Патрик Колум
Великие мифы народов мира
РАССКАЗ ОБ УТНАПИШТИ И ПОТОПЕ, КОТОРЫЙ УНИЧТОЖИЛ ВСЕ, ЧТО БЫЛО НА ЗЕМЛЕ
В храме были таблички, на которых была записана история Утнапишти, о нем, получившем бессмертие от богов. На этих табличках были слова самого Утнапишти. Вот эти слова:
«Я жил в Шуриппаке, городе солнца, городе, который был очень стар, и в нем жили боги. Боги решили уничтожить человечество ветром и водой так, чтобы на земле не осталось ничего живого. Ану, отец богов, был там, когда боги обдумывали это, и Энлил, воин богов, и Энурта, посланец богов. Но боги подумали еще раз и решили оставить на земле живым одного мужчину и его семью.
Эйа явился туда, где находился я. Он крикнул мне, когда я спал; он крикнул мне выйти из дома и построить корабль; он крикнул мне бросить все мои пожитки и спасти жизнь.
Он сказал мне о размерах корабля, который я должен построить; он сказал мне о количестве зерна, которое я должен взять с собой. Он приказал, чтобы я выступил перед старейшинами и жителями города, и сказал, что Энлил затаил злобу против них и что он намерен их уничтожить. Тогда я сказал Эйа:
– Куда я должен плыть, когда построю корабль?
И он ответил:
– К богам; доверь свой корабль течению и ничего не бойся.
Я поговорил со старейшинами и жителями города. Они посмеялись надо мной. Я собрал вокруг меня слуг и начал строить корабль. Я сделал его сто и двадцать локтей в длину; я хорошо просмолил его; я снабдил его мощным рулем. И когда корабль был построен, я погрузил в него зерно и взял на борт семью. Разные звери из лесов и полей, а также птицы тоже пришли на борт. Они пришли парами. Когда все было готово, передо мной явился бог Шамаш. Он сказал мне, что вечерней порой на землю обрушатся потоки воды.
Вечером начался ливень. Я смотрел, как сгущается темнота и начинается непогода. Мною владел ужас. Я пошел туда, где была моя семья, а также пары птиц и зверей, и я тщательно запер двери; да, я закрыл девять частей, на которые разделил внутреннее помещения корабля, и предоставил корабль божьей воле.
Затем показалась черная туча, и из черной тучи и смерча громыхали боги. Звездные боги южного неба угрожающе размахивали своими факелами. Каждый проблеск света проглатывала темнота. С небес лились потоки. Воды напали на человека, словно в великой битве. Отцы больше не видели своих детей; брат больше не видел брата. Дождь лил до тех пор, пока воды не поднялись до вершин гор. Когда же они поднялись, боги сами почувствовали страх; они ушли со своих мест; они направились высоко в небеса к Ану. Богиня Иштар кричала, как женщина в родовых муках. Да, Иштар стенала, сетуя на то, что говорила о потопе в присутствии богов. Боги южного неба рыдали вместе с ней, и шесть дней и шесть ночей дождь заливал и ветер бил все, что оставалось на земле.
Но после седьмого дня бушующие потоки исчезли; смерчи и бури стихли, и вода больше не поднималась. Я посмотрел на воду; я увидел, что спокойствие снизошло. Спокойствие снизошло, но земля лежала под водой, а человечество превратилось в грязь. Я наклонился; я упал лицом вниз, и по моему лицу потекли слезы. Я взглянул в направлении всех четырех сторон света, и я увидел только открытое море. Двенадцать дней корабль плыл. Корабль остановился у горы Низира и больше не двигался.
И когда через семь дней корабль все еще стоял, я открыл отдушину, и моего лица коснулся луч света. Я выпустил голубку. Голубка вернулась, потому что не нашла места, чтобы сесть. Я выпустил ласточку. Ласточка тоже вернулась. Я выпустил ворону. Ворона не вернулась; она увидела землю, появившуюся под спадающей водой; она поела, она поклевала землю, она закаркала и больше ко мне не вернулась.
Тогда я вынес все, что было на корабле; я принес все туда, где дули четыре ветра. Я предложил жертву. Я совершил возлияние там, где стоял, на вершине горы. И там ко мне явилась богиня Иштар, она проклинала Бела за то, что он наслал потоп.
Бог Бел был в гневе, увидев, что часть человечества уцелела после потопа. Он бушевал. Он кричал:
– Никто не должен остаться в живых; ни один человек не должен быть живым среди всеобщего разрушения!
Но бог просил Бела пощадить человечество, и Бел сдался. Тогда бог Эйа пришел на корабль, он взял меня за руку и повел вперед, и мою жену повел тоже; он повернул нас лицом друг к другу и сказал опуститься на колени. Он благословил нас, сказав:
– Прежде Утнапишти и его жена были смертными; теперь пусть Утнапишти и его жена сами станут богами и обретут бессмертие».
Дочитав написанное на табличках до конца, Гильгамеш спросил:
– Как я могу пойти туда, где живет Утнапишти? Как мне найти дорогу в его жилище? Я отправлюсь к тому, кого боги сделали бессмертным, и узнаю от него, как человек может спасти себя от ухода в нижний мир Иркаллы.
Его мать сказала:
– Мы только знаем, что жилище Утнапишти находится за горой Машу, где солнце встает и садится.
После этого Гильгамеш отправился к горе Машу. У подножия на него напали львы; он убил многих львов, но другие следовали за ним почти до самой вершины горы. Когда же он подошел к вершине, он увидел ужасных стражников, охранявших место, где солнце встает и садится. Это были люди-скорпионы, и на них даже смотреть было страшно. И Гильгамеш, увидев их, сказал:
– Ах, если бы мой друг Энкиду был сейчас со мной! С его помощью я бы одолел этих стражей, от одного взгляда которых меня бросает в дрожь.
Он пошел дальше; он приблизился к ужасным стражам, и он, сам Гильгамеш, униженно склонился перед ними.
Один человек-скорпион сказал другому:
– Тела всех тех, кто приходил этим путем, мы пожираем, но что это? Тот, кто подходит к нам, – плоть богов. Мы не можем его пожрать. На две трети он бог, на одну – человек. – И голосами, от которых дрогнули камни на вершине горы, они предложили Гильгамешу пройти. И они крикнули ему, что он входит в царство тьмы и что никто и никогда еще из тьмы не возвращался.
Они еще не окончили свои речи, а Гильгамеш уже шагнул во тьму. И сразу исчезли горы и небо. Он шел, и темнота становилась все гуще и гуще, ни один смертный еще не шагал сквозь такую тьму, как та тьма. День и ночь Гильгамеш шел вперед, он шел сквозь густую, непроницаемую тьму. Он думал, что больше никогда не увидит света. А потом он вышел туда, где был свет. Он увидел вокруг себя яркий дневной свет. Он увидел перед собой сад, наполненный разными цветами и созревающими фруктами.
Это был сад богини Сидури-Сабиту. В этом саду росло древо богов. Его охраняла богиня. Сидури-Сабиту сидела на троне у моря. Она сказала Гильгамешу:
– Кто ты, пришедший сюда с впалыми щеками и поникшей головой? «Печально сердце твое, лицо увяло, тоска в утробе твоей обитает». Никто подобный тебе не приходил в этот сад, где растет древо богов.
И она приказала слугам закрыть перед ним врата сада. Гильгамеш положил руки на ворота. Он стал трясти их, да так сильно, что они зашатались и загремели. Он сказал богине:
– Я иду туда, где живет Утнапишти, это мой предок.
Она говорила с ним сидя на троне, а он не убирал рук с ворот. И он сказал ей:
– Я – Гильгамеш, а Энкиду, который был моим другом, стал землей. Судьба моего друга угнетает меня, и потому я отправился сюда, чтобы поговорить с моим предком Утнапишти и освободиться от страха смерти. О, Сабиту, ты, которая сидит на троне у моря и охраняет ворота, поговори со мной, покажи мне дорогу туда, где живет Утнапишти. Опиши мне ее. Если будет возможно, я пересеку море, чтобы попасть в его страну. Если пересечь море будет невозможно, я пересеку землю, даже если это будет земля, которой владеет тьма.
Тогда богиня Сидури-Сабиту, охранявшая ворота, зная, что две трети его плоти есть плоть богов, ответила Гильгамешу. Она сказала ему:
– Море, у которого я сижу и на которое ты взираешь, это воды смерти. Никто прежде не пересекал этих вод, кроме Шамаша, солнечного бога.
– Я пересеку эти воды, – сказал Гильгамеш.
И молвила Сидури-Сабиту, сидя на троне у моря:
– Воды пересекает корабельщик Уршанаби. Отыщи его, и, быть может, он перевезет тебя туда, где обитает Утнапишти.
Гильгамеш ждал у моря, пока не увидел корабельщика Уршанаби. Он вошел в его лодку. Пятьдесят дней и ночей плыли они по водам смерти, и корабельщик предупредил Гильгамеша, чтобы тот не вздумал опустить руки в воду. И вот они прибыли к земле, где Утнапишти, предок Гильгамеша, имел жилище.
Утнапишти вместе с женой подошел к кромке воды. Он увидел приближающуюся к берегу лодку Уршанаби. Удивленный тем, что в лодке Уршанаби есть кто-то еще, Утнапишти ждал на берегу.
Гильгамеш вышел из лодки, и он направился к двум фигурам, которые стояли невдалеке. Утнапишти знал своего потомка, и он приветливо заговорил с Гильгамешем.
И Гильгамеш поведал ему обо всем, что случилось с ним в мире людей; он рассказал, как отобрали у него его единственного друга Энкиду, и тот, который был словно пантера в пустыне, который помог уничтожить огнедышащего быка, стал землей.
– И я тоже должен буду однажды лечь и не вставать целую вечность? – закричал он, обращаясь к Утнапишти. И снова закричал: – Я был ужасно испуган! Я боялся смерти, и поэтому я убежал из моей страны.
И ответствовал Утнапишти Гильгамешу. И сказал он:
– Никому не дано знать день своей кончины, так решила Маммиту, устроительница судеб, и никто не знает его, кроме самой Маммиту.
Пока Утнапишти говорил, Гильгамеш ел и освежался после дальней дороги. Освежившись, он растянулся в лодке, и им овладела дремота. Он уснул. Тогда Утнапишти сказал своей жене:
– Посмотри на героя, что хочет жизни! Сон дохнул на него, как мгла пустыни.
Гильгамеш спал. Шесть дней жена Утнапишти пекла хлеб и складывала у его изголовья. На седьмой день, принеся ему хлеб, она дотронулась до молодого человека, и он проснулся.
И весь день он задавал вопросы Утнапишти о возможности избежать смерти. Утнапишти поведал ему, что на дне моря, которое он пересек, и в самом центре его, находится цветок, и тот, кто съест его через девять дней после того, как он будет сорван, избежит смерти. Сказав это, Утнапишти велел корабельщику быть готовым везти Гильгамеша обратно через воды смерти.
Корабельщик приготовился; жена Утнапишти дала Гильгамешу хлеба, которого хватило бы на весь обратный путь. Когда лодка достигла середины моря, Гильгамеш привязал к ногам камни и шагнул в воду. На дне он обнаружил цветок и сорвал его. Он вернулся в лодку, и через некоторое время она пристала к берегу у подножия горы. Земля была красивой, и Гильгамеш решил там отдохнуть. Еще не пришло время съесть цветок, который он сорвал на дне моря.
Змея почуяла цветочный запах и приползла туда, где был Гильгамеш. И тут «увидел Гильгамеш водоем, чьи холодны волны», и захотел омыть свое тело. И он пошел купаться. И пока он плескался в пруду, змея съела цветок – да, она съела его целиком. И Гильгамеш остался без того, что могло помочь ему избежать смерти. Он заплакал, и к нему явился дух Энкиду и поведал ему о стране мертвых и о том, как живут те, кто туда попадает.
СОШЕСТВИЕ ИШТАР В ПОДЗЕМНЫЙ МИР
Пришло время, и богиня Иштар вспомнила о друге своей юности, о Таммузе; ее сердце заставило ее отправиться вниз во владения Иркаллы, в царство тьмы, куда ушел Таммуз. Итак, облачившись в великолепные одеяния, во всей своей красе и могуществе госпожа Иштар вошла в пещеру, из которой был вход в царство Иркаллы. Она подошла к ее владениям, окруженным семью стенами, в которые вели семь ворот, месту, где мертвые пребывают в вечном неизменном мраке. Перед первыми воротами она остановилась и крикнула привратнику Неду:
– Эй, привратник, открой ворота, чтобы я могла войти!
Привратник посмотрел на нее из-за ворот; он не заговорил с ней; он не открыл ей ворота.
– Если ты не откроешь ворота, я буду биться в них, я буду трясти их и стучать, и я разрушу ворота. Да, я потревожу мертвых, которыми правит твоя госпожа! Я подниму мертвых, и они пожрут живущих, и мертвых станет на земле больше, чем живых.
Так сказала богиня, стоящая перед воротами во всем своем могуществе и великолепии.
Услышав ее повелительный голос, увидев ее могущество и великолепие, Неду, привратник царства Иркаллы, сказал:
– Великая госпожа, не круши ворота, которые я охраняю. Позволь мне пойти и сообщить твою волю нашей царице Иркалле.
И он отправился к царице. Услышав о приходе гостьи, Иркалла пришла в ярость. Она велела привратнику открыть ворота и взять у гостьи принадлежащую ей вещь, как предписывают древние законы. Привратник возвратился к первым воротам. Он положил руки на ту сторону ворот, где лежал толстый слой пыли; он открыл засов, покрытый пылью.
– Входи, о госпожа, и да возрадуется твоему приходу царство Иркаллы; да приветствует тебя дворец, из которого нет возврата. – Он молвил эти слова и снял корону с головы Иштар.
– Почему ты снял с моей головы корону? – удивилась Иштар.
– Входи же, госпожа, таков закон Иркаллы.
Иштар вошла в первые ворота и увидела перед собой вторую стену. Склонив голову, она пошла к ней. Привратник при ее приближении открыл вторые ворота.
– Входи, о госпожа, и да возрадуется твоему приходу царство Иркаллы; да приветствует тебя дворец, из которого нет возврата. – Он молвил эти слова, протянул руку и снял украшавшее шею Иштар ожерелье – восьмиконечную звезду.
– Почему, о привратник, ты снял с моей шеи ожерелье? – удивилась Иштар.
– Входи же, госпожа, таков закон Иркаллы.
Иштар вошла во вторые ворота и увидела перед собой третью стену. Склонив голову и уже не излучая вокруг сияния, она пошла к ней. Привратник при ее приближении открыл третьи ворота.
– Входи, о госпожа, и да возрадуется твоему приходу царство Иркаллы; да приветствует тебя дворец, из которого нет возврата. – Он молвил эти слова и снял браслеты с рук Иштар, браслеты из золота и лазурита.
– Почему, о привратник, ты снял с моих рук браслеты? – удивилась Иштар.
– Входи же, госпожа, таков закон Иркаллы.
Иштар вошла в третьи ворота и увидела перед собой четвертую стену. Склонив голову и уже не излучая вокруг сияния, не блистая золотыми украшениями, она пошла к ней. Привратник открыл четвертые ворота.
– Входи, о госпожа, и да возрадуется твоему приходу царство Иркаллы; да приветствует тебя дворец, из которого нет возврата. – Он молвил эти слова и снял с ног Иштар туфли.
– Почему, о привратник, ты снял с моих ног туфли? – удивилась Иштар.
– Входи же, госпожа, таков закон Иркаллы.
Иштар вошла в четвертые ворота и увидела перед собой пятую стену. Склонив голову и уже не излучая сияния, не блистая роскошными золотыми украшениями, пошатываясь и спотыкаясь, она пошла к ней. Привратник открыл пятые ворота.
– Входи, о госпожа, и да возрадуется твоему приходу царство Иркаллы; да приветствует тебя дворец, из которого нет возврата. – Он молвил эти слова, протянул руки и снял с Иштар ее великолепное покрывало.
– Почему, о привратник, ты снял с меня покрывало? – удивилась Иштар.
– Входи же, госпожа, таков закон Иркаллы.
Иштар вошла в пятые ворота и увидела перед собой шестую стену. Склонив голову и уже не излучая сияния, не блистая роскошными золотыми украшениями, пошатываясь и спотыкаясь, не поражая взгляд великолепием облачения, она пошла к ней. Привратник открыл шестые ворота.
– Входи, о госпожа, и да возрадуется твоему приходу царство Иркаллы; да приветствует тебя дворец, из которого нет возврата. – Он молвил эти слова, протянул руки и снял с Иштар ее платье.
– Почему, о привратник, ты снял с меня платье? – удивилась Иштар.
– Входи же, госпожа, таков закон Иркаллы.
Иштар вошла в шестые ворота и увидела перед собой седьмую стену. Склонив голову и уже не излучая сияния, не блистая роскошными золотыми украшениями, пошатываясь и спотыкаясь, не поражая взгляд великолепием облачения, лишившись одежд, она пошла к ней. Привратник открыл седьмые ворота.
– Входи, о госпожа, и да возрадуется твоему приходу царство Иркаллы; да приветствует тебя дворец, из которого нет возврата. – Он молвил эти слова, протянул руки и снял с Иштар ее набедренную повязку.
– Почему, о привратник, ты снял с меня набедренную повязку? – удивилась Иштар.
– Входи же, госпожа, таков закон Иркаллы[4].
Обнаженная, лишенная былого великолепия, могущества и красоты, предстала Иштар перед Иркаллой. Иркалла, богиня нижнего мира, имела голову львицы и тело женщины; в руках она держала змею. Перед ней стояла Белит-сери, дева пустыни, и держала в руках таблички, на которых записывала приказы Иркаллы.
Иштар увидела мертвых, которые были там. Они жили без света, они ели глину, и пищей их был прах. Они были одеты в перья и имели крылья, словно птицы. Увидев их, Иштар очень испугалась. Она стала просить разрешения Иркаллы вернуться из дома мрака, где обитали священнослужители и их помощники, волшебники и пророки, где обитал Таммуз, друг ее юности. Но Иркалла ей сказала:
– Ты находишься в царстве, откуда нет возврата, в мире тьмы; ты находишься в доме мрака, откуда никто и никогда не выходил; ты выбрала дорогу, которая ведет только в один конец. Ты пришла в дом, где все, кто сюда входит, лишены света, где их хлеб – прах, а еда их глина, где они не видят света и живут во мраке, одетые, словно птицы, в перья. На двери и запорах лежит пыль.
Иркалла обрушилась на Иштар с бранью, она призвала Намтара, демона чумы, чтобы он ударил богиню. И Намтар подошел, и ударил ее, и чума поразила все ее члены. Иштар больше не видела света, ее тело покрылось перьями, она ела прах и глину, она стала одной из тех, кого посылала в царство Иркаллы.
Иштар осталась во владениях Иркаллы и не вернулась на землю. Миновал один сезон. Земля стала не такой, какой была, когда по ней ходила Иштар. Корова больше не склонялась перед быком, а бык больше не ревел, чтобы коровы услышали его могучий глас. Овца больше не бежала к барану, а кобыла не обращала внимания на жеребца. Козел, вожак стада, спокойно щипал траву и листья вместе с другими животными, словно в нем не было мужских и женских особей, даже птицы не перекликались весело и призывно друг с другом. Мужчина не подходил на улице к служанке, воин, возвратившись домой, не обнимал жену, да и она не шептала слова любви воину. Никто не интересовался женщинами в храме Иштар. Блудницы не зазывали мужчин. Так было на земле, пока Иштар пребывала в нижнем мире.
Шамаш, солнечный бог, встревожился. Он узнал о скорби, охватившей людей, птиц и зверей и всех живущих на земле. Поколение живых существ умрет, и на земле не останется ничего живого. Те, кто были созданы Богом, погибнут. Так подумал Шамаш и поспешил к Эйа, великому богу. Тот выслушал рассказ Шамаша о том, что жизнь на земле не возобновляется, и узнал, что так происходит потому, что Иштар удерживают в нижнем мире. Тогда Эйа, великий бог, слепил из глины существо – Уд-душу-намира[5] – и повелел ему отправиться в нижний мир, во владения Иркаллы, и просить ее от имени богов дать ему живую воду, чтобы сбрызнуть ею богиню Иштар.
Итак, существо, созданное Эйа, отправилось во владения Иркаллы. Над Уд-душу-намиром Иркалла была не властна. Он обратился к ней от имени богов с просьбой дать живую воду, чтобы сбрызнуть богиню Иштар. Иркалла, услышав эти слова, рассвирепела. Она открыла свою львиную пасть, ее женское тело задрожало, она прокляла Иштар и существо, стоявшее перед ней. Но существо, созданное Эйа, не испугалось ее проклятий. И ей пришлось принести живую воду. Она вложила сосуд с водой в его руки и приказала Намтару привести богиню Иштар.
Иштар вышла из праха и глины; живая вода пролилась на ее тело. Она стояла перед Иркаллой живая, но бледная, бессильная, обнаженная и дрожащая.
Неду, привратник, положил руки на засов, покрытый пылью, открыл ворота, на которых лежал слой пыли. Иштар прошла через ворота. Он отдал ей набедренную повязку; она надела повязку и прикрыла свою наготу. Она пошла дальше. Привратник открыл вторые ворота. Он отдал Иштар ее платье. Он отдал ей покрывало; он отдал ей туфли для ее ног; он отдал ей браслеты из золота и лазурита; он отдал ей восьмиконечную звезду, которая украшала ее шею. Наконец, он открыл внешние ворота царства Иркаллы. Он взял золотую корону и надел на голову Иштар. И богиня вышла из владений Иркаллы. Но она не шествовала в своем величии, она не шла, излучая сияние. Она шла склонив голову. Она вернулась в мир, где был свет. Но там не было цветов и не пели птицы.
Но лишь только она появилась на земле, величие и могущество вернулось к Иштар; и она пошла дальше, как богиня – да, как настоящая богиня любви. Живые существа на земле услышали ее голос. И заревел бык, его глас услышала корова и склонилась перед ним; заржал жеребец, и к нему устремилась кобыла; возвратившийся воин обнял свою жену, и та сказала: «Ты мой мужчина, а я буду твоей женщиной»; мужчина на улице подошел к служанке. Все живые существа возрадовались; они восхваляли деяния Иштар. И боги возрадовались, зная, что созданная ими жизнь не исчезнет без следа.
