Озан Варол
Думай как Илон Маск. И другие простые стратегии для гигантского скачка в работе и жизни
«Это не просто увлекательная книга – она переполнена практическими советами. Поразительная книга Озана Варола может изменить то, как вы подходите к решению проблем. Хьюстон, в этой книге есть решения».
Адам Грант, автор бестселлеров по версии The New York Times – «Оригиналы. Как нонконформисты двигают мир вперед» и «Брать или отдавать? Новый взгляд на психологию отношений», а также ведущий подкаста WorkLife от TED
«Написанная остроумным языком, наполненная конструктивными советами и воодушевляющими историями, эта обязательная к прочтению книга изменит ваш взгляд на мир и даст вам возможность изменить сам мир».
Сьюзан Кейн, автор книги «Интроверты. Как использовать особенности своего характера», бестселлера по версии The New York Times
«Когда ставки высоки, неизвестность пугает, а проблемы кажутся непреодолимыми, вам нужен супергерой – а это значит, что вам нужен Озан Варол. Он покажет вам, как овладеть когнитивными навыками ракетостроителя. И к тому времени, когда вы закончите читать его бесконечно увлекательную книгу, ваше мышление станет шире, лучше и смелее».
Дэниель Пинк, автор бестселлеров по версии The New York Times – «Таймхакинг. Как наука помогает нам делать все вовремя», «Драйв: Что на самом деле нас мотивирует» и «Новый мозг. Почему правое полушарие будет править миром?»
«Вы умнее, чем думаете. Озан Варол приводит убедительные доводы в пользу того, что каждый из нас может прокачать себя и добиться всего, от чего мы сами отгораживались».
Сет Годин, автор книги «Это и есть маркетинг»[1], бестселлера по версии The New York Times
«Ракетостроители, которых я знаю, конечно, до невероятности методичные. Но также они являются одними из самых больших мечтателей в мире. Озан Варол написал увлекательную, практичную и расширяющую сознание книгу о том, как мы все можем извлечь пользу из мышления, как у ракетостроителей. Эта книга заставит вас взглянуть на мир с другой точки зрения и поможет вам сделать ваш собственный, казалось бы, сумасшедший прорыв в реальности».
Джулиан Гатри, автор бестселлеров по версии The New York Times – «Как построить космический корабль. О команде авантюристов, гонках на выживание и наступлении эры частного освоения космоса», «Миллиардер и механик»[2] и «Alpha Girls»
Посвящается Кэти, моей космической постоянной
Введение
В сентябре 1962 года президент Джон Ф. Кеннеди стоял перед заполненным стадионом университета Райса, обещая до конца десятилетия отправить человека на Луну и безопасно вернуть его на Землю. Это было крайне амбициозное заявление, равносильное самому полету на Луну.
Когда Кеннеди выступал со своей речью, бесчисленные технологии, требующиеся для этой высадки, еще даже не были разработаны. Ни один американский космонавт еще не выходил в открытый космос[3]. Два корабля никогда не стыковались в космосе[4]. Национальное управление по аэронавтике и исследованию космического пространства (НАСА) не знало, является ли поверхность Луны достаточно твердой для посадки и будет ли система коммуникаций работать на Луне[5]. По словам одного из директоров НАСА, мы даже не знали, «как определить параметры [земной] орбиты, не говоря о том, чтобы подготовить полет на Луну»[6][7].
Достижение лунной орбиты, а тем более посадка на Луну, требовали невероятной точности. Это все равно что метнуть дротик в персик, стоя в десяти метрах от него, и поцарапать пушок, не задев мякоть[8]. Что еще хуже, персик (Луна) будет постоянно нестись сквозь пространство. На подходе к Земле корабль должен будет войти в атмосферу под правильным углом (а это как отыскать одну конкретную грань на монете со 180 гранями), чтобы избежать слишком сильного трения об атмосферу и сгорания дотла или же скольжения корабля, словно прыгающего по воде камня[9].
Для политика Кеннеди был на удивление откровенен в разговоре о предстоящих испытаниях. По его заверениям, гигантская ракета, которая доставит астронавтов на Луну, «будет сделана из новых металлических сплавов, некоторые из которых еще не изобретены; будет способна выдерживать жар и перегрузки в несколько раз больше, чем когда-либо, будет собрана с точностью большей, чем лучшие часы», и отправится «в невиданную миссию к неизученному небесному телу»[10].
Да, не были открыты даже металлы, требовавшиеся для создания ракеты.
Мы прыгнули в космическую бездну и надеялись, что у нас вырастут крылья, чтобы вернуться назад.
И каким-то чудом они выросли. В 1969 году, меньше чем через семь лет после обещания Кеннеди, Нил Армстронг совершил посадку на Луну, ставшую гигантским скачком для всего человечества. Ребенку, которому было шесть лет, когда братья Райт[11] совершили свой первый управляемый полет в 12 секунд и 36,5 метра, было бы семьдесят два года, когда технологии смогли отправить человека на Луну и благополучно вернуть его на Землю.
Это событие часто преподносится как технологический триумф. Но нет, скорее это великий триумф некоего мыслительного процесса, который ракетостроители использовали для превращения невозможного в возможное. Этот же мыслительный процесс позволил ученым с первой попытки рассчитать полет космического корабля сквозь бескрайнее межпланетное пространство и его посадку в точно заданном месте. Этот же мыслительный процесс постепенно приближает нас к колонизации других планет и трансформации человечества в межпланетный вид. И этот же мыслительный процесс сделает доступный космический туризм новой нормой.
Думать как ракетостроитель – значит смотреть на мир сквозь особую призму. Ракетостроители воображают невообразимое и решают нерешимое. Они превращают провалы в триумфы, а ограничения в преимущества. Они смотрят на неудачи, как на разрешимые головоломки, а не как на непреодолимые препятствия. Ими движет не слепая убежденность, а сомнения; их цель – не краткосрочные результаты, а долгосрочные прорывы. Они знают, что правила не высечены на камне, условия могут быть изменены и новый путь еще может быть проложен.
Некоторые идеи, которыми я поделюсь в этой книге, подходят для всех наук. Но особенно они актуальны в ракетостроении. С каждым запуском на карту ставятся сотни миллионов долларов, а при пилотируемом полете – и человеческих жизней.
По сути, запуск ракеты – это контролируемый взрыв маленькой ядерной бомбы, и контролируемый здесь является ключевым словом. Ракета пылает неописуемой яростью. Один неверный шаг, один просчет, и жди беды. «Существуют тысячи вещей, которые могут произойти, когда запускаешь ракетный двигатель, – объясняет технический директор по двигателям SpaceX Том Мюллер, – и только одна из них хорошая»[12].
Все, что мы на Земле принимаем как данное, в космосе переворачивается с ног на голову, буквально и в переносном смысле. Существует бесчисленное множество точек потенциального сбоя при запуске хрупких космических аппаратов, собранных из миллионов частей и сотен километров проводов, несущихся сквозь неумолимое космическое пространство[13]. Когда что-то ломается, а это неизбежно, ракетостроители должны выделить сигнал из шума и сосредоточиться на возможных причинах поломки, которых могут быть тысячи. Что еще хуже, эти проблемы часто возникают, когда космический корабль находится вне досягаемости человека – нельзя просто открыть крышку и заглянуть под капот.
Сегодня мыслить как ракетостроитель стало необходимостью. Мир развивается с головокружительной скоростью, и мы должны постоянно развиваться вместе с ним, чтобы не отстать. И хотя не все стремятся вычислять коэффициенты скорости горения или орбитальные траектории, все мы сталкиваемся со сложными и незнакомыми проблемами в нашей обыденной жизни. И уникальным преимуществом обладают те, кто может справиться с этими проблемами без путеводителей и в ограниченное время.
Мы часто предполагаем, что мышление ракетостроителя находится за пределами возможностей простых смертных (отсюда поговорка «Это вам не ракеты в космос запускать»). Мы отождествляем себя с Рокетменом Элтона Джона, который, несмотря на то, что его выбрали для полета на Марс, сетует на «всю эту непонятную науку»[14]. Мы также сочувствуем Хаиму Азриэлю Вейцману[15], первому президенту Израиля, который однажды пересек Атлантику вместе с Альбертом Эйнштейном. Каждое утро они по два часа сидели на палубе, пока Эйнштейн объяснял ему теорию относительности. В конце пути Вейцман сказал, что теперь он «убежден, что Эйнштейн действительно понимает теорию относительности»[16].
Эта книга не объяснит вам теорию относительности или сложные детали реактивного движения, то есть самой науки, стоящей за ракетостроением. На страницах вы не найдете никаких графиков. Вам не нужно будет проводить сложные математические вычисления. За неуловимым предметом ракетостроения скрываются жизненно важные идеи о творчестве и критическом мышлении, которые каждый может получить и без докторской степени по астрофизике. Наука, как сказал Карл Саган, – это «образ мышления, нежели совокупность знаний»[17][18].
Прочитав эту книгу, вы не станете ракетостроителем. Но вы будете знать, как соответствующе мыслить.
* * *
ТЕРМИН «РАКЕТОСТРОЕНИЕ» в английском языке – это просто профессиональный жаргон. Нельзя пойти учиться на «Ракетостроение», и нет должности, называющейся «Ракетостроитель». Этот термин используется в разговорной речи для обозначения науки и техники, положенных в основу космических путешествий, и именно это широкое определение я буду использовать в этой книге. Я углублюсь в работу ученых-идеалистов, занимающихся исследованиями космоса, и инженеров, прагматичных конструкторов аппаратов, делающих космические полеты возможными.
Когда-то и я был одним из них, поскольку работал в оперативной группе проекта Mars Exploration Rovers, который в 2003 году отправил два исследовательских марсохода на Красную планету. Я планировал сценарии операций, помогал выбирать посадочные площадки и писал код для фотографирования Марса. Мое ракетное прошлое и по сей день остается самой интересной частью моего резюме. Предваряя мои выступления, неизбежно говорят: «Самое интересное в Озане то, что раньше он был ракетостроителем». Это вызывает коллективный вздох, и аудитория быстро забывает, о чем я хочу рассказать. Полагаю, многие из них думают: «Уж лучше поговорите с нами о ракетостроении!»
Будем честны: все любят ракетостроителей. Мы презираем политиков, мы издеваемся над юристами, но мы обожаем этих умников в белых халатах, которые проектируют ракеты и запускают их в космический океан в идеально скоординированной симфонии. Все знают телесериал «Теория большого взрыва» о группе эксцентричных астрофизиков, регулярно возглавлявший американские рейтинги. Десятки миллионов зрителей смеются, когда Лесли бросает Леонарда, потому что он предпочитает теорию струн петлевой квантовой гравитации. Три месяца подряд больше трех миллионов американцев каждый воскресный вечер выбирали «Космос: Пространство и время» вместо «Холостяка», темную материю и черные дыры вместо церемонии роз[19]. Фильмы о ракетостроении, от «Аполлона-13» до «Марсианина» и от «Интерстеллара» до «Скрытых фигур», неизменно возглавляют рейтинги по кассовым сборам и отмечены бесчисленными золотыми статуэтками.
Но несмотря на то, что мы идеализируем ракетостроителей, существует огромное несоответствие между их работой и тем, что делает остальной мир. Критическое мышление и креативность не приходят к нам сами по себе. Мы не решаемся мыслить масштабно, неохотно танцуем танго с неопределенностью и боимся неудачи. Эти черты были необходимы в каменном веке, когда защищали нас от ядовитой пищи и хищников. Но в наш информационный век это баги.
Компании терпят неудачи, потому что пристально смотрят в зеркало заднего вида и продолжают разыгрывать одни и те же пьесы из одного и того же сборника. Вместо того чтобы рисковать, они придерживаются статус-кво. В нашей повседневной жизни мы не тренируем мышцы критического мышления, а вместо этого позволяем другим делать выводы. И в результате эти мышцы со временем атрофируются. Без информированной общественности, готовой подвергать сомнению громкие заявления, распадается демократия и распространяется ложная информация. Как только альтернативные факты[20] репостятся, они становятся правдой. Псевдонаука становится неотличимой от реальной.
С помощью этой книги я стремлюсь создать армию «неракетостроителей», которые подходят к повседневным проблемам так, как это сделал бы ракетостроитель. Вы возьмете на себя ответственность за свою жизнь и будете подвергать сомнению свои предположения, стереотипы и устоявшиеся модели мышления. Там, где другие найдут препятствия, вы увидите возможность подчинить реальность своей воле. Вы будете подходить к проблемам рационально и генерировать инновационные решения, меняющие статус-кво. Вы получите инструментарий, который позволит вычислять дезинформацию и лженауку. Вы будете прокладывать новые пути и придумывать способы преодоления проблем нашего общего будущего.
Подобно бизнес-лидерам вы будете задавать верные вопросы и использовать правильный набор инструментов для принятия решений, не гоняясь за тенденциями, не перенимая новейшие веяния и не делая что-то лишь потому, что так делают ваши конкуренты. Вы изучите пределы и достигнете того, что другие считали невозможным. Вы вступите в ряды элитной группы учреждений, которые начинают внедрять в свою бизнес-модель ракетостроительное мышление. Теперь Уолл-стрит нанимает так называемых финансовых ракетостроителей, чтобы превратить инвестирование из искусства в науку[21]. Ракетостроительное мышление также используется ведущими розничными сетями, чтобы выбрать следующий популярный товар в условиях неопределенного рынка[22].
Эта книга безжалостно практична. Она не просто проповедует преимущества мышления ракетостроителя, но дает вам конкретные действенные стратегии для его применения, хоть на стартовой площадке, на заседании совета директоров или же в вашей гостиной. Чтобы проиллюстрировать широту применения этих принципов, книга переплетает захватывающие рассказы из ракетостроения с сопоставимыми эпизодами из истории, бизнеса, политики и права для иллюстрации ракетостроительного мышления.
Чтобы помочь вам воплотить эти принципы в жизнь, я создал несколько бесплатных ресурсов на своем сайте, который является важным дополнением к этой книге. Посетите ozanvarol.com/rocket, чтобы найти:
• краткое изложение ключевых моментов каждой главы;
• рабочие материалы, задачи и другие упражнения, которые помогут вам реализовать описанные стратегии;
• кнопку для подписки на мою еженедельную информационную рассылку, в которой я делюсь дополнительными советами и ресурсами, подкрепляющими изложенные здесь принципы (читатели называют это «письмом, которое я жду каждую неделю»);
• мой личный электронный адрес, чтобы вы могли поделиться мнением или просто поздороваться.
* * *
ХОТЯ МОЕ ИМЯ и указано на обложке, эта книга не состоялась бы без многих людей. В ее основе лежат мой опыт работы в проекте Mars Exploration Rovers, мои беседы с многочисленными ракетостроителями и десятилетия исследований в различных областях, включая науку и бизнес. Я путешествую по всему миру, чтобы поговорить о принципах мышления ракетостроителей с профессионалами из других отраслей – юриспруденции, розничной торговли, фармацевтики, финансовых услуг и т. д., – постоянно узнавая что-то новое о том, как эти принципы применяются в других областях.
Я решил изложить в этой книге девять основных стратегий ракетостроения. Другие идеи я оставил в стороне, сосредоточившись на тех, что имеют наибольшее значение вне космических исследований. Я объясню, где ученым удается отвечать этим идеалам, а где нет. Вы будете учиться на взлетах и падениях ракетостроителей – не только на моментах их триумфа, но и на катастрофах.
Как и ракеты, эта книга состоит из нескольких ступеней. Первая ступень – запуск – должна зажечь ваше мышление. Прорывное мышление тесно связано с неопределенностью, поэтому мы начнем именно с этого. Я поделюсь с вами стратегиями, которые используют ракетостроители, чтобы танцевать танго с неопределенностью и получать от нее максимум выгоды. Затем я перейду к рассуждениям от первооснов – ингредиента каждой революционной инновации. Вы узнаете о самой большой ошибке, которую совершают предприниматели, генерируя идеи; как невидимые правила ограничивают ваше мышление; и почему ключом к оригинальности является вычитание, а не сложение. Затем мы рассмотрим мысленные эксперименты и прорывное мышление – стратегии, используемые ракетостроителями, инновационными компаниями и профессионалами мирового уровня для превращения себя из пассивных наблюдателей в активных участников их мира. Попутно вы узнаете, почему безопаснее летать ближе к Солнцу, как использование одного слова может повысить творческий потенциал и что нужно сделать в первую очередь для достижении дерзкой цели.
Вторая ступень – ускорение – ориентирована на продвижение идей, которые вы создали на первом этапе. Сначала мы рассмотрим, как переосмыслить и усовершенствовать ваши идеи и почему поиск правильного ответа начинается с правильной постановки вопроса. Затем мы рассмотрим, как выявить слабые стороны в ваших идеях, переключившись с убеждения других в своей правоте на доказательство своей неправоты. Я расскажу, как тестировать и экспериментировать как ракетостроитель, чтобы вы убедились, что у ваших целей отличные шансы на успех. Вы откроете для себя пробивную стратегию подготовки астронавтов, которую можно использовать для подготовки вашей следующей презентации или запуска продукта. Вы узнаете, как приход к власти Адольфа Гитлера можно объяснить тем же недостатком конструкции, который в 1999 году привел к катастрофе Mars Polar Lander. Еще вы узнаете, как та же простая стратегия, которая спасла сотни тысяч недоношенных младенцев, помогла программе Mars Exploration Rovers после ее отмены. Наконец, я поделюсь тем, что одна из самых непонятых научных концепций может рассказать о человеческом поведении.
Третья, и заключительная, ступень – это достижение цели. Вы узнаете, почему конечные условия для раскрытия вашего полного потенциала включают в себя как успех, так и неудачу, а также почему мантра «упасть и подняться» может привести к катастрофе. Я расскажу, как сбой, приведший к краху промышленного гиганта, вызвал взрыв космического шаттла. Я объясню, почему компании говорят об извлечении уроков из ошибок, но не следуют этому на практике. Мы откроем для себя удивительные преимущества одинакового отношения к успеху и неудаче, а также почему лучшие видят в непрерывном успехе предупреждающий знак.
К концу третьей ступени вы позволите своим мыслям формировать мир, а не наоборот. И вместо того, чтобы просто мыслить вне шаблонов, вы сможете подчинить их своей воле.
* * *
В ЭТОЙ ЧАСТИ введения я должен привести личную историю о том, что подвигло меня написать эту книгу. Обычно в таких книгах пишут о том, как в детстве подарили телескоп, о влюбленности в звезды, многолетней карьере в ракетостроении и длящейся страсти, достигшей своей кульминации в этой книге, – приятный, линейный сюжет.
Но моя сюжетная линия выглядит совсем иначе. И я даже не буду пытаться облечь ее в идеальную, но обманчивую форму. В детстве мне действительно купили телескоп (хотя лучше сказать, пару дрянных биноклей), но я так и не смог заставить его работать (наверное, это был знак). У меня действительно была карьера в ракетостроении, пока я оттуда не уволился. И как вы узнаете далее, мое творчество здесь – это небрежное сочетание удачи, превосходного наставника, нескольких хороших решений и, возможно, пары канцелярских ошибок.
Я приехал в Америку по разным, но банальным причинам. Когда я был маленьким стамбульским мальчишкой, Америка казалась мне сказкой. Мое видение определялось эклектичным набором американских телешоу, переведенных на турецкий язык. Для меня Америка была Ларри из мини-сериала «Идеальные незнакомцы», который приютил своего восточноевропейского кузена Балки в чикагском доме, где они исполняли «танец радости», чтобы отпраздновать удачу. Америка – это «Альф» и семья Таннеров, которые дают приют пушистому инопланетянину со склонностью к поеданию кошек.
Я думал, что, если в Америке есть место для таких, как Балки и Альф, там может найтись место и для меня.
Я вырос в небогатой семье и всегда мечтал о лучших возможностях. Мой отец начал работать в шесть лет, чтобы помочь своему отцу, водившему автобус, и матери-домохозяйке. Он просыпался до рассвета, чтобы забрать свежие газеты из пресс-машин и продать их до начала уроков. Моя мать выросла в турецком селе, где мой дед был пастухом, а затем учителем в государственной школе. Вместе с моей бабушкой, которая тоже была учительницей, он кирпичик за кирпичиком построил школу, в которой они преподавали.
В моем детстве электроснабжение было ненадежным, и отключения электричества были ужасающе частым явлением для маленького мальчика. Чтобы меня отвлечь, отец придумал игру. Он зажигал свечу, брал мой футбольный мяч и показывал, как Земля (футбольный мяч) вращается вокруг Солнца (свечи).
Это были мои первые уроки астрономии. Так я и попался на крючок.
По ночам я мечтал о космосе с наполовину сдутыми футбольными мячами. Но днем я был учеником в глубоко конформистской системе образования. В начальной школе учитель не называл нас по именам – каждому студенту был присвоен номер, так же, как клеймят домашний скот для последующей идентификации. У нас были номера вроде 154 или 359 (я не буду раскрывать мой номер, так как он стал моим единственным банковским ПИН-кодом, и будьте прокляты советы о частой смене пароля). В школу мы ходили в одной и той же одежде – ярко-синей форме с накрахмаленным белым воротничком, – и у всех мальчиков были одинаковые стрижки.
Каждый будний день мы декламировали национальный гимн, затем давали стандартные ученические клятвы, в которых мы обещали посвятить свое существование турецкому народу. Послание было безошибочным: подчините себя, подавите свои отличительные качества и будьте как все для большего блага.
Обеспечение конформизма затмевало все остальные образовательные цели. В четвертом классе я однажды совершил тяжкий грех и не постригся вовремя, что немедленно вызвало гнев директора, жуткого человека, которому стоило быть тюремным надзирателем. Во время одной из своих инспекций он заметил мои чересчур длинные волосы и задышал, как запыхавшийся носорог. Он выхватил у девочки заколку и воткнул ее мне в волосы в знак позора. Это было возмездие за мой нонконформизм.
Конформизм в системе образования спас нас от худших недостатков, от надоедливых индивидуалистических амбиций мечтать о большем и изобретать интересные решения сложных проблем. Преуспевающие ученики не были ни белыми воронами, ни творцами, ни первопроходцами. Скорее всего, они продвигались вперед, угождая авторитетам и поощряя раболепие, которое пригодилось бы на производстве.
Эта культура следования правилам, уважения к старшим и заучивания наизусть оставляла мало места для воображения и творчества. Их я должен был культивировать самостоятельно, и прежде всего через книги, которые стали моим убежищем. Я покупал все, что мог себе позволить, аккуратно обращаясь с ними при чтении, не сгибая страницы и корешки. Я терялся в фантастических мирах, созданных Рэем Брэдбери, Айзеком Азимовым, Артуром Кларком, и опосредованно проживал жизни их вымышленных персонажей. Я поглощал все книги по астрономии, какие только мог найти, и обклеил стены плакатами с портретами таких ученых, как Эйнштейн. Благодаря старым кассетам Betamax Карл Саган говорил со мной через сериал «Космос». Я не совсем понимал, что он говорит, но все равно прислушивался.
Я научился программировать и написал сайт Space Labs – мое цифровое любовное письмо астрономии. На ломаном, элементарном английском я написал все, что знал о космосе. И хотя тогда мои навыки программирования не помогали мне ходить на свидания, позже они окажутся решающими в моей жизни.
Ракетостроение стало для меня синонимом побега. Моя судьба в Турции была предрешена заранее, а в Америке, где активно развивалось ракетостроение, возможности казались мне безграничными.
В семнадцать лет я достиг скорости освобождения[23]. Меня приняли в Корнеллский университет, где герой моего детства Саган когда-то преподавал астрономию. Я приехал в Корнелл с сильным акцентом, узкими европейскими джинсами и неловкой любовью к рок-группе Bon Jovi.
Незадолго до прибытия в Корнелл я изучил, чем занимается отдел астрономии. Я узнал, что профессор астрономии Стив Сквайерс руководил финансируемым НАСА проектом по отправке планетохода на Марс. Также он работал с Саганом, будучи аспирантом. Это было слишком хорошо, чтобы быть правдой.
Я отправил Сквайерсу свое резюме по электронной почте и выразил горячее желание работать на него, хотя у него и не было никаких вакансий. Я практически не надеялся – можно сказать, я жил молитвой[24] – но я вспомнил один из лучших советов моего отца: нельзя выиграть в лотерею, не купив билет.
Так что я купил его. Но я понятия не имел, во что ввязываюсь. К моему большому удивлению, Сквайерс ответил на мое письмо и пригласил на собеседование. Отчасти благодаря навыкам программирования, освоенным в старших классах, я получил скромную работу в качестве члена оперативной группы в программе, которая должна была отправить на Марс два планетохода, названных «Спирит» и «Оппортьюнити»[25]. Я трижды проверил свое имя в ответном письме, чтобы убедиться, что это не какая-то ужасная канцелярская ошибка.
Всего пару недель назад я был в Турции и мечтал о космосе. Теперь же я занял место в первом ряду. Я вызвал своего внутреннего Балки и исполнил танец радости. Для меня надежда, которую должна была представлять Америка, – ее дух и ее возможности – больше не была простым клише.
Я помню, как впервые вошел в так называемую комнату «Марс» на четвертом этаже корпуса космических наук в Корнеллском университете. По всем стенам были развешены схемы и фотографии поверхности Марса. Это была безобразная комната без окон, освещенная унылыми, вызывающими головную боль флуоресцентными лампами. Но мне там очень нравилось.
Мне нужно было быстро научиться мыслить как ракетостроитель. Первые несколько месяцев я провел, внимательно прислушиваясь к разговорам, читая горы документов и пытаясь расшифровать значение многих новых аббревиатур. В свободное время я работал над программой «Кассини-Гюйгенс», которая отправила космический корабль на исследование Сатурна и его окрестностей.
Со временем мой энтузиазм к астрофизике стал угасать. Я начал ощущать сильное несоответствие между теорией, которую изучал на уроках, и практическими аспектами реального мира. Меня всегда больше интересовала прагматическая практика, чем теоретические построения. Мне нравилось изучать мыслительный процесс, который был в ракетостроении, но не суть занятий по математике и физике, которые мне приходилось посещать. Я был похож на пекаря, который любит раскатывать тесто, но не любит печенье. Некоторые ребята разбирались в этом гораздо лучше меня, и я полагал, что навыки критического мышления, приобретенные мной на собственном опыте, могут найти более практическое применение, чем заученная работа по повторному доказательству того, почему E равно mc2.
Хотя я продолжал свою работу над исследованиями Марса и Сатурна, я начал изучать и другие варианты. Меня гораздо больше привлекало строение общества, и поэтому я решил поступить на юридический. Мама очень обрадовалась, потому что ей больше не придется поправлять своих подруг за то, что они просили ее сына-астролога интерпретировать их гороскопы.
Но даже поменяв траекторию, я взял с собой набор инструментов, который приобрел за четыре года в астрофизике. Используя те же навыки критического мышления, я закончил обучение не только с высшими баллами на курсе, но и с самым высоким средним баллом за всю историю факультета. Выпустившись, я получил желанную должность секретаря Апелляционного суда по девятому округу США[26] и два года занимался юридической практикой.
Затем я решил преподавать. Я хотел привнести в образование знания о критическом мышлении и творчестве, полученные мной из ракетостроения. Вдохновленный своим разочарованием в конформистской системе турецкого образования, я надеялся дать своим студентам возможность мечтать о большем, подвергать сомнению и активно участвовать в формировании быстро развивающегося мира.
Понимая, что мой охват в классе был ограничен только зачисленными студентами, я запустил онлайн-платформу, чтобы поделиться этими идеями с остальным миром. В своих еженедельных статьях, достигающих миллионов просмотров, я пишу о вызове общепринятым нормам и о переосмыслении статус-кво.
По правде говоря, я понятия не имел, куда иду, пока туда не пришел. Теперь, оглядываясь назад, я понимаю, что конец был здесь с самого начала. Все это время в моих самых разных занятиях безошибочно прослеживалась общая нить. С переходом от ракетостроения к юриспруденции, а затем к писательству и выступлениям перед различными аудиториями, моей главной целью была разработка инструментария для мышления ракетостроителя и передача этого знания другим. Перевод неуловимых понятий на простой язык часто требует, чтобы кто-то извне заглянул внутрь – кто-то, кто знает, как мыслят ракетостроители, и может анализировать этот процесс, но достаточно абстрагирован от их мира.
Теперь я нахожусь на этой границе между внутренним и внешним миром, понимая, что случайно потратил всю свою жизнь на подготовку к написанию этой книги.
* * *
Я ПИШУ ЭТИ СЛОВА в то время, как разногласия в мире достигли апогея. Несмотря на эти земные конфликты, с точки зрения ракетостроения, общего у нас больше, чем разного. Когда вы смотрите на Землю из космоса – бело-голубой разрыв в сплошь черной Вселенной, – все земные границы исчезают. Каждое живое существо на Земле несет на себе следы Большого взрыва. Как писал римский поэт Лукреций, «семени мы, наконец, небесного все порожденья»[27]. Каждый человек на Земле «гравитационно притянут к одной и той же мокрой глыбе диаметром 12 742 километра, который несется куда-то в пустом пространстве, – объясняет Билл Най, – Тут никто в одиночку ничего не сможет. Мы все в одной лодке»[28][29].
Необъятность Вселенной помещает наши земные заботы в надлежащий контекст. Она объединяет нас общим человеческим духом – тем, кто тысячелетиями смотрел в одно и то же ночное небо, заглядывая на триллионы километров в звезды и на тысячи лет назад, задавая одни и те же вопросы: «Кто мы? Откуда мы пришли? И куда же мы идем?»