Паола Миллер
Носки для Леопарда
Глава первая, короткая
Дед Максим чинил смартфон. Дело это было кропотливым, на дедушке сидели очки, на очках – ювелирная лупа, а еще перед ним стоял микроскоп.
И дед Максим уверял, что моль вылетела именно из смартфона! Она стукнулась о лупу и деловито полетела к бабушке Свете, которая держала в руках миску с мукой. И бабушка Света неизвестно почему, вместо того, чтобы ловить зловредное насекомое, сказала задумчиво:
– Что-то я давно не вязала носков!
Дед Максим тут же объяснил:
– Это все потому, что с современными детьми ни на что не хватает времени!
– Для того, чтобы связать носки, – так же задумчиво проговорила бабушка Света, – вовсе не нужно знать, почему ты этого не делаешь. Для этого нужны только спицы, да подходящая пряжа! – и бабушка Света решительно отправилась в кладовую на поиски необходимых для вязания вещей.
– Когда приведут леопарда, – раздалось из кладовой, – не позволяй ему забираться, куда ему вздумается, а то в прошлый раз он опрокинул комод.
В кладовке что-то упало и при этом громко ухнуло: это бабушка Света неосторожно задела локтем большой чемодан. Бабушка спешила: ей нужно было еще успеть испечь морковных блинов – ведь она ждала в гости самого удивительного леопарда на свете: леопарда, который не любил мясо. А морковные блины бабушки Светы очень любил!
Глава вторая, в которой дедушка исправляет ошибку феи
Когда бабушка Света еще не была бабушкой и только ожидала рождения внука, она и подумать не могла, что ей доведется воспитывать леопарда.
Все случилось после того, как внук появился на свет.
– Назовем его Леонардо, как Леонардо да Винчи! – сказала мама Юля.
– Как Леонардо ди Каприо! – поддержал папа Савелий.
– Да вы что, молодежь, вы хоть подумали, как мальчишка будет с таким именем жить? Называйте тогда Леонард, по-человечески, – вмешался дед Максим. Это было разумное предложение, и с ним все согласились.
Феи бывают добрые и злые. А еще бывают феи по недоразумению. Девушка, которая регистрировала младенцев в ЗАГСе, была невнимательной. Папа Савелий очень красивым почерком написал в заявлении: «Леонард», но она все равно прочитала «Леопард». Она была еще и беспечной, и ей все равно было, что она прочитала какую-то ерунду. На ее месте добросовестная строгая работница высказала бы свое удивление и недовольство, переспросила бы обязательно: а вы уверены, что хотите назвать ребенка именно так? – и никаких недоразумений бы не было.
Но эта девушка равнодушно вписала в свидетельство о рождении то, что по невнимательности прочитала, и выдала папе документ, в котором было написано: «Леопард Саваннович Коготков.»
Папа Савелий посмотрел на нее пристально и тяжело моргнул.
Под его суровым взглядом фея перечитала заявление: Леонард Савельевич Ноготков.
– Ноготки – это такие цветы. – медленно, чтобы даже невнимательная девушка успела понять, сказал он, – Савелий – это не саванна. Это даже не Савва. А Леонард – как Леонардо да Винчи!
– Кто? – переспросила девушка.
– Леонардо ди Каприо!
– А-а-а… – девушка наконец поняла, что случилось и покраснела. Ей стало стыдно. Она даже убрала в ящик планшет с игрой.
Но бланков в этот день в Загсе больше не осталось. И папа Савелий был вынужден принести домой свидетельство о рождении Леопарда.
– Мы исправим в понедельник, я уже договорился с заведующей ЗАГСа, – утешал папа Савелий маму Юлю. Мама Юля чуть не плакала. Бабушка Света пила валидол, валерьянку и чай с пятью ложками сахара. А главный пострадавший от происшествия безмятежно спал в коляске.
– Давайте оставим, как есть! Не у всех есть Леопард в семье, у нас будет. – сказал дед Максим, от которого никто этого не ожидал. – да еще не просто Леопард, а Коготков! Вот увидите, у него все будет получаться в жизни.
Так неразумная фея наградила Леопарда везучестью во всех делах. Ну, и дедушка, конечно, помог. Правда, фею все равно в скором времени уволили: из-за нее много у кого получились неправильные имена, а не у всех есть такие дедушки, как дед Максим, который сумел починить даже ошибку феи.
Глава третья, из которой станет понятно, легко ли приручить леопарда
С именем Леопарду Коготкову везло везде. Стоило детям услышать, как его зовут – все норовили с ним подружиться. С самой младшей группы детского сада. Девчонки так просто таяли от его имени – Лео.
В детском саду его всегда звали играть, все равно во что. А когда делились на команды – выбирали первым. Потому что «Леопард с нами!» – звучало воинственно и победоносно.
В школе учителя звали его только Леопардом. Звать по фамилии не получалось: фамилия Леопарду не нравилась, и стоило сказать «Коготков!» – в ответ поднимались глаза – желто-коричневые тигриные, и учителя сразу робели, словно попали в джунгли. А если назвать «Лео» – так урок можно было дальше и не проводить. Девчонки начинали вздыхать, а мальчишки фыркать.
Поэтому иногда из окон первого этажа, где учились начальные классы, можно было услышать:
– Леопард, хватит вертеться на месте! И не чешись!
– Леопард, немедленно слезь со стола!
– Леопард, что ты сделал с котлетой? – мясо Лео, как мы помним, не любил, и котлеты всегда подкладывал в соседскую тарелку. А иногда – отдавал фикусу в столовой.
С Лео всегда было весело, и его любили. Правда, однажды на экскурсии в зоопарк вышло не очень хорошо. Леопард отстал от класса, засмотревшись на орлов, и когда по радио объявили, что в зоопарке потерялся леопард, 9 лет, среднего роста и веса, из зоопарка сбежало за пять минут три сотни посетителей.
Зоопарк хотел даже выписать штраф родителям Леопарда, но дед Максим сказал, что теперь зоопарк может утверждать перед любой проверкой, что он отработал пожарную эвакуацию в пять минут, чем вряд ли может похвастаться хоть один другой зоопарк, и директор передумал.
В общем, дед Максим оказался прав: имя принесло мальчику везение. Хотя одним везением сыт не будешь, Леопард это понимал. Нужно еще и воспитывать характер.
А характер у Лео был… не то, чтобы дикий, но совершенно не ручной. В смысле держать себя в руках Лео не удавалось.
И работы с самовоспитанием у него было немало.
Во-первых, Лео был слишком легковерным. Ну, или доверчивым – смотря кто об этом говорил. Ну как можно верить в сказки в девять лет? А Леопард верил. Однажды он принес домой дохлого голубя и долго пытался оживить его при помощи раствора соды, уверяя, что это сокол Финист. Так ему сказала одна старушка по дворе, и он поверил и старушке, и в волшебство.
Во-вторых, Лео все время забирался куда-нибудь повыше: то на шкаф, то на дерево. Лео и не скрывал, что просто тренируется в полетах. Больше всего на свете он хотел уметь летать. Мама Юля каждый раз волновалась. И причины у нее были: Лео частенько падал, и врачи в травмпункте маму Юлю и Леопарда хорошо знали в лицо.
В третьих, Лео любил конфеты. Не какие-то конкретные, а конфеты вообще. Любые. Лео мог съесть килограмм конфет. И на следующий день еще килограмм. Мама Юля говорила, что из-за сладкого он учится в школе не так хорошо, как мог бы. А бабушка Света говорила, что когда он переест конфет, с ним совсем нет сладу. И еще покрывается сыпью, как младенец какой-то!
А врач однажды предупредил Лео, что если есть слишком много конфет, от них может появиться не только сыпь, но и диабет. А диабет – это такая болезнь, когда нужно ставить себе уколы прямо в живот, и нельзя ни одной конфетки вообще. И даже жареную картошку нельзя!
Дед Максим утешал Лео, что какой бы у человека ни был характер, он всегда может его починить. И что у настоящего мужчины воля сильнее желаний. Дед предлагал на конфетах тренировать волю, запрещая себе съедать больше одной в день.
Но без конфет Леопарду было грустно, летать хотелось еще сильнее, и он снова залезал на пожарные лестницы.
Еще Леопард плохо читал. Тяжело это ему давалось. И нельзя сказать, что он не любил книги. Любил. И когда дед Максим читал вслух, ему нравилось. Но вот когда надо было самому буквы складывать в слова, он мучился. Буквы, словно жуки, расползались и не слушались. Мама Юля, папа Савелий и бабушка Света покупали ему разные книги. Но что толку от новых книг, если буквы в них те же самые?
На полке у Лео уже стояли приключения Элли и Страшилы, и Нильс с дикими гусями, и Винни Пух, и много чего другого – но вот читать эти книги приходилось дедушке, вслух. Нильс Леопарду, конечно, понравился, но это потому, что летал на гусе. Больше всего Лео нравилась книга про торт в небе – там и полеты, и сладости размером с летающий дом. Но Лео потерял ее как-то – а новую так и не купили. А все остальное читалось со скрипом.
«Надо же, любить сказки и не любить читать» – часто качала головой бабушка Света. Но Лео не видел в этом никакого противоречия: сказки ведь можно и слушать. Даже, правильнее их слушать. И у Лео дома скопилась целая коллекция аудиосказок, которые он мог слушать днями напролет.
Лео знал о своих недостатках. И даже не потому, что ему о этом каждый день говорили. Конечно, он старался приручать свой характер! Но то, что Леопард себя воспитывал, не всем было заметно.
Глава четвертая, в которой еще ничего не произошло
Блины остывали на столе, а морковный аромат вырывался из окна на улицу. На дворе стояло первое воскресенье весенних каникул. Обычно на каникулы Лео обязательно куда-нибудь ехал с мамой и папой. Но в эти каникулы почему-то его оставили у бабушки с дедушкой.
– Вот и готовы к приходу внука! – сказала она довольно, и посмотрела на стол деда Максима. Там лежали винтики, болтики, щипчики и все то, что бабушка Света называла «железочки». Железочки были разного размера. Успешно вылечив от моли свой смартфон, дед Максим решил починить двигатель от автомобиля.
– Не готовы, – изменила свое мнение бабушка Света, – Готовы – это когда внук ничего не может уронить, разбить и рассыпать.
Пока дед Максим расстилал перед приходом внука под высокими шкафами мягкие коврики, чтобы Леопард не разбил лоб, и убирал свои железочки, чтобы он не рассыпал их при падении, бабушка Света отправилась в чулан.
Во дворе старинного двухэтажного дома, в котором жили бабушка Света и дедушка Максим, стоял еще более старинный чулан. Здание это было не ветхое, а очень даже крепкое, хоть и деревянное. Бабушка Света отправилась туда, потому что в кладовке не нашлось пряжи.
Если кладовая – это место, где всякая всячина хранится у тебя под рукой, в соседней комнатке, то чулан – это такое помещение на улице, где вещи хранятся предоставленные сами себе совершенно без присмотра. И там может потеряться и найтись все, что угодно.
В чулане уже много чего нашлось. Например, старый микроскоп для починки смартфонов. Широкие охотничьи лыжи, подбитые снизу чьим-то мехом, чтобы хорошо скользить вперед и не скользить назад. На таких лыжах ходят без палок, а они стоят на снегу устойчиво, как хорошие кроссовки на асфальте. Мех, правда, истерся местами, но дедушка Максим раздобыл другой, и лыжи стали, как новые.
Еще там однажды нашелся старинный фотоаппарат для цветной фотографии – с тремя цветными стеклами. Как он там очутился, никто не знал, но когда дед Максим его нашел, папа Савелий дрожащими руками схватил его и сказал, что это аппарат той самой системы, которой делал фотографии знаменитый русский фотограф Прокудин-Горский.
Бабушка Света была уверена, что и шерсть для носков в чулане найдется. И ей не пришлось искать долго. Шерсть, которую она выудила из старого буфета, годилась только для носков и ни для чего другого: она была немного свалявшейся и цвет у нее был неопределенный, как у пыльных носков под кроватью.
Бабушка Света вытащила два мотка этой шерсти и приметила, что в шкафу осталось еще три. С полок шкафа на бабушку смотрели разные вещи: керосиновая лампа, бутылка скипидара, наковальня и оленьи рога.
Бабушка Света понюхала пряжу: шерсть пахла воском и полынью.
Уходя из чулана, она прихватила с собой аптекарские весы для дедушки Максима, и старый мотоциклетный шлем для Леопарда. Уж что-что, а шлем лишним точно не будет!
Когда она запирала дверь, ей послышалось, как кто-то урчит. Бабушка снова открыла скрипучий замок и осмотрела чулан: нет ничего хуже запереть в сарае чужую кошку! Но ни кошки, ни урчания в чулане не было. Только запах полыни все еще стоял в воздухе.
Бабушка Света пожала плечами и закрыла чулан. Теперь ей послышался чей-то смешок.
Бабушка обошла чулан со все сторон, чтобы убедиться, нет ли позади него каких шутников. Шутников не было. Тогда бабушка заперла сарай на замок и, торопясь, пошла домой.