижался к ней поплотнее.
Уснули мы нескоро. Так получилось.
Подскочил из-за оглушительного трезвона будильника. Спросонья не сразу понял где, почему и с кем, а когда сознание прояснилось, испытал в высшей степени смешанные чувства. Вечер определённо удался, но вот думал я вчера определённо не тем местом, коим это следует делать разумному молодому человеку, и было совершенно непонятно, какими моя опрометчивость чревата последствиями. Если эта странная барышня вознамерится перевести ни к чему не обязывающую интрижку во что-то большее с отношениями и обязательствами…
Брр! От одной только мысли об этом передёрнуло.
Юля хлопнула ладошкой по будильнику, и железное чудовище наконец-то заткнулось, тогда я уточнил:
– Сколько времени?
– Пя-я-а-ать… – с зевком ответила девушка и потянулась под одеялом. – Собирайся, скоро пожалует гулёна Настюша. Если она тебя тут застанет, разразится гра-а-андиозный скандал.
С одной стороны, я испытал облегчение, что не придётся ничего выдумывать и сбегать, похватав одежду в охапку, с другой – ощутил совершенно иррациональную обиду из-за уязвлённого самолюбия. Именно поэтому перевернулся на бок и спросил:
– Ну и к чему это всё было? Только не заливай, будто вдруг воспылала ко мне внезапной страстью. Я нравлюсь тебе ничуть не больше, чем ты мне!
Юля уставилась на меня своими пронзительно-синими, васильковыми даже, глазами и с улыбкой поинтересовалась:
– Я совсем-совсем тебе не нравлюсь?
Ответил я не сразу. Пусть её вытянутое лицо и не соответствовало моим идеалам красоты, но фигура была на загляденье, ноги стройными, а упругая грудь – идеальной формы – да и мне ли привередничать?! – но вопрос-то был совсем о другом, и я сказал:
– У тебя очаровательный акцент. Если закрыть глаза…
– Подлец!
Юля попыталась спихнуть меня с кровати, но ничуть в этом не преуспела, и после недолгой возни я оказался на ней, на ней следующие десять минут и пробыл. Потом отвалился в сторону и с шумом перевёл дух.
– Уф!
– В жизни такого наглеца не встречала! – с притворной обидой в голосе посетовала барышня.
– Брось! Как минимум один такой до меня тебе уже попадался.
– Фи! – скривилась Юля. – Будь любезен воздержаться от скабрезностей. И выметайся уже!
Я уселся на кровати и невольно поморщился из-за давящей головной боли. Ещё сильно саднило исцарапанную спину и болело левое предплечье; его отмечал длинный иссиня-чёрный синяк. А вот глаза уже не жгло, что откровенно порадовало.
– Душ есть у вас?
– Только ванна.
– Дикие люди, – проворчал я, встал и двинулся к тёмному проёму двери.
– Дверь напротив! – подсказала Юля и потребовала: – Прикройся!
Я только рукой махнул, пытаясь сориентироваться в погружённой в темноту квартире. Слева кухня, справа гостиная и прихожая. Чуть дальше – закрытая дверь второй комнаты, напротив небольшая ванная. Там я первым делом напился из-под крана, потом умылся и кое-как сполоснулся холодной водой.
Когда вернулся, Юля уже надела халат и включила ночник.
– Давай живее! – потребовала она и вновь зевнула. – Спа-а-ать хочу!
Медлить я не стал, натянул трусы, надел носки и брюки, потом сорочку. Морщась от жжения в спине, закинул подтяжки сначала на левое плечо, затем на правое и принялся застёгиваться и заправляться.
– Одного понять не могу: чего ты вчера мешком махать начала? Ты же оператор!
– Толку в драке от оператора первого витка! – фыркнула в ответ Юля.
– Даже так? И какой румб?
– Румб хороший – семнадцатый. Это виток подкачал.
– Бывает.
– Но учти, Пётр: поквитаться мне силёнок хватит, если языком трепать начнёшь! – пригрозила вдруг барышня.
Я не без труда подавил пренебрежительную усмешку и даже провёл большим пальцем по губам, словно запирал их на молнию, а вот придумать достойный ответ уже не успел, поскольку из коридора донёсся отчётливый металлический скрежет. Сердце так и ёкнуло.
– Быстрее! – прошипела Юля. – Выметайся!
Вслед за скрежетом звякнул дверной звонок, и я опрометью выскочил из комнаты, метнулся на кухню, схватил вещмешок, кепку и плащ, а уже когда вталкивал ступни в полуботинки, услышал преувеличенно сонный голос Юли:
– Да иду я! Иду!
На лестницу чёрного хода выскользнул, готовый к чему угодно, но площадка пустовала. Притворил за собой дверь, спустился во двор и уже там оделся, потом напился у колонки, а у первого попавшегося фонаря проверил содержимое карманов и часы. Всё оказалось на месте, ничего нового не прибавилось.
И кто бы мне сказал, что всё это значит?
О-хо-хо…
В клинику ко Льву я отправился пешком – пока шёл, избавился от потенциала в противофазе и набрал под четыре сотни килоджоулей уже обычной сверхэнергии. Решил не повторять вчерашней ошибки, ибо негативу с ясновиденьем, пусть даже и зачаточным, находиться среди обычных операторов не слишком-то приятно, а у меня и без того голова с похмелья побаливала.
Примерно на полпути меня нагнал трамвай, на нём и доехал. Будить товарища в такую рань не стал, уселся на кушетку в приёмном покое и принялся медитировать, пытаясь подстегнуть регенерационные процессы, но в итоге почти сразу уснул. Так и дрых, пока не растолкала Милена.
Барышня глянула с нескрываемым осуждением, но от комментариев воздержалась и предложила присоединиться ко Льву за завтраком, и вот уже он довольно бестактно заметил:
– Какой-то ты растрёпанный сегодня, Петя. Плохо спал?
– Спал хорошо, – вздохнул я, – просто мало.
Лев глянул с интересом в ожидании продолжения, но меня слишком увлекли гренки и кофе, а с набитым ртом говорить не хотелось. К тому же, если выбросить постельные достижения, о которых распространяться точно не стоило, рассказывать было в общем-то и не о чем.
– Как с Палинским вчера пообщался? – спросил я, предпочтя перевести разговор на другую тему.
– Более-менее, – уклончиво ответил Лев и ушёл собираться.
Наши сегодняшние расписания не пересекались, распрощались на вахте.
– Если что – обращайся, – предупредил я, на том мы и разошлись.
Лев отправился в лабораторный корпус, а я проигнорировал гардероб и двинулся к служебному входу. Там на вахте наткнулся на отчаянно зевавшего Митю Жёлудя и оставил плащ с вещевым мешком, на занятия с собой взял только карандаши и пару тетрадей.
Первой парой у меня стояло введение в право, и на всём протяжении лекции я отчаянно боролся с сонливостью, периодически клевал носом и прилагал невообразимые усилия, лишь бы только удержать глаза открытыми. Всё бы ничего, вот только от лектора это не укрылось, и что самое паршивое – он меня прекрасно знал.
Занятие вёл Илларион Валерианович Спас, старший советник надзорного дивизиона и ко всему прочему – магистр юриспруденции.
По окончании лекции я перехватил выразительный взгляд Иллариона Валериановича и расценил его совершенно верно, задержался у дверей аудитории.
– Лекция показалась столь скучной, что было сложно удержаться от зевоты? – спросил старший советник, проходя мимо.
– Никак нет! – заявил я и поспешил за ним. – Просто не выспался. Такого больше не повторится!
– Уж потрудитесь, – заявил Илларион Валерианович. – Иначе ваше присутствие на моих занятиях станет нежелательным. Это ясно?
– Так точно!
– Очень хорошо.
Старший советник ушёл, а я с облегчением перевёл дух и отправился в буфет, но там царило столпотворение, напился воды у фонтанчика, да и только. Ещё перекинулся парой слов с Карлом и заметил Мишу Поповича – тот увлечённо беседовал с преподавателем, читавшим нам общую теорию сверхэнергии, мешать им не стал. Отправился в лабораторный корпус.
На этот раз пришлось подниматься на третий этаж – именно там располагались кабинеты местного руководства. У заведующего первой лабораторией и его заместителя оказалась одна приёмная на двоих, вот в ней и расположился, сдав документы эффектной девице лет двадцати в нарядном платье с весьма смелым по институтским меркам вырезом декольте и очень уж броским макияжем.
Секретарша без промедления занесла бумаги в кабинет заместителя и тут же обо мне позабыла. Сначала разбирала корреспонденцию, затем сделала два телефонных звонка, а после увлеклась беседой с заглянувшей в приёмную лаборанткой. Эта барышня поначалу не произвела на меня особого впечатления, но когда перегнулась через стол, дабы пошептаться с секретаршей, и задравшийся белый халатик приоткрыл подвязки чулок, я враз перестал сожалеть о впустую растрачиваемом тут времени.
– Да нет же! – произнесла секретарша, картинно закатив подведённые глазки. – Приказа ещё не было, но вопрос о назначении уже решён. Мне Иришка по секрету шепнула, что его на подпись самому принесли.
– Он и вправду пять лет в Айле прожил?
– Три.
– Симпатичный? – уточнила лаборантка и тут же прыснула от смеха, прикрыв рот ладошкой. – То-то ты принарядилась!
Задребезжал телефонный аппарат, секретарша сняла трубку и указала мне на дверь.
– Проходи.
В кабинете за погребённым под бумагами рабочим столом восседал грузный господин с глубокой залысиной и покрытым испариной лицом. Вид он имел нездоровый – то ли вправду был болен, то ли неважно себя чувствовал из-за жары. Не иначе были на полную открыты вентили батарей центрального отопления, и я порадовался, что оставил плащ в приёмной, ну а затем меня огорошили неожиданным вопросом:
– Ну и чего вы, собственно, от нас хотите, молодой человек?
Я несколько даже потерялся, но тут же взял себя в руки и заявил:
– Выйти на пик витка.
– С тридцать второго румба? – скептически хмыкнул заместитель заведующего. – Устремление, достойное уважения. – Он посмотрел на мои документы, вздохнул и объявил: – Для начала придётся пройти полное медицинское обследование, что само по себе небыстро и недёшево…
– Извините, но заключение уже есть.
– Да неужели? – Хозяин кабинета промокнул лицо носовым платком и принялся заново перебирать мои бумаги. – И в самом деле! – заявил он некоторое время спустя с нескрываемым удивлением. – О, да вам и схему воздействия вплоть до отдельных фаз расписали! Что ж – это всё предельно упрощает. Предварительный анализ – наше слабое место, на месяц вперёд очередь расписана, а вот на терапию можете хоть завтра приходить.
Заместитель заведующего достал из ящика стола счёты и принялся быстро перекидывать туда-сюда костяшки.
– Текущая длительность резонанса тридцать две секунды, пик витка – сорок шесть. Потенциал роста – четырнадцать. Применим схему четыре-четыре-четыре-два, чтобы за месяц вывести на пик румба. Заявленной сопротивляемости в семьдесят один процент хватит с лихвой, риск побочных эффектов минимален, нагрузка на энергетические каналы с учётом их стабилизации умеренная.
Я мало что понял из всего этого бормотания, да оно и не предназначалось для моих ушей. Далее последовал чёткий и понятный вердикт:
– Итого четырнадцать процедур с щадящим медикаментозным воздействием по двадцать пять рублей каждая – это триста пятьдесят рублей, включая все налоги и сборы.
Наверное, у меня что-то изменилось в лице, а быть может, все студенты реагировали примерно одинаково, поскольку хозяин кабинета добавил:
– Фактически на текущем этапе у вас нет нужды подстёгивать процесс развития способностей терапевтически. Большинство операторов при должном усердии способно достичь пика румба самостоятельно. В вашем случае на это уйдёт не более пяти-шести месяцев.
Я хекнул, прочищая горло, и уточнил:
– А эти процедуры платные только для вольных слушателей или вообще для всех?
– Абсолютно для всех. Но студентам достаточно подписать отложенное обязательство, а вот в вашем случае это невозможно.
«Долговая кабала», – мелькнуло в голове, но озвучивать эту мысль не стал. Я бы с радостью согласился на любые обязательства, лишь бы только прыгнуть выше головы и пробиться через заложенный при инициации барьер, только вот для меня этот путь был закрыт.
Проклятье! Как бы сейчас пригодились деньги, растраченные в декабре на сущую ерунду!
Во рту стало кисло, заныло сердце.
– Пик румба – это лишь начало, – сказал я, собравшись с мыслями. – Моя цель – пик витка. Сколько на это придётся потратить времени и… денег?
Заместитель заведующего первой лабораторией смерил меня оценивающим взглядом и вновь обратился к счётам, принялся под стук костяшек комментировать свои вычисления.
– Пик девятого витка – восемьдесят три секунды. Разница с пиком румба – тридцать семь. Основной прирост отдачи в конце, с такой сопротивляемостью оптимальная схема тринадцать-тринадцать-одиннадцать, но разгон придётся давать с самого начала. Это даёт дополнительный сеанс в неделю. Стоимость увеличится до четырёхсот пятидесяти рублей.
Я приободрился было, услышав не столь уж и кошмарную сумму, вот только подсчёты касались выхода на пик румба, а не витка.
– Второй этап будет состоять из двенадцати недель по четыре сеанса по пятьдесят рублей каждый. Итого две тысячи четыреста рублей.
Меня будто доской по лицу приложили. Хлоп! И в нокауте. Все надежды разом вышибло.
– Пятьдесят рублей сеанс? – пролепетал я срывающимся голосом.
– Ну а что вы хотели, молодой человек? Воздействие на организм второй категории – это не шутки! Тут и расход препаратов соответствующий, и передовые техники будут задействованы. На вас станет тратить своё время множество высококлассных специалистов, не говоря уже о необходимости поддерживающих организм процедур. Хотя… – Хозяин кабинета полистал медицинские заключения, похмыкал и сказал: – Судя по рекомендованной схеме, расход препаратов будет ниже обычного и в столь интенсивном компенсирующем воздействии тоже не возникнет нужды. По крайней мере, первые три месяца – точно. Вот что, молодой человек… Обождите в приёмной. Вас пригласят.
Я уже распахнул дверь, когда заместитель заведующего поднял трубку и попросил:
– Милочка, соедини меня со Звонарём. Да, безотлагательно.
На ватных ногах я вышел в прихожую и уселся на стул. Хотелось выть в голос, но переборол слабость, заставил себя выкинуть из головы все переживания, погрузился в транс. Тогда полегчало, и обратно в кабинет я вернулся уже без мыслей о мыле и верёвке.
– Значит, так! Я поговорил с доцентом Звонарём, у которого вы наблюдаетесь, – сразу взял быка за рога заместитель заведующего, – мы решили увеличить количество сеансов на втором этапе до пятидесяти, что позволит снизить затраты до сорока рублей на процедуру, а Макар Демидович пришлёт ходатайство о покрытии части расходов за счёт внутренних резервов лаборатории. Рассматривать его будет новый заведующий, но это обычная практика, согласование много времени, как правило, не занимает.
Я сглотнул и спросил:
– Сколько?
