Эдвин оскалился в ответ.
– Вы вряд ли услышите от меня что-то новое. Мы все оказались здесь по схожему сценарию.
Мойра посмотрела в пол.
– Утро вечера мудренее, – вздохнул Север. – В гостиной на выделенном нам этаже есть часы. Предлагаю справиться о времени и, если час поздний, отойти на боковою. У нас еще будет время найти свою игру завтра перед концертом.
– Ты прав, пожалуй, – нехотя согласился Бард.
Они вышли из тесной коморки, послужившей им репетиционной комнатой, и, никем не сопровождаемые, проследовали по не менее узкому коридору и поднялись к себе на этаж.
– Уже полночь! – присвистнул Север, первым зайдя в гостиную. – Похоже, у нас не осталось иного выбора, кроме как хорошенько выспаться.
– Выбор есть всегда, – пробурчал Эдвин и скрылся в своей комнате, демонстративно хлопнув за собой дверью. Остальные музыканты лишь обменялись красноречивыми взглядами и так же молча разбрелись по предоставленным им опочивальням.
Мойра наивно надеялась, что после смятения и волнений прошедшего дня сон не заставит себя долго ждать. Она рухнула на постель в абсолютном изнеможении, но капризный Морфей со свойственным ему легкомыслием передумал заключать певицу в свои объятия.
Казалось, что все было вверх тормашками – что только сейчас, после часов лихорадочных сновидений с приходом ночи наступило долгожданное пробуждение, и Мойра осталась одна, в абсолютной ясности, наедине с догорающей свечой и тишиной собственных мыслей.
Странно, подумалось Мойре, почему до сих пор она не видела ни одного слуги, кроме Распорядителя? Кто застелил ее постель, кто отворил ей сегодня утром, кто приготовил обед и накрыл на стол? Почему по прибытии к черным воротам замка ее встречал только Распорядитель, и кто ранее встретил его? Миллионы вопросов, что не посетили ее в течение дня, казались такими очевидными в ночной темноте замка без окон.
Кто жил в этих тесных, сгорбленных катакомбах? Кто составил смертельный контракт?
И боялась ли она? А можно ли было бояться абсолютной неизвестности? Настолько абсурдной, настолько нелепой, что даже сам предмет ее страха никак не желал себя проявить?
И все же страх был. Он был настоящим и честным, он был даром ночи, последней связью с реальностью, он был животным, рациональным, действительным. Он был везде. Он был холодной неизбежностью – слишком явной, чтобы отпустить ее мысли; слишком гордой, чтобы перерасти в панику.
Здесь могла прерваться ее жизнь. Мойра в этом не сомневалась. Это была данность, факт, обстоятельство. Мойра знала это с той же уверенностью, с которой иной раз даже на расстоянии ощущаешь кончину близкого человека. Вероятность смерти витала в воздухе и скрежетала под ногами, она была на коврах и между нитей разлагающихся гобеленов. Замок дышал смертью, он был смертью. Он просто был.
В гостиной скрипнула и притворилась дверь. Кто-то мягкой походкой преодолел пространство пустой комнаты и вышел в коридор. Вскоре шаги стихли.
"Зачем он вышел?" подумалось Мойре. А затем: "А что, если это был не он?" Кто-то другой. Не Бард.
Она приподнялась на кровати и прислонилась к холодной стене. Почему-то так было легче.
Свече оставалось совсем немного. Нужно было зажечь от нее новую, но сил на это категорически не оставалось. Она закрыла глаза.
Бард.
Он был с ней везде. И даже сейчас, в кромешном мраке этой богом забытой кельи, он стоял перед ее взором.
– Ты пришла.
И все. Просто – "Ты пришла". Таким было его приветствие. После всех этих лет, после стольких баллад и десятка придуманных жизней, в момент новой встречи он не нашел для нее больше двух слов. Собственная реакция не отложилась в ее памяти. Возможно, она нерешительно улыбнулась; возможно, она не сумела скрыть своего замешательства. Его лицо было привычно непроницаемым, а его ищущий взгляд как обычно пытался рассмотреть в ней что-то, что она никогда не смогла бы определить. Он сбивал ее с толку.
Они оставались вдвоем в главном зале таверны «Под крылом черного лебедя». Все завсегдатаи уже разбрелись по домам, все гости уже видели десятые сны у себя в комнатах, и даже хозяин заведения поспешил откланяться, многозначительно подмигнув Барду и Мойре на прощание.
– Я уезжаю этой ночью, – заявил Бард. Это была его вторая реплика за вечер.
Привычным движением, он поправил волосы, сползшие ему на глаза. Как всегда, немного неряшлив; как всегда, до боли прям и немногословен.
Она испугалась его в тот момент, но то был совершенно иной вид страха.
– Куда? – только и смогла спросить Мойра.
– Я подписал контракт с местным герцогом, – пожал плечами Бард. – Нужно отыграть концерт для его дочки в близлежащем замке.
– Том, что в ущелье? – уточнила Мойра. Бард кивнул.
– Ты будешь выступать один? – спросила она и тут же возненавидела себя за малодушие.
Бард пристально посмотрел на нее, и Мойра отвела взор; она не увидела, как менестрель пожал плечами.
– Ты можешь составить мне компанию, – равнодушно сказал он. – Но для этого придется заключить контракт с господином Распорядителем. Я подписал документ нынче вечером – думаю, что до утра распорядитель будет еще здесь. Попробуй застать его во время завтрака.
Мойра кивнула. Бард сухо пожелал ей спокойной ночи и направился к лестнице. В дверях он остановился и, как будто только что вспомнив о чем-то важном, обернулся.
– Только читай контракт внимательно, – внезапно посоветовал Бард. – Очень внимательно.
Он вышел из зала.
Его напутствие было бы лишним, хотя Мойра, конечно же, не стала его игнорировать. Она прочитала контракт.
Сложно сказать, что воспреобладало тогда в ней. То ли она, как и Эдвин, не поверила в серьезность описанных там угроз, то ли она и вправду была глупой, безответственной девчонкой, потерявшей свою голову, как последняя деревенская простушка. Но она подписала контракт, не раздумывая ни секунды. И теперь она была здесь, в пустой комнате без окон и неоконченной сонатой, в которой ей не было места.
***
Мойра вздрогнула, когда в дверь постучали. Надеясь, что стук ей почудился, она подождала несколько тревожных ударов сердца, но вскоре сигнал повторился.
– Мойра, –прошептал знакомый голос по ту сторону. – Это я, Бард. Будь добра, отопри мне.
Мойра соскользнула с кровати и подбежала к двери. Руки отчего-то перестали ей повиноваться. «Это неважно, ведь я всего лишь певица», с горькой ухмылкой подумала девушка. Когда неожиданно упорная борьба с засовом наконец разрешилась в ее пользу, Мойра еще несколько мгновений не решалась сделать последнее движение. Это был конец. Она знала это. Знала, что пути обратно не будет.
– Мойра, – мягко позвал ее Бард. – Мойра, отвори, пожалуйста.
– Сейчас, – шепотом отозвалась она и потянула дверь на себя.