Павел Кобяк
Сел и Поехал 3. 16 000 км по Америке
Когда останавливаемся, говорю:
– Надо где-то мотоциклы поставить. Все-таки нужно и пешком по Нью-Йорку прогуляться.
Спустя минут десять удается найти стоянку, причем бесплатную. После чего отправляемся утюжить улицы, если честно, очень далекие от требования санитарных норм.
– Надо же, какая грязища… – бормочет Соня, глядя на разбросанные по тротуарам бумаги, пакеты, окурки и т. д.
– А запах какой! – зажимает нос Настя.
Откуда-то тянет гнильцой, и мы стараемся миновать это место побыстрее. Однако мусор все равно попадается на каждом шагу. Вот лежит куча черных полиэтиленовых мешков, доверху набитых отходами. А вот кипа картонных коробок, явно предназначенная для утилизации.
– Ну и ну! – кручу головой. – Не думал, что НьюЙорк такой грязный…
Восприятие у меня двойственное: пятьдесят на пятьдесят. С одной стороны, вокруг сияют огнями огромные небоскребы, с другой – во многих местах под ногами валяются кучи мусора.
Все это воспринимается особенно остро еще и потому, что буквально несколько часов назад мы посетили столицу США – город Вашингтон. Нормальный город, довольно чистый и без претензий – в сравнении, допустим, с Москвой. Никаких тебе кремлевских башен с орлами и звездами, самое помпезное здание – Капитолий, чем-то напоминающий Исаакиевский собор, только белого цвета. Что касается резиденции главы государства – Белого дома, то он показался весьма скромным и непритязательным. Перед строением с колоннадой – обширный газон, много зелени кругом, разбиты клумбы с красными цветами, а недалеко от входа бьет фонтан. Больше было похоже на загородный особняк, предназначенный для отдыха, а не для того, чтобы вершить государственные дела.
Мы решили запечатлеться на фоне Белого дома с нашим «походным знаменем» в руках. Мы со Славой растянули на глазах гуляющей в этом районе публики флаг проекта с надписью «Сел и поехал». Публика особого внимания на нашу акцию не обратила, но нам самим было приятно. Большие люди из большой политики по обе стороны Атлантики в этом августе обмениваются угрожающими заявлениями, вводят друг против друга санкции, но это не наши проблемы. Наш девиз прежний: «Отдых без политики». Убежден: нормальные люди из России и Америки всегда могут найти общий язык, и байк – одно из средств, помогающих этот язык найти.
– Может, все-таки скажем Обаме, чтобы прекратил войну на Украине? – ухмыльнувшись, пошутил я. – И чтобы тоже отдыхал без всякой политики?
– Конечно, надо сказать! – поддержали меня парни. – Вот сейчас подойдем к Белому дому, нарисуем плакат на английском и встанем с ним у Обамы под окнами!
Только в Вашингтоне без политики нельзя. Этот город есть средоточие политики, в отличие от Нью-Йорка или Чикаго, где основная стихия – это бизнес. Вашингтон с самого начала предназначался для этой роли – быть политическим центром американских штатов, то есть быть столицей. Поначалу, когда Штаты только складывались в государство в XVIII веке, столица находилась в крупном по тогдашним меркам городе Филадельфия. Но там начались беспорядки, солдатские мятежи, и американский Конгресс вынужден был в полном составе сбежать в Принстон, штат Нью-Джерси. После чего начались споры разных штатов за то, чтобы столица находилась именно у них. Спорили-спорили, и наконец президент Джордж Вашингтон решил: строим столицу на берегу реки Потомак. Выбрали территорию, обозначили ее границы четырьмя десятками камней – какие-то из них сохранились даже до наших дней – и построили. Город назвали в честь президента Вашингтона, а округ, где находится столица, в честь Христофора Колумба – Колумбией. Поэтому сами американцы, чтобы отличить город Вашингтон от штата Вашингтон, который находится совсем в другом месте, называют столицу Ди-Си, сокращая название округа District of Columbia, или D. C.
Конечно, мы не могли не сфоткать полицейские мотоциклы, аккуратно выставленные в ряд неподалеку от резиденции Барака Обамы. Это были все те же «Харлеи» – мощные одноместные машины с белоснежными бензобаками и крыльями. Человек пять полицейских, надо думать приехавших на этих байках, стояли у входа в Белый дом.
А чуть дальше мы обнаружили стоянку прокатных велосипедов, младших братьев мотоциклов. Велосипеды красного цвета тоже были выставлены в ряд, и каждый желающий мог за небольшую плату взять это средство передвижения в прокат. Хорошая тема? Вполне, но здесь мы уже не отстаем. Этой весной в Петербурге возникла такая же услуга: возле многих станций метро появились очень похожие велосипеды, только синего цвета. Что еще раз доказывает простую истину: наша жизнь различается не так сильно, как некоторым представляется.
Мы гуляли по Вашингтону пешком, ездили по нему на мотоциклах и везде видели ухоженные дома, под стриженную зелень – видно было, что городскую среду обихаживают. В парках и скверах бегали белочки, которые нисколько не боятся людей и берут корм прямо из рук. Ну и люди выглядели вполне опрятно и достойно, бомжей, во всяком случае, мы не заметили. Самым шокирующим, что зацепило, был странный человек с огромным чемоданом на колесиках. Буквально напротив Белого дома, раздевшись до трусов, этот человек улегся на лавочку и начал поливать себя из какой-то бутылки водой. Но выглядел он, опять же, пристойно. На спинке висела его белая рубашка, рядом лежали аккуратно сложенные брюки, а на асфальте стояли чистые полированные туфли.
Нью-Йорк в этом отношении являет собой разительный контраст. Не то чтобы он весь завален мусором, да и вообще, скорее всего, под утро его уберут местные дворники. Но ощущение неряшливости все равно остается.
– Глянь, чего это они долбят?!
Это восклицает Слава, указывая на двоих чернокожих рабочих, что отбойными молотками пытаются разворотить бетонный тротуар. Грохот отбойников слышен издали, он разносится по всему кварталу, но местным властям такое нарушение общественного спокойствия в одиннадцать вечера, как видно, по барабану.
– Думаю, здесь просто никто не живет, – говорит Миша, объясняя этот манхэттенский дурдом. – Здесь же одни офисы, поэтому и разрешается шуметь.
Может, наш друг и прав, но комфорта это, понятно, не прибавляет.
По городу шатается много праздной публики, по виду – туристов, а местное население в основном чернокожее. При этом чернокожий может быть как полицейским с надписью «Times Square» на фирменной тужурке, так и просящим подаяние нищим, что сидит прямо на асфальте перед картонной коробкой, на которой коряво написано: «Please help».
По ходу наших блужданий почему-то вспоминаю, что этот город называют еще «Большое Яблоко». Есть несколько версий происхождения этого выражения, согласно одной из них оно возникло в среде джазовых музыкантов. «На древе успеха много яблок, но если тебе удалось завоевать Нью-Йорк, тебе досталось большое яблоко».
Не знаю, насколько легко завоевать этот город, мне лично совсем не хочется его завоевывать. Трудно не восхититься небоскребами, что устремляются к темному небу, сияя мириадами горящих окон и развешанными на стенах светящимися рекламами. Но эти зданиягиганты вскоре начинают подавлять. Ты кажешься сам себе ничтожным муравьем, попавшим в сказочное царство, где все вокруг – несообразно огромное. А жить в таком пространстве желания нет.
– Никогда бы не поселился в этом городе… – говорю, озирая залитые неоновым блеском авеню.
Прощаясь с городом, на следующий день проезжаем по знаменитому Бруклинскому мосту через Ист-Ривер. Это циклопическое творение американских инженеров видало за время своего существования всякое, в том числе сотни самоубийц, что сводили счеты с жизнью, кидаясь с моста в темную реку. Высота моста исчисляется десятками метров, под ним свободно проходят даже океанские суда, так что результат был гарантирован. Потом на Бруклинском мосту оборудовали специальные сетки, что изрядно затруднило исполнение замыслов сторонников суицида. Но катаклизмы на этом не кончились: Бруклинский мост был одним из главных свидетелей трагедии 11 сентября 2001 года. Тысячи людей приезжали работать на Манхэттен на метро и выходили наружу как раз из левой башни WTC. Когда башня рухнула, люди возвращались домой через мост, грязные, запыленные и смертельно перепуганные…
Поздний вечер. Набережная Невы. Ирина озирает разлив воды, мосты, Зимний дворец и говорит:
– Хорошо, что в Питере нет небоскребов.
– Их высотный регламент запрещает строить, – говорю.
– Вот и хорошо, что запрещает. Я боюсь небоскребов.
С того самого дня боюсь.
И она опять заводит этот разговор, который мы ведем уже не один час. Бродим по питерским улицам, заходим в кафе, в очередной раз заказываем кофе, но тема одна и та же: 11 сентября.
– Два месяца уже прошло, а меня все еще трясет, представляешь?! Прямо вижу этот самолет, который врезается в башню! Людей вижу, что застряли на верхних этажах и машут оттуда белыми тряпками… Ужас, настоящий ужас!
Ирина уехала в Штаты несколько лет назад; пожила в Сан-Франциско, в Вайоминге, затем обосновалась вместе с мужем-американцем в Нью-Йорке. Точнее, в ДжерсиСити, что по другую сторону Гудзона. Нашла работу на Манхэттене, неподалеку от офиса мужа, и была очень довольна. Зарплата хорошая, работа интересная, а добираться всего ничего: проехал на метро под рекой, вышел на поверхность из башни Всемирного торгового центра и через пять минут – на месте. Если провести аналогию с Питером, то это как если бы житель правого берега ездил от метро «Новочеркасская» работать на «Площадь Александра Невского», что довольно удобно.
В тот роковой день она точно так же ехала в офис. На станции прибытия по перрону перемещались полицейские и нервно подгоняли людей к выходу: быстрее, быстрее! Что случилось, почему?! Но никто ничего толком не мог объяснить, все спешили к эскалатору, чтобы поскорее выбежать наружу.
Как выяснилось, к этому времени первый самолет уже ударил в одну из башен-близнецов. Высоко вверху из окон валил густой дым, а из широкого остекленного подъезда небоскреба в испуге выбегали люди. Много людей, сотни, но все выбежать не могли – те, кто оставался выше зоны пожара, оказались в ловушке. Одна за другой подъезжали пожарные машины, из них выскакивали люди в форме и устремлялись к входу в атакованное здание. То есть это потом все узнают, что WTC был атакован, а в тот момент все посчитали это несчастным случаем.
Поэтому даже те, кто выбежал из горящего небоскреба, никуда не уходили. Они вставали, задирали голову кверху и смотрели на то, как на большой высоте бушует пожар. Всем, да и Ирине тоже, в тот момент казалось: пожар удастся потушить и попавшие в ловушку спасутся.
– И тут бьет второй самолет! Вот тогда мне стало по-настоящему страшно. Я еще не понимала, в чем истинная причина катастрофы, зато помнила про бомбу, которая два раза не падает в одну воронку. И если такое случается – это неспроста. Ну и наверное, сработала генетическая память русского человека, которому много чего досталось.
«Не стой как идиотка! – сказала я себе. – Беги!» И я побежала – со всех ног!
Задача Ирины была простая: найти мужа, забрать его из офиса, после чего постараться вернуться домой, в ДжерсиСити. Но когда она его нашла, офисный центр содрогнулся – рухнула первая башня. Вместе с мужем они в панике бросились в подвал, и тут еще одно сотрясение стен – обваливается вторая башня! Свет в подвале гаснет, в душу вползает ужас, и кажется: началась ядерная война, в которой погибнут все без исключения…
Ирина не помнила, как они оттуда выбрались. По улицам уже валил густой дым вперемешку с пылью, дышать было нечем, и они направились к проливу Ист-Ривер. В ее сумке был пакет с бумажными полотенцами, которые она смочила в воде. А затем вместе с мужем, прикладывая ко рту мокрые полотенца, они брели, задыхаясь, по Бруклинскому мосту, чтобы попасть в другую часть города и как-то добраться до дому…
– Думаю, многие из тех зевак, что глядели на пожар, погибли. Мой сосед по дому, работавший в WTC, погиб, он был ирландец. Еще один знакомый успел выбежать и спастись, а весь его отдел, в том числе две русские девушки, остался под обломками… В общем, понятно, почему мы с мужем решили уехать из Нью-Йорка. Теперь живем в Пенсильвании, в девственном лесу. Вокруг белочки, зайцы, барсуки, только…
– Что – только? Ирина нервно смеется.
– Не поверишь, но недавно я узнала, что в двадцати километрах от нас находится атомная электростанция. И если на ней что случится – сам понимаешь…
Я всей душой желаю Ирине не попадать больше в подобные передряги. Она хороший человек, и такое было бы очень несправедливо. Она еще раз бросает взгляд на разлив невской воды и повторяет:
– Хорошо все-таки, что в Питере нет небоскребов!
НИАГАРА
Вода повсюду, она грохочет, шумит, лезет в глаза и проникает за шиворот. Вокруг мельтешат туристы из разных стран, облаченные в желтые дождевики, только мы со Славой мужественно сопротивляемся водной стихии в собственной одежде.
– Ребята, немедленно наденьте дождевики! – кричит Настя, с трудом перекрывая грохот водопада.
– Русские не надевают дождевиков! – кричу в ответ. А Слава добавляет:
– Мы же должны как-то отличаться от остальных туристов!
Слава идет ва-банк: у меня-то мотоциклетная косуха, а он в обычной водолазке, такая промокает на раз. Даже сквозь мою кожанку уже начинает проникать влага, которая здесь везде – в воздухе водяная взвесь, мелкая пыль, что так и норовит пробраться под одежду.
Мы движемся по деревянным террасам, приближающим нас к стене падающей воды. Стена пенится, брызжет на много метров вокруг себя, но мы упорные и хотим приблизиться к водопаду еще ближе.
– А искупаться слабо?! – кричу на ухо Славе.
Тот оценивающе оглядывает водяную стену. В этом месте Ниагара низвергается на огромные камни, на них взобраться нереально. Но если встать чуть в стороне, где валунов нет, можно при желании и «покреститься» в великом американском водопаде…
– А что, можно! – отзывается он. – Должны же мы отличаться, правильно?
Дорога на Ниагару началась от Нью-Йорка. Проехав зону городской застройки, выехали в направлении города Буффало и вскоре оказались в окружении совсем родных пейзажей. Леса вокруг, елочки, березки – чем-то это напомнило Московскую область. Если бы не англоязычные указатели, что мелькали порой вдоль дороги, могло бы показаться, что едешь хорошо знакомой дорогой из Москвы в Смоленск. А тут еще запах навоза шибанул в нос, когда проезжали какие-то поля, что совсем уж приблизило к родине. По всей матушкеРоссии – по Тверской ли области, по Новгородской – витает этот запах; и в Америке его тоже, оказывается, нюхают.
Полей было много, в основном кукурузных. Вначале было пасмурно, и наша команда облачилась в куртки. Затем опять выглянуло солнышко, я вновь разделся и катил вперед в одной футболке. Эту футболку с цветами из Таллина мне подарил Саша Одесса. Подарок был мне дорог, как и кепка Santoverdo Banda, преподнесенная в подарок другим моим другом – Витей Малиной.
Мы уже почти привыкли к мощным навороченным американским машинам. Приедешь куда-нибудь в Италию – там половина страны ездит на малолитражном «фиате-пунто». Приедешь в Израиль – тоже в основном японские экономичные автомобили. А вот Америка любит масштаб, тут сплошь пикапы да джипы. А еще домаприцепы, которые бывают просто огромные. Домом на колесах нас не особо поразишь – видели, знаем. Но тут ведь не просто дом – домище, размером с двухкомнатную квартиру в панельном доме! И тянет такую махину, конечно же, многосильный джип марки «Форд» или «Шевроле».
Что касается желтых школьных автобусов, иногда встречавшихся на пути, то они были привычны и непривычны одновременно. Вроде бы по нашим дорогам они не ездят, но мы же смотрели фильм «Кошмар на улице Вязов» и хорошо помним Фредди Крюгера. И другие фильмы смотрели, так что эти автобусы воспринимаются уже привычным образом, как и желтые нью-йоркские такси.
По ходу продолжали знакомиться с местными ПДД, что иногда сильно отличаются от российских. Вот хотя бы один пример: при наличии особого знака или специально выделенной полосы по американскому хайвею нельзя ехать на машине в крайнем левом ряду в одиночку. Если ты один – изволь сместиться правее, а по самой скоростной полосе можно передвигаться лишь в компании с кем-нибудь.
Приходилось привыкать и к приборной доске «Харлея», где на спидометре не привычные километры в час, а мили в час. Миля составляет 1,6 километра, так что движение по трассе со средней скоростью 65 миль в час означает в переводе на наши правила скорость чуть более 100 км в час.
Американские ПДД в некоторых пунктах отличаются от российских.
В другой стране вообще много непривычного. Еду по трассе, и вдруг справа от дороги возникает белый металлический резервуар на тонких металлических опорах.
Пальцы придавливают тормоз: хочется получше рассмотреть странное сооружение, будто взятое из фантастического фильма «Звездные войны». Лишь потом понимаешь: это обычная водонапорная башня, просто выглядит она совсем не так, как такие же сооружения в России. Я слишком много внимания уделял осмотру окрестностей, поэтому проскочил нужный отворот, который уводил нас на объездную дорогу вокруг очередного американского городка. Навигатор потащил меня в город, а за мной – всю команду.
Мои спутники даже не поняли, что мы отклонились от маршрута. Поначалу я переживал, но город оказался очень даже живописным, и, судя по тому, как интенсивно ребята его фотографировали, они были довольны, что сюда заехали. Да и перекусить было нелишне, поскольку утренние гостиничные вафли уже давно были переварены организмом.
Еда в любом путешествии – дело не последнее: не подмажешь, как говорится, не поедешь. Но Америка, как я вскоре понял, богатства выбора в этом смысле не предоставляет. Взять те же завтраки в отелях, абсолютно не отличающиеся друг от друга. Приходишь утром в ресторан, а тебе предлагают стаканчик с жидким тестом. Ты открываешь электрическую вафельницу, вливаешь туда тесто и спустя несколько минут получаешь горячую мягкую вафлю плюс чашку кофе.
Прикольно? Поначалу кажется – да, но спустя неделю, скажу честно, меня от этого американского однообразия уже начало тошнить. Хотелось какой-нибудь яичницы с ветчиной, кусок колбасы с сыром и черным хлебом, а тебе предлагали один и тот же стандартный набор!
Мы добрались до Ниагарского водопада к середине дня. Все знают, что этот водопад – что-то необычное, грандиозное и величественное, но по-настоящему это ощущаешь, только когда оказываешься рядом с этим невероятным явлением природы. Величие ощущаешь даже не «рядом», а задолго до того. Ниагару слышно издалека, за несколько километров. Мы ехали к границе Канады и Штатов, где находится это чудо света, и в гул двигателей наших байков потихоньку вплетался отдаленный гул падающей воды. Прямо по курсу виднелось облако водяного пара, который в солнечную погоду искрит разноцветной радугой. Вот наконец берег Ниагары, мы выезжаем на него и застываем в изумлении. Зрелище поистине невиданное: вода срывается со скал с пятидесятиметровой высоты, причем ширина этой грохочущей пенной стихии – более километра! Не сразу понимаешь, что водопад разделен на три части, каждая из которых имеет свое название. Уже позже мы узнаем, что Niagara Falls расположен сразу в двух странах и самый большой водопад – Подкова, или Horseshoe Falls, – территориально находится в Канаде. США достались водопады чуть поменьше – Американский (American Falls) и Фата (Bridal Veil Falls). Но и эти потоки падающей воды поражают воображение.
Чтобы ощутить само дыхание водопада, сверху надо спуститься на лифте вниз. Где мы получаем специальные дождевики, которые должны защитить нас от всепроникающих водяных брызг.
Брызги висят в воздухе мелкой водяной взвесью, которую ощущаешь собственной кожей. И чем ближе приближаешься к Ниагаре, тем плотнее взвесь; человек в очках, например, вблизи водопада уже просто ничего не видит. А еще ближе вообще нужно надевать те самые дождевики, которые берутся напрокат. Чтобы была возможность приблизиться к водопаду вплотную, сделаны специальные лестницы и площадки; на них-то и толпятся многочисленные туристы, прикрывающие от вездесущей воды объективы фотоаппаратов.
– Так купаемся или что? – спрашиваю Славу. Тот еще раз оценивающе оглядывает пенную грохочущую стихию.
– Да что-то мне уже…
– Вы с ума сошли?! – пресекает безумные планы Соня. – Совсем обалдели – купаться вздумали!
Несмотря на экстремальные условия, мы делаем кадр с «походным знаменем» на фоне Ниагары и подходим еще ближе. Нетрудно представить, какое благоговение перед этим явлением природы испытывали проживавшие здесь некогда ирокезы. Они-то и дали название водопаду: «грохочущая вода», или, на индейском, «ниагара». Мы, конечно, люди цивилизованные, но перед таким чудом чувствуем свою ничтожность так же, как ирокезы.
Откуда берется такой невероятно мощный поток воды? От Великих озер – Верхнего, Мичиган, Гурон, Эри и Онтарио. Крупнейшие пресные озера Земли, они соединены в одну систему и стекают в океан через реку Ниагару. Не помню точно, сколько кубометров воды в секунду падает вниз, – знаю, что много. А это ведь дармовая энергия! И американцы просто не были бы американцами, если бы не извлекли из этого практическую пользу.
Американцы пользу извлекли, построив выше по течению Ниагары электростанцию. А ниже по течению построили так называемый Радужный мост, который соединил две страны и позволил перемещаться в обе стороны пешеходам и автомобилям. Ниагарский водопад давно является фишкой американского штата НьюЙорк и канадского штата Онтарио. Город Буффало, неподалеку от которого мы остановились, благодаря тысячам туристов живет очень даже небедно. О процветании говорят, в частности, многочисленные богатые яхты, пришвартованные у причалов на протекающей через Буффало реке.
Хотя я не о бизнесе, я о чуде. Говорят, самый лучший вид на Ниагарский водопад открывается с канадского берега. Что ж, может быть. Нам хватило и американской стороны – то, что мы увидели, наверняка запомнится на всю жизнь. На пути к стоянке мотоциклов я оглянулся на водопад и вдруг подумал, что когда-нибудь вернусь сюда с сыном и женой, чтобы показать им величайший в мире водопад и теперь уже вместе испытать этот восторг…
