bannerbannerbanner
ОБХСС-82

Павел Барчук
ОБХСС-82

Полная версия

Глава 3. Жорик

– Георгий Аристархович… Георгий Аристархович… Просыпайтесь. Вставать пора. Сегодня первый день на службе.

Голос был женский. Очень смутно знакомый. И звучал приглушенно. Я точно его когда-то слышал. Бабу, что ли притащил, из бывших? В клубе снял, наверное.

Я завозился, но открывать глаза не хотел. Голова гудит. Блин… Не пил столько времени. На хрен налакался вчера? Все этот мент. Козел. Вывел меня, сволочь. Мы же подрались с ним, вроде… не помню. Упали. Или не упали…

– Георгий Аристархович, надо вставать…

– Угу… – Пробормотал я сквозь дрёму.

А потом меня прошибло. В холодный пот. Имя. Этого имени никто не знает. В моей жизни, имею в виду. Никто. Я даже отцу и психологу называл Жорика. А уж баба какая-то, тем более, откуда его взяла бы? С хрена левой бабе, пусть даже знакомой, говорить в мой адрес – Георгий Аристархович?

У меня реально похолодели руки. И ноги тоже, кажется. А холодные ноги, между прочим, хреновый признак. Господи, о чем думаю, придурок…

Я открыл глаза и очень медленно повернул голову.

Чужая, совершенно чужая комната. У окна, спиной ко мне, стояла женщина. Высокая. Широкая. Не полная, а именно широкая. Про таких говорят, кость тяжелая. Или тоже широкая. Кость.

Она отдернула занавеску и повернулась лицом.

– Антонина… – Произнес я машинально вслух.

Смотрел на нее несколько минут, а потом закрыл опять глаза и отвернулся. Не буду вставать. Крыша снова поехала. Все ясно. Видимо, вчера прибухнул, вот тебе последствия.

Я знаю эту тетку. Тоня. Домработница Милославских. Вернее, нет, не знаю. Ее же не существует. И Милославских не существует. Меня в этом три месяца убеждали.

– Георгий Аристархович, это, право слово, неприлично. Опоздать на службу в первый же день. Хотите опозориться? За Вас такой большой человек словечко замолвил. Серьезный. Подобными рекомендациями не раскидываются. Тем более, у Вас еще даже образования соответствующего нет. Вам дали шанс. Возможность пройти испытательный срок.

Она подошла к кровати и принялась тянуть с меня одеяло. Не знаю. Для галлюцинации сил у нее немерено. Я чуть вместе с кроватью не уехал вслед за одеялом.

– Знаешь… знаете, что… – Я вцепился обеими руками в его край и для верности ещё брыкнул ногой. Не то, чтоб хотел ударить. Скорее, убедиться, реальна ли эта особа. – Вас не существует. Сейчас проснусь и все будет ровно.

– Жорик! Я забуду, что ты теперь старший в семье и так влуплю, мало не покажется. – Судя по интонации, придуманная мной Антонина начала злиться.

– Господи… Ну, ок. – Я откинул одеяло и сел. – Подумаешь, опять хрень какая-то… Тоня… Я Милославский?

Домработница посмотрела на меня с явным сочувствием.

– Вот знаете, Георгий Аристархович, пить Вам вчера не надо было. Точно. Два года все спокойно, а сейчас опять странно себя ведете. Вставайте. Завтрак готов.

Она вышла из комнаты, оставив дверь открытой.

– Вы, блин, что, издеваетесь? – Крикнул я ей в спину. В ответ – тишина.

– Ну, конечно…. – Высказался вслух. Видимо, воздуху.

Спустил ноги с постели и принялся изучать комнату. Нет, не видел раньше такую. В прошлый раз, когда оказался в квартире Милославских, она, их квартира, выглядела иначе. Твою мать… Какая квартира? Мне психолог русским, человеческим языком объяснила, что я находился в каком-то там состоянии. Типа, кома, не кома. И мой мозг, сам, придумал себе историю, в которой ему было весело. А на самом деле, ничего этого не происходило.

– Ой, да и похрен! – Махнул рукой, собираясь встать с постели.

Даже если опять заскок. Ну, и пусть. Зато прикольно. Интересно, снова всех увижу?

– Слышишь, отец семейства. Пить, между прочим, Минздрав не советует.

В дверях комнаты стоял Семен. Сенька. Реально. Только выглядел он почему-то старше. Даже голос изменился. Появились басовитые интонации.

Я закрыл лицо руками и заржал. Сидел, как придурок, в постели. В трусах, в майке, и гоготал, словно племенной жеребец. Потому что, если это и сумасшествие, то слава богу! Как же круто, оказывается, когда едет крыша, но в нужную сторону! Вот почему все это время было наихреновейшее настроение! Я скучал по моему придуманному миру.

– Семен! Как же мне всего этого не хватало!

Вскочил на ноги, подошел к младшему брату и обнял его, прижимая башкой к своему плечу. Ни хрена себе! К плечу!

– А ты чего такой здоровый, не понял… – Я отстранился и посмотрел на Младшенького.

– О-о-о-о-о…Ясно. Опять, что ли, провалы в памяти? Говорил тебе вчера, не пей, дурак. Не пей. А ты, воооот…назначение надо обмыть. Такая должность досталась. Такое место. Люди годами к этому идут…

Сенька вывернулся, тряхнув головой. На нем была белая рубашка, брюки со стрелками, школьные, походу, и пионерский галстук. Все, как в прошлый раз. Кроме того, что на щеках, можно сказать, щетина начала появляться. А в росте он почти догнал меня.

– Сеня, сколько тебе лет? – Спросил я, начиная допетривать один момент.

– Во ты, Жорик, дурак, конечно. – Младшенький покрутил пальцем у виска и собрался двинуться по коридору дальше.

– Стоять! – Я поймал его за руку. – Давай, не выделывайся. Сколько лет?

– Четырнадцать мне! Алкоголик!

– Семен, не ври! Георгий Аристархович два года не пил! – Донёсся голос Антонины откуда-то из глубин квартиры.

– Лучше бы Георгий Аристархович два года умнел! – Крикнул Сенька Тоне в ответ, а потом показал мне язык и рванул, так понимаю, в кухню. Потому что с той стороны, куда он убежал, одуряюще вкусно пахло свежей выпечкой.

– Что, блин, происходит? – Снова спросил воздух. Ответа, само собой, не дождался.

Просто, если я – псих, как меня уверяли, то какого черта, брат Жорика вырос? Семен был младше, и на момент моего прошлого экскурса, ему как раз исполнилось двенадцать. Я все, конечно, понимаю, но шиза, это – шиза. В ней глюки взрослеть не могут.

– Так…Ладно…Ок…

Покрутил головой. В углу комнаты стоял шкаф. Чего тупить? Надо идти трескать. У Сеньки вон, какая рожа. Жрет, наверное, за пятерых. Возмужал прям. А из кухни реально пахло так, что аж в животе заурчало. Я быстро вытащил из этого ужасного шкафа какие-то треники и футболку. Натянул тапки. А потом шустро рванул на аромат.

Пока топал по коридору, продолжал оглядываться. Нет, ни черта это не квартира Милославских. Большая тоже, но чуть проще. В плане того, что нет отвратительной цыганщины, которая поразила меня в первый день прошлого сумасшествия. Я все равно не мог думать о происходящем иначе. Долбанная психолог Марина намертво вбила в мою голову мысль, что путешествий в прошлое, а уж тем более в чужое тело, не бывает.

Помимо кухни имелась еще столовая, посреди которой находился большой круглый стол. На нем уже наблюдалось здоровенное блюдо с какими-то замысловатыми то ли булочками, то ли рогаликами, заварник с чаем, чашки. Сенька устроился с одной стороны. Тоня сидела рядом. Мне достался свободный стул с другой стороны от Младшенького.

Я плюхнулся на свое место, подтянул к себе все блюдо, налил чай.

– Кайф… – Сообщил Антонине и Сеньке, которые смотрели на меня озадаченно.

– Слышишь, Жорик… – Семен в наглую потянул блюдо с выпечкой обратно. – Вот такое ощущение, что у тебя опять бзик. Но знаешь, чего не пойму…Вроде бзик, а стал ты таким, как раньше. Как тогда…

– Не знаю, о чем ты. И хватит жрать мои булки. – Я дернул блюдо на себя. – Посмотри. Харя скоро в окно не влезет.

– Ты дебил? Какое окно? Зачем мне в окно лезть? – Младшенький опять попытался завладеть блюдом, но получил от Антонины по рукам. Впрочем, я тоже.

– О-о-о-о-о…Слушай… – Сенька потер место, где его шлепнула ладонь домработницы. А там такая ладонь, конечно. При неосторожности, может и кость сломать. – Мне кажется, я понял… Скажи-ка…А кто клад нашел?

– Как, кто? – Я сунул в рот целую булку и принялся активно ее жевать. – Мы с Андрюхой. А спрятали на сеновале. Ты скажи, в газете статья была?

Сенька, как открыл рот, собираясь тоже впихнуть туда вкуснятину, так и остался сидеть с отвисшей челюстью. Антонина, которая в этот момент наливала чай, зависла, глядя на меня испуганно. Струя из заварника текла приличная. Чашка моментально наполнилась и теперь жидкость лилась из нее через края на стол, прямо на скатерть.

– Вы чего? – Я дожевал булку и проглотил ее остатки.

– Жорик… – Сенька разморозился первым. – Ты что? Вспомнил все? Охренеть…

– Семен! Рот намажу мылом! – Антонина тоже очнулась, тряхнула головой, потом посмотрела на скатерть, по которой расплывалось чайное пятно. – Вот черт!

– Антонина Сергеевна… – Сенька покачал головой и причмокнул губами, – Рот намажу мылом… Жорик…Это что, выходит, тебе надо было раньше напиться?

Младшенький хлопнул руками себя по коленям и весело хохотнул.

Я вообще ни черта не понимал, что происходит. Очень странная реакция.

– Ну, ты чего? – Семен вопросительно заглянул мне в глаза. – После несчастного случая, когда погибли родители, у тебя начались провалы в памяти. Ну? Соображай, давай. Ты забыл целый кусок. То время, которое жил в Зеленухах. Смотрел на всех, будто впервые видишь. Дед Мотя еще версию придумал, будто ты таким образом решил соскочить с женитьбы. Наташка прибежала, когда узнала, что случилось. На шею тебе повисла. А ты и выдал. Мол, гражданочка, мы с Вами на брудершафт не пили. Уберите Ваши руки. Ох, она тебе так по морде дала…

– Семен Аристархович… Вы в Зеленухи больше не поедете. Вы когда оттуда возвращаетесь, как пьяный сапожник, разговариваете. – Строго заявила домработница.

Она поднялась из-за стола, подошла к буфету, который стоял тут же, в столовой. Вынула из него чистую скатерть. Убрала блюдо с булками, чашки, застелила стол заново, а потом вернула все обратно. Причем сделала это так аккуратно и быстро, мы с Сенькой успели только по глотку из своих чашек отпить.

 

– Подожди… – Я потер лоб. – То есть, у меня был провал?

– Ну, да. – Младшенький пожал плечами. – Ни дядь Витю, ни Андрюху, ни Матвея Егорыча не признал. Про золото, когда услышал, вообще верить не хотел, будто нашли его. Называл нас жуликами.

– Твою мать… – Я отодвинул чашку, а сам откинулся на спинку стула.

Вот это поворот… Я ни черта не сошел с ума. Ох, и батя… Он ведь понял, что все знаю про его прошлое. Понял. И сообразил, что правду говорю. Не мог только вычислить, откуда мне стало известно. Во всякие перемещения, конечно, не поверил. Наверное, решил, что про это я придумал. Не хотел, типа, правду ему говорить. Поэтому притащил эту дебильную Марину. Если что, есть официальный отмаз. У сына после аварии шиза приключилась. Только, чего отец испугался, не пойму …

Блин, и я, главное, поверил в сумасшествие. Ни хрена. Ни хренашеньки. Все с моей башкой нормально.

Просто здесь, в союзе, когда я вернулся в свое тело, настоящий Милославский очнулся. А он, ясен хер, не знает ни черта, что происходило в том промежутке времени. Вот и провал в памяти реального Жорика объясняется. Соответственно, он вообще ничего не знал. Про своих родителей тоже. Про всю их гнилую историю. Могу представить. Очнулся пацан в лесу. Машина в хлам. Ещё и взорвалась. Родители в ней погибли. А что? Как? Он вспомнить не смог. Потому что, не знал.

– Так… ладно. – Тоня поправила еще раз скатерть, полюбовалась на нее, – Это все, конечно, отлично. Но надо действительно собираться на службу. Не знаю, к чему уж произошло это внезапное прозрение Жорика. Надеюсь, к добру.

Она вышла из кухни, оставив нас с Сенькой наедине. Младшенький тут же схватил стул и попёр его, не отрывая ножек от пола, ко мне. Пристроился рядом, а потом тихим доверительным голосом спросил.

– Слышишь, шизик, ну, мне-то, как брату скажи, это ты жениться не захотел?

– Или ты в ж… – Я посмотрел на Семена.

Росту в нем прибавилось, как и весу, а вот рожа все равно детская. В глазах – восторг светится. Поэтому, придержал язык и исправился.

– Или ты к черту, Сеня. Два года? Ты совсем, что ли? Два года амнезию изображать. Ох, блин…Наташка злая была?

– Шутишь? – Санька откровенно, не стесняясь, заржал. – Ее Андрюха еле оттащил. Потом еще два дня убеждали всем селом, что у тебя стресс. Мол, из-за родителей. Кроме вас троих ведь там никого не было. Но Наташка сказала, ей плевать на твои стрессы. И все. Ушла. Больше с тобой ни разу не говорила за все это время. Правда, и ты с ней тоже. Хотя, пересекаетесь изредка.

– Где пересекаемся? Я в Зеленухи езжу?

Сенька замолчал, глядя на меня с подозрением. Пару минут мы тупо пялились друг на друга.

– Я не понял, Жорик…Ты что, одно вспомнил, а другое забыл? Нет, конечно. Как уехали мы тогда в Москву, ты больше ни разу не был в Зеленухах. Встречаться со всеми отказывался. Заявил, ты этих людей не знаешь и делать тебе с ними нечего. А Наташка, она сейчас тут, в Москве. Подожди…Ты на самом деле опять что-то забыл? Ох, ты ж, блин…А вот это очень плохо…

– Почему плохо? За два года произошло ещё что-то? – Я насторожился.

– Ну… Как сказать. Работа у тебя новая только что появилась. Ты Академию бросил и в другое место поступил.

– Какая работа…

Я догадывался по Сенькиному лицу, что скорее всего мне его ответ не понравится. Хотя, вообще вся ситуация, тоже не ахтец.

Значит, Наташка, девушка, на которой я собирался жениться, считает меня то ли сволочью, то ли сумасшедшим. А может, и тем, и другим. Андрюха, сын Виктора, моего дядьки, хоть и двоюродного, тоже, очевидно, придерживается такого же мнения. Дед Мотя…

– Блин…Матвей Егорыч жив? – Спросил я Семена, который продолжал меня буравить глазами.

– Жив, конечно. Скачет, как конь с яйцами.

– Сенька! Реально, где ты набрался выражений этих? – Спросил, но тут же вспомнил Зеленухи, деда Мотю и остальных. – Да, фигню сморозил … Если в деревню ездишь, странно, что еще так прилично изъясняешься. Так а почему плохо-то? Ну, да… Ладно. Вот так вышло. Теперь я помню, как жил в деревне, но не помню, что было последние два года. И что?

– Ммммм… – Сенька резко отодвинулся вместе со стулом. – Ничего. Весело будет, думаю…

В этот момент в кухню вернулась Антонина. В руках она держала деревянную вешалку, на которой весела…

– Это что? – Спросил я и ткнул в домработницу. А точнее в ее руку. А ещё точнее, в вешалку.

– Как, что? Форму приготовила. Отутюжила. Смотри, стрелками можно порезаться.

Тоня расстегнула китель и показала мне одну брючину. Штаны висели перекинутыми через вешалку.

– Тоня…Это – ментовская форма. Зачем она тут? И зачем она мне?

Домработница посмотрела расстеряно на Семена.

– Да все отлично. Не переживай. У него теперь в обратную сторону провал. Он два последних года забыл. – Младшенький, мне кажется, просто угорал со всей ситуации.

А вот мне вообще было не смешно.

– Тоня! Какого черта у нас в доме ментовская форма? – Я вскочил со стула, намереваясь забрать у Антонины эту хрень и выкинуть ее в окно.

– Жорик…Плохое слово. Не говори так. Откуда вообще его откопал? Ты теперь сотрудник отдела по борьбе с хищениями социалистической собственности. Знаешь, про ОБХСС лучше подобным образом не высказываться. Даже, если ты сам там служишь. Тем более, сегодня только первый день.

Я плюхнулся обратно на стул, чуть не промахнувшись мимо него задницей.

– Кто ОБХСС? Я? – Даже пальцем ткнул сам себя в грудь. На всякий случай. Может, путают что-то.

– Ты, Жорик, ты. – Ответил Сенька и засунул в рот двадцатую по счету булку.

Глава 4. Стасик

– Соколов, ты чего, как хреном пришибленный?

Я посмотрел на сидящего рядом парня. Потом снова отвернулся и уставился в окно, за которым мелькали деревья. Молча. Хотя, в голове, мысленно, матерился так, что сам поражался, откуда знаю столь замысловатые выражения. Но внешне старался держать себя в руках.

– Не обращай внимания. – Еще один из дембелей махнул рукой, – Он как проснулся, так и сидит, вылупившись в одну точку. С Исаевым только говорит и все. Это же младший сержант Соколов. Он у нас с "приветом".

Я этот разговор слушал вполуха. Потому что тихо охреневал.

А как тут не охренеешь, когда вдруг ни с того, ни с сего проснулся в поезде. При этом точно знаю, что никуда ехать не собирался. И это была не самая большая из проблем.

Сначала, когда открыл глаза под очень неожиданное "тыдых-тыдых", первая мысль, которую подумал, я что, блин, как в кино? Еду в Ленинград? Там, правда, герой улетел, но, может, я так налакался, что вместо кого-то уфигачил на поезде к какой-нибудь Наде.

Лежал на спине несколько минут, тупо смотрел на темно-бордовую полку перед своими глазами. Ту самую, на которой лежат свёрнутые матрасы. Еще и плацкарт. Круто.

Усиленно вспоминал, какого черта меня могло занести в поезд. По всему выходило, что никакого. Никакого черта не могло занести. Потому что я точно, однозначно и несомненно вообще не собирался никуда ехать.

Нет, возможно, напившись, как свин, снова захотел острых ощущений. Ключи от машины были у Толика, управляющего рестораном. Это помню хорошо. Как отдавал и велел ни в коем случае мне их не возвращать. Но я же не мог столь сильно обидеться на весь белый свет, чтоб сесть в поезд и умчаться в туманную даль. Нет, теоретически, конечно, мог. Но это уж совсем ку-ку.

У меня так-то работа и конченый мажор с его фирмой.

Едва подумал о Никонове, сразу вспомнил нашу встречу у ресторана и драку. Фу, мля… Как пацан повелся на его закидоны. Надо было проигнорировать и уйти. Этот ладно, дебил, что с него возьмешь. Мне оно зачем было надо?

А потом, это я тоже помню, мы упали на дорогу. Катались там, как два идиота. Хотя думать, что мажор катался по своему желанию, а я – лишь по вынужденным обстоятельствам, было гораздо приятнее.

Лежи, не лежи, нужно разобраться, что происходит и куда меня хрен понес. Не сам ведь я поперся. Точно повлияла дурь природная вперемешку с водкой. С алкашкой надо завязывать, похоже. Это факт.

Я свесил башку с верхней полки, на которой лежал, посмотрел вниз и чуть не манданулся на пол от неожиданности. Перевернулся опять на спину. Полежал, потупил, уставившись все в ту же полку, заодно пытаясь привести мысли в порядок.

– Да ну, на хрен… – Сказал тихо себе под нос, хотя хотелось, честно говоря, заорать. Просто чего орать, если нифига не понятно пока. Только из-за этого сдержался.

Потом снова перегнулся через край и посмотрел на полку, которая была прямо под моей.

Там, раскинувшись на узком пространстве, одна нога практически оказалась на полу, подложив руку под голову, с открытым ртом, из которого доносилось сопение, лежал Исаев.

Не тот, который приходил ко мне в больницу, рассуждал о божьем промысле, вреде зеленого змия и опасности неуемного пития, а самый обычный двадцатилетний Исаев. На других двух полках – парни в форме. Судя по всему, дембеля.

– Белочка… – Решил я.

После чего успокоился, спустился сверху, чуть не наступив на спящего Исаева, натянул обувь и отправился в туалет.

Стало даже как-то хорошо и весело. Ну, пришла "белка". И че? Бывает, наверное, и такое. Хотя бы, теперь все ясно.

Закрылся в кабинке, оценил запах и комфорт старого плацкартного толчка, сделал все дела, заодно посмотрел в зеркало.

Ну! Все нормально! Соколов! Заботливая "белочка", знакомую физиономию выбрала. Возмужавший, гладковыбритый, по гражданке. Лицо стало прям реально больше. Крепкое такое, брутальное. Пухлых щек, как не бывало. Морщины появились немного. Попробовал свое плечо. Мммм… Нормально. Хорошая "белочка". Вот я теперь какой. Мужик.

Не, ну а что? Других вариантов не вижу. Выяснилось же. Ни в каком прошлом я не был. Валялся в провинциальной больнице. Рядом сидели мужики, каждый день обсуждали армию. Я в состоянии невменяемости их разговоры, наверное, слышал, мозг то не отключился. И вот он, мозг, мне рисовал картинки, типа, я служу в армии. В роли Соколова. Все. Было так и никак иначе.

Исаев, который отец Василий… Да, кстати. Вот этот момент был странный. Когда батюшка пришёл в больницу меня проведать и представился, мол, так и так, здравствуй, сын мой, я – отец Василий, на автомате, удивившись, спросил, а почему не Олег. Тут он выпал в осадок. Потому что, по идее, его имени до крещения, которое Исаев принял уже взрослым, знать я никак не должен.

– Мы встречались раньше? Знакомы? – Принялся он меня пытать. – Олегом звали до двадцати двух лет. Потом, после таинства Крещения, стал я Василием. Но ты, Станислав, откуда это знаешь?

У меня, если честно, было огромное желание сказать ему, да, встречались. В моем личном бреду. Но состояние на тот момент было такое, что не стал ничего отвечать. Плечами пожал и все. В принципе, мало ли. Может, как-нибудь в процессе моего спасения, когда этот пожилой человек, тащил меня, дебила, из машины, которая не просто вылетела с дороги, но еще и перевернулась несколько раз, он вслух говорил свое прежнее имя. Бред, конечно, но выяснять это не было никакого желания. А то реально велик шанс чокнуться. Нашлось логичное обьяснение, и прекрасно. Спать спокойнее буду.

Решил, все. Приснилось и приснилось. Нечего об этом заморачиваться. Лучше пусть останется версия, что мне армия померещилась в бреду, чем думать, будто я псих, который в разные тела и разное время перемещается. Поэтому быстренько разговор с батюшкой замял. За помощь поблагодарил. Если бы не он, могло как-то печально все выйти. За аварию извинился. Если бы не я, а точнее, моя пьяная дурь, вообще ничего бы не было. Пообещал больше за руль в таком виде не садиться. Да и вообще, подумать о жизни праведной.

А вот теперь, снова – здорова. Смотрит на меня из зеркала Соколов. Я подмигнул своему отражению. Вот будет номер, если отражение мне не подмигнет. Но Соколов в зеркале, слава богу, жест повторил.

В туалет начал кто-то ломиться, дергая дверь с такой силой, будто все, конец пришел.

Я повернул замок и вышел.

– Соколов, мляха муха, мылся ты там, что ли… Чуть не обоссался.

Один из дембелей, сонный и помятый, переминался с ноги на ногу. Он быстро проскользнул внутрь освободившегося помещения и закрыл дверь.

Я постоял, подумал. Интересная, однако, "белочка". Снова все очень похоже на реальность. А что, если…

Однако, тут же отогнал эти дебильные мысли. Нет, не "если". Сейчас меня там, в реальности отка́пают, в порядок приведут, и все станет хорошо. Побыстрее бы. Работать надо.

Я тряхнул головой, на всякий случай, вдруг мозги встанут на место, и пошел к своему месту.

Исаев и второй дембель тоже проснулись.

Вот, спустя час, я сидел, тупо пялился в окно, односложно отвечая на вопросы блаженного Олега. Он, кстати, поглядывал на меня с волнением. Очевидно, мое поведение не совпадало с ожидаемым. Оба дембеля мне тоже были знакомы. Вернее, я им. Они упорно называли меня младшим сержантом, будто их само сочетание слов прикалывает, и с нетерпением ждали, когда мы прибудем в Москву. Так я выяснил направление своего движения. Столица, значит. Ну, хорошо…

 

Вот только с каждой минутой ощущение, что "белочка" на "белочку" не сильно похожа, становилось все крепче. В конце концов, я не выдержал.

– Исаев… Нук пойдём со мной. Покурим…

Я поднялся на ноги и направился к тамбуру.

Олег весьма резво двинулся следом. Похоже, желание поговорить было обоюдным.

Как только оказались вдвоем, он тут же хлопнул меня по плечу.

– Стас, е-мое, что за хрень происходит?

Исаев вытащил пачку сигарет, протянул мне. Мы закурили. Я соображал попутно, как бы сказать блаженному Олегу, что ситуация странная. Либо я – псих и он мой глюк. Либо… Не знаю я, что еще тут может быть "либо".

– Так, Исаев, расскажи, неверное, мне все.

Выбрал самый оптимальный вариант. Пусть он говорит, а я послушаю.

– О…Ну, как все? Блин…Ладно. Дела у меня нормальные. Отец ждет домой. Вот планирую…

– Олег. – Я перебил Исаева, который явно мои слова понял слишком буквально. – Ты не обижайся, но сейчас вообще плевать, как у тебя дела, потому что у меня они хреновые. Расскажи все про нашу службу. Про то, что было.

Исаев подавился дымом и закашлялся. Пришлось несколько раз стукнуть его по спине. Не знаю, правда, зачем. Мало помогает. Наверное, рефлекс.

– Стас, что за ерунда? У тебя опять та же проблема? – Спросил он, как только восстановил дыхание.

– Опа! А вот это интересно…Какая проблема? Давай по делу.

Исаев вздохнул и рассказал. По делу. Дело выходило охренеть, какое интересное.

– Ну ты чего? После случая на полигоне, ты же вроде память потерял. Не совсем, конечно, не полностью, но с первого дня службы ничего не помнил. Я тебе в очень кратком варианте все события рассказывал и мы с тобой учебку, устав и все, что надо знать солдату, за несколько дней срочно прошли. Решили правду до конца не говорить. Ты в санчасти лежал две недели. За счет этого повезло. Физически то все нормально было. Просто поднатаскать тебя кое в чем пришлось. А остальные так и думали, просто немного подзабыл. Тут помню, тут не помню. Поэтому на некоторые моменты первое время глаза закрывали. Но ты очень упорно занялся этим. Вот и получилось все.

– Таааак… Ладно. Еще вопрос. Расскажи, с самого начала. Как все было. С первого дня прям. Понял? Проверить кое-что хочу. – Я анализировал то, что говорил Исаев, пытаясь выстроить это хоть в какую-то удобоваримую картину.

– Ну, как. Нас с пересыльных разных привезли. Потом учебка …

– Подожди. На пересыльном ты знал куда поедешь? – Перебил я Исаева. Просто данный момент был принципиален.

– Е-мое. Нет конечно. Не знали мы ничего. Ты уже мне этот вопрос задавал. Не знали, форму не выдавали. Вспомни. Говорили уже об этом.

– Епте мать… Не пойму тогда ни черта… Если только меня обратно тянуло. Домой. А тут еще эти мужики… Похоже, сознание пыталось типа соскочить обратно…

Я задумчиво потер лоб. Просто, ни хрена это не "белочка". Точно. Стоял сейчас рядом с Олегом, дымил сигаретой и полностью ощущал вкус хренового табака. Глюки? Ок. Но, твою мать…Не такие же. Вот это все, запах толчка, дым дешёвых, солдатских сигарет, Исаев, которого я могу потрогать и он настоящий…Оно не может быть фантазией. А значит, я реально перемещаюсь. Ну, в смысле не я, а мое сознание. Так, что ли…Просто, похоже, в тот раз, как мать и рассказывала, я то ли тут, то ли там по началу был. Божечки…Какая же лютая дичь…

– Стас… – Исаев положил мне руку на плечо. – Ты ведь знаешь, мы друзья. Мне можешь рассказать все. Какие мужики? Какое сознание?

– Олег… – Я в ответ сделал тоже самое. Так же положил руку на плечо и посмотрел Исаеву в глаза максимально проникновенно. – Иди к черту. Поверь, не все могу рассказать. Потому что ты охренеешь. Точно говорю. Просто не удивляйся ничему. Хорошо? Ты же веришь в свою там…духовную тему. Вот считай, что мой дух – несколько странный тип. То приходит, то уходит.

– Стас… – Исаев погрозил мне пальцем и сделал суровое лицо. – Не говори так. Грешно. В общем, если захочешь поделиться, я всегда готов.

– Отлично. Самое время. Только давай ты будешь делиться. Рассказывай. Я помню взрыв. Потом меня вырубило. Гражданские на полигоне. Это реально было? И почему я, мляха муха, сержант? Пусть даже младший. И хватит меня по плечу хлопать. Замудохал, если честно. Кто выйдет, оборжется. Стоим, как два дебила, обнимаемся.

В общем, картина со слов Исаева выглядела следующим образом. Взрыва на самом деле не было. Были стрельбы. Причём, лично имени блаженного Олега. Им собственноручно произведённые. Когда я побежал за помощью, он принял волевое решение разрядить пакет той машины, которая могла стать причиной очень больших проблем. Ему подфартило в том плане, что все для стрельб было готово. Заряжено, наведено, полностью укомплектовано. К тому же, перед всем этим мандецом Стегачев подробно рассказал нам, принцип работы "града".

Учитывая, что на одном из постов просрали автобус с гражданскими, который, заблудился из-за неопытности водителя, впервые ехавшего в город из соседней области, Исаев взял всю ответственность на себя. Подумал, если рванёт, то в первую очередь именно эта боевая машина. Но, когда снарядов в пакете не будет, то и все остальное – ерунда.

Нас обоих и поругали, и похвалили. Взводный, конечно, отхватил по самые помидоры. И не только он. Не окажись мы вдвоем рядом с "градами", могло все закончится очень плохо.

После двух недель в санчасти, меня признали чуть ли не контуженным и вернули обратно на место. Потому что уважительной причиной оставить срочную службу это не являлось. Да и, по традиционной привычке, все, что происходит в Вегасе, остаётся в Вегасе. В армии так же. Удалось избежать чп, вот и слава богу. Всем на местах раздали люлей, в рамках армейского понимания, и дальше бригады это не пошло. А нам с Исаевым даже комбриг благодарность объявил. Перед всем строем пару слов сказал. Мол, сориентировались, не растерялись и все такое.

– Круто…Так. Ладно. А в сержанты меня как занесло?

– Ну, ты сам захотел. Когда мы с тобой активно в службу ударились. Кандидат же отбирается из числа военнослужащих, которые соответствуют критериям: исполнительность, отсутствие служебных взысканий, образцовое несение воинской службы, успехи в боевой и политической подготовке. Твою кандидатуру утвердил комдив. Потом, после приказа командира бригады тебе присвоили сержантское звание. Сам же начал талдычить везде и всем, что хочешь быть военным. Чего и в Москву со мной едешь.

– Во мля…А зачем я в Москву еду? Нук давай подробно, в деталях.

– Стас…Решил по военной карьере идти. Сказал, знакомые деда остались, которые помогут. Дед то у тебя героем оказался. Ты же никому не говорил по началу. Генерал-майор был, когда умер. Как раз же на первом году твой службы и скончался.

– Это жопа… – Я похлопал себя по карманам. Сигареты тоже были, как выяснилось. Вытащил и снова закурил. Сел на корточки, облокотившись спиной о стенку тамбура.

– Слушай, нет…Я военным быть точно не хочу… Ну, куда на хрен? Какой из меня военный?

– Ты же хотел? Дай. – Исаев протянул руку, теперь решив стрельнуть сигарету у меня.

– Епте мать… Олег… Перехотел. Дед герой и едем мы в Москву…Так…А что я умею. Ничего, кроме …

В этот момент мне в голову пришла весьма занимательная мысль. Я быстро повертел ее туда-сюда. Мысль. Прикинул, а потом понял, точно. Вот это – верное решение.

– Все! Знаешь, что думаю…

Олег посмотрел в мою сторону с сомнением. Его резкие перепады настроения и состояния друга, похоже, всё-таки пугали.

– В ментовку мне надо. Вот что скажу.

Исаев от неожиданности тоже сел на корточки, напротив меня. Решение, видимо, для него было очень странное. А в моем понимании, наоборот, закономерное. Я реально больше ничего не умею. Сколько тут пробуду, не понятно. В тот раз – почти полгода. А сейчас? Если например год-два. Я же не знаю, что там, в реальной жизни произошло. Точно ведь произошло. Не просто так опять сюда зашвырнуло. Может, вообще, мажор этот конченый мне голову пробил во время драки. А что? Надеюсь, его посадили, ели так. Уродам, подобным, Никонову, надо быть изолированными от общества. Зажравшиеся мудаки.

1  2  3  4  5  6  7  8  9  10  11  12  13  14 
Рейтинг@Mail.ru