Павел Антипов
Дипломная работа
Живёт такой Лёха
Денису Дробышеву
1
– Девушка, где у вас кровати?
– В середине зала, – продавщица смотрела сквозь Мишку и сквозь витрину на улицу.
Мишку это совершенно не коробило. Во-первых, он знал, что продавщица не девушка, а сорокалетняя бабища, крашенная хной, во-вторых, он не встречал ещё продавщиц, которые бы вели себя по-другому.
Мишка пошёл в центр магазина, покрутился между кроватями и вернулся к продавщице. Хлопнула дверь: вошёл ещё один посетитель.
– Девушка, а детских нет? – спросил Мишка у бабищи-продавщицы.
– Чего детских?
– Кроватей.
– Вы что, сами не видите?
– Сам не вижу.
Продавщица перевела взгляд на Мишку и повысила голос:
– Раз не видите, значит нет!
Тут неожиданно в разговор вступил недавно вошедший парень, на вид Мишкин ровесник.
– А если кровати всё-таки есть, но Михаил не видит?
Мишка обернулся на знакомый голос:
– Лёха!
– Мишка!
– Не ожидал, не ожидал! – приговаривал Мишка, тряся Лёхину руку.
2
От Лёхи много чего не ожидали. Неожиданность была вторым именем Лёхи. И если вы говорите «Лёха», то должны понимать, что всё пойдёт не так, как задумывалось.
Первый сюрприз в жизни Лёха преподнёс своей маме, когда вместо девочки родился он. А мама уже и имя придумала… Ну да что мы его будем вспоминать, всё равно уже Лёха родился. Во время прививок и уколов, на которые обречены все мы в начале своей жизни, Лёха не плакал, как это делаем мы, а смеялся. Ну не хохотал, конечно, он ведь не сумасшедший, но уж как минимум улыбался, что очень пугало врачей, и те советовали Лёхиной маме свозить ребёнка на обследование в психоневрологический диспансер.
Школу Лёха не любил. Не раз бывало, что вместо занятий он шёл в гости к Мишке, родители которого рано уходили работать на радиаторный завод. Когда Мишки дома не оказывалось, Лёхе приходилось слоняться по улице и ждать, пока его мама не уходила в фотостудию. Мать Лёхи была фотографом, хотя он предпочёл бы, чтоб она работала на заводе, где не такой гибкий график. Ведь не раз Лёхе приходилось залезать под кровать, когда его родительница заходила домой посреди рабочего дня.
Излишне, наверно, будет говорить, что успеваемость Лёхи была такой, что можно было бы сказать «оставляет желать лучшего». Лучшего, правда, никто не желал, поэтому, когда он вдруг ни с того ни с сего поступил в главный ВУЗ страны, его одноклассники долго возмущались: это ни в какие ворота не лезло – чтоб троечник выкидывал такие штуки. Действительно, как-то не слишком вежливо со стороны Лёхи, и он, видимо, это понял, потому что университета так и не закончил, вылетев на третьем курсе.
Потом в жизни Лёхи возникали и исчезали разные работы, куда он легко нанимался и которые ещё легче бросал. На момент встречи с Мишкой Лёха был телефонным монтёром: прокладывал кабеля, прибивал телефонные провода, ходил по вызовам граждан, которые жаловались на аппараты или отсутствие гудков.
Но попробуем вернуться в комиссионный магазин. Только не так-то это просто теперь сделать. Ретроспекция есть ретроспекция. Словом, тот день начинался для Лёхи довольно-таки необычно, как и всё в его жизни, это вы уже поняли. Лёха встал необычно рано и как следствие раньше чем надо вышел из дому. Нет, если бы он хотел прийти в телефонный узел к началу рабочего дня, то именно тогда и надо было выходить. В том-то и дело, что Лёха не любил приходить вовремя.
Чистым и немного прохладным летним утром Лёха вышел на бульвар имени украинского поэта. Шёл не спеша, тихонько покачивая рабочим чемоданчиком, внутри которого было всё, что может понадобиться телефонному монтёру: кусачки, с лёгкостью перекусывающие толстые телефонные кабели, не говоря уже о тоненьких двужильных проводках квартирных телефонов; небольшой молоток; спичечный коробок, где вместо спичек ― куча маленьких гвоздиков, и отвёртка с оплавленной пластиковой рукояткой – память о том, как Лёха перепутал телефонный щиток с электрическим. И вот всё это тихо покачивается в его чемодане, а перед Лёхой прямой линией лежит бульвар.
Слева ездят машины, справа ездят машины, а в центре пешеходная зона со скамейками, дубами, клёнами и изредка ёлками. На скамейки уже начинают выползать первые красные рожи бульварных завсегдатаев. Точно в центре бульвара – перекрёсток. Там же, по углам перекрёстка, находятся четыре магазина: овощной, хлебный и два гастронома. Так что это не просто центр бульвара, но также культурный и экономический центр Лёхиного района. Здесь собираются, чтоб постоять в очереди, пообщаться и, если повезёт, купить того-сего, так как времена такие, что не всегда можно что-нибудь купить.
Конец бульвара упирается в кинотеатр имени украинской столицы, куда культурный центр района перемещается по вечерам. В одноимённом сквере вокруг кинотеатра выпивает молодёжь, слышны гитары, а иногда случаются драки. Но это по вечерам: утром тут можно встретить только одиноких старых бабок, которые бессмысленно сидят на скамейках вдоль дорожек, осматривают прохожих, не решаясь последовать за своими дедами.
Сколько Лёха себя помнит, его район никогда не менялся. И долго ещё не изменится – на протяжении нескольких десятилетий всё те же тихие утра, те же красные лица вечных пьяниц, те же скамейки на асфальте, через который пробивается травка и молодые деревца. По этой причине многие будут приходить в этот «заповедник» поностальгировать о прошлой жизни – такой невыносимой, когда ты ей живёшь, и такой прекрасной, когда она минула.
Кстати, напротив сквера, чуть в стороне от бульвара, находится комиссионный магазин, где всегда можно купить уценённую кровать, или стол, или пианино, или комод, или табуретки, или кресло-качалку, или там есть подержанные радиоприёмники и телевизоры. Лёха никогда ничего не покупал, но частенько заходил в комиссионку, вроде как в музей. Вот и сейчас желание оттянуть начало рабочего дня завело его сюда. А тут – Мишка, который трясёт его руку и приговаривает:
– Не ожидал, не ожидал!
3
– Это я не ожидал, что ты детскую кровать искать будешь. Ты что, в детском саду завхозом работаешь? – спросил Лёха.
– Не, я – как родители: на заводе. На радиаторном, – широко улыбался Мишка.
– А зачем на завод детские кровати?
– Не на завод. Нам с женой. Ребёнок у нас скоро будет.
– Жена? Ребёнок? Как же тебя угораздило?
– Ничего меня не угораздило, – Мишка продолжал улыбаться. – А ты как? Что с институтом? Закончил? Где работаешь?
– Не напоминай мне, пожалуйста, про институт. Я теперь телефонный монтёр и баста, – Лёха два раза хлопнул в ладоши, зачем-то присел, а когда поднялся, достал из кармана рабочее удостоверение, которым он повертел перед носом у Мишки.
Тут в разговор вмешалась продавщица, которую начало раздражать это дружеское общение.
– Телефонный монтёр, вы покупать что-нибудь будете? Если нет, то разговаривать – на улицу. Здесь покупают, а не болтают. Устроили тут встречу выпускников.
– Как же у вас покупать, если тут даже детских кроватей нет? – поинтересовался Лёха.
– Да, – поддакнул Мишка.
– Будете хамить, молодые люди, вызову милицию, – пообещала продавщица.
– Извините, пожалуйста, мы на самом деле вежливые, просто вы нас не так поняли.
– Вы покупать будете?!
– Нет, – сказал Мишка.
– Да, – сказал Лёха. – Покажите, пожалуйста, вон тот приёмник.
Продавщица недоверчиво уставилась на Лёху.
– Тот, что за вами на второй полке стоит. Будьте любезны, дайте взглянуть.
Продавщица медленно двинулась за приёмником.
– Лёха, зачем тебе приёмник? – Мишка наконец перестал улыбаться.
– Это не мне. Тебе.
– Мне?
– Ну не тебе, а твоему ребёнку.
– А ему зачем приёмник?
– Мишка, что ты глупые вопросы задаёшь? Вот родится у тебя ребёнок, чем ты его развлекать будешь? Сказки ему читать, что ли? Думаешь, я не помню, что у тебя на книги аллергия ещё со школы? А так поставишь радио рядом с кроваткой, а там – радиоспектакли или известные актёры сказки читают.
– Во-первых, у меня ещё нет кровати, а во-вторых, у меня есть телевизор. С телевизором и мне не скучно, не то что ребёнку.
– От телевизора слабоумие начинается, а радио фантазию развивает…
– Берёте?! – зло спросила продавщица, которая стояла с приёмником у прилавка.
– Берём, берём. Заплати, Мишка. Потом ещё мне спасибо скажешь.
– Чего заплати? У меня денег с собой нет. Жена мне деньги не доверяет.
– Как же ты за кроватью пришёл?
– Я выбирать пришёл, а не покупать.
Тут продавщицу прорвало.
– Что вы мне тут голову морочите? Нарочно пришли мне работу срывать! Чтоб вам пусто было. Всё настроение с утра испортили…
Лёха с Мишкой пошли к выходу, а продавщица ещё долго ругалась. И должно было пройти некоторое время, пока она смогла настроиться на рабочий лад и вновь смотреть сквозь витрину на улицу.
4
На улице выяснилось, что Мишке на завод во вторую смену, а Лёха всё ещё опасался прийти в телефонный узел вовремя и пригласил друга на пиво.
Друзья сходили в культурно-экономический центр бульвара и вернулись в сквер. Выбрали скамейку напротив одной из бабок и открыли бутылки.
Бабка была не очень рада появлению молодых людей с пивом. До их прихода она сосредоточенно пересчитывала наличность, которую выручила от сдачи стеклотары, то есть пустых банок и бутылок. Рядом с бабкой лежал расстёгнутый кошелёк, а в подоле её юбки – несколько кучек мелочи, которую она систематизировала до прихода Лёхи с Мишкой. Теперь она прикрыла кучки денег руками и настороженно смотрела на противоположную скамейку, где друзья вспоминали молодость, шумные компании, поездки на дачу.
Мишка припомнил Лёхе, как тот однажды разбил витрину в магазине. Был такой случай. Однажды после хорошего времяпрепровождения Лёха возвращался домой в приподнятом настроении. Ощущая в себе невыносимую лёгкость и необъяснимую свободу, он, проходя мимо магазина, в экстатическом порыве бросил в витрину камень. Сторож спустил собаку. Лёха побежал. Собака за ним. Ну, всё как в анекдоте. Лёха, поняв, что собака бегает быстрее, остановился. Собака тоже остановилась. С минуту они смотрели друг на друга. Затем Лёха пошёл к себе домой, а собака – к себе.
Вспомнили ещё, что раньше Лёха как напивался, то заявлял, что идёт на танцы. Один раз он заявил это на даче, где в радиусе километров двадцати вряд ли можно было найти что-то похожее на танцы. Как Лёху ни удерживали, а всё-таки он пошёл на поиски. Вернулся под утро и ничего не помнил. Мишка с друзьями тогда подложили спящему Лёхе в карман пробку от шампанского. Мишка ещё походил по грядкам в отцовских сапогах. А размер ноги у Мишкиного отца, надо сказать, был не самым маленьким. Когда Лёха проснулся, сказали, будто он привёл с танцев гигантскую пьяную женщину, пил с ней шампанское, целовался, а потом она пошла искать туалет и истоптала весь огород. Пришлось её прогнать.
Про Мишку не вспоминалось ничего интересного. Как утверждал сам Мишка, по-настоящему интересные вещи с ним начинаются только теперь – после свадьбы.
– Страх как интересно: жена, ребёнок, работа на заводе, – сказал подвыпивший Лёха.
Мишка немного обиделся.
– Мне – очень интересно, – ответил он. – А вот тебе, Лёха, я не завидую.
– Действительно, что мне завидовать? У меня жена деньги не отбирает, чтоб я приёмник сыну не мог купить.
– Лёха, у меня телевизор есть. И жена есть, и ребёнок есть. Почти есть. А у тебя этого всего нет. И вообще, – Мишка немного подумал, что «вообще», и продолжил, – пользы от тебя нет.
– Это от меня нет пользы? Да если я захочу, я вот сейчас этими кусачками, – Лёха порылся в чемодане, – пойду и тебе телефон перережу, хочешь? Тогда и посмотрим, от кого какая польза.
Мишка притих и посмотрел на кусачки. Лёха тоже стал смотреть на орудие своего труда. Уж до чего хорошие кусачки! Сразу за кусачками открывался вид на скамейку. Этим видом Лёха заинтересовался после того, как налюбовался на инструмент.
5
– Мишка, тебе не кажется, что здесь бабка с деньгами сидела?
– Ну, сидела и ушла.
– Ушла, а деньги остались.
На скамейке действительно лежал кошелёк. Лёха взял его и вернулся к Мишке. Было жарко. Сквер опустел. Лёха раскрыл тугой кошелёк. Тот был полностью набит мелочью. Мятые рубли лежали в одном отделении, копейки – в специальном кармашке.
Лёха посмотрел по сторонам и, обнаружив, что бабки нигде нет, торжественно произнёс:
– Ну, Мишка, это судьба!
– Ох и напьёмся! – обрадовался Мишка.
– Сразу понятно, кто из нас чаще телевизор смотрит. Нет, Мишка, мы идём покупать тебе приёмник.
– Приёмник, – грустно повторил Мишка.
6
– Девушка, здравствуйте ещё раз, можно вас отвлечь?
Продавщица комиссионки настороженно посмотрела на Лёху.
– Что вам ещё надо?
– Заверните, пожалуйста, этот приёмник.
– А кто платить будет?
– А платить будет, опля, – Лёха два раза хлопнул, присел и выпрямился с удостоверением в одной руке и кошельком в другой, – телефонный монтёр Алексей!
Продавщица поставила приёмник на прилавок, нажала на кассе несколько кнопок и назвала цену.
Лёха расстегнул кошелёк и вывалил его содержимое на прилавок.
– Это что? – спросила продавщица.
– Это деньги, возьмите.
– Это деньги? Это не деньги! Что ты мне мелочь суёшь? Ты где-нибудь видел, чтоб таким расплачивались? Шли бы вы отсюда, выпускники, пока я милицию не позвала! Чтоб я вас здесь больше не видела!
– Так, давайте жалобную книгу, – завёлся Лёха. – Сейчас я вам напишу всё, что я о вас думаю.
– Вы только посмотрите на него! Жалобную книгу ему подавай. Только утро началось, а он уже нажрался и работать мешает. Жалобную книгу! В милицию тебя, а не жалобную книгу! – продавщица направилась к телефону и сняла трубку.
Жест продавщицы немного утихомирил Лёху. Он задумался, что придётся показывать милиционеру удостоверение монтёра и как-то объяснять, почему он ещё не на работе. Мишка в это время распихивал мелочь по карманам.
– Девушка, всё в порядке, мы уже уходим. Уходим, – а Лёхе Мишка приговаривал: – Это судьба, ну точно, судьба, против судьбы не попрёшь.
– Жалобную книгу! – орала продавщица. – Нету у меня для тебя жалобной книги.
7
На улице Мишка утешал раскрасневшегося Лёху.
– Успокойся. Ничего страшного. Судьба. Пойдём выпьем.
И они снова сходили в культурно-экономический центр бульвара, а затем вернулись на свою скамейку.
Теперь разговор шёл в основном о Мишке.
– Ну, с утра мы просыпаемся, смотрим телевизор, пьём чай, – объяснял Мишка.
– А вечером что? – интересовался Лёха.
– Вечером мы едим, смотрим телевизор, ложимся спать.
– А в выходные?
– В выходные мы просыпаемся попозже, пьём чай и смотрим телевизор. Весь день можем смотреть телевизор. Выходные я очень люблю.
– Кто их не любит. Это ж и на работу ходить не надо.
– Такое ощущение, что тебе никогда работать не надо.
– В том-то и дело, что надо. Посиди-ка, я пока позвоню, скажу, что задерживаюсь, – Лёха оставил Мишку и пошёл искать телефон.
8
Ближайший телефон-автомат находился около комиссионки. Но не к нему направился Лёха. Он начал колошматить по витрине магазина, закрытого на обед, пока на стук не вышла старая знакомая продавщица.
– Девушка, а ну откройте. Я по работе!
– По какой ещё работе?
Лёха два раза хлопнул в ладоши, зачем-то присел, а когда поднялся, достал из кармана рабочее удостоверение, которым он повертел у витрины.
– Видали? Мне нужно срочно позвонить.
– Ну всё, ты у меня доприседался, – продавщица резко развернулась и торопливо унесла своё большое тело вглубь магазина.
9
Сначала Лёха думал запустить в витрину камнем. Однако, вспомнив похожий эпизод из своей жизни, он решил действовать, как профессионал. Благо и профессия у Лёхи теперь была не какая-нибудь.
«Доприседался! – думал Лёха, огибая магазин. – Это я-то доприседался! Это ты у меня доприседалась». К задней двери комиссионки тянулись провода. Много проводов. Толстые, тонкие, чёрные и светлые, замотанные изолентой и совсем новые. Лёхе не составило труда вычислить среди них телефонный.
Лёха поставил на землю чемоданчик, посмотрел по сторонам – никого. Достал кусачки, которыми недавно хвастался перед Мишкой, и – щёлк-щёлк.
– Позвони мне, позвони, – напевал Лёха по пути в сквер, – позвони мне, ради бога.
10
Мишка сидел скрючившись и какой-то красный. Лёха плюхнулся рядом. Мишка всхлипнул. Лёха посмотрел на друга и увидел, что это вовсе не Мишка, а какой-то мужик. Причём мужик уже немолодой и небритый: седая щетина торчала из щёк на сантиметр.
– Мужик, а где тут только что Мишка был?
Мужик посмотрел на Лёху и промолчал. Из правого глаза у него выкатилась слеза.
Лёха забеспокоился.
– Мужик, ты чего плачешь? Из-за Мишки, что ли? Да не беспокойся ты за него. У него всё в порядке. Жена есть, ребёнок скоро будет. Приёмника, конечно, нет, зато есть телевизор.
Лёха подумал и продолжил:
– Ты бы лучше, мужик, из-за меня плакал. Это у меня ни жены, ни ребёнка, ни телевизора. И пользы от меня нету.
– Есть польза. Есть, – сказал лжемишка. – Дай мне рубль, вот и будет польза.
Лёха выгреб из карманов оставшуюся мелочь, отдал краснолицему мужику с седой щетиной. Тот ушёл, а Лёха стал перебирать в уме события дня.
11
Со стороны бульвара в сквер вошёл милиционер. Около Лёхиной скамейки он остановился. С минуту они смотрели друг на друга. «Сейчас я пойду к себе на работу, а он к себе», – подумал Лёха. Но милиционер никуда не пошёл.
– Гражданин, ваши документы, – обратился он к Лёхе.
Делать нечего, Лёха поднялся, два раза хлопнул в ладоши, затем, само собой, присел, а когда выпрямился, то достал из кармана что-то, оказавшееся рабочим удостоверением телефонного монтёра.
– Так, так, так. Понятненько, – сказал милиционер, даже не посмотрев на корочку. – Пройдёмте в отделение.
– Вообще-то я на работу опаздываю, – попробовал сопротивляться Лёха.
Представитель власти взял Лёху под руку и повёл составлять протокол.
Проходя мимо комиссионки, Лёха посмотрел на витрину и увидел чудо: счастливое лицо продавщицы.
12
На работу Лёха вышел только через две недели и один день. И всё это время по скверу ходила бабка, ища то ли свой кошелёк, то ли пустые бутылки. Ходила она по скверу и после того, как Лёху выпустили. А сейчас, говорят, на скамейке, где она оставила кошелёк, можно встретить её призрак. Призрак пересчитывает деньги, позвякивая монетами, похрустывая купюрами.
13
Ну, ладно-ладно, не было никакого призрака. Просто Лёха вышел через 15 суток и пошёл на работу. И всё.
***
Денис устал быть писателем. У него не получается писать, потому что он постоянно думает о том, на что будет жить. Я помог ему устроиться курьером, а сам, как свинья, остался писателем.
***
«Роллтон» больше не вызывает изжоги.
***
Союз писателей России признал меня молодым писателем. Получил от него сегодня стипендию. Ехал забирать и до последнего не мог поверить в то, что мне денег дадут. Не верил, однако мысленно прикидывал, на что можно их потратить. Оказывалось, что я могу купить всё, что пожелаю – а желал я только еду, потому как скромен стал в последнее время. И вот я представлял, что пойду в какое-нибудь кафе пообедать или накуплю в магазине всего, что под руку попадёт.
Каково же было моё разочарование, когда в ближайшем гастрономе, теребя в кармане полученные тыщи, я понял, что настолько привык жить на 50 рублей в день, что больше потратить не в силах. Я просто не способен наесть на сумму, превышающую 50 рублей. Купил булочку и кисель. Объелся.
Волшебство
У одной девочки была очень жадная мама, которая никогда не давала денег на карманные расходы. Тогда девочка убила маму, написала на листике "Помогите, умерла мама" и стала с этим листиком в метро, чтоб заработать. А в это время в метро проходил злой волшебник. Он помог девочке – оживил маму. После этого случая мама перестала быть жадной и всегда давала девочке деньги на карманные расходы.
Посвящение
Так прошёл год, повторить который у меня уже не хватило ни желания, ни сил, ни средств. Измождённый, я бежал в домашний уют набирать потерянные килограммы, переваривать полученные ощущения. Более храбрые дотянули до защиты дипломных работ. Только тогда я им позавидовал, перерыл всё написанное мною в институте и нашёл, что у меня тоже есть дипломная работа, пусть даже и несколько беззащитная. Её-то я и посвящаю Денису Дробышеву, Валере Печейкину, Нарсулуу Гургубаевой, Алие Каримовой, Наташе Рымарь, Маше Пабст и, так уж и быть, Оле Яковлевой. Когда-нибудь мы вернёмся к этому дому на Добролюбова, разберём его по кирпичикам, самые удачные из которых будут проданы с нашими автографами.
Москва – Минск
2007 – 2008
