Патриция Хэган
Любовь и ярость

Глава 23

На узкой, вымощенной булыжником дорожке стоял человек, пристально вглядываясь в замок. Крестьянин с деревянным ящиком на плече с любопытством покосился на высокого незнакомца и тут же невольно ускорил шаг, поежившись от недоброго взгляда из-под нахмуренных бровей.

– Хочешь, чтобы я пошел с тобой? – спросил подошедший к Колту Бранч.

Не отрывая взгляда от замка де Бонне, Колт покачал головой:

– Я и один справлюсь.

Вся эта история Бранчу была не по душе. Ему казалось, что Колт все время витает в облаках, во всяком случае, вид у него был какой-то странный.

– Знаешь, старина, пойду-ка я лучше с тобой. А то ты еще, чего доброго, пристрелишь кого-нибудь.

Колт нетерпеливо махнул рукой, приказывая ему оставаться на месте, а сам неторопливо двинулся по извилистой тропинке, ведущей к замку.

Бранч проводил его взглядом. Они проделали вдвоем трудный путь, и Бранч подозревал, что впереди их ждут еще большие испытания. Услышав, что из Норфолка, штат Виргиния, в Европу отплывает пароход, они решили отправиться на нем и пересекли Атлантику гораздо быстрее, чем пассажиры комфортабельных лайнеров, отплывавших из Нью-Йорка и Бостона.

Сойдя с корабля в Саутгемптоне, они успели пересесть на маленькое суденышко, переправились через канал и поездом добрались до Ниццы. Там они купили лошадей и вскоре прибыли в Монако.

Бранч устал как собака. Но он не винил Колта в том, что тот не жалеет ни его, ни себя. На его месте Бранч поступил бы точно так же.

Приподняв висевший у входа тяжелый дверной молоток, Колт несколько раз громко постучал в тяжелую дубовую дверь – Тихо, тихо, уже иду, – донесся раздраженный женский голос. Женщина говорила по-французски. Колт в душе в который раз порадовался, что мать когда-то заставила его выучить французский язык, ведь если бы не это, он не смог бы так легко проникнуть в замок.

Дверь широко распахнулась, и перед Колтом появилась невысокая женщина средних лет, со следами былой красоты на лице. Но когда Колт заглянул ей в глаза, его невольно передернуло и он со страхом подумал: неужели у нее всегда, даже в молодости, были такие холодные глаза без капли нежности и теплоты?

А Элейн, застыв на пороге, как статуя, с силой вцепилась в дверной косяк, чтобы не упасть. Ей показалось, что время повернуло вспять. Зажмурившись, она едва слышно выдохнула:

– Тревис…

Колт остолбенел от неожиданности. Неужели это Элейн, тетушка Дани? В свое время отец много рассказывал ему об этой чудовищно злой женщине.

– Я его сын, – тихо ответил он, – Колт.

Глаза женщины широко распахнулись от удивления.

– Я сын Тревиса Колтрейна, – терпеливо повторил Колт. – Мне нужно повидаться с Дани. Могу я увидеть ее?

У Элейн перехватило дыхание. Юноша был копией своего отца: тот же цвет волос – черный, отливающий на солнце синевой, как вороново крыло, и глаза точь-в-точь такие же – цвета светлого серебра с золотистыми искорками.

Она не могла отвести от него глаз. Великолепное, мощное тело, словно боги, собравшись вместе, сговорились создать совершенный образец мужской красоты.

И перед ее мысленным взором возникла та далекая восхитительная ночь в Кентукки, когда они с Тревисом предавались любви и она была так счастлива, что совсем потеряла голову.

Она вспомнила, как однажды ночью выбралась из постели и, убедившись, что в доме все спят, тихонько пробралась в спальню к Тревису. Сбросив с себя одежду, Элейн бесшумно скользнула к нему под одеяло, прежде чем он успел сообразить, что происходит.

И он овладел ею так, как не удавалось ни одному мужчине ни до него, ни после.

Сладостные воспоминания развеялись как дым, сменившись стыдом и болью – ведь никто никогда не отталкивал ее с таким холодным равнодушием, как это сделал Тревис Колтрейн.

А потом он хладнокровно убил единственного человека, который по-настоящему любил ее, – Мейсона.

– Убирайся вон из моего дома, проклятый ублюдок! Мерзкое отродье!

Она уже замахнулась, чтобы ударить его, но Колт успел перехватить ее руку. Он вспомнил о той ненависти, которую эта женщина всегда питала к его отцу. Неужели именно она была причиной всего того, что произошло с ними? Неужели Элейн Барбоу через много лет снова попыталась разрушить их счастье?

Женщина дернулась, но он, словно железным кольцом, стиснул ее запястья.

– Я никуда не уйду, пока вы не скажете мне, где Дани.

Элейн впилась в него безумным взглядом. Проклятие, если бы он не был так дьявольски красив! Его появление снова воскресило в памяти сладкие и постыдные воспоминания, с которыми она боролась столько лет. Ни одна женщина, которую когда-то любил Тревис Колтрейн, не смогла бы выбросить его из головы, как бы жестоко и бессердечно он не покинул ее.

И Элейн не была исключением.

Их взгляды скрестились, спокойный и выжидающий – Колта, и пылающий яростью и обидой – Элейн, и ненависть оскорбленной и покинутой женщины разбилась, словно волна, натолкнувшись на твердую уверенность мужчины.

– Мэм, – мягко произнес он, надеясь успокоить ее, – все, что мне нужно, – это поговорить с сестрой. Не могли бы вы позвать ее?

На лице Элейн появилось нерешительное выражение. Она пребывала в растерянности, слишком много событий произошло за последнее время, и это выбило ее из колеи. Сначала ссора с Гевином, когда она среди ночи пришла к нему в спальню и обнаружила постель не смятой. Позже, за завтраком, он небрежно объяснил, что допоздна засиделся в кабинете, занимаясь делами, но она знала, что он лжет. Он был с Делией.

Произошел безобразный скандал. Впрочем, все эти дни они только и делали, что ссорились. С тех пор как он вернулся, ее жизнь превратилась в ад, и, чтобы не сойти с ума, Элейн с утра одурманивала себя водкой, а вечером ее усыпляло виски.

– Мэм? – напомнил о себе Колт.

Губы Элейн искривила злобная гримаса. Ну что ж, он действительно похож на отца, неплохо будет поговорить с ним, заодно узнать, как поживает дорогой Тревис.

Она распахнула дверь.

– Проходите. – Элейн провела его в маленькую гостиную.

Следуя за хозяйкой, Колт отметил про себя, что внутреннее убранство замка далеко не так красиво и изящно, как их собственного дома в Неваде, который в полном смысле этого слова был творением рук его матери. Тут он с болью вспомнил, что не может больше называть его своим – теперь родной дом уже не принадлежал ему.

– Ее здесь нет, – объяснила Элейн, когда он вошел за ней в гостиную.

Подойдя к бару, женщина привычно наполнила бокал водкой, добавив немного апельсинового сока. Она протянула его Колту, но тот покачал головой. Он молча ждал. Наконец его терпение лопнуло, и Колт дал волю сдерживаемому гневу:

– Ну, хватит шутки шутить. Вам прекрасно известно, почему я здесь. Немедленно говорите, где Дани, или я по камешку разнесу этот ваш чертов замок! Вы меня слышите?!

Элейн кокетливо улыбнулась:

– Прошу прощения, кажется, я забыла представиться. Я – Элейн, графиня де…

– Знаю, я догадался об этом в первую же минуту, – нетерпеливо оборвал он.

Сейчас Элейн невольно обрадовалась, что на ней ее любимое платье цвета весенней зелени с белоснежной пеной кружев. В нем благодаря тесному корсажу ее грудь казалась более упругой и молодой, чем была на самом деле. Предвидя, что при встрече с Гевином неминуемо вспыхнет новая ссора и желая быть во всеоружии, она еще с утра тщательно подкрасилась и привела в порядок прическу.

Как завороженная, Элейн не могла отвести глаз от молодого Колтрейна, а посмотреть на него стоило. Интересно, подумала она, только ли внешне он похож на отца…

– Последний раз спрашиваю: где моя сестра? Если вы и на этот раз не ответите, я сам примусь за поиски!

Элейн испуганно заморгала. Молодой человек был вне себя от ярости, в его глазах выражалась твердая непреклонность. О Господи, таким был когда-то его отец! Видно, все в жизни повторяется! И от проклятой водки все кружится перед глазами.

– Дани нет здесь, – холодно повторила Элейн. Это была правда, и ей удалось выдержать его испытующий взгляд.

– Где же она?

Графиня равнодушно повела плечами:

– Они с Гевином пару дней назад вернулись из Штатов, но Гевин приехал в замок, а Дани задержалась в Париже.

– Как мне ее найти?

То же самое движение плеч.

– Откуда мне знать? – Элейн действительно не знала, что отвечать, и перепугалась не на шутку.

– Тогда могу я увидеть Гевина? – настаивал Колт.

Графиня плеснула себе в стакан немного водки.

– И этого я не могу вам сказать, – злорадно произнесла она.

– Ну что ж, в таком случае я еще вернусь. – Колт повернулся и, не прощаясь, направился к выходу. Он шел по дорожке, ломая голову, правильно ли он поступил, что ушел. Может, следовало все-таки обыскать замок? Впрочем, какое-то внутреннее чувство подсказывало, что это ему ничего не дало бы.

Элейн со стоном оторвала от подушки голову – мутный туман висел перед глазами, и сотни крохотных молоточков безумно стучали в висках. Откуда-то издалека до нее донеслись приглушенные голоса. Где она?

Она помнила, как поднялась по лестнице, собираясь серьезно поговорить с Гевином. Она не позволит, чтобы его новая шлюха помыкала ею, да еще в ее собственном доме. Где-то наверху у нее припрятана бутылка отличного шампанского, они выпьют и поговорят по душам. Она сможет убедить его, что по-прежнему нужна ему. Они займутся любовью. Она сделает все, чтобы удовлетворить его, и потом они вместе решат, как избавиться от Делии. И все будет так, как было до поездки в Штаты. И Элейн с радостью простит ему эту маленькую измену, в конце концов, все мужчины не без греха, уж ей-то об этом хорошо известно! А она останется женщиной, к которой он всегда будет возвращаться.

Элейн заморгала. Она догадалась наконец, где находится – в маленькой гардеробной Гевина, позади ванной комнаты, точнее, небольшой ниши, где с трудом умещалась небольшая фарфоровая ванна. В гардеробной стоял маленький столик с целой коллекцией дорогих одеколонов, коробочек с душистой пудрой и бритвенными принадлежностями. Элейн лежала на диване, обитом золотистой парчой.

– Она просто-напросто опухшая от водки старая сука. Я не понимаю, что ты в ней нашел!

Голос Делии прозвучал совсем рядом, видимо, женщина находилась как раз за бархатной зеленой портьерой, отделявшей гардеробную от спальни Гевина.

– О, ты, кажется, напрашиваешься на неприятности, Делия?

Затаившая дыхание Элейн по голосу поняла, что Гевин в бешенстве и не скрывает этого.

– Неприятности? – Делия ехидно хмыкнула. – Ты рассказывал мне, что живешь со своей приемной матерью. Но, если не ошибаюсь, ты и словом не обмолвился, что спишь с ней. Ты не говорил, что занимался с ней любовью, когда тебе и четырнадцати не было! Боже мой! И я понятия не имела, что она считает тебя своей собственностью. Если бы я знала об этом, ноги бы моей тут не было!

Гевин коротко рассмеялся.

– Так я тебе и поверил! Да за деньги ты поехала бы куда угодно, хоть к черту на кулички! Ведь мгновенно пронюхала, что от меня пахнет деньгами, и немалыми Именно поэтому ты и увязалась за мной, и именно поэтому до сих пор сидишь в этом замке. Так что прикуси язык и раздевайся!

– Послушай, Гевин, – вскипела Делия, – не смей со мной так разговаривать. Я не привыкла к этому.

Послышался вздох.

– Ну лапочка, я же говорил, мы скоро поедем в Грецию.

Тебе там понравится. Ты будешь жить как королева и будешь счастлива со мной.

– А твоя старая кляча?

Гевин расхохотался, и, услышав этот беззаботный смех, Элейн съежилась. «Старая кляча»? О ком это они?

– Ну, рано или поздно она догадается, что мы не собираемся возвращаться. К тому времени мы с тобой будем уже в Испании или Португалии, а может быть, купим по дому в каждой из этих стран Как тебе эта идея?

Наступила тишина, и Элейн с содроганием поняла, что они целуются.

Графиня осторожно привстала с дивана, чувствуя, как в груди молотом стучит обезумевшее сердце. Нельзя дольше оставаться здесь, если она не хочет слышать их крики и стоны, мысленно представляя, как они занимаются любовью в двух шагах от нее.

Не помня себя от обиды, Элейн, крадучись, выскользнула в коридор. «Старая кляча»! Ну погоди, ты еще вспомнишь об этом! Сердце болело, но глаза были сухими. Нет, она не такая женщина, чтобы лежать и плакать от обиды. Она не забудет и не простит оскорбления!

Заперев дверь, Элейн задумалась. В голове ее стал вырисовываться, пока еще неясно, план мести. Ну что ж, она найдет способ наказать Гевина, но сделает это чужими руками – руками сына Тревиса.

Прижав холодные пальцы к вискам, графиня старалась успокоить бешено колотившееся сердце. Острая боль пронзила ее. Да, ее месть будет сладостной – как любовь Тревиса!

Глава 24

Обнаружив на боковой улочке небольшую гостиницу, Колт с Бранчем решили, что им повезло. Они сняли два номера, и Колт, не проронивший ни слова с тех пор, как покинул замок де Бонне, так же молча заперся в своей комнате. Бранч, видя, что с другом творится неладное, не решился его тревожить.

Он предвкушал, как сбросит с себя пропыленную одежду и с наслаждением погрузится в горячую ванну, которую наполнила кокетливо улыбающаяся горничная-француженка.

Бранч мысленно пообещал, что позже непременно отыщет ее.

Сбрив наконец многодневную колючую щетину и с аппетитом проглотив плотный обед, Бранч отправился бродить по гостинице и в маленьком баре в задней части дома наткнулся на Колта. Тот сидел, утопая в густом тумане табачного дыма, и изучал запасы спиртных напитков.

– А кстати, почему ты не пригласил меня выпить? – возмутился Бранч, делая знак бармену.

– Мы вернемся туда сегодня же вечером, – без всякого вступления объявил Колт, – я отыщу Дани, даже если мне придется голыми руками разобрать по булыжнику этот проклятый замок!

Он рассказал приятелю о первой встрече с Элейн, и тот нисколько не удивился:

– Да, твой отец кое-что рассказывал мне о ней! И как ты собираешься действовать, просто войти в замок и забрать свое золото?

Колт недовольно покосился на него:

– Я не могу забрать все золото. В любом случае половина этих денег по-прежнему принадлежит Дани, как бы она ни поступила со мной. Мне же нужна моя половина, не больше и не меньше.

– Но Пэрриш, по-моему, рассчитывает на всю сумму целиком, – ничуть не смутившись, напомнил Бранч.

Колт нехотя кивнул:

– Он согласен подождать, я уже попросил его об отсрочке. Я так благодарен ему, ведь ты понимаешь, у меня не было ни малейшего права требовать ранчо обратно. Просто Сет на редкость порядочный человек.

Появился бармен, собираясь снова наполнить его стакан, но Колт жестом отказался. Ему понадобятся ясная голова и полное самообладание, когда он снова появится в замке де Бонне. К тому же он не забыл, какую дурную шутку может сыграть с человеком алкоголь.

– А что будет, если Дани откажется вернуть деньги? – поинтересовался Бранч, которому этот вопрос не давал покоя всю дорогу из Штатов. – Что, если этот ублюдок Мейсон просто рассмеется тебе в лицо и скажет, что по закону ты ничего не в силах сделать?

– В таком случае придется его пристрелить, – небрежно отмахнулся Колт и похлопал Бранча по плечу. – Не волнуйся, старина.

Бранч только вздохнул, ни минуты не сомневаясь, что Колт вполне способен на это, – вылитый отец. Тот же принцип, что и у всех Колтрейнов – человек должен либо решать свои проблемы, либо устранить их.

Они просидели в баре не меньше часа и собирались уже уходить, как вдруг на пороге появился незнакомый молодой человек. Он обвел взглядом помещение и неуверенно направился к ним.

– Мсье Колтрейн? – обратился он к Бранчу.

Бранч мотнул головой в сторону Колта, и тот кивнул.

– Я Колтрейн.

Молодой человек протянул ему крохотный розовый конверт, от которого исходил сильный дурманящий запах лаванды.

– Мне приказали передать вам это, – сказал он, понизив голос. – От графини де Бонне.

Выудив пару монеток из кармана, Колт вручил их посыльному и, разорвав конверт, пробежал глазами по записке.

Вдруг, не сказав ни слова Бранчу, он сорвался с высокого табурета и стремглав выскочил из бара. Проклятый дурак, он должен был догадаться, что Элейн не составит труда выяснить, где они остановились!

Колт торопливо вышел из гостиницы и, перейдя на другую сторону улицы, завернул за угол, потом пересек другую вымощенную булыжником мостовую и углубился в аллею. В конце ее он увидел небольшую красную дверь с надписью от руки «Гостиница». Неподходящее место для графини, с иронией подумал Колт.

Распахнув дверь, он очутился в крошечной прихожей размером с кладовую, где было темно и пахло плесенью. Колт подождал несколько минут, пока глаза привыкли к темноте, и, заметив в углу узкую лесенку, направился наверх. Добравшись до конца коридора, он обнаружил комнату под номером 4 и постучал.

Дверь распахнулась почти мгновенно. Перед ним стояла Элейн, но она ничем не походила на женщину, с которой он расстался пару часов назад. Она распустила пышные волосы цвета красной бронзы, и они густыми локонами обрамляли ее лицо, падая на все еще красивые плечи. Блестящие темно-карие глаза сияли теплым светом – в них горело желание.

Алые губы, влажные, как лепестки роз после утреннего дождя, чуть припухли и приоткрылись, будто в предвкушении изысканного блюда.

Его взгляд медленно скользнул вниз, отметив полупрозрачную белоснежную ночную рубашку, сквозь которую просвечивали все очаровательные изгибы ее прекрасного тела Колт видел, как волновалась ее грудь под тонкой тканью. Одеяние не скрывало от мужских глаз ни тонкую, как у девушки, талию, ни сладострастные округлости бедер, ни темный треугольник волос между ними.

– Входи. – Графиня шагнула в сторону, давая ему пройти. – Извини мне мою утреннюю грубость, Колт. Я поэтому и пригласила тебя, желая загладить свою вину.

Колт вошел в комнату, и она прикрыла за ним дверь.

– В извинениях нет необходимости, графиня де Бонне.

Лучше скажите, как мне найти сестру. Наверное, вы догадываетесь, что я не просто так отправился в это путешествие через океан.

– Ну конечно. – Улыбнувшись, она присела на край кровати, – Конечно, я уверена, тут замешаны деньги. Разве не деньги – движущая сила всех событий?

Колт оглядел комнату. Узкая кровать, маленький туалетный столик, на стене зеркало. Из единственного окна была видна темная аллея.

– Так вы скажете мне, где Дани? – настойчиво спросил он.

Элейн повела рукой в сторону постели, и Колт будто прирос к полу. Элейн невесело усмехнулась:

– Интересно, что же отец наговорил обо мне, что ты так меня боишься?

– Не думаю, чтобы вам было приятно узнать это, так что не стоит касаться этой темы! Скажите, где Дани?

Ну что же, она должна была быть готова к тому, что мальчишка окажется таким же упрямым, как его отец. Она кокетливо улыбнулась.

– Найти ее не так просто, Тревис!

– Прекратите, – нетерпеливо перебил он. – Я Колт. Не путайте меня с отцом.

Глаза Элейн потемнели от гнева.

– Я буду называть тебя, как мне нравится. Здесь я решаю, Тревис!

Колт безнадежно покачал головой. Она просто полоумная.

– Говорите.

– Ее держат под замком.

Колт недоуменно посмотрел на нее. Элейн почувствовала беспокойство. Скорее бы закончить этот разговор и заняться любовью.

– Почему? – наконец спросил он.

– Кто знает? – Элейн пожала плечами. – Гевин вернулся домой с новой любовницей. Может быть, он запер Дани, потому что боится, как бы она не прикончила Делию – а может, это Делия не хотела, чтобы Дани стояла у нее на дороге. Точно не знаю.

Внезапно Колту показалось, что она не лжет. Усевшись рядом и не обращая внимания на то, каким взглядом впилась в него Элейн, Колт не терпящим возражений тоном потребовал.

– Расскажите мне все!

Графиня осторожно провела кончиком пальца вдоль четкой линии его подбородка и прошептала:

– Ты так похож на отца! Те же серые глаза, те же волосы чернее ночи. И такое же великолепное тело. – Она коснулась ладонью его бедра. – Совсем как он По крайней мере с виду. – Голос превратился в манящий шепот. – А как в постели?

Только сейчас Колт до конца осознал, что эта женщина куда опаснее, чем думал его отец. Элейн бесстыдно посмотрела в глаза Колту.

– Займись со мной любовью, и я расскажу тебе, где найти Дани. Иначе, – протянула она равнодушно, – тебе не отыскать ее! Ты легко можешь погибнуть, так как Гевин нанял людей, которые охраняют его. Я еще не сказала ему о твоем приезде, но, как только я это сделаю, тебе нельзя будет даже близко подойти к замку. Итак, – улыбнулась Элейн и приникла к нему, – скажи же мне, дорогой, ведь ты находишь меня красивой, не так ли? Ты будешь рад побывать в моих объятиях? Я могу научить тебя такому, чего ты не знал раньше, – любить тебя так, как ни одна другая женщина.

Она прикусила ему ухо и дразняще скользнула внутрь кончиком языка. Пышная, упругая грудь терлась о его напрягшееся тело, щекоча сосками.

– Люби меня, мой ненаглядный Тревис, – настойчиво шептала Элейн. – Возьми меня.

Колт твердо знал, что скорее всего пожалеет об этом, но сейчас его мускулистые руки жадно стиснули Элейн, и он осторожно опустил женщину на постель. Он целовал ее, и Элейн уже не сдерживала страсти. Прижавшись к Колту, она дрожала, воспоминания унесли ее на много лет назад, и сейчас уже не Колт осыпал ее поцелуями, а сам Тревис Колтрейн.

Графиня быстро сорвала с себя платье, и ее горячие, требовательные пальцы вцепились в застежку его брюк.

– Сейчас! Возьми меня сейчас! Позже, когда мы будем снова любить друг друга, можно не спешить, а теперь я слишком хочу тебя. Я так долго ждала этого, Тревис, так долго!..

Высвободив горячую, пульсирующую плоть, Элейн приподняла бедра, готовясь принять ее в себя. Руки Колта скользнули под ее ягодицы, и он неожиданно медленно и нежно вошел в нее. Женщина, обхватив одной рукой его шею, другой осторожно провела по вздувшейся буграми мышц спине и призывно застонала.

– О Боже, какой он огромный! Я чувствую его глубоко внутри, и ты теперь тоже часть меня, Тревис. Я всегда любила тебя. Сильнее, сильнее, любимый. Наполни меня!

Ее голос звучал все тише, она уже что-то невнятно бормотала, и вдруг все ее тело содрогнулось в экстазе. Острые ноготки впились в спину Колта. Из груди Элейн вырвался тихий, жалобный стон, и она распростерлась под ним, опустошенная и счастливая.

Колт одним мощным толчком вошел в нее последний раз и излился. Почувствовав, что все закончилось, он отстранился от Элейн и, перекатившись через нее, лег рядом. В комнате стояла тишина. Наконец Колт произнес:

– Где Дани?

Элейн бросила на него шаловливый взгляд из-под полуопущенных ресниц:

– Ты достойный сын своего отца, милый Колт. Мне показалось, что я снова попала к нему в объятия, как будто и не было всех этих лет.

Она приникла к нему, испугавшись, что он внезапно встанет и уйдет из ее жизни, как когда-то его отец.

– Ты знаешь, я возненавидела его, когда он почему-то предпочел мне Мэрили. Ведь я безумно любила его. И решила отомстить, понимаешь. Мне удалось это сделать, отняв у него Дани, я нанесла ему смертельную рану. Но теперь у меня есть ты и я уже забыла о прежней боли, как будто и не страдала долгие годы.

Колт осторожно отодвинулся. Ему стало страшно, когда он почувствовал, с каким отчаянием и страстью приникла к нему Элейн. Она безумная, вне всякого сомнения, но она единственная ниточка, ведущая к Дани.

– А ты, – что-то сдавило ему горло, – ты восхитительная женщина, Элейн. Думаю, отцу повезло и в твоих объятиях он познал настоящее счастье.

– То же ждет и тебя, мой милый. – Ее руки нежно пробежали по его телу. – Зачем тебе торопиться домой? Я богатая женщина, мы сможем путешествовать по Европе, я покажу тебе страны, где ты никогда не бывал раньше. Забудь обо всем.

Думай только обо мне, о том наслаждении, которое я могу дать тебе.

Хищно приоткрыв рот, Элейн скользнула вниз по его все еще влажному телу, но Колт оказался быстрее. Сильные пальцы сдавили ей горло, и он сбросил ее с себя.

– Хватит, моя радость. Половина денег, которые с твоего ведома и согласия привезла домой твоя племянница, принадлежит мне. Я на все пойду, чтобы вернуть свое состояние, а это значит, что мне ничего не стоит свернуть твою изящную шейку, если будешь продолжать упрямиться. Говори, где я могу найти ее, я должен узнать это, и немедленно.

Элейн почувствовала, как железные пальцы неумолимо сжимаются вокруг горла, и быстро закивала.

Он тут же отпустил ее.

– Говори!

– Мне придется отвести тебя к ней. – Она вся дрожала.

Господи, даже ярость, пылавшая в его глазах, напоминала ей Тревиса. – Вооруженные головорезы Гевина охраняют все подходы к тому месту, где ее держат. Надо еще придумать, каким образом мы сможем…

– Мы должны решить это, прежде чем покинем эту комнату, – прервал ее Колт, – и договориться, когда лучше всего это сделать.

Но в голове Элейн уже возник превосходный план.

– Сегодня вечером я устраиваю большой прием. Мне будет несложно на некоторое время отвлечь охранников едой, а главное, выпивкой. Эти мерзавцы всегда голодны, как волки, а от виски они и подавно не откажутся!

Что же касается тебя, – приподнявшись на локте, промурлыкала она, – будет лучше, если ты подойдешь к замку не раньше девяти. Отправляйся к маленькой, увитой виноградом беседке возле восточной стены и жди меня там. Я приду, как только мне удастся избавиться от охранников. Тогда ты сможешь освободить Дани и увезти ее. – В темноте по ее губам скользнула лукавая усмешка, и она в который раз поздравила себя с тем, что была достаточно хитра и ни разу не обмолвилась, сказав «Бриана» вместо «Дани».

– Почему ты идешь на это? – холодно и недоверчиво спросил Колт. – Не знаю, зачем Дани держат взаперти, но в любом случае, если она сбежит, Гевин придет в бешенство.

Элейн не видела причин, чтобы скрывать от него правду, по крайней мере какую-то часть ее.

– Я влюблена в Гевина, – просто сказала она, гадая, возмутится ли Колт, услышав такое признание. – Он вернулся и привез домой шлюху Делию, даже не подумав, какую боль причинил мне. Я не хочу, чтобы он волочился и за Дани.

Колт чувствовал, что это правда. Такая женщина, как Элейн, не потерпит соперничества.

Встав с постели, он принялся приводить в порядок одежду.

Элейн молча наблюдала за ним, потом робко спросила:

– Скажи, тебе было хорошо со мной? Если бы… если бы все было по-другому, может быть, ты смог бы полюбить меня?

Так, как когда-то твой отец?..

Колт не мог поднять на нее глаза, он боялся увидеть ее лицо. Отец никогда не любил Элейн, он был абсолютно уверен в этом. Вполне вероятно, что она когда-то была его любовницей. Ведь даже сейчас она восхитительна, можно представить, какой красавицей она была когда-то! Но Тревис так никогда и не смог ее полюбить.

Колт улыбнулся:

– Скажи, Элейн, а тебе понравилось? Я смог доставить тебе наслаждение?

Она ответила ему сияющим взглядом.

– О, конечно, милый! В твоих объятиях я чувствовала себя настоящей женщиной. Но можешь ли ты полюбить меня так же сильно, как когда-то твой отец?

Колт склонил голову.

– Думаю, да, – как можно мягче произнес он. – Ведь ты сама сказала, что я похож на него.

Он выскользнул из комнаты и вскоре уже шел по аллее, оставив позади грязную маленькую гостиницу.

Вернувшись в бар, Колт с трудом увидел в сизых облаках табачного дыма массивную фигуру Бранча. Тот как-то странно взглянул на него, и, усаживаясь напротив, Колт почувствовал, что его приятель чем-то сильно взволнован. Бранч был похож на человека, неожиданно получившего удар в солнечное сплетение, и Колт не выдержал:

– Что произошло? Никогда не видел тебя в таком состоянии…

Бранч вздрогнул и неуверенно пробормотал, пожав плечами:

– Сам не понимаю, чертовски странно!

Он рассмеялся каким-то нервным, дребезжащим смехом и пожал плечами.

Колту не терпелось рассказать, что он наконец обнаружил следы Дани, которую надо освободить из-под домашнего ареста. Но с Бранчем было явно что-то неладно.

– Ну, так в чем дело? – не выдержав, воскликнул Колт.

Бранч в полной растерянности покачал головой.

– После того как ты ушел, вернулся посыльный, тот самый, что передал тебе письмо. Ему хотелось выпить, а потом он принялся расспрашивать о тебе – думаю, он не мог прийти в себя от удивления, что сама графиня де Бонне прислала тебе записку!

– Конечно, я не сказал ему, кто мы такие, – оправдывался Бранч, – но подумал, что не будет большого греха, если я скажу, что мы разыскиваем Даниэллу Колтрейн.

Колт вздрогнул:

– И?..

– Парень сказал, что знал ее еще девочкой, до того, как де Бонне отослали ее в школу, в Швейцарию.

У Колта лопнуло терпение.

– Да говори же, черт возьми! – взорвался он.

– Колт, если он не врет, то Дани ушла в монастырь.

Комната поплыла у него перед глазами. Но потом он начал понимать. Скорее всего бедняжка вернулась в отчаянии от того, что произошло между ними, и решила посвятить себя Богу в приступе раскаяния или смирения, или черт знает чего, из-за чего люди уходят в монастырь.

Но если то, что рассказал Бранчу посыльный, было правдой, значит, лгала Элейн и сегодня вечером его ожидает западня.

Он быстро передал Бранчу все, что узнал от графини, и под конец добавил:

– Как видишь, нам устроили засаду.

Бранч опустил тяжелую ладонь на плечо Колту:

– Нет, нет, тут что-то другое. Я, конечно, не поручусь за Элейн, но тот парень сказал, что Дани ушла в монастырь еще весной.

Колт оцепенел.

Придвинувшись к нему, Бранч прошептал:

– Происходит что-то дьявольски странное. Если то, что он рассказал, – правда, тогда Дани никак не могла приехать в Штаты. И тогда, значит…

Колт почувствовал себя так, словно его со всего маху ударили по голове. Да, с ним действительно вели какую-то странную игру…