Паата Шалвович Амонашвили
В поисках Учителя
Три обета
данных в порыве отчаяния
После разрушительного града прошли годы. Природа ожила. Прилетели птицы, вновь появились всякие жучки-паучки, стрекозы и божьи коровки. Только вот лягушек всё не было.
В один из дождливых дней, самозабвенно молясь, он дал неожиданный обет.
– Господи! Я знаю, что умом тебя не объять, а лишь пылающим сердцем, но я не знаю, как зажечь в себе тот огонь, который осветит мне путь к Тебе? Вот, я собираю хворост, могу чиркнуть спичкой, и разгорится настоящий костер. Но как разжечь огонь в моем сердце? Где взять искру для костра души моей? Что же нужно мне для внутреннего огня? И как не сгореть самому в этом огне? Я вновь молю Тебя, пошли мне Учителя, который научит меня, как разжечь в себе этот огонь. Я дам сейчас обет перед лицом твоим! Вот, слушай! Я буду держать строжайший пост, пока Ты не дашь мне Наставника! Летом буду питаться лесными ягодами и фруктами, буду собирать мед диких пчел. А зимой, когда природа заснет, буду есть то,чем запасся летом, или буду просто голодать, потому что не посмею прикоснуться к козьему молоку. Дай мне силы дождаться Наставника! Молю лишь об этом!
Очнувшись, он понял, что повергает себя в тяжелейшее испытание. Ведь в суровую зиму он выжил лишь благодаря козьему молоку, которое теперь сам же запретил себе.
Но обет был уже дан, и его нельзя было преступить!
С той самой секунды он начал строго следовать своему слову и больше не поднимался на вершину горы к козе за молоком.
Несколько дней спустя коза вновь появилась и, выразив крайнее удивление, подошла к нему, подставила своё вымя и прокричала по-козьи – б-е-е-е-е…
Он не пошевелился.
Потоптавшись и пощипав сенца, коза ушла недовольная.
Она приходила ещё много дней и удивлялась странному поведению отшельника.
Настала лютая зима. Кончились скудные запасы фруктов и овощей.
Но голод не вверг его в отчаяние! Дух его укрепился, и в ночь проснувшейся луны в отчаянном порыве молитвы он призвал в свидетели все звезды и дал Господу ещё один обет:
– Господи! Перед лицом Твоих чудесных творений, перед миллионами мерцающих из вечности звёзд, перед лицом этих скал, которые даже во тьме светятся Твоей благодатью, хочу дать обет молчания. Да будет Животворящий Столп клятвы! Следующие свои слова я произнесу лишь в присутствии Учителя от Тебя и по Его велению! Я заговорю только с Ним! А с Тобой, Боже, я буду беседовать только про себя! Теперь передо мной одно из двух – или я увижу Учителя и буду говорить с ним или останусь немым навеки!
Это были последние слова, сказанные отшельником вслух…
Прилетал удивленный Орёл, пожиратель мыслей его. Он хотел послушать человеческую речь, но несмотря на усилившееся голубоватое свечение над отшельником, в скальной пещере голос больше не звучал.
Завороженный сиянием, Орёл продолжал вырывать назойливые мысли отшельника, уносить их высоко в небо и бросать оттуда в пропасть…
А в начале зимы, находясь в порыве возвышенной молитвы, отшельник дал третий обет.
– Господи! Много лет я уже возношу к Тебе мольбу о Наставнике, но Его всё нет. Что мне делать? Одновременно пребываешь Ты и на Небе, и на Земле; во всем живом и еще неродившемся; в необъятной беспредельности и во всех вещах. Я начинаю понимать суть Твоего присутствия во всём и ни в чем; везде и нигде; в покое и в невообразимо быстром движении. Все это я постигаю умом, но без Учителя я не могу приблизиться к Тебе. И теперь я полон решимости дать ещё один обет перед лицом Твоим. Клянусь не покидать пределы этой пещеры, не выходить из неё и не желать выхода отсюда, пока ко мне не придёт Учитель от Тебя, который укажет дверь Твоей обители. Только туда я шагну! Да будет на то Твоя воля, и да возжелаешь Ты послать мне Наставника…
Наконец он очнулся от самозабвенной молитвы, и, увидев себя посередине маленькой пещеры, понял, что дал самый строгий и опасный обет. Вода просачивалась сквозь каменные стены, и ее можно будет пить. Но в затворничестве пропитания не добыть.
Смерть как никогда казалась близкой и реальной.
Но Бог ему не являлся, Учителя не посылал и знаков не подавал.
Захворавший внук
Тем временем по нагорью пошла молва об отшельнике. Пастухи рассказывали односельчанам, что над одной скальной пещерой целыми днями парит огромный орел, а ночью клубится дым.
В близлежащих деревнях заговорили о чуде. Гадали, кто там? Откуда и зачем пришел?
Потом решили, что в пещере поселился Святой Дух.
И так бы ушёл он из жизни, оставив в пещере лишь скелет свой, если бы в деревне у одной старушки не заболел внук. Мальчика повезли в больницу, а старушка увидела во сне, что ей помогал пещерный дух, о котором говорили пастухи. Проснувшись, она наполнила корзину фруктами, привязала к ней длинную веревку, и, положив туда письмо с просьбой помолиться о её внуке, отнесла корзину к подножию скалы.
Она сказала себе:
– Коли это дух, то он сам корзину наверх поднимет. А веревка пусть будет, чтобы опустил. Потом я ему ещё принесу фруктов.
Несколько раз приходила старушка проверить, не поднял ли дух корзинку, но находила её нетронутой.
Несмотря на насмешки соседок, она не сдавалась, каждую неделю приносила свежие фрукты, все ждала и надеялась. И вот наступила суровая зима…
В пещере у отшельника кончились все запасы мёда, орехов и фруктов. Он опять голодал…
Время от времени наведывалась к нему коза, грустно смотрела на исхудавшего человека и убегала.
Прилетал Орёл, недоумевал и восхищался прекрасному сиянию вокруг отшельника. Теперь луч из пещеры уходил так глубоко в небо, что Орёл уже не мог долететь туда.
Казалось, что надежды на спасение уже нет.
И однажды, когда силы были на исходе, отшельник почувствовал присутствие Козы.
Он очнулся от молитвы и заметил на её рогах что-то странное.
Он был настолько ослабшим, что даже не смог подойти к ней поближе, чтобы разглядеть, что это. Но Коза приблизилась сама, и он увидел на её рогах веревку.
Это было настолько странно, что он в один миг очнулся и дотянулся до веревки.
Кто её привязал и зачем?
Повинуясь естественному порыву, он снял веревку с рогов козы и потянул, но что-то тяжёлое висело на другом ее конце. Он тянул, тянул и, наконец, втащил в свою пещеру корзину с дарами старушки…
Видимо, Коза, обеспокоенная судьбой отшельника, увидев корзину с фруктами у подножия скалы, зацепила рогами веревку и принесла ее конец отшельнику, желая спасти его. Было удивительно, как коза это сделала…
Изумленный отшельник порадовался фруктам, отведал яблоко и заметил записку…
Сначала ему не подчинялись глаза, никак не мог он сконцентрировать фокус на тексте. Наконец, он прочитал:
«Дух Святой, помолись за здравие внучека моего, Игорька…»
Долго улыбался отшельник в пустоту. Потом приласкал козу и упал на колени в молитве:
– О, Всевышний! Ты даешь жизнь всем детям Земли. Ты дал её и мальчику, по имени Игорёк. Но ты же посылаешь детям болезни и хворь. Ты послал болезнь и этому мальчику. Как мне постичь Твою Великую Книгу Жизни, которую ты пишешь на тайном для меня языке? Как мне её прочитать? Никто меня этому не учит… И Наставника от Тебя я, видимо, не дождусь. Но молю Тебя, верни здоровье всем детям, которым Ты дал жизнь! Верни здоровье и этому ребенку, это сделает счастливой его бабушку! Я готов дать взамен свою жизнь… Может быть именно на грани жизни и смерти ждёт меня Учитель мой? Жажду его увидеть…
На следующий день отшельник аккуратно положил письмо бабушки под сухой камень, позавтракал яблоками, спустил вниз пустую корзину и оставил конец верёвки у себя, привязанным к полену.
Неделю спустя бабушка получила добрую весть – внук пошел на поправку и к весне вернулся здоровым.
На радостях она побежала к скале, увидела пустую корзину и долго рыдала от счастья…
Гром и молния в небесах
.
Гром и молния в душе
Услышав о чудесном выздоровлении мальчика, все село потянулось к скале с подарками и просьбами помолиться о здоровье близких. Отшельник поднимал корзины, возносил Господу очередную молитву, прятал записки под камень и плакал об Учителе, которого все не было.
Однажды, в начале весны, он поднял корзину, которая показалась ему тяжелее обычного. Не обратив внимание на этот знак, он поставил корзину в угол, и тут же началась гроза. Отмахнувшись и от второго знака, он упал на колени, и начал молиться:
– Господи Боже! Спаситель! Я не покидаю эту пещеру уже много месяцев и храню обет молчания. Но Ты посылаешь мне всё для поддержания плоти. Ты даришь мне свет утреннего солнца, тепло полудня и прелесть ночного неба. Ты не позволяешь мне умереть. Я с благодарностью принимаю всё из рук Твоих, но молю Тебя, Господи, дай мне ещё и Учителя! Только Учитель может превратить прекрасный восход в чудо чудесное. Лишь с его помощью тепло полудня станет Твоими горячими объятиями! Он один превратит грохот грома в звуки небесной музыки…
Послышался странный звук.
Прервав молитву, отшельник открыл глаза и взглянул в сторону корзины, решив, что ему просто померещилось. Но с ударом следующего грома, из корзины послышался тот же самый странный звук. На этот раз ещё громче…
Отшельник вскочил в испуге.
Жуткая мысль пришла ему в голову.
В корзинке явно было что-то живое.
В этот момент гром грянул сильнее…
Не помня себя, отшельник бросился к корзине, сорвал простыню и оцепенел…
Из корзины на него смотрело улыбающееся личико годовалого ребенка.
Они посмотрели друг другу в глаза – ребенок с улыбкой, отшельник с ужасом…
Наконец, малыш громко рассмеялся, и от этого смеха отшельник упал в обморок.
Ребёнок подумал, что эта игра, и засмеялся ещё веселее…
Небо отозвалось раскатом грома…
Ад в священной пещере
Долго ещё стихия сотрясала стены пещеры, а сверкающая молния освещала страшную сцену – застывшее лицо отшельника на камнях и младенец в корзине рядом…
Потом гроза удалилась, всё погрузилось в тишину. И в этой тишине раздался нежный голосок.
Проснувшиеся сверчки вопросительно прострекотали, а ребенок, выждав немного, что-то пролепетал им в ответ, но он хотел услышать человеческий голос. Отшельник же лежал без сознания. Но и очнувшись, он не заговорил бы, ибо не мог нарушить обет!
Тогда ребенок, повозившись, сел в корзине, внимательно оглядывая тёмную пещеру, улыбнулся в пустоту, и тут же начал излагать нечто важное, и пещера наполнилась нежным детским, но каким-то удивительно осмысленным лепетом. Возможно, он рассказывал о том мире, откуда пришел, об ангелах и духах, пославших его сюда, и о трудном пути, который он преодолел.
А может быть, он делился впечатлениями, которые получил от короткого пребывания в этом мире. Может быть он вспоминал о родителях или о тех, кто принёс его сюда, оставив на попечение несчастного отшельника. Надо было прислушаться к ребенку, но – некому…
Вот и болтал он с ночной темнотой, пока не почувствовал резкую боль в животике от внезапно проснувшегося голода.
Он инстинктивно сунул руку в рот и начал сосредоточенно сосать пальцы, однако скоро понял, что этим сыт не будешь, а голод предъявлял свои строгие требования, боль вернулась, и тогда ребенок начал звать на помощь.
Сначала он сердито закричал и тут же звонко рассмеялся от своего крика. Закричал ещё и опять посмеялся над своим голосом…
Потом он начал орать еще сильнее, но помощи не было, а боль всё усиливалась, и тогда плач перешел в крик, который стремительно достиг небес, догнал удаляющийся гром, вобрал в себя всю его разрушительную силу и молнией вонзился в голову отшельника.
Внезапно очнувшись, отшельник решил, что незаслуженно попал в ад, и вскочил на ноги, но скоро узнал стены собственной пещеры, наконец пришел в себя и в ужасе понял, что это плачет ребенок из корзины…
Тот тоже увидел отшельника и жалобно посмотрел на своего возможного спасителя, но вместо помощи отшельник возвел руки к небу, упал на колени и застыл в своей немой мольбе:
– Господи Боже! Что это Ты мне послал? Какое это испытание? Я молил Тебя дать мне Учителя, а ты дал мне мучение? Что мне делать? Подскажи, ибо я на грани отчаяния…
Ребёнок прислушался сначала к шороху извне, потом боль напомнила о себе, и он разрыдался снова.
Слезы катились по детскому личику, а в душе отшельника громыхал гром отчаяния, сверкала молния безысходности, и немая молитва разбивалась об острые камни пещерных стен, усыпая весь пол осколками. Внезапно усилившийся плач ребенка сотряс потолок, и на голову отшельника посыпались камни. У него едва не вырвались слова боли и отчаяния, но он вовремя прикрыл рот, вернув звуки обратно…
И он понял, наконец, что ребенок, возможно, хочет есть.
Помощи ждать было неоткуда, и медлить тоже было нельзя. Слава Богу, он догадался взять плачущего младенца на руки, и, неуклюже засунув его подмышку и освободив руки, достал из корзины бутылочку с молоком, заботливо завернутую в салфеточку. На бутылочке была даже соска. Он присел, положил ребенка себе на колени и поднес соску к его рту.
Почувствовав знакомый запах, ребенок нашел ртом соску, зачмокал ею и жадно начал глотать молоко. Его плачь прекратился так резко, что стены пещеры сузились, почти обняв отшельника с младенцем.
Скоро бутылка была опустошена, боль в животике побеждена, и ребенок засиял в улыбке…
Отшельник измученно улыбнулся в ответ.
Он приподнял младенца, и они начали изучать друг друга. Завязался дружеский обмен взглядами, но… Ребенок вдруг скорчил гримасу и срыгнул. Только что проглоченная пища полилась по длинной бороде отшельника. Он опять почувствовал себя в аду, грубо посадил ребенка на одеяло и принялся чистить свою бороду. Малыша это очень развеселило, он залился смехом…
Отшельника же охватил гнев, и он решил немедленно отделаться от этого маленького негодяя.
Недолго думая, он уложил смеющегося младенца в корзину, побросал туда все его принадлежности, схватил веревку, и в полной решимости избавится от этого «монстра», начал спускать корзину вниз…
Закончив с этим, он замер с концом веревки в руке и впал в замешательство, подумав:
«Не совершаю ли я неискупимый грех? Я хладнокровно отделался от беспомощного существа, бросил его на произвол судьбы на съедение волкам».
Он протянул руку, чтобы выбросить конец веревки, навсегда отделавшись от соблазна, но рука его не послушалась и окаменела.
Тогда он подумал про себя:
«Этот ребенок помеха для меня! Если мне придется ухаживать за ним, то я буду вынужден распрощаться со всякой надеждой когда-нибудь дождаться Учителя. Все мои надежды будут навсегда похоронены".
Разрываемый противоположными чувствами, он вскинул взгляд высоко к ночному небу и вдалеке увидел сверкнувшую молнию ушедшей грозы. Ему показалось, что она как будто подсказала ему правильное решение и, напрягшись, он… выбросил конец веревки в пропасть…
И после пал он ниц на камни собирать осколки своей «разбившейся» молитвы…
