Павел Чук
Познавшие смерть 2. Война
– Мессир! Стрельба в лесу!!!
– Авангард напоролся на засаду? – беспокойно произнёс Унак. Среди тех, кто шёл в авангарде были его люди, и понапрасну поднимать шум они не станут.
– К бою! Занять оборону! – моментально сориентировавшись в изменившейся обстановке, выпалил мессир. Одновременно, не дожидаясь приказа, командиры направились к своим бойцам. Рядом с мессиром остался куратор.
– Опять тишина. Может ложная тревога? Отправить бойца к разведчикам?
– Не надо. У них есть кому подать сигнал, что опасность миновала, – расположившись в неглубокой лощине, произнёс мессир. Он всматривался в сгущавшиеся сумерки, но темнота стремительно наступала.
Вспышка! Раскатистая стрельба вновь нарушила тишину. Справа, буквально в нескольких десятках метрах завязался бой. Со стороны оборонявшихся прозвучали первые выстрелы, но мессир никак не мог определить, куда ведётся огонь. Короткие вспышки выхватывали из мрака сгустившейся темноты фрагменты окружающей обстановки, но толку от быстрых изменений степени освещённости было мало. Зрение не успевало привыкнуть к темноте и вновь перестраивалось к яркой, но мгновенной вспышке, слепя, не давая разглядеть, что происходит буквально в нескольких метрах.
– Куда стреляют, кто напал? – пригнувшись к земле, ни к кому не обращаясь, произнёс мессир, а вокруг царил хаос ночного боя. Со всех сторон грохотала стрельба, слышались короткие, но взаимно исключающие команды, предсмертные вскрики и вопли раненных о помощи. Брат-куратор куда-то подевался и мессир остался один.
«Что происходит? Где враг? Кто напал? Почему вовремя не предупредили?» – мысли мессира путались от множества вопросов, но сориентироваться в обстановке для принятия управленческого решения у него не хватало информации. Он не боец и боевой транс не его конёк. Он – командир, но именно сейчас мессир пожалел, что не достиг уровня великого бойца. Его стезя – управлять, беря на себя ответственность, принимать стратегические решения, анализировать большой объём информации, выуживая из огромного числа зафиксированных, подтверждённых фактов закономерность и делать выводы, находя единственно верное решение. Но сейчас от его опыта, знаний, ничего не зависело.
«Забыл, что в тылу врага! Радовался, что удалось скрыться перед носом наступающей армии! Радовался, что оторвались от преследования! Что шли, не привлекая внимания… расслабился!!! Положился на гвардейца… Это моя вина! Это я понадеялся на дар познавшего смерть. Сколько я слышал невероятных, героических эпизодов о прошедшей войне? Почему поверил? Почему не удосужился критически взглянуть на ситуацию?! Почему расслабился, положившись на неокрепшего юношу?! Пусть он воргэн, но он не всесильный!»– корил себя мессир, проверяя личное оружие, намереваясь продать свою жизнь как можно дороже.
Кто-то, обдав потоком ветра, смазанным силуэтом пронёсся совсем рядом и устремился в гущу боя. Мессир только и успел проводить смазанную фигуру стволом личного оружия, не успев выстрелить.
«Что за чертовщина?!» – только успел подумать мессир, как чуть вдали с новой силой разгорался бой. Звуки беспорядочной стрельбы сменились редкими, но хлёсткими звуками нехарактерными для вооружения отряда.
– Мессир! Где вы? – позвали из непроглядной черноты.
– Здесь! Брат Стринг, это ты?
– Я, – вывалившийся из темноты, прошептал куратор, – мессир, вам надо уходить. Мы прикроем, – за ним из тьмы показались ещё четверо.
– Нет! Слышите? – мессир дал знак, призывая к тишине, – там, – он указал в сторону, куда совсем недавно промелькнул силуэт, – продолжается бой. Надо помочь!
– Но, мессир…
– Отставить! За мной!!! – в том, что его приказ выполнят, мессир не сомневался и, не дожидаясь ответа, пригибаясь, бросился вперёд. Сотня, а может две сотни метров отделяет от места, откуда доносится шум боя.
«Держитесь! Уже идём! Поможем», – думал мессир, как его кто-то толкнул, и резкая боль пронзила плечо. Споткнувшись от неожиданности, уже падая, он повернулся и в полуметре от себя с трудом различил размытый силуэт. Грохот стрельбы и… темнота.
Глава 5
Откинувшись на спинку кресла, Инноми прикрыл глаза. Длительный переход завершился. Стремительно наступавшему противнику, с остервенением пытающемуся окружить сохранившее единоначалие и, главное, боеспособность подразделение, не удалось замкнуть кольцо. Полученный ультиматум о переходе на сторону агрессора, Инноми отверг и пусть они – это те, кто восстал против Императора, но стать предателем оказалось выше моральных принципов.
Известие о начале войны застало врасплох, но высокая степень готовности, а главное его опыт, позволили в самые трудные первые дни агрессии избежать больших потерь в альянсе «Нострумс». Враг стремительно продвигался вглубь Империи и, осознав степень угрозы, Инноми отдал приказ о немедленной эвакуации. Энергичное наступление противника приводило в шок и обнажало просчёты мирных лет. Инноми – не кадровый военный, но опыт руководства одним из сильнейших кланов Империи не оставляли сомнений в провале разработанного стратегического плана обороны, если, конечно, таковой в Генеральном штабе имелся. По разным оценкам, а в большинстве своём слухам, которые доходили до Инноми, всего лишь за неделю агрессоры продвинулись вглубь Империи на непостижимые две с половиной тысячи километров, оккупировав зна́чимую часть территории…
«Война! Такое короткое слово, – размышлял Инноми. – Но, сколько боли, страданий, смертей и сломанных судеб оно в себе заключает?! Всего несколько букв, произнесённых спокойным, без эмоциональной окраски голосом и тот, кто по воле судьбы сполна ощутил на себе связанные с этим события, замолкает, а взгляд наполняется скорбью».
Будучи ребёнком, Инноми любил слушать рассказы деда о войне. Для него, молодого, несмышлёного ребёнка истории казались сказкой и невероятными приключениями деда-героя, но было и то, о чём ему не рассказывали: о тяготах, о лишениях, о голоде, о невыносимой боли от ран, о нестерпимом горе от потери родных, близких, друзей и соратников. Повзрослев и став главой клана, Инноми понял, что победа в войне – это не только героические эпизоды отдельно взятого человека, а и кропотливый труд работников тыла, кующих оружие, и каждодневный, не всегда заметный подвиг каждого солдата, своей отвагой заставляющий врага замедлиться, отступить.
Основной самой многочисленной и боеспособной части альянса удалось оторваться от преследования, спрятаться, затаиться в одном ничем непримечательном, давным-давно брошенном населённом пункте, неотмеченном ни на одной карте, но безудержный забег под непрекращающимися атаками противника с неожиданными засадами десанта, вымотал окончательно. Инноми понимал, что соратники давно перешагнули предел своих сил и держатся только на морально-волевых качествах, а ещё на вере, что их глава – воргэн, знает, что делает. Но людям необходим отдых.
Инноми услышал, как в помещение вошли, и отвлёкся от раздумий, открыл глаза. В плохо освещённую комнату, где сидел глава альянса, вошёл его помощник.
– Серо. Распорядись выставить охранение, а остальным отдыхать.
– Уже сделано, Основатель.
– Хорошо, – кивнул Инноми, – через полчаса собери заместителей и старших командиров.
– Основатель, – чуть запинаясь, заговорил Серо, – вы бы отдохнули, поели. Я и ужин уже распорядился подать. А то какой день без горячей пищи и сна, а обсудить насущные вопросы можно и чуть позже. Часа через три, например.
– Часа через три, – задумчиво повторил Инноми.
Относительно быстро восстановившись от содрогнувшегося Мироздание удара, Инноми ни на минуту не отпускал вожжи управления альянсом. Разлетевшаяся весть, что он и есть Основатель правящей династии Императоров, померкла перед надвигающейся угрозой. Инноми ухмыльнулся. Как понял, именно из-за этого к нему – единственному, кто может сместить Императора и поступило предложение от командования присоединиться к армии агрессора. Но Инноми не был бы умудрённым опытом дипломатических переговоров и главой одного из сильнейших кланов Империи, если бы не воспользовался предоставленной передышкой и не увёл своих людей из почти сомкнувшегося кольца окружения. С того времени он всё время оставался на ногах, выкраивая полчаса, час для восстановления сил, погружаясь в объятия видимой только воргэнам энергии, дарующей силы. Но с каждым разом требовалось всё больше времени, чтобы восстановиться. Энергия энергией, но физическому телу требуется и пища, и срок для восстановления.
– Хорошо, Серо, – сдался Инноми, – сейчас посплю пару часов, а потом отобедаю.
Помощник вышел, а глава альянса перевёл кресло в полу горизонтальное положение и, подсунув под голову валик, прикрыл глаза, погружаясь в сон…
Живописное, затерянное высоко в горах место, где с грохотом, разносящимся на многие километры вокруг, срываясь с вершины потоком воды, ревёт водопад. Узкий коридор меж скал, верхние края которого загнуты внутрь так, что вода словно идёт по трубе, набирая силу, и обрушивается со всей накопившейся мощью вниз к небольшому озеру. Создаётся впечатление, что скалистая порода, сквозь которую вода пробила себе дорогу, нехотя расступается, позволяя массам воды с грохотом низвергнуться вниз. Переливаясь в ярких лучах светила на водной глади озера бурлит белая пена, образуя причудливый, завораживающий любовный танец. Если присмотреться, то сквозь несущуюся стену воды едва различается чёрный зев прохода. Мгновение… и картина меняется.
Богато обставленная комната, но без окон. Тёплый свет лучится с потолка. Молодая женщина склонилась над лежащим на кушетке телом. Она обтирает лицо влажной губкой, что-то тихо шепча. Картина приближается, удаётся расслышать тихий шёпот:
– Что ж ты так, необдуманно… Зачем полез в первые ряды? Ты же Император!!! А его место не лично поднимать армию в атаку, а командовать! Милый мой. Терпи. Сейчас придёт врач, я уже за ним послала. И тебе станет легче… Потерпи.
«Варнас?! Сын?!» – промелькнула мысль.
С невероятной быстротой сменяются эпизоды: столбы чёрного дыма вздымаются вверх от выжженной поверхности земли; толпа бредущих по дороге обожжённых с отрешённым, безвольным взглядом беженцев; разрушенный мегаполис и тела, их очень много, то там, то здесь, замерли в неестественных позах. Мелькание образов прекращается и… непроницаемая чернота. Перспектива медленно удаляется, являя общую картину. В центре чернеет глубокая воронка с оплавленными краями. Выжженное пространство расходится от центра на многие километры, что не видно ни конца, ни края, зияя чёрным пятном посреди когда-то цветущего мегаполиса. Чем дальше от воронки, тем чаще попадаются искорёженные остовы мобилей и, словно рёбра поверженных животных, торчат из вспучившейся земли скрюченные каркасы многоэтажных зданий.
«Что это?» – сознание мечется, не находя ответа.
Снова смена картинки: небольшой, плохо освещённый зал, где плечом к плечу, что яблоку некуда упасть, стоят люди со скорбными лицами. Кто-то из них в полевой военной форме, кто-то в потрёпанной гражданской одежде. На некоторых лицах блестят ручейки от слёз. Слышны всхлипы, причитания. В центре помещения невысокий постамент, на котором обитый бархатом стоит гроб. Возле – молодая женщина, но в прядях её собранных в пучок волос, серебром отливают седые вкрапления. Она склонилась над телом, что лица трупа не видно.
Обжигающий холод предчувствия пронзает сознание. Попытка приблизиться, рассмотреть, кого хоронят, но толпа приходит в движение и людской поток, словно стена, не даёт сделать и шагу вперёд…
– Основатель, с вами всё в порядке? Вы так кричали, что…
– Всё нормально, Серо, – произнёс Инноми, открывая глаза, и не узнал свой голос. Вместо звонкого, властного тембра, еле выдавил из себя глухой, гундосый звук, – это всего лишь плохой сон.
«Всего лишь сон», – повторил про себя Инноми, вставая с кресла. Его колотил озноб, а лоб покрылся испариной. Дрожащей рукой он вытер пот с лица и, не удержавшись на ослабевших ногах, опять опустился в кресло.
«Сон?! Когда в последний раз я видел сон? И сон ли это?!» – Инноми терзали сомнения. С того времени, как познал смерть, он не видел сны. Только ощущения, а сейчас во время скоротечного отдыха, Инноми увидел яркие образы и… кого??? Того, с кем ищет встречи. Того, с кого используя право, а если понадобится и силу, хочет спросить: «Этому я тебя учил… сын?!».
– Основатель, обед готов, – вывел из размышлений голос помощника.
– Хорошо, Серо, – Инноми взглянул на накрытый стол и про себя отметил, что один человек всё съесть, или даже попробовать не сможет. – Присядь, раздели трапезу со мной…
– Серо, – когда утолили первый голод, заговорил Инноми. – Во сколько придут командиры?
– Через час, Основатель. И… я хотел спросить, – замялся Серо, – с вами всё в порядке? Вы плохо выглядите, вам бы отдохнуть.
– Потом отдохнём, – отрезал Инноми. – Что с ранеными? Их устроили, покормили?
– Развернули походный полевой госпиталь, тот, который в разбитой части обнаружили. Ме́ста почти всем хватило. С продовольствием проблем нет, запас примерно на месяц.
– Сколько осталось в строю боеспособных?
– Об этом лучше доложит Сентир.
– Зови!
Незаметно приём пищи превратился в военный совет. Заместители, командиры групп приходили к Основателю, кто-то оставался за столом, давая пояснения, принимая участие в импровизированном совещании, кто-то тут же выходил исполнять данные главой указания.
Уже глубокой ночью Инноми остался один. Из большого объёма полученной информации вырисовывалась странная картина. Способных держать в руках оружие бойцов в стане альянса «Нострумс» оказалось слишком мало. Только остатки разрозненных военных частей, которые примкнули в ряды альянса, составляли кое-какую существенную силу, но солдаты измучены долгим скитанием по тылам противника и боеприпасы на исходе. А про членов альянса, клановых бойцов и говорить не приходится – не солдаты они. Да, в рукопашной схватке, один на один, они дадут фору любому противнику, но до врага ещё надо добраться. Но выяснилось самое невероятное во всей ситуации – это отсутствие связи с регулярными военными частями Империи, не говоря про Императорскую Гвардию…
«…связь с Генеральным Штабом пропала через час после начала агрессии, – вспоминал Инноми сбивчивый рассказ вышедшего из окружения офицера, – и до сих пор наладить контакт, ни со Штабом, ни тем более с Гвардейцами не удалось. Мы, как слепые кутята, метались, не зная, что делать! Где противник, с какой стороны держать оборону, кто прикрывает на флангах, а главное, где командование?! Начало войны полк встретил на марше, – всплывали в памяти слова офицера. – Мы двигались к полигону для проведения учебных стрельб. Согласно приказу, шли в боевом порядке с полным развёртыванием средств ПВО и РЭБ, что нас и спасло. В первые минуты никто не понимал, что началась война, но система распознавания «свой-чужой» сработала и объявила боевую тревогу, а потом… – Инноми припомнил, с какой горечью в сердце и с нескрываемой злобой говорил боевой офицер. Его голос дрожал, а пальцы рук он то сжимал в кулак, то разжимал, и не составляло труда заметить, что они дрожат, – а потом начался ад!!! Враг сменил тактику и высадил десант, а у нас боеприпасами к стрелковому оружию не все экипажи укомплектованы всё в походно-заряжающих моби́лях … Сначала подбили командно-штабной мобиль. Погибли все высшие офицеры. Связи нет, обороняться нечем… мне повезло, что находился в хвосте колонны, командовал ротой боепитания. Успел среагировать и отдать приказ на зарядку ближайших боевых машин. Это нас и спасло. Отбились, но от полка осталась неполная рота. Пришлось вывести из строя и бросить всю технику и пробиваться на пункт сбора, координаты которого получили, пока была связь, но там уже вовсю хозяйничал противник. Неделю блуждали, пока не встретили вас… от полка осталось двенадцать человек».
– М-да. Ситуация, мягко сказать, катастрофическая, – после совещания, продолжал размышлять Инноми. У него сложилось однозначное впечатление, что Империя стоит у края пропасти.
Вдруг, пронзая черноту ночи, раздался вой сирены и в помещение ворвался запыхавшийся Серо.
– Основатель!!! Передовые части врага прорвали заслон и стремительно продвигаются, сметая всё на своём пути!
– Что это так орёт, Серо? – невозмутимо произнёс Инноми. В тот момент, когда прозвучали первые звуки сирены, к нему пришло озарение, и он понял, что делать.
– Орёт? – чуть замешкался помощник, – это воет сирена противника.
– Психическая атака, – ухмыльнулся Инноми, – тогда слушай приказ! Всем уходить! В бой не вступать! Я останусь.
– Но, Основатель…
– Исполнять!!! Чувствую, нас не окружили. Так собери всех, кто стоит на ногах. Всех, кто может держать оружие и отправь помогать раненым. Уходите на северо-запад, к Столице, – властным голосом произнёс Инноми и чуть тише добавил, – этот бой мой. Негоже познавшему смерть убегать.
Эхо играло зловредную шутку, казалось, что вой сирены раздаётся со всех сторон, но обострившимся чутьём воргэна, Инноми понимал, что враг предпримет атаку только, с одной стороны. И сейчас, убедившись, что его приказ об отступлении выполняется, Инноми стоял плечом к плечу с не пожелавшими бросить своего командира соратниками. Ни властный тон, ни угрозы не помогли заставить трёх верных сподвижников покинуть площадку, где он вознамерился принять бой.
«Что в этом здании было раньше? – думал Инноми, оглядывая место предстоящего боя, – местный совет? Или размещался глава клана со своими помощниками? На обычный, гражданский дом не похоже. Слишком массивные стены. Окна, словно бойницы, да и пустующая площадь возле входа говорит о служебном предназначении здания. Хотя, о чём я думаю!!!».
– Спрячьтесь в здании. Если я погибну, знаете, что делать, – отдал приказ Инноми и прикрыл глаза. Он не сомневался, что указание исполнят неукоснительно, а также знал, что если у него не хватит сил, то соратники кинутся в бой и погибнут вместе с ним, но… это их выбор.
Поднявшийся ветер доносил шум отрывистых команд, редкое бряцание металла о металл, поступь шагов. Инноми, склонив голову, стоял посреди площади. Энергия под завязку заполнила узлы и клокотала, ища выхода. Он с трудом сдерживал выход энергии, ожидая подходящего момента. Но ещё рано.
Боевая пятёрка, осторожно озираясь, вышла из укрытия, пересекла площадь и наставила оружие на Инноми. Тот не реагировал.
«Рано. Слишком рано», – осматривая чутьём познавшего смерть окрестности, успокаивал себя Инноми.
Показалась вторая группа, потом третья. Четвёртая группа кинулась внутрь здания.
«Ещё рано. Кто-то важный приближается… Какая у него интересная аура?! Воргэн? Нет. У познавших смерть она сложнее и ярче. Это честолюбивый, с незаурядной харизмой, наделённый немалой властью, офицер».
К окружённому со всех сторон Инноми приближалась боевая тройка, но, не дойдя приличное расстояние, остановилась.
– Я – полковник Мернесс, командир сводного батальона. Мне доложили, что ты желаешь сдаться?!
Инноми открыл глаза и пошевелил губами, словно говоря в ответ.
– Что говоришь, не разобрал. Приведите его ко мне!
К Инноми кинулись двое, а из здания послышались возгласы.
«Пора!!!» – отдал себе команду познавший смерть и, сдерживаемая из последних сил энергия, вырвалась наружу. Тело Инноми засветилось. Мгновенно высвободившаяся энергия закружилась вихрем, пронзая солдат, проходя сквозь преграды, сжигая нервные окончания, разрушая нейронные связи. Пару секунд бушевала чистая энергия, и как мгновенно всё началось, так же моментально и прекратилось.
На ногах, посреди площади, остался стоять только один…
Глава 6
Голова раскалывается, словно зажатая в тисках. Во рту неприятный металлический привкус. Сил нет поднять тяжёлые, словно налитые свинцом веки. Сквозь пустоту тишины доносятся голоса. Кто-то аккуратно поднимает голову и промачивает губы живительной влагой.
– Ещё! Пить!!! – укрытый одеялами человек пошевелился.
– Мессир, вы очнулись!
– Что случилось? – с трудом открыв глаза, произнёс один из пяти руководителей могущественного клана Свободные Охотники. Слабость и простреливающая боль в теле сковывала движения. Он попробовал подняться, осмотреться, но неуверенная попытка провалилась. Мессир упал обратно на тёплое ложе.
Вздох жалости, страха, удивления, долетел до слуха мессира. Его подхватили и аккуратно уложили.
– Где я? – не открывая глаз, спросил мессир. Лихорадочно вспоминая последние, какие помнил, события.
– В горах. В резервном лагере. Два дня, как дошли, мессир. Вы лежите, не шевелитесь.
Мессир вспомнил, как отряд напоролся на засаду, как он бросился на помощь и… всё. Дальше темнота.
– Брат Стринг?
– Здесь, мессир.
– Что произошло? Я почти ничего не помню.
Голос Стринга звучал монотонно. Мессир слушал рассказ собрата по ордену, и на душе становилось легко. Гложущее чувство вины за потерянных людей, за провал поставленной самим себе задачи медленно рассасывалось, и по лицу потекли слёзы.
«Дошли!!! Смогли!» – хотел он закричать, но слёзы радости от известия, что больше половины тех, кто начал с ним путь добрались до резервного лагеря, что его расконсервировали и приготовились к долгой, но неизбежной зиме, грел душу.
– Мессир, успокойтесь. Вы поправитесь. Лекарь сказал, что раны затягиваются хорошо. Скоро сможете вставать…
– Я не за себя переживаю, брат мой. Я радуюсь, что дошли. Что люди, что Орден не канул в небытие, а сохранился.
– Вы правы, мессир, костяк Ордена цел и всё благодаря младшему брату. Это он отбил внезапную атаку и потом провёл только ему известной дорогой к лагерю. Как вы и наказывали, лица его и имени никто не знает. Только самые избранные.
Мессир открыл глаза. Так вот чью мелькнувшую тень он видел перед тем, как потерять сознание! М-да. Силён воргэн. Очень силён.
– Пригласи его ко мне.
– Завтра, мессир. Лекарь вам пока не советует сильно напрягаться. Вот и сейчас он на меня смотрит, давая понять, что пора заканчивать разговор.
– Ладно. День потерпит. И к этому времени я восстановлюсь…
Резервный лагерь располагался высоко в горах. Следуя совету, Эрик продолжал ходить по лагерю в бесформенном балахоне, закрывая своё лицо. Только в своей комнате, куда его определили на постой, он позволял себе его скинуть и расхаживать не скрываясь. Эрик неоднократно размышлял над просьбой мессира и пришёл к выводу, что скрывать своё имя и лицо в его интересах. Мало ли как обернётся судьба, а излишнее внимание к своей персоне привлекать не надо. Неизвестно, хотя, чего неизвестного, понятно, что как только Тахси прознают о воргэнах, на них начнётся охота и оставаться как можно дольше в тени в его интересах.
– Младший брат, – остановил Брат Стринг, – о вас спрашивал мессир и просил завтра зайти к нему.
– Хорошо, зайду, – задумчиво ответил Эрик.
– Тебя что-то беспокоит, младший брат? Поделись, сомнением, расскажи, может, подскажу, – видя необычное состояние младшего брата, спросил Стринг.
Эрика последнее время беспокоили мысли о тех, с кем встретились в лесу и, обдумав предложение, он заговорил:
– Брат Стринг, помните тот тяжёлый бой, когда ранили мессира?
– Помню. Многих потеряли в тот день.
– Мне показалось, что нам противостояли воргэны, но какие-то другие, словно искусственные. Узоров энергии я в них не чувствовал. Только сила, ловкость, реакция превышала возможности обычного человека.
– Может боевые стимуляторы? Хотя, мы обыскали тела. При них ничего не нашли. Ты не ошибся?
– Они действовали быстро, реагировали на изменение окружающей обстановки с невероятной для человека скоростью, но это не боевой транс. Нас обучали входить в него, но с уверенностью скажу, что внешних проявлений этого состояния я не заметил.
– Странно. Я тоже для себя отметил, что противник успевает сменить траекторию движения, изменить положение тела, словно чувствует, что на него направили оружие… Это важная новость, если сейчас не занят, пойдём, расскажем об этом мессиру.
– Завтра. Сейчас необходимо обойти периметр, проверить секреты. Да и мессир ещё в плохом состоянии. Пусть немного придёт в себя.
Последняя фраза Эрика удивила Стринга. «Как младший брат смог узнать, понять или как ощутил, что мессир ещё в плохом состоянии? Неужели воргэны способны на расстоянии чувствовать состояние человека?..».
– Я не могу чувствовать, но вижу в вас беспокойство за мессира, – видя недоумение в глазах брата Стринга, продолжил Эрик, – и предположил, что он ещё не в полной мере оправился от полученных ран. Ему нужно время, чтобы восстановиться.
– Хорошо, младший брат. Дело подождёт до завтра.
Брат Стринг ушёл, а Эрик, неторопливо, направился к южной границе лагеря.
В день, когда остатки отряда прибыли в резервный лагерь, Эрик оценил его расположение и, хотя выбился из сил, но не пренебрёг осторожностью, взором познавшего смерть, окинул окрестности. Расположение лагеря выглядело удачным.
С севера резервный лагерь защищали горы. По редким тропам имелась возможность преодолеть горный хребет, но путь плутал мимо вершин, то поднимаясь высоко над уровнем моря, идя среди заснеженных пространств, то круто спускался вниз в благоухающие зеленью оазисы. Этот путь для неподготовленного человека, а тем более отряда с тяжёлым вооружением, выглядел непроходимым. Западную и восточную оконечности лагеря окружали отвесные скалы, где дорога и вовсе отсутствовала. Только южная оконечность, откуда и прибыли беженцы во главе с мессиром, представлял собой круто уходящую ввысь, петляющую, но проходимую не только пешком дорогу. Именно здесь ожидали возможное нападение и сосредоточили основные силы обороны.
Эрик остановился возле переоборудованного в пост охраны крайнего дома. Все имевшиеся построенные ранее дома пришлось превратить в казармы, располагая в добротных, но всё-таки неприспособленных для такого скопления народа до полусотни человек в каждом.
Как улеглась первая радость от прорыва из окружения, встал вопрос с пропитанием. Хорошо, что с водой проблем не было. Полноводный горный ручей спускался с вершин горного хребта и недостатка в чистой воде в лагере не наблюдалось. Но привезённых запасов еды едва хватит на пару дней и их приходится экономить. Среди братьев сформировали несколько групп для охоты на местную живность, благо, в окрестностях её оказалось много.
Эрика окликнули:
– Младший брат, пойдёте с нами на охоту?!
– Не приставай, пусть занимается своими делами. Их у него и так хватает, – ответил кто-то за Эрика.
Возле дома стояла группа из пяти человек. По их экипировке и разговору, Эрик сделал вывод, что они собираются спуститься вниз, к подножию для добычи зверя.
– Если позволите, пойду с вами, – подходя ближе, ответил Эрик, – мне необходимо спуститься для осмотра окрестностей. Для этого я пришёл на пост, чтобы присоединиться к какой-нибудь группе.
– М-да. Действительно, одному спускаться небезопасно, – ответил пожилой мужчина, – меня зовут брат Госса. Я старший этой группы. С остальными, если возникнет такая необходимость, познакомитесь в пути.
– Младший брат, – в ответ представился Эрик…
Спускаться легче, чем подниматься. Эрик шёл в группе замыкающим, изредка останавливаясь и прикрывая глаза, окидывал взором познавшего смерть окрестности. Его что-то беспокоило, но причину беспокойства он не мог понять. Встреча с теми, кто не уступал ему ни в силе, ни в ловкости наводила на мысль, что тайна появления воргэнов раскрыта, но что-то неуловимое ускользало от его понимания. Ему требовалось поговорить со знающим человеком. Это мог быть тот же Инноми, но его рядом нет. Оставался только мессир. Неизвестно, как глубоко он посвящён в тайну познавших смерть, но другого кандидата на откровенный разговор Эрик не видел. Не бросать же спасённых людей и блуждать в поисках Инноми. Но где тот сейчас, жив ли?
Эрик в очередной раз остановился, прикрыв глаза. Сосредоточился, припоминая ауру Инноми, её неповторимый узор. В сознании воссоздал энергетический слепок воргэна и чуть не потерял равновесие от окатившей его холодной волны. Она, жидким, но плотным туманом обволакивала, сводя судорогой конечности. Ноги не слушались, мышцы изнемогали от чрезмерного напряжения, не в силах удержать вес собственного тела…
Очнулся Эрик от лёгкого прикосновения и, открыв глаза, сначала не понял, почему темно. Но быстро сообразил – мешает балахон, скрывавший лицо. Эрик шевельнулся.
– Очнулся!
– Идите, позовите брата Стринга. Младший брат, не беспокойтесь, вашего лица никто не видел. Я – врач. Обращайтесь ко мне брат Хазар. Вы в лагере, в больнице.
– Что со мной? – с трудом выговорил Эрик. Сил по-прежнему оставалось едва, чтобы оставаться в сознании. Казалось, его, словно батарейку, выкачали досуха, оставив скудные капли энергии.
– Ничего не помните? Но и мне случившееся известно только со слов брата Госса. Вы, младший брат, упали в обморок. Так, по крайней мере, выглядело со стороны. Шли замыкающим в колонне, остановились и рухнули на землю. Хорошо, что быстро заметили ваше отсутствие и недалеко отошли от лагеря. Брат Госса донёс вас на руках, никому не позволяя прикасаться. Понимаете, – тут доктор замялся, – то, что вы сделали для нас – дорогого стоит. Можно сказать, орден Свободные Охотники остался существовать только благодаря вам. И это не только из-за того, что спасли мессира. Главное это братья, много братьев и сестёр благодарны вам за спасение…
Дверь отворилась, и внутрь вошёл взволнованный брат Стринг.
– Что случилось? Мне, как доложили, что младшего брата принесли в больницу, я сразу бросился сюда. Младший брат, что с тобой? Тебя ранили?
– Нет, не ранили. Устал сильно, – натянув на лицо улыбку, ответил Эрик.
– Серьёзных повреждений нет. Только царапины. Раны я обработал. Думаю, младший брат, вам надо отдохнуть, а потом хорошенько поесть. Полежите немного, попробуйте уснуть, а к обеду вас разбудим.
За братьями, ставшими новой семьёй Эрика, закрылась дверь. С трудом, через не плотно прикрытую дверь до него долетали слова:
– Не волнуйтесь, брат Стринг. С ним всё в порядке. На лицо переутомление, как физическое, так и моральное. Он просто устал. Я конечно не специалист в лечении… сами знаете кого, но если судить по аналогии, то налицо нервное истощение… Лечение? Лечение простое: покой, усиленное питание и через пару дней он встанет на ноги… Охрану усиливать не надо. Её достаточно. Пусть лучше свободные братья займутся охотой. Ему, как, впрочем, и остальным больным, нужно усиленное питание, а сублиматы не подходят для восстановления сил. Для восстановления мышечной ткани нужна белковая пища, а сублиматы хороши для восполнения организма запасом энергии, но ими можно только поддерживать состояние, но не улучшать…
