Патриция Хайсмит
Два лика января
Минуту спустя мужчина и женщина ушли. Розовощекий американец наверняка решил, что Кинер за ним шпионит. Райдел досадовал на собственную неловкость. Он уже собирался пойти в гостиницу «Кингз-палас», дождаться там этого человека и объяснить, что ничего дурного против него не замышляет и что ни в этот, ни в прошлый раз за ним не следил. Но затем передумал, посчитав такую затею глупой и неуместной. Райдел вышел из музея, и тут внезапно его охватило щемящее чувство тоски и смутной тревоги. Он понял, что именно поразило его в молодой женщине, пробудив столько забытых чувств. Сердце отозвалось раньше, чем память. У нее было такое же пухленькое тело, те же миловидность и обаяние, как и у его кузины Агнес в пятнадцать.
– Сукин сын, – выругался Райдел, шагая по мостовой. – Сукин сын, – повторил он, ни к кому не обращаясь и никого конкретно не имея в виду.
Впрочем, у Агнес глаза карие, а у этой женщины синие. Волосы у кузины темно-каштановые, а у этой – рыжеватые. Тем не менее в обеих было что-то неуловимо одинаковое. Губы? Возможно. Но главным образом – глаза, их кокетливое выражение. С тех пор на такие уловки Райдел не попадался. Но ничего подобного он ни у кого и не встречал. Чуднáя парочка. Мужчина, выглядевший как двойник отца, в обществе женщины, напоминавшей Агнес. Воспоминание о кузине пронеслось в его сознании словно вспышка молнии и полоснуло по сердцу, как лезвие ножа. С того времени минуло лет десять. Райделу было пятнадцать. Сколько воды утекло с тех пор! Теперь он взрослый человек. Райделу вспомнилось замечание Пруста о том, что время старит людей, но не их чувства. Эта мысль показалась ему страшной.
В тот же день на вечеринке у Пэна Райдел выпил чуть больше, чем позволял себе обычно. Неожиданно в его воображении возник розовощекий американец – копия отца лет двадцать назад, – ласкающий в постели рыжеволосую женщину с синими глазами и с такими же, как у Агнес, чувственными алыми губами. Настроение у Кинера испортилось, он стал желчным и раздражительным. Под конец вечеринки Райдел старался держаться с подружкой Пэна любезнее, чтобы загладить свою вину за язвительное замечание в ее адрес. На следующее утро, встав с легкого похмелья, он написал четверостишие о мраморном призраке, посвятив его своей юношеской любви.
В понедельник Райдел в пятнадцатый или шестнадцатый раз отправился в Дельфы и провел там весь день.
Воспоминание о розовощеком американце и его миловидной спутнице по-прежнему не давало ему покоя. Он уверял себя в том, что преувеличил сходство, особенно женщины с Агнес. Наконец Райдел решил, что должен еще раз повидать обоих, посмотреть на них вблизи. Тогда иллюзия развеется, и окончательно пройдет дурное настроение. Наверняка если он справится об этой паре у портье, то услышит в ответ, что это какие-нибудь мистер и миссис Смит из С.-Питсбурга, штат Флорида, и что в гостинице нет постояльцев с фамилией Кинер.
3
На третий день своего пребывания в Афинах Честер получил письмо от Боба Гамбардела, своего доверенного человека в Милуоки. Тот писал:
Дорогой Мак!
Отсутствие новостей тоже неплохая новость. Думаю, ты с этим согласишься. Минувшая неделя принесла семь новых покупателей акций. Вырученная сумма, за вычетом моих комиссионных, положена, как обычно, в банк. Жду твоих указаний относительно дивидендов по полугодовым доходам «Канадиан стар»…
Из письма следовало, что полиция до сих пор к Бобу не наведывалась. Это было второе сообщение от него. В Париже Честер также получил письмо от Вика, своего доверенного человека в Далласе. Значит, полиция не беспокоила ни того ни другого вопросом: знают ли они Говарда Чивера, Уильяма С. Хайта или – боже упаси! – Честера Макфарланда? Именем У. С. Хайта, казначея «Канадиан стар компани корпорейтед», Честер подписывал чеки. Семь новых покупателей – не так уж плохо, отметил он про себя. Особенно если учесть, что в прошлом месяце он посоветовал Гамбарделу на время свернуть активность по реализации акций. С этих семерых Боб, вероятно, выручил пятьдесят тысяч долларов, а может, и больше. Всем, кто подписывался на акции, выдавались письменные сертификаты. Суммы дивидендов были небольшими, но выплачивались регулярно, и пока о существовании акционерной компании не узнали на Канадской бирже, а держатели ценных бумаг получают свои дивиденды, некому поднимать шум. Каждый раз, когда выпускались очередные акции, Боб и Вик заверяли Честера, что будут держать его в курсе всех событий, которые могут происходить на бирже в течение ближайших месяцев, когда курс ценных бумаг начнет подниматься. Так было с «Юнимексом», «Велкомтичем» и «Юниверсал ки». Честер не мог удержать их все в памяти. В крайнем случае, если кто-то из держателей акций станет задавать в своих письмах слишком много вопросов, Честер даст распоряжение одному из своих доверенных людей в Далласе, Сент-Луисе или Сан-Франциско позвонить этому человеку и предложить выкупить у него акции за большую цену, нежели та, которую он заплатил. В девяти случаях из десяти это срабатывало. Даже самые подозрительные не только оставляли у себя акции, но и прикупали еще.
Земля, под разработку которой были выпущены акции «Канадиан стар», действительно существовала, но стоила очень дешево и вряд ли содержала уран. Участок располагался на севере Канады. Честер и его помощники обычно показывали клиентам это место на карте и заявляли, будто разработка начнется в самое ближайшее время, как только инженеры сделают окончательные расчеты. На обратной стороне каждой акции в самом низу маленькими буквами было указано, что земля в настоящее время исследуется, однако не говорилось, с какой целью. Естественно, акционерная компания не могла нести ответственность за свое явно выраженное намерение разыскать уран.
Компания «Юнимекс» была несуществующим нефтяным концерном, якобы расположенным на побережье Мексиканского залива, неподалеку от границы между Техасом и Мексикой. Согласно финансовым документам, которыми располагал Честер, имущество «Юнимекса» оценивалось в шесть миллионов долларов. Нью-йоркским брокерам, которые ездили с инспекцией, он показал обширные участки земли на побережье. То, что во владении Честера был лишь небольшой заброшенный участок, не помешало ему заявить о своих правах на сотни квадратных миль вокруг. «Юнимекс» и «Канадиан стар» были в данный момент основными источниками его дохода.
После нескольких дней пребывания в Греции Честер обнаружил, что дышит гораздо свободнее. Он с удовольствием пробовал различные блюда местной кухни, подаваемые в тавернах на небольших замасленных тарелках, вместе с узо или вином. Правда, ни ему, ни его жене вино не нравилось, тем не менее он допивал каждую бутылку до конца. Колетта купила себе пять пар туфель, а Честер костюм из английского твида, стоивший в два раза дешевле, чем в Штатах. И хотя ощущение опасности исчезло, все же осталась привычка оглядываться в вестибюле гостиницы: нет ли кого похожего на полицейского. Честер не думал всерьез, что на его поиски могут отрядить специального агента, но у ФБР наверняка имеются свои представители за границей. Полиции достаточно фотографии и показаний нескольких обманутых им людей, а справившись в паспортной службе, можно без труда установить его нынешнее имя.
За шесть дней, проведенных в Афинах, Честер и Колетта дважды побывали в Акрополе, съездили на автобусе в Салоники посмотреть на закат и на знаменитый автограф Байрона, оставленный им на одной из колонн в развалинах храма, осмотрели музеи и побывали в театре – именно побывали, потому что не поняли из пьесы ни слова. Следующими в их планах были Пелопоннес с Микенами и Коринфом, куда Макфарланды предполагали съездить, взяв напрокат машину, затем Крит и Родос. После чего они намеревались отправиться самолетом в Париж, провести там одну неделю и вернуться домой. Квартиры в Нью-Йорке у них теперь не было. Впрочем, жить на Манхэттене им больше не хотелось. Они собирались купить дом либо в Коннектикуте, либо в северной Пенсильвании.
Около шести часов их последнего вечера в Афинах Честер ненадолго отлучился из гостиницы, чтобы купить бутылку «Деварса». На обратном пути он заметил в вестибюле смуглого субъекта в сером пальто и шляпе. Незнакомец стоял возле одной из колонн, засунув руки в карманы. Он рассеянно смотрел из-под густых черных бровей, и Честер не был уверен, действительно ли поймал на себе его взгляд. Макфарланд мельком огляделся и заметил молодого человека в темном пальто, которого уже встречал дважды. Тот стоял возле двери и курил. Агенты, решил Честер. Его глаза инстинктивно выделили человека в сером пальто, хотя последние два дня притупили у него ощущение опасности. Честер еще в прошлый раз заподозрил в молодом человеке агента. Теперь же он в этом не сомневался. Стараясь не подавать виду, Честер, как и собирался, прошел к конторке портье.
– Мы уезжаем завтра утром. Не могли бы вы подготовить счет? Мы хотим оплатить его сегодня вечером. Я Макфарланд из шестьсот двадцать первого номера.
Произнося свою фамилию, Честер слегка понизил голос.
Затем он направился к лифту. Смуглый мужчина последовал за ним. Входя в кабину, он снял шляпу. Свою Честер снимать не стал.
– Шестой, пожалуйста, – попросил Честер.
Лифтер вопросительно посмотрел на мужчину в сером пальто.
– Шестой, – сказал тот по-английски с сильным акцентом.
Грек, решил Честер, и от души у него чуть отлегло. У незнакомца был крупный семитский нос, прыщавое лицо и черные с проседью волосы. Макфарланд вышел на шестом этаже, мужчина тоже. Честер уже занес руку, чтобы постучать в свой номер, когда незнакомец обратился к нему:
– Прошу прощения. Если не ошибаюсь, Ричард Донлеви?
Это имя для Честера было связано с клубом «Сьювени» в Атланте.
– Вы обознались, – ответил он невозмутимо.
– Тогда, может, Луис Фергюсон?
Честер покачал готовой:
– Нет. Извините.
– Вы путешествуете со своей супругой, да? Мне нужно с вами поговорить. Может, мы пройдем в ваш номер?
– А в чем, собственно, дело?
– Возможно, ничего серьезного, – улыбнулся мужчина. – Я представляю греческую полицию и хочу задать вам несколько вопросов. – Он достал бумажник, в пластиковом окошечке которого было вставлено служебное удостоверение. Посредине крупными черными буквами было выведено: «НАЦИОНАЛЬНАЯ ПОЛИЦИЯ ГРЕЦИИ». «Если отказаться разговаривать с ним, – подумал Честер, – это может только навредить».
– Хорошо, – сказал он равнодушно и постучался в номер.
Дверь почти сразу отворилась, но не широко.
– Прости, дорогая, – сказал Честер. – Я не один. Со мной джентльмен, у которого ко мне какое-то дело. Мы можем войти?
– Конечно, – проговорила Колетта и чуть побледнела.
Мужчины вошли. Колетта запахнула полы халата и отступила к комоду.
Греческий агент кивнул ей.
– Мадам, простите за мое вторжение. – Он повернулся к Честеру. – Могу я узнать, под какой фамилией вы здесь остановились?
Честер выпрямился и нахмурил брови:
– Прежде объясните, чем вызвано такое любопытство.
Незнакомец вынул из кармана пальто небольшой перекидной блокнот, раскрыл его и показал Честеру фотографию:
– Это не вы?
Все в Честере оборвалось. На снимке был он – улыбающийся, с бокалом виски в руке. Изображение нечеткое из-за увеличения, но вполне узнаваемое, взято из групповой фотографии участников обеда в клубе «Сьювени» трехлетней давности. Тогда его звали Ричард Донлеви. Волосы он носил подлиннее и еще не отпустил усов. В то время он продавал какие-то акции, теперь уже не вспомнить какие.
Честер покачал головой:
– Нет, это не я. Хотя и есть некоторое сходство. Не понимаю, к чему вы клоните.
– Это связано с разного рода, скажем так, операциями с ценными бумагами на территории Соединенных Штатов, – продолжал агент все с той же холодной учтивостью. – Я не в курсе всех подробностей, но даже если бы и знал, все равно не имел бы права их разглашать. Я всего лишь помогаю американской полиции, которая подозревает, что вы находитесь в Европе.
Честер почувствовал, как его охватывает паника. Он в розыске. Вероятно, кто-то попытался продать его акции и выяснил, что они дутые. А может, всему виной история с буклетами. Честер перевел взгляд на Колетту и увидел, как на ее лице отразился его собственный страх. Однако она тут же взяла себя в руки и улыбнулась.
– Но ведь у того, кого вы разыскиваете, другое имя, – возразил Честер.
– Множество имен. Это не имеет существенного значения. Так или иначе, я хочу, чтобы вы прошли со мной и ответили на несколько вопросов, – заявил полицейский уверенным тоном, явно не сомневаясь, что Честер последует за ним.
– Даже не собираюсь. Вы обознались, – отрезал Честер и снял пальто.
Колетта подошла к агенту, повернула к себе блокнот и внимательно посмотрела на фотографию.
– Это не мой муж.
– Мадам, под какой фамилией вы оба здесь остановились? Мне не составит труда это выяснить. Я просто позвоню портье и спрошу, кто занимает шестьсот двадцать первый номер.
Колетта смерила его уничтожающим взглядом и проговорила высоким, по-детски срывающимся голосом:
– Вас это никоим образом не касается.
– Предупреждаю: я вооружен. Но мне не хотелось бы вас принуждать. Итак, вы идете?
Греческий агент сурово смотрел на Честера, его черные брови сошлись на переносице.
Тот пожал плечами, но с места не сдвинулся. Он оглядывался по сторонам, словно искал, чем защититься. И когда грек повернулся к телефону, бросился к ванной комнате.
– Стоять! – крикнул агент.
Честер обернулся на ходу и увидел, что полицейский бежит следом, направив на него пистолет. Быстро прикинул: выстрелить не успеет, вскочил на край ванны и дернул оконную раму. Рама оказалась влажной и липкой, и сдвинулась только на восемь дюймов.
– Честер! – закричала Колетта.
Агент схватил его за полу пиджака, но тут же был сбит ударом ноги, пришедшимся в основание шеи. Честер соскочил с ванны и, прежде чем грек успел подняться, ударил его по голове. Полицейский стукнулся лбом о край ванны. Честер размахнулся и двинул агенту в челюсть так, что тот полетел в ванну. Схватив грека, приподнял, занес руку для следующего удара и тут понял, что грек без сознания. Честер застыл, сжав кулаки и тяжело дыша.
– О боже! – Колетта стояла в дверях. – С тобой все в порядке, дорогой?
Макфарланд кивнул. Он подобрал с пола пистолет агента. На кафельном полу ванной комнаты валялись осколки разбитого стекла. Честер с ожесточением пнул носком башмака один из них.
– Я уберу, – сказала Колетта.
– Его надо где-нибудь спрятать, – пробормотал Честер, – пока не явился второй агент. Внизу я видел еще одного.
– Правда? – выдохнула Колетта. – Дай подумать. Может, вынести на балкон?
Окна номера выходили на длинный балкон, протянувшийся во всю длину гостиницы.
– Нет, не успеем. Он будет здесь через минуту. Надо придумать что-то другое. Начни собирать вещи, дорогая. Мы должны съехать сегодня же вечером.
Колетта скинула халат, сунула его в чемодан и схватила со стула юбку.
– Кажется, я придумал, – сказал Честер. – В конце коридора есть кладовая. Я наткнулся на нее, когда искал уборную. Ты тогда была в ванной. Там над дверью горит красная лампочка. – Он взвалил на себя безвольно обвисшее тело агента. – Уф! Какой тяжелый. – И, качаясь под тяжестью ноши, направился к двери. – Посмотри, нет ли кого в коридоре.
Колетта кивнула и приоткрыла дверь.
– Кто-то возле лифта.
– Черт! Не успею! – Пальцы Честера судорожно впились в запястья грека. «А ведь ванна крепкая, – вдруг осознал он, – этот тип мог проломить себе голову». Его пальцы разжались сами собой, и тело агента соскользнуло на ковер. Честер уже готов был признаться Колетте, что у грека не прощупывается пульс, но тут она объявила:
– Теперь все спокойно. Никого нет.
Макфарланд собрал все силы и снова взвалил на себя тело агента. Мертвый он или нет, подумал Честер, сейчас ему самое место в кладовой. Если он мертв… Ну что ж! Честер никогда с ним не встречался. Его убил кто-то другой. Человек этот никогда не заходил к нему в номер и не обмолвился с ним ни словом. Честер направился по коридору к кладовой, заклиная, чтобы дверь, как и в прошлый раз, была не заперта.
Неожиданно из-за угла появился второй полицейский и в замешательстве остановился. Честер глядел на него и от страха не мог пошевелиться. Губы молодого человека дрогнули, и по ним скользнула слабая улыбка – то ли удовлетворения, то ли сарказма. Честер ждал, что агент достанет пистолет. В левой руке он держал газету, правая была свободна. Молодой человек приблизился.
– Куда вы его тащите? – спросил Райдел и мельком оглядел коридор.
– Я… – Честер внезапно обмяк. Мертвое тело соскользнуло на пол. – Туда. – Он безвольно кивнул в сторону двери, над которой горела красная лампочка.
Молодой человек отбросил газету, быстро нагнулся, подхватил тело грека под мышки и поволок к кладовой. Честер глядел растерянно.
– У него была шляпа? – спросил Райдел. Честер машинально кивнул. – Принесите.
Макфарланд открыл кладовую – она оказалась незапертой – и быстро вернулся в номер. Колетта ждала у двери.
– Дорогая, подай мне его шляпу. Она возле телефона.
Колетта взяла шляпу с телефонного столика и протянула Честеру. Он вернулся к кладовой. Дверь была приоткрыта. Изнутри слышался стук ведер.
– Вот, пожалуйста. – Честер протянул молодому человеку шляпу.
– Он мертв? – спросил тот.
– Не знаю.
– Думаю, что да.
Райдел подрагивающими руками проверил содержимое внутренних карманов грека, извлек из бокового кармана бумажник и убрал к себе.
– У него был пистолет? Здесь кобура.
– Я взял его себе, – сказал Честер.
«Мертв», – пронеслось у него в голове, и руки задрожали. Честер глядел, как молодой человек подвинул ноги убитого и закрыл дверь. Вот и все. Теперь в глубине кладовой, среди ведер, швабр и грязных тряпок, в скрюченной позе, с опущенной кровоточащей головой остался лежать мертвец, первый человек, которого он убил.
Райдел взял Честера за руку и повел обратно в номер. По пути он подобрал с пола газету.
Макфарланд побарабанил кончиками пальцев в дверь.
«Странное поведение для агента, – размышлял Честер. – Может, ему не хочется, чтобы постояльцы гостиницы видели труп?»
Колетта отворила дверь и замерла в ожидании.
Честер быстро вошел.
Райдел проследовал за ним, кивнув на ходу женщине. Он заметил пятна крови на ковре, но не смутился. Мысли его прояснились.
– Меня зовут Райдел Кинер, – представился он. – Здравствуйте.
– Здравствуйте, – с трудом выдавил Честер.
– Мой муж оглушил этого человека, защищаясь, – быстро проговорила Колетта, глядя Райделу прямо в глаза. – Я видела, как все произошло.
– Подожди, дорогая, – остановил ее Честер.
– Видите ли… Позвольте, я объясню, – начал Райдел и смутился из-за своего «позвольте», сорвавшегося с языка. – Я не из полиции.
– Нет? Тогда почему?.. – спросил Честер.
Райдел и сам не знал почему. Решение помочь пришло столь быстро и столь неожиданно, что вряд ли могло быть осознанным.
– Я обычный американский турист. Можете рассчитывать на меня.
Странное ощущение не покидало Райдела во время разговора. Может, тому виной пятна крови на светло-зеленом ковре?
– Надо смыть кровь, пока не впиталась, – посоветовал он.
Честер был не в силах сдвинуться с места и кивнул Колетте.
Она прошла в ванную и тотчас вернулась с губкой, которую Честер купил для нее.
– Я уже все вымыла в ванной, – сказала она и, опустившись на колени, стала тереть ковер.
Ее черная юбка плотно облегала бедра, и Райдел задержал на них взгляд. Затем быстро прошел к двери, осторожно открыл и выглянул в коридор.
– Что-то услышали? – спросил Честер.
– Нет. Я только хотел проверить, не осталось ли пятен крови в коридоре. Наверняка они есть, но на черном ковре не видно. – Он закрыл дверь. – А теперь… – Так что же, собственно, теперь? Мужчина смотрел на него, растерянный и подавленный. – Теперь нужно выбраться отсюда, прежде чем этого типа хватятся – его начальство или кто-нибудь еще.
– Или пока не обнаружили в кладовой, – добавил Честер. – Ну что ж. Мы уже собрали вещи и готовы ехать. Не так ли, дорогая?
– Еще нужно упаковать твои банные принадлежности, – ответила Колетта. – Возьми бритву и все остальное, Чес. Свои вещи я уже убрала. И брось мне, пожалуйста, полотенце.
– Полотенце?
– Да, здесь нужно вытереть.
Судя по всему, Колетта трезво смотрела на вещи и не теряла самообладания. Она подняла глаза, встретила взгляд Райдела и улыбнулась. Затем проворно поймала брошенное ей Честером полотенце.
– Вот попали в историю! – вздохнула она и снова принялась за работу.
Райдел вспомнил о бумагах, которые убрал в карман своего пальто, и достал их. В плотной записной книжке оказалось несколько фотографий. Перебирая их, он сразу же наткнулся на фото Честера и подошел к нему. Тот быстро укладывал чемодан.
– Это вы?
Честер посмотрел и растерянно кивнул.
Из комментария на греческом следовало, что данный человек разыскивается за подлог и мошенничество. Под фотографией латинскими и греческими буквами было написано несколько имен.
– Какое из них ваше? – спросил Райдел.
Честер повернул к себе фотографию и рассеянно просмотрел имена.
– Ни одно. Меня зовут… Честер Макфарланд.
Что толку скрывать, подумал он, если можно справиться у портье, кто занимал этот номер.
– Честер Макфарланд, – негромко повторил Райдел.
Честер нервно улыбнулся:
– Вы слышали обо мне?
– Нет-нет. Греческого агента звали Георг М. Папанополос.
– Хм. Мы собирались завтра в Коринф. Вы, случайно, не знаете, можно ли туда уехать ночным поездом или автобусом? Вообще-то, мы собирались взять напрокат машину…
– Нет, не знаю. Но это можно выяснить у портье. – Райдел направился к телефону.
– Стойте! – Честер замахал руками. – Ваш звонок из этого номера…
– Мне пришла в голову одна мысль. – Райдел повернулся к Честеру и его жене, которая стояла посреди комнаты и глядела на него. – Никто не видел, как я сюда поднялся. Если спросят, я могу сказать, что пробыл с вами весь день или по крайней мере несколько часов.
Честер по-прежнему выглядел растерянным, и Райдел пояснил:
– Я не пользовался лифтом. Увидев, что он остановился на шестом этаже, я поднялся по лестнице. Уверен, никто меня не видел. Так что, если агента обнаружат прежде, чем мы покинем гостиницу, я смогу обеспечить вам алиби.
Слова его лились сами собой. Райдел обещал лжесвидетельствовать. И ради чего? Ради кого? Ради человека, чья внешность джентльмена, как он мог теперь убедиться, была насквозь фальшивой. Человека, чей костюм был ладно скроен и сшит, но запонки на манжетах вульгарно блестели. Человека, в котором чувствовалось что-то нечестное, потому что он был мошенником.
– Решайте сами. Я не настаиваю, – добавил Райдел. – Либо я звоню, либо нет.
– Хорошо, позвоните. Вы правы, – сказал Честер и отвел глаза.
Райдел снял трубку и заговорил по-гречески. Он спросил о поездах и автобусах, следующих в направлении Коринфа. Колетта закрыла чемоданы, повернулась к Райделу и уставилась на него с детским любопытством. Наконец он положил трубку.
– Последний автобус ушел в шесть. Поезд будет только завтра. Конечно, можно взять напрокат машину, но это привлечет внимание. Ведь туристы ездят в Коринф днем: обзор побережья считается лучшей частью путешествия. Вы наверняка слышали о пляжах Кинетты?
– Гм. Да, конечно. – Честер посмотрел на жену.
– Вы очень добры, – заметила Колетта. – Подвергать себя такой опасности ради нас…
Райдел не ответил. Только сейчас он заметил револьвер, оттопыривавший карман пиджака Честера, и подумал, что Макфарландам следует как можно скорее поменять паспорта. По крайней мере, не позднее завтрашнего дня. Это можно устроить через Нико.
– А как насчет Крита? – спросил Честер. – Мы собирались съездить и туда.
– Могу подсказать, – ответил Райдел. – Самолет летает туда утром, также утром ходит паром. Сейчас ничего нет.
– У вас кто-то из родителей грек? – поинтересовалась Колетта.
Райдел улыбнулся:
– Нет.
Он старался сосредоточиться, чтобы найти выход из положения, в котором оказались Макфарланды, но все его мысли крутились вокруг одного: он думал слишком медленно. Может, их спрятать у Нико? Хотя это был и не лучший вариант, но почему бы и нет? Взять такси и отвезти Колетту и Честера вместе с их багажом к Нико. Анна, его жена, наверняка сейчас дома и не будет возражать. Правда, их жилище было неописуемо грязным, и к тому же они ютились в одной комнате. Впрочем, сейчас самое главное – выбраться отсюда.
– Вы готовы вызвать носильщика?
– Да. Но куда мы поедем? – спросил Честер.
– В другую гостиницу. Она называется «Дарданеллы». Примерно в десяти-пятнадцати кварталах отсюда. Не очень большая и комфортабельная, но это лишь на одну ночь. Ну а завтра, думаю, вам следует отправиться не на Пелопоннес, а на Крит. Во-первых, он больше, а во-вторых, дальше.
– Превосходно! – воскликнула Колетта так, словно речь шла о самом интересном и впечатляющем маршруте их путешествия.
– Водителю такси так и сказать: «Дарданеллы»? – спросил Честер.
– Да. Но если рядом окажется служащий гостиницы, скажите водителю, чтобы ехал на железнодорожный вокзал, а когда отъедете, назовите другой адрес. Портье можно сказать, что вы отправляетесь ночным поездом, ну, скажем, в Югославию.
– Я понял вас, – кивнул Честер, смущенный тем, что не догадался об этом сам, и нахмурился. – Вы действительно полагаете, что нам достаточно сменить гостиницу?
– Да, безусловно. Будем надеяться, что греческого агента не обнаружат до утра, пока обслуга не начнет уборку. Если в отеле будут считать, что вы уехали по железной дороге, полиция вначале займется проверкой поездов и пунктов пограничного контроля и лишь затем гостиниц города.
– Да, вы правы, – согласился Честер. Но тут же стиснул зубы. – О боже! Чертовы паспорта…
– Я уже подумал об этом, – сказал Райдел, направляясь к двери. – И знаю, как это устроить.
– Как?
– Я объясню позже. Сначала мне нужно кое с кем повидаться. Не буду отнимать у вас время. Загляну около десяти в «Дарданеллы». Согласны?
Честер поколебался, затем кивнул:
– Хорошо.
– О, это просто замечательно! – воскликнула Колетта, привстав на цыпочки и сложив ладони под подбородком. Она вытянула губы, словно посылала Райделу поцелуй.
– До вечера, – попрощался он и вышел.
Оставшись одни, Макфарланды переглянулись, он – угрюмо и растерянно, она – с улыбкой удивления.
– Я вызову носильщика, – сказал Честер и направился к телефону.
Колетта слушала, как он разговаривает с портье. Выражение ее лица изменилось. Она насупилась и нервно покусывала губы, напряженно о чем-то размышляя. Наконец Честер положил трубку, и жена спросила его:
– Чес, что он имел в виду, когда сказал, что агента могут не найти до завтрашнего утра? Не собирается же этот тип, когда очнется…
– Дорогая, думаю, он мертв, – сказал Честер глухо.
Темно-синие глаза Колетты расширились.
– Ты уверен?
– У меня не было времени убедиться в этом, но думаю, это так, – нахмурился Честер.
– Значит… Тот парень знал об этом?
– Да.
– О боже!
Честер засунул руки в карманы брюк, прошел между кроватями и нагнулся за бутылкой виски, горлышко которой торчало из кожаной спортивной сумки.
– Это будет дорого стоить.
– Что ты имеешь в виду?
Честер взял в ванной комнате уцелевший стакан.
– Наверняка он потребует платы за свое молчание. Вот увидишь. К счастью, деньги у нас есть.
– Думаешь, он действительно такой? – спросила Колетта, все еще не в силах прийти в себя. – Он… не похож на мошенника. Ведь он американец.
– Но не слишком обеспеченный. Почему, как ты думаешь, он влез в это дело? Я бы, конечно, выбрал другую гостиницу, но уверен, он ждет нас на улице, чтобы проследить. – Честер взболтал содержимое стакана – виски, разбавленное водой, – и выпил. – Зачем еще он во все это влез?
