Павел Чук
Сон наяву
«Хотя и с натяжкой», – успокаивал себя Михаил.
Следующая рабочая неделя началась опять с очередей в банки. Цены на топливо, хлеб росли понемногу, но чуть ли не каждый день. На работе стали выгонять народ в неоплачиваемые отпуска. И вот как гром среди ясного неба, в пятницу, во время второго дня встречи большой двадцатки произошло то, чего боялся Михаил, что было ключевым и отправным моментом произведения: покушение на глав государств. Теперь не осталось сомнений, надо бросать все и уезжать как можно дальше от больших городов и военных объектов.
Побросав вещи в автомобиль, Михаил решил поехать на дачу к другу писателю. Уже в пути с ним связалась Маша и сказала, что они уезжают из деревни. Рукопись оставит в столе под скатертью в комнате. Ключ от дома будет под половицей слева в выемке. И советовала как можно скорее тоже покинуть город, так на всякий случай.
Выезд из города стал просто адом. Многокилометровые пробки – это ещё не все. Стояла неимоверная жара, такая температура была только в 2010 году, когда горели торфяники вокруг Москвы. На второй день Михаил добрался до приятеля, бывший редактор фантастического журнала Степан Николаевич. Мужчина пенсионного возраста, который и дал путёвку в жизнь Михаилу, напечатав первый рассказ в одном из номеров журнала. Даже разница в возрасте более двадцати лет не оказалась помехой приятельским отношениям.
– Проходи, Миша, располагайся. Молодец, что приехал, проведал старика, а то тут уже совсем от жизни отстал. Как моя-то благоверная оставила меня, так только тут теперь и обитаю. Детей из-за границы не дозовёшься. Вот один и один, даже начал клубнику выращивать от нечего делать, – обрадовался приезду Степан Николаевич.
– Здравствуй, дядя Стёпа, – сказал Михаил, и они обнялись. Долго не виделись… .
«Мы же вспоминаем человека только тогда, когда нам что-то от него нужно, а так, чтобы просто приехать, даже позвонить «нелишний раз» часто становится таким не преодолимым препятствием», – уже про себя подумал Михаил.
– Ты по делу, или просто «мимо проезжал», – уже сидя за столом, спросил Степан Николаевич.
– По делу, посоветоваться решил, дядя Стёпа, – начал повествование Михаил. Рассказывал всё и подробно. О том, как уехал в Тайгу. Как там жил, писал, как вернулся назад, как и что в мире происходит, и какие политические осложнения. Показал написанное произведение, которое все-таки Маша набрала и скинула на «мыло».
Степан Николаевич долго сидел, читал его труд. Делал у себя в блокноте пометки. Михаил уже думал оставить и пойти спать. Но Степан Николаевич не отпускал. То просил чай заварить, то в сельпо сходить за пряниками, то со стола прибраться. Когда стемнело, Степан Николаевич, дочитав на нетбуке произведение, позвал в очередной раз Михаила.
– Сильно написал, нечего сказать. Ошибки логические есть, но незначительные, – выдал рецензию Степан Николаевич, – показывал кому?
– Нет, дядя Степа, только закончили набор текста. Тут вот ещё, какое дело, почти все, что написал чуть больше месяца назад, начинает сбываться.
– Да, да. Ты рассказывал, что в мире творится, я-то отстал совсем, даже интернета тут нет, и телефон только проводной, вышки понаставили, а связи нет. Послушай, ты забери свою рукопись, пусть у тебя будет, и концовку перепиши. Главного героя нехорошо в первой книге на растерзание отдавать. Пусть сын подрастёт чуток.
– Дядя Степа! Всё сбывается! Всё, что написал. Если ещё ударят ракетами, то это будет конец всему, – чуть не крича уже, сказал Михаил.
– Концовку перепиши, – спокойно ответил Степан Николаевич и пошёл спать.
Михаил в комнате один, лежал в кровати и думал, почему так Степан Николаевич – дядя Степа спокойно воспринял происходящее. Даже выслушав рассказ, и прочитав роман, он не стал истерить, а как настоящий рецензент увидел моменты, которые автор упустил. И почему Степана Николаевича не волнует то, что происходит в мире.
С этими мыслями и придя к выводу, что при первой возможности заберёт рукопись, Михаил уснул.
Ближайшие два дня вырваться в деревню к Маше за рукописью не удалось. Он помогал Степану Николаевичу по хозяйству, то забор поправить, то крышу посмотреть, то дверь в сарае перекосилась.
Михаил хоть и городской житель, но от работы не отлынивал, сказывался опыт жизни в Тайге, где все приходилось делать самому. Мысли о происходящем в мире не давали покоя, но работа, отнимающая большую часть времени и не оставляющая ни секунды покоя, сделала своё дело. Михаил постепенно забыл о том, что творится вокруг.
Ночью третьего дня Михаил проснулся от яркого света. Ночью светло как днём. Выйдя во двор, увидел дядю Степу, который смотрел куда-то вдаль на зарево. На небе казалось, что взошло десятки солнц. От яркого света приходилось зажмуриться, но это не помогло. Зрение пропало на пару минут. Когда услышал Николаевича: «Началось. Надо в погреб спуститься. У меня там припасы. На неделю переждать хватит. Пошли, Миша. Тёплые вещи только захвати, прохладно там».
Быстро вернувшись в комнату, Михаил покидал, что было в рюкзак. Свернул матрац с подушкой и одеялом, и с нехитрым скарбом пошёл к входу в погреб, который в комнате, где ночевал дядя Степа.
Погреб дяди Степы, мягко сказать, большой. Наверно, занимал половину дома. Было место для двух раскладушек, небольшой санузел типа «ведро за шторкой», ну а главное, весь периметр заставлен соленьями-консервами. На удивлённый взгляд, дядя Степа только ответил, что это осталось от прежних хозяев. Он только навёл в нем порядок, да благоверная приложила руку.
