Павел Грюнмайер
Снегурка. Новая сказка 5
Часть Пятая
Так… а что же во дворце?
в Царском Золотом Ларце?
Чар волшебных мёртвый сон
колокольный перезвон
уж нарушил и рассвет
гонит прочь предсмертный бред?
Нет…
Сознанья злая тьма
унесла всех навсегда.
Нет…
Храпит всей свадьбой сладко,
так храпит, что слушать гадко.
«Сон-травы» хмельной недуг
не рассеять видно тут.
Нет помехи видно злу.
Ах, не знаю. Ах, не вру…
Да и что уж тут гадать,
коль и так уж всё видать.
Не пробиться к небу Солнцу,
в тучах Месяц золотой,
и уж свадьбу не разбудит
даже сам Мороз седой.
Но постой-ка, кто там мчится
по палатам, по дворцу,
да ругается, да злиться?
Кто же там?.. Я не пойму…
Кто же там такой солидный,
громогласный, заводной,
по движениям агрессор,
по комплекциям герой!
Дайте глянуть…
Так… она?!
Тёща! Мама! И жена!
Тыл коварного Карата,
мама Ма́шина… те на.
Не держа во рту росинки,
целый день она с утра,
хлопотала и кружилась
не на свадьбе, у гнезда.
Для любимой своей дочки,
для потомства, для зятька
терем новый прикупила
с петухами вдоль крыльца,
привезла туда обновы
и преданного сундук,
и кровать с двумя орлами,
чтоб скорей рождался внук,
всё по моде подогнала
новобрачным для забав,
и на троечке примчалась
ко дворцу… к утру… устав…
Ух…
ямщику на сбитень дав.
Тут подружки появились,
видно снова помирились,
с птичьей клеткой на руках,
страже лыбясь на стенах.
Ревность, Хитрость, Арроганс
сей внезапный новый шанс,
чтобы к Ваньке проскочить
не решились упустить.
Клетку на́ снег опустили,
дверцу настежь приоткрыли
и сороку-белобоку
на свободу
от-пус-ти-ли.
Тут же наглая сорока
чёрной ягодкою око
перепрыгнула стену,
стражу дразня на лету,
и к Боярыне под ноги,
что была уж на пороге,
прыг и ну давай трещать,
люд на площади смущать:
«Гляньте, люди, поглядите,
на субъект сей обратите.
Вот вам нынешняя мать –
дочь невеста, ей плевать!
Где ж была она, спросите?
Покупала терем в Сити –
зятю с дочкой новый дом,
а они-то под столом!»
Мать недоброе почуяв,
зашипела негодуя,
замахала на неё:
«Ты стрекочешь тут чего?»
Но сорока-белобока,
