Пальмира Керлис
Вторая встречная

Идти было скучно, и от нечего делать я начала всматриваться в попадающихся на пути людей. Под вывеской круглосуточного магазина переминался с ноги на ногу мужчина. Он был раздражен, и гнев источал яростно. Психованный тип. Зато поодаль курила девушка настолько веселая, что я залюбовалась. День у нее удался, такую кристально чистую энергию редко увидишь. Прошедшему мимо парню повезло меньше – беднягу мучила головная боль, причем сильная. Ему бы к врачу обратиться, пока не поздно.

По пути я встретила еще нескольких одиноких прохожих и обнимающуюся парочку: восхищенную девочку, витающую в облаках, и равнодушного мальчика. До этих двоих мне дела не было, а вот шумная компания на горизонте напугала. От людей исходила плохая энергия, агрессивная и напористая. Я обошла их стороной от греха подальше, сделав крюк по соседнему переулку.

Перевести дыхание я смогла лишь в вестибюле старинного здания. Промокший насквозь плащ приводила в порядок долго, а пояс вообще пришлось выжимать. Жаль, что саму себя выжать нельзя, равно как и справиться с нахлынувшими чувствами. Столько лет минуло, а это место до сих пор дарит ощущение надежности и защиты. Ложное ощущение, обманчивое… Я отряхнула зонт и прошла к гардеробу, отгоняя дурацкую ностальгию. Она была очень некстати.

– Лейка! – окликнул меня изумленный голос.

Ох… так и знала, что нарвусь на старых знакомых.

– Привет, Дима, – отозвалась я. – Снова на работе засиделся?

– Как обычно.

Он посмотрел на меня изучающим, внимательным взглядом и чуть нахмурился. Годы пошли Диме на пользу – он возмужал и держался увереннее. Я послала ему дежурную улыбку и вручила мокрый плащ гардеробщице. Та негодующе фыркнула, кинула через стол потертый номерок. Поймав его на лету, я повернулась к Диме и из вежливости спросила:

– Что нового?

– С тех пор, как ты не появлялась? – усмехнулся он, хотя ирония здесь была неуместна. – Много чего. Мне даже неспокойно.

– Есть причины?

– Происходят занятные вещи. Сложно объяснить. Просто… будь осторожнее.

– Я всегда осторожна.

Дима удрученно покачал головой и принял из рук гардеробщицы пальто несуразного сиреневого цвета. Жуть как непрактично. У него и в юности были странные вкусы в одежде, в жизни их не пойму.

– Не заставляй нашего наставника ждать, – посоветовал он на прощание.

Заставлять Вениамина ждать действительно не следовало, я и так припозднилась. Артем прилично меня задержал, и путь сюда выдался долгим. Я поспешила подняться по лестнице на последний, четвертый этаж. Остановилась напротив дальнего кабинета, выдохнула. Вот я и вернулась. К чему были все эти наивные обещания? Бегство закончилось, круг замкнулся. А ведь я уходила навсегда, от этого вдвойне смешнее. Слова «никогда» и «навсегда» нужно вовсе исключить из словарей, предать забвению. Они коварны, бесполезны и лгут нам, нагло лгут, а мы верим. Услышав их, вернее будет рассмеяться и заткнуть уши.

Я собралась духом, постояла перед дверью и, наконец, постучала.

– Входи, – велели мне с той стороны.

Послушалась и очутилась под тусклым светом керосиновой лампы. Пахла она отвратительно, но Веня в силу возраста испытывал к ней особую привязанность. Надо сказать, он совсем не изменился. Будто, пока меня не было, он сидел в своем кабинете и ждал моего возвращения. Но, конечно, это не так. Жизнь продолжалась, а меня давно никто не ждал. Тем любопытнее было узнать, зачем Вениамин звонил.

– Три часа добиралась, – осуждающе сказал он и приподнялся с огромного кресла. Того самого, что стояло в кабинете целую вечность.

– Задержалась немного. Кира попросила кое-куда заехать.

– Эта бестия тебя погубит.

В его голосе сквозила нравоучительность, привычная и родная. На мгновение мне показалось, что я могу сесть рядом, расслабиться, и все станет как раньше. Стоит только захотеть. Но я знала – все изменилось, да еще как.

– Кира тоже помогает людям, – возразила я, чтобы хоть чему-то возразить. – Как и вы.

– В отличие от нее, – рассердился Веня, – я рад всем. Независимо от того, сколько у них денег.

Он был прав, абсолютно. Спорить с ним – невероятная самонадеянность, а я ею не страдала. Приметное здание на окраине Москвы официально являлось психологическим центром Вениамина Ливанова, но для некоторых людей это место стало вторым домом, директор превратился в учителя и наставника, благодаря которому они выжили и разобрались со своим даром.

– Зачем вы позвонили? – попыталась я перевести тему.

Вениамин презрительно скривил губы:

– Кира использует тебя.

– Для чего вы просили зайти? – настойчиво поинтересовалась я. Хватит нотаций, терпение у меня уже не то.

– Дорогая… – Веня замялся, кинул беглый взгляд на лампу и важно изрек: – Я волнуюсь о центре. Что с ним будет после моей смерти?

Неожиданно… Мне казалось, Вениамин собирается жить вечно. Никто не догадывался о его возрасте, но он утверждал, что ему «всего лишь семьдесят». Конечно, все знали, что это неправда.

– Я всю жизнь заботился о вас, – напомнил Веня, словно о таком можно было забыть. – И теперь ищу достойного моих начинаний.

– Это точно не про меня, – ответила я, не раздумывая. Не могло быть и речи о том, чтобы вернуться в эти стены. Слишком плохие воспоминания они хранили. – И рановато вам искать себе замену.

– Чего греха таить… – вздохнул он. – Я постарше, чем говорил.

Я не сдержала улыбки. Несмотря на присущие Вениамину строгость и напыщенность, я питала к нему теплые чувства. Без него я бы сейчас не сидела здесь, а была где-то далеко, не в состоянии вспомнить собственное имя. Благодаря упорной работе над собой Веня умел многое. Гораздо больше, чем позволяли его средние способности. Кроме того, он знал о жизни все и охотно давал советы. У него была целая коллекция готовых ответов. К счастью, я не имела глупости искать в наставнике замену отцу и строить иллюзии.

– Мне нужны самые ответственные, – с чрезвычайно серьезным видом сказал Вениамин, давая понять, что я попала в список. – Среди них я и выберу преемника.

– Меня это не интересует, – призналась я.

– А что тебя интересует? – спросил он с обидой в голосе.

– Я просто хочу, чтобы меня оставили в покое.

– Пройдет.

– За три года не прошло.

Как только я произнесла это вслух, до меня дошел смысл сказанного. Три года. Тысяча с лишним дней. Почти бесконечное количество часов. Они позади, а впереди по-прежнему никого.

– Время ничего не значит, пока ты сама не захочешь жить дальше, – напутственно заметил Веня. – Чем ты вообще занимаешься? Запираешься дома? Прячешься от людей? Сутками наслаждаешься своим хмурствующим отчаянием?

– Я не передумаю, – отрезала я, вспомнив, почему покинула психологический центр. Здесь обо мне непростительно много знали.

– Тебе необходима цель в жизни. Срочно!

Цель в жизни? Звучит заманчиво. Похоже на долгожданный ответ, готовое решение. Но вот незадача – когда я помогла Артему, не ощутила никаких эмоций. Ни радости, ни облегчения, ни благоговейной любви к ближнему, все та же пустота. Очевидно, великая миссия Вениамина была не для меня, о чем я сообщила снова:

– Уверена, вы найдете себе достойную замену. Но это буду не я, извините.

– Если передумаешь… – выговорил он с огорчением, без проблеска понимания или надежды, – возвращайся.

Я кивнула и направилась к двери. К желанному выходу, черте, переступив которую, оказываешься по ту сторону.

– И помни, – голос Вени нагнал меня уже на пороге, – в том, что тогда произошло, нет твоей вины.

Его слова продолжали звучать у меня в ушах даже на улице. Дождь закончился, вода стекала с крыш и деревьев, дополняя унылый пейзаж утопающего в лужах города. Вскоре такси увозило меня прочь от места, куда я надеялась больше не возвращаться. Никогда.

* * *

Влад

Метро радовало пустотой. Можно было сесть и вздремнуть, не вызывая гнева вездесущих бабулек. Многим моим друзьям ночное метро казалось жутким, но я твердо знал, что бояться нечего. Фильмы ужасов начинаются с солнечных полян и радостных детишек, садящихся в автобус, или с другой распрекрасной ерунды, не предвещающей трагедии. По утрам в метро бывает гораздо страшнее. Люди, бездумно набивающиеся в вагоны, могут составить конкуренцию нашествию зомби. А какой у них при этом взгляд… Зрелище не для слабонервных!

Когда я вышел из метро, дождь уже закончился. Асфальт изменил цвет с пыльно-серого на влажный черный, и был усеян лужами. Я вдохнул полной грудью. Воздух казался непривычно свежим, по крайней мере, для многомиллионного города. Пожив в Москве, начинаешь ценить вещи, которых прежде не замечал. Хотя кого волнует воздух, если кругом масса возможностей, бесплатный вай-фай и прочие радости жизни. Еще здесь узнаешь, чего на самом деле стоишь. Нет, особых трудностей на мою долю не выпало, и вообще мне повезло окончить столичный институт, а не техникум в родном захолустье. Москва – сумасшедший мегаполис, в нем кипит жизнь, и придумывать проблемы некогда. Тут реже ловишь на себе взгляды, осуждающие или любопытные. Местный ритм подчиняет людей умело, играючи. Бац, и забываешь, каково это – быть медлительным и инертным. А торговые центры? Такие высокие, просторные, со стеклянными лифтами и широченными лестницами. Заставленные автомобилями парковки, вывески сотен брендов, ресторанные дворики, кинотеатры, катки. И все это в одном месте! Плюс обалденные интерьеры и бесконечные светлые пространства. При всей своей нелюбви к конфликтам, я готов до последнего пререкаться с охранниками, чтобы помочь друзьям-фотографам. Они устраивают потрясающие фотосессии в торговых центрах, залюбуешься. А как удобно в них встречаться, гулять, знакомиться. Красота, да и только! Главное, меня никто не держит в Москве, и от этого еще больше тянет остаться – еще, подольше, навсегда.

Сегодня я зверски устал, хотелось скорее добраться до общежития. Я свернул с шумной дороги в пустынный двор в расчете срезать, пройдя закоулками между домами. В моем гениальном плане выискался один изъян – из-за дождя дворовые улочки размыло, грязища скопилась везде и всюду. Впору было нырнуть в нее, убедив себя, что она лечебная. Быстрее прошел бы вдоль дороги, но умные мысли неизменно посещали меня «сильно позже». Обычно тогда, когда половина пути уже позади, и возвращаться нет смысла. Ничего, при офисной работе лишние физические упражнения даже полезны.

Я перепрыгнул лужу и обошел затопленные тропинки, стараясь не увязнуть в этом болоте по колено. Наконец на пути возник заброшенный киоск в переливчатом свете фонаря. Значит, за следующим поворотом меня ждало общежитие, теплая постель и пять-шесть часов сна. Или побольше, так как просыпаться вовремя получалось далеко не всегда.

Предвкушая долгожданную встречу с подушкой, я ломанулся вперед. За поворотом замаячила общага, но кое-что вынудило меня остановиться. Рядом с киоском стоял мужчина, бледнел и задыхался, цепляясь за решетку. Вероятно, он просто был пьян, однако совесть не позволила мне пройти мимо.

– Вы в порядке? – спросил я, чтобы удостовериться, что он действительно перебрал. Мужчина повернулся, отпустил решетку и сполз на асфальт. Я едва успел придержать бедолагу за рукав. – Вам плохо? Вызвать скорую?

Он схватился за сердце и уставился на меня красными воспаленными глазами. Я видел подобный взгляд только у геймеров на второй день беспрерывной игры. Этот тип вряд ли был из их числа, и на бездомного или алкоголика не походил. Лет тридцать, одет прилично. Нельзя бросать его в таком состоянии!

Из раздумий меня вывели звуки глухого кашля. Мужчина привалился спиной к железной стенке киоска, края сиреневого пальто распластались на асфальте, утонув в грязи. Дышал он тяжело и прерывисто. Прикасаться к нему было страшно. Вдруг сделаю хуже? Я читал статьи о том, как люди погибали из-за идиотов, которые пересмотрели медицинских сериалов и возомнили себя врачами. Сейчас я рисковал стать таким же идиотом.

Мужчина еле слышно застонал и вцепился в мою куртку, но сразу разжал пальцы. Казалось, любое движение причиняло ему боль. Я достал телефон, набрал номер скорой помощи. Два гудка и трубку взяла бодрая девушка с очень звонким голосом. Я сбивчиво описал ей ситуацию и продиктовал адрес. Она уверила, что бригада уже выехала, и задала десяток вопросов, но я не ответил ни на один. Что у него болит, есть ли аллергия на какие-либо препараты? Откуда мне знать?! Он был не особенно разговорчив. Инструкции я выполнил дословно. Освободил шею мужчины от всего, что затрудняло дыхание: расстегнул верхние пуговицы пальто и снял завязанный хитрым узлом шарф. Правда, несчастному лучше не стало, он бледнел на глазах. Девушка посоветовала поискать, есть ли у него с собой лекарства. Я огляделся и заметил у киоска портфель. Поднял с земли, расстегнул молнию и заглянул внутрь. Кошелек, записная книжка, ключи и карточки, распиханные по карманам. Никаких таблеток или пояснительной записки на случай приступа. Девушка велела дождаться медиков и отсоединилась. Я вздохнул в трубку. Что-то внутри меня щелкнуло и остановилось. Время замерло, перестало существовать. Превратилось в одно большое белое пятно, без смысла и содержания. Странный транс кончился так же внезапно, как и накатил. Я тряхнул головой, прогоняя безумное наваждение, и сверился с часами на телефоне. Ого! В скорую я звонил десять минут назад. Куда подевались эти минуты?

Я склонился над мужчиной. Он смотрел на меня в упор – пусто и безжизненно. Где-то вдалеке залилась сигнализацией машина. Стало ужасно холодно. На мгновение захотелось позвонить маме и спросить, как дела. Сказать, что я жив и здоров. Неделю с ней не говорил, наверняка она беспокоится. Вот только будить ее посреди ночи – плохая идея.

Мужчина не дышал и не подавал признаков жизни. Пульс не прощупывался, или я делал это неправильно. В школе нас учили оказывать первую помощь, но это было так давно, что казалось неправдой. Меня начала бить крупная дрожь – то ли от холода, то ли от нервов. Я понятия не имел, как поступить, а от моих действий зависела чья-то жизнь. В тот момент, когда я осознал свою бесполезность, вдали мигнул синий маячок.

Врач скорой помощи был немногословен.

– Иди спать, ночь на дворе, – сказал он мне, закончив осмотр пациента, который по-прежнему не шевелился.

– Он умер? – зачем-то спросил я, хотя ответ был очевиден.

– Ты сделал все, что мог, – утешил врач.

Я ему ни капли не поверил. Молча отвернулся и поплелся в общежитие. На душе было паршиво. Раньше при мне не умирали люди. Мои познания в медицине оказались далеки от совершенства и основывались исключительно на сериалах. Возможно, знай я что-нибудь стоящее… Но выбор невелик – либо заниматься самобичеванием до конца жизни, либо поверить словам врача и постараться забыть эту ночь. Пожалуй, я выберу второе.

Глава 2

Лейка

Мне приснилась она. Улыбающаяся, светлая, почти настоящая. Она была рядом, так близко. Я протянула руку и хотела коснуться ее, но она рассмеялась и исчезла. Сон оборвался, забрав прекрасное видение, посещавшее меня столь редко. Я еще долго лежала в постели, призывая ее вернуться. Тщетно. Следующие сны были блеклыми и безрадостными.

Я поднялась с кровати раньше обычного – в одиннадцать. Усилием воли заставила себя дойти до кухни сварить кофе. Выпив две чашки, я пришла в чувство и собралась с мыслями. Вчерашние встречи остались в прошлом, о них можно забыть. Настойчивые просьбы Киры, семейство Зорьевых, Вениамин с неожиданными предложениями – прогулялась, и довольно.

Открыв окно, я позволила осеннему ветру ворваться в единственную комнату моей скромной квартиры. Я унаследовала ее от бабушки, и с тех пор обстановку не меняла. Все было по-старому: советская мебель, плюшевые пуфики, абажуры с бахромой и десятки дорогих сердцу вещиц, не подозревающих о том, насколько они себя изжили. Зато у меня была внушительная коллекция литературы, музыкальных пластинок и сервизы на все случаи жизни. Изящные фарфоровые статуэтки создавали уют, ковры удачно скрывали царапины на паркете и выцветшие обои. Я ничего не собиралась переделывать. Было важно сохранить то, что осталось от родного человека, который искренне обо мне заботился. Иногда я жалела о бабушкиных цветах. Огромные фикусы и шикарные фиалки достались соседке, она с трудом поверила своему счастью. Расставаться с ними было тяжело, но я не хотела ни к кому привязываться, даже к цветам. Не надо нести ответственность и тратить чувства. Я могла стерпеть лишь компанию Мирей Матье и Джо Дассена, чьи песни лениво лились из проигрывателя. Или треск крошечной балерины из музыкальной шкатулки, что крутилась по кругу под Бетховена. Когда меня одолевала тоска, я включала телевизор или листала томик Бунина, пока привычная пустота не возвращалась. А возвращалась она быстро.

Я закрыла окно и принялась за свой ежедневный ритуал. Подмела пол, пробежала по квартире с пылесосом, не пропустив ни одного сантиметра. Прошлась по мебели сначала влажной марлей, потом сухой тряпочкой, и в завершении – фланелькой с полиролем. Чтобы все блестело. Разложила по местам салфетки и бережно разровняла края. Бабушка поправляла их каждое утро, позавтракав и закончив с уборкой. Потом она садилась за письменный стол и печатала на машинке. Изредка поглядывала в мою сторону, тепло улыбаясь. Я вижу это так четко, словно бабушка до сих пор здесь. Вот тот же стол и та же машинка. Неважно, что давно сломалась. Все вещи будут стоять там, куда она их ставила. Главное – поддерживать образцовый порядок и бороться с мерзкой пылью. Да, квартира далека от дизайнерских изысков, но мне тут нравится. А гостей у меня не бывает.

Дверной звонок не согласился с моими рассуждениями, нахально зачирикав. Идеально распланированный день пошел наперекосяк. Его, как и многие другие, я намеревалась провести наедине с собой. Отдраить ванну и вымыть окна. Увы, мне не повезло. Я знала, кто пожаловал, и легче от этого не становилось. Пришлось идти отпирать дверь. Никаких сюрпризов – на пороге стояла Кира, затянутая в тесную кожаную юбку и такую же курточку. Смотрела на меня исподлобья и вращала кольцо на пальце.

– Привет, – без особой радости сказала подруга. – Можно войти?

Я пропустила ее в коридор и захлопнула дверь. Кира застыла между вешалками и шкафом, не решаясь пройти в комнату. Уставилась на свои сапоги, качнулась на тоненьких шпильках и задумчиво констатировала:

– Выглядишь даже более угрюмо, чем обычно.

– Я вчера виделась с Вениамином.

– Ого! Что тебя подвигло туда вернуться? Помнится, ты была настроена: «никогда», «ни за что»…

– Он позвонил и попросил зайти.

– Зачем?

– Размышляет, кому передать центр.

– О… помирать собрался, старый хрыч?

– Вообще-то мы ему многим обязаны, – возразила я. Слышать подобное было неприятно. Зато, общаясь со мной, Кира не подбирала слова. Я это ценила.

– Без него разобрались бы! – фыркнула она. – Ливанов придает своей драгоценной персоне слишком большое значение. Дай-ка угадаю. Опять ныл, какая я мерзкая?

– Отчасти, – подтвердила я. Кире известно мнение Вениамина. В лицо он ей высказал то же самое, в тот день, когда выгнал из центра.

– Ему просто завидно, – ехидно отозвалась она. – Я предлагаю не только моральную поддержку, но и кое-что посущественнее. А что может дать он? Разговоры, разговоры, разговоры… Это полвека назад такое прокатывало.

Спорить с Кирой не хотелось. Вообще ни с кем не хотелось. Пусть думают что угодно, причем тут я? У Киры и Вениамина диаметрально противоположные взгляды на жизнь, и оба убеждены в своей правоте. Я ни на чью сторону не вставала. Меня это не касалось.

Наверное, в последние годы негодование Вени достигло космических пределов, ведь Кира нешуточно преуспела в юридической компании. В отличие от бывшего наставника, она пеклась исключительно о состоятельных бизнесменах и любила получать за старания вознаграждение – очень материальное. Вениамин такой подлости от ученицы не ожидал. Он основал психологический центр еще в девяностых и помогал обычным людям. При этом попутно искал подростков с даром и наставлял на путь истинный. Наставились далеко не все… Кира, несмотря на весьма скудные способности – ниже просто некуда – быстро выбилась в лидеры и агитировала Вениных воспитанников работать у себя. Его это угнетало, хотя многие из нас Киру игнорировали, особенно самые сильные.

Я предложение подруги о работе отклонила в первый же день – уверена, дар нам дан не для того. Пропуск в «Перспективу» она мне все-таки всучила, и я могла приезжать в любое время. Кира нашу дружбу использовала открыто, часто просила помочь, но обозначенной границы не переступала, что меня устраивало. Интересно, с чего она заявилась сегодня? Ах, точно. Важный клиент…

– Была у Зорьевых, – поделилась я радостными для Киры вестями. – Артем заблудился в Потоке, испугался. Показала ему, как возвращаться обратно.

– Я в курсе. Звонила Михаилу.

– Да? – спросила я, недоумевая, зачем тогда Кира примчалась. – Надеюсь, у них не будет проблем с сыном.

– Я объяснила им, что к чему. Общими словами, конечно. Вроде нормально отреагировали. По крайней мере, они не пытаются его убить, – усмехнулась Кира и мгновенно осеклась: – Извини…

Я невольно вздрогнула. Изо всех сил сжала оборку платья и сумела сдержаться. Захотелось выставить Киру на лестничную площадку, и она это определенно поняла, но с места не сдвинулась. Значит, ей было что-то от меня нужно. Очень нужно.

– Я ляпнула, не подумав! – От подруги повеяло смесью испуга и растерянности. – И ты еще главного не знаешь.

– Чего? – напряглась я. Кира поправила очки, провела ладонью по шкафу и нервно постучала ногтем по дверце. – Не заставляй спрашивать дважды.

– Дима умер.

– Кто?! – Я не поверила своим ушам. – Ты имеешь в виду, наш Дима? Из центра?

– Ага.

– Я с ним вчера говорила! Что случилось?

– Интересный вопрос, – скривилась Кира. – С ним приключилась неведомая хрень. Потому я и пришла. Официальная версия – сердечный приступ, и он накрыл не одного Диму. Прошлой ночью умерло трое вемов. Все лучшие, постоять за себя могли. Ладно, у одного внезапно сердце остановилось, но у троих в одну ночь?

– Сомнительно, – согласилась я. В памяти всплыла наша непродолжительная беседа с Димой. – Он сказал, что ему неспокойно, просил быть осторожнее. Ты знаешь подробности?

– Двое умерли дома в одиночестве, – выпалила подруга. – Дима не дошел до подъезда пару метров. Около часа ночи в скорую помощь позвонили. Сообщили, что человеку на улице плохо. Врачи приехали поздно, помогать было уже некому.

– То есть, звонивший застал Диму живым? Он же все видел! Найди его.

– Нашла, – хитро улыбнулась Кира. – По счастливому стечению обстоятельств, он вкалывает на благо «Перспективы» на одном этаже со мной.

– Он работает на тебя?

– Нет! Обычный дизайнер. Никакого отношения к вемам не имеет.

– Вот и расспроси его, раз вы коллеги.

Я демонстративно потянулась к замку. Кира кинулась к двери.

– Ну, Лейка, – запротестовала она, загораживая спиной замок. – У тебя лучше получится!

– Получится что?

– Сама знаешь. Или думаешь, стоит его в лоб попросить описать смерть Димы? Мы будем выглядеть долбанутыми психопатками. Вряд ли он вообще что-то понял, но в его воспоминаниях есть подсказка.

Я на минуту замолчала. До меня не сразу дошло, на что она намекает. А когда дошло, я почти задохнулась от возмущения:

– Ты в своем уме?!

– Нужно выяснить, что случилось с Димой и остальными. – Кира обиженно топнула каждой ногой по очереди. Как ей это удалось на таких высоких каблуках – загадка. – Пожалуйста! Все вемы рискуют повторить их судьбу. И ты тоже.

– Я с этим твоим дизайнером даже не знакома. Что я должна делать?

– Шутишь? Пригласи его куда-нибудь.

– Какой чудесный и продуманный план.

– Прекрати упираться! – Кира надула губы. Сердитое топанье превратилось в экстремальное подпрыгивание на месте. – Тебе одного вечера хватит.

– Будь по-твоему, – уступила я, всерьез опасаясь, что Кира свалится и переломает ноги. К тому же она права, в происходящем необходимо разобраться. – Только действуем тихо и мирно.

– Разумеется! – закивала подруга. – Обсудим детали?

Я тяжко вздохнула и прошла в комнату. Кира поспешила за мной, скинув на ходу сапоги. Со своей чересчур обтягивающей кожаной курткой она расстаться не пожелала. Я встала у секретера и указала на диван, но подруга плюхнулась на стул – бабушкин. Пришлось призвать себя к терпению.

Кира скрестила ноги и таинственно произнесла:

– Есть идея. Но она тебе не понравится…

* * *

Влад

Все утро меня преследовали мысли о вчерашнем незнакомце. Работа кипела, электронный ящик разрывался, одно задание сменялось другим, но я снова и снова прокручивал в голове события прошлой ночи. Для меня не было секретом, что в мире ежедневно умирают люди. Лишь избранные встречают смерть в глубокой старости, лежа на пуховой перине в окружении рыдающих внуков. Остальным везет меньше. Но все эти смерти происходили не при мне, и потому представлялись далекими и нереальными. А вот мужчина у киоска был настоящим. Я даже имени его не знал. У него ведь была работа, семья, друзья, близкие люди, планы на неделю. Целая жизнь! Может, он как раз хотел мебель в квартире переставить или в отпуск съездить… Теперь уже не поедет. Не вернется домой, не повесит на вешалку сиреневое пальто и не расскажет родным, как провел день. А глаза… Мне не давали покоя его глаза. Было в них что-то жуткое, пробирающее до дрожи. Стоило вспомнить их – и казалось, я опять сижу в том холодном закоулке и жду приезда скорой…

Сконцентрироваться на заданиях не получалось. Напряжение нарастало, мысли становились тяжелее и навязчивее. С трудом дотянув до обеда, я спустился в столовую в надежде отвлечься. Еда – это всегда чудесно, а халявная еда – чудесно вдвойне.

В дверях я столкнулся с Кирой. Она несла увесистый кекс, и одета была совсем не в офисном стиле. Облегающий кожаный костюм – явно не то, в чем ходят на переговоры. Мысли возникают отнюдь не юридические! Я поздоровался с Кирой и освободил ей дорогу, решив не завязывать разговор. Лучше уж завтра или на следующей неделе.

В столовой пахло борщом и свежей выпечкой. Я схватил поднос и понял, что не голоден. От вида еды начало мутить, и это было ненормально – аппетит меня не подводил даже в самые паршивые времена. Я готов лопать что угодно в любых количествах, независимо от обстоятельств и настроения. Жизнь в общаге меня не разбаловала, поэтому бесплатная столовая будила зверский голод одним своим статусом. Но не сейчас… Разглядывание кексов тоже не помогло, аппетит крепко спал. Я взял стакан чая, устроился за дальним столиком и принялся размешивать отсутствующий сахар. Стук ложки неизменно возвращал меня в детство, дарил ощущение свободы. В те дивные годы можно было многое себе позволить, и никто не крутил пальцем у виска, не говорил, что пора взрослеть.

– Вы ждете кого-то? – раздался строгий голос над ухом.

Я отвлекся от чая и увидел высокую темноволосую девушку, вопросительно глядящую на меня. Глаза у нее были карие, красиво очерченные, и навевали мысли о фотошопе. Не дожидаясь приглашения, она села рядом и положила сумку на третий стул.

– Не жду, – ответил я с запоздалым удивлением.

В столовой насчитывалось как минимум пять свободных столиков, и у моей соседки не было ни еды, ни чашки кофе.

Я присмотрелся к девушке, и меня осенило: это же та самая Лейка, с которой Кира вчера обсуждала сына важных клиентов.

– Я Лера, – представилась она.

– Влад, – отозвался я и покосился в сторону ее сумки.

Из кармана выглядывал пропуск нашей фирменной расцветки на имя Валерии Лейко. Что ж, зато ясно, откуда взялась «Лейка», и что она делала у Киры. В «Перспективе» такие пропуска выдают только внештатным сотрудникам.

– Ты бывал на партнерских вечерах? – вдруг спросила она.

– Нет, – признался я. – Говорят, там уныло и пафосно.

– Давай проверим. Составишь мне компанию сегодня?

Вопрос застал меня врасплох. Это было странно: и резкий переход на «ты», и внезапное приглашение – вымученное, словно Лейке вовсе не хотелось со мной говорить. Казалось, ей здесь неуютно, и она с удовольствием слилась бы с собственной тенью. А ведь красивая девушка. Волосы до талии, собранные в хвост, хорошая осанка и соблазнительный изгиб губ. Особенно поражали тонкие, даже аристократические черты лица, отсутствие косметики и неброское платье в стиле неумирающей классики. Редко такое увидишь. Все портил взгляд: холодный, безразличный. Впору было вешать табличку «близко не подходи». Да и ее внешность – почти идеальная, какая-то образцовая – не манила, а скорее настораживала. Просто совершенство, страшно прикоснуться. Честно говоря, у меня не было ни малейшего желания этого делать. Подумаешь, удачная картинка. Однажды в детстве я хапнул в библиотеке книгу с пряничным пони на обложке. Решил, она будет забавной. А это оказался сборник деревенской прозы Астафьева «Конь с розовой гривой». Нет уж, второй раз я так не попадусь!

– Пойти с тобой? – растерялся я.

– Точно. – Она лениво потянулась, но движение вышло изящным и грациозным, как часть заученного танца. – Нужно получить благодарственное письмо от партнеров. Мне бы найти спутника из компании, а я никого не знаю. Ты бы меня здорово выручил.

Я задумался над вариантами вежливого отказа. Безуспешно. Подходящие слова испарились из памяти. Волна расслабляющего спокойствия пронеслась по телу, напряжение ушло. Откуда-то появилось непреодолимое желание согласиться.

– Заканчиваю в семь, – неожиданно сказал я.

– Как раз успеем. Встретимся внизу у ресепшена.

Лейка выдала улыбку в лучших традициях Снежной королевы, плавно поднялась со стула и направилась к выходу из столовой. Шла она чудно, очень мягко и пластично – то ли скользила, то ли плыла, будто резкие движения были ей чужды. Когда она исчезла в дверях, я залпом осушил стакан чая и почувствовал себя так, словно внутри меня снова натянулась тугая струна.

Что это вообще было? Мне определенно не стоило соглашаться с ней идти. Я мог часами смотреть на то, как Кира спотыкается, носясь по коридору, жует кекс или морщит носик. В Лейке же не было ни одной милой сердцу мелочи, что обычно притягивают в людях. А уж этот взгляд… Но жаловаться было глупо. Эта холодная особа позвала меня, именно меня, а не кого-то другого. Красивая незнакомая девушка, подруга Киры. Что я теряю? У нас не свидание. Помощь по работе, не более.

Я удрученно вздохнул. Перед глазами возникла прошлая ночь. Я представил, как из подоспевшей вовремя скорой выбегает врач и мчится к киоску. Раскрывает большой белый чемодан, делает несколько хитрых манипуляций с задыхающимся мужчиной. Тот оживает, встает с асфальта и благодарит нас. И вот я уже радостный иду в общежитие…