Ойлин Нокс
Между мирами
Яков протянул руку к стеклу, Лиза сделала то же самое. Когда их пальцы соприкоснулись с гладкой поверхностью, Елизавета впервые за долгое время улыбнулась.
– Мы сделаем это. Вернём всё на место и спасём наши миры, – Лиза выпрямилась.
***
Спецоперацию назначили на следующий день, участники переговоров единогласно решили, что Лизе необходимо выспаться. Поэтому сразу после обсуждения Метелина отправилась в гостиницу, а Лев начал подготовку эксперимента со стороны привычного мира. Портал нужно было открыть одновременно в двух мирах, только так можно было рассчитывать на положительный исход.
На следующее утро Елизавету было не узнать. Сияющий взгляд и отдохнувший вид явно были женщине к лицу. Лиза аккуратно подвела стрелки, как в старые добрые, и наложила на лицо тонкий слой тональной основы. В последний момент провела по губам помадой, долгие годы пылившейся в сумочке, и, улыбнувшись своему отражению, направилась в лабораторию.
– Отлично выглядите, Елизавета Петровна, – Лев вскинул большой палец вверх, едва коллега появилась на пороге.
– Возраст тебе к лицу, – губы Якова растянулись в улыбке, и Лиза смущённо опустила взгляд.
– Готова? – Лев вопросительно вскинул бровь.
Лиза кивнула. Ещё никогда в жизни она не была так уверена в исходе эксперимента. Ещё раз сверив записи, Лев протянул Лизе руку. Она сжала её в ответ своими ладонями, после чего обняла коллегу так крепко, что Ольховский покраснел от смущения.
– Всё получится, – кивнул Лев, положив руку Лизе на спину. – Иначе и быть не может.
В очередной раз повторив алгоритм эксперимента и сверив время, чтобы открыть портал минута в минуту, Ольховский проводил Лизу и занял рабочее место. Елизавета выпрямилась, вдохнула полную грудь воздуха и уверенно кивнула, давая команду к открытию портала. Через несколько мгновений граница между мирами стёрлась и Метелина перешагнула линию невозврата. Когда стеклянная дверь вернулась в начальное положение, Лев подошёл к порталу и одними губами произнёс:
– Я верю в тебя.
Лиза несколько секунд смотрела коллеге в глаза, после чего уверенным шагом скрылась за молочной дымкой. Вслед за ней ушёл и Яков.
Ком в горле мешал Ольховскому сосредоточиться. Чтобы не дать себе раскиснуть, Лев решил подготовить оборудование и проверить работоспособность приборов. У него было полчаса до того момента, как Метелина доберётся до лаборатории в мире мёртвых. Всё здесь напоминало о ней: забытый футляр от очков, записи, открытая банка лимонада. Лев не представлял, как будет дальше без Лизы. Слишком долго они работали бок о бок, слишком много знали друг о друге. Ольховский привязался к коллеге, хоть и не признавался в этом даже самому себе. Мысль о том, что больше они не встретятся, причиняла сильнейшую боль.
Сработал будильник. Пора. Сейчас или никогда. Уверенными движениями Лев Викторович повторял алгоритм эксперимента. Значения приборов он знал наизусть, но всё же сверялся с рабочими записями, оставленными Лизой. Когда приборы показали необходимые значения, оставалось лишь нажать кнопку открытия портала. Лев нервничал. Всё должно было закончиться в этот момент. Но на какой ноте – никто не знал. Вся эта затея была лишь предположением. Глубокий вдох. Выдох. Ольховский на секунду закрыл глаза, мысленно прощаясь с той жизнью, которую он знал раньше. Если ничего не получится, одному ему дальше не справиться. Без Метелиной работа в лаборатории потеряет смысл. Выдохнув, Лев нажал кнопку, и стеклянная дверь отворилась.
Секунда, две, три. Ничего не происходило. Стукнув кулаком по столу, Лев Викторович выругался самыми бранными словами, что были в его лексиконе, плюхнулся в кресло и закрыл глаза ладонями. Но через мгновение замер, вслушиваясь в нарастающий гул. Звук доносился с улицы. Резкими шагами Ольховский пересёк комнату и выглянул в окно. От увиденного сердце застучало в сотню раз быстрее: со всех сторон к зданию слетались тени. Точнее, было ощущение, что сюда их тащит невидимая сила. Вопль вперемешку со скрежетом нарастал. Вскоре он стал таким сильным, что терпеть его не было никакой возможности. Лев упал на пол и закрыл уши руками: крики Иных причинял физическую боль. Ещё мгновение, и тени ворвались в лабораторию сквозь закрытые окна, разнося стёкла на мелкие осколки. Сотни, нет, тысячи Иных заполнили небольшое помещение, сливаясь в единое чёрное облако. Густая масса напоминала нефть. Она перетекала, принимая причудливые формы и издавая жуткий гул, от которого бежали мурашки.
В глазах Льва потемнело. Последнее, что он видел – тёмная масса заполняет портал, а после растворяется во мгле. Секунда, и Ольховский отключился.
***
– Мамочка, мы можем ему помочь? – детский голосок раздался где-то совсем близко.
– Думаю, что нет, сынок, – ответил мягкий женский голос. – Нашим мирам нельзя взаимодействовать.
– Мне он понравился, – продолжил малыш, – я рад, что он за тобой присматривал. Мы же сможем приходить сюда время от времени?
– Это наша последняя встреча, – заговорил мужчина. – Для обоих миров будет лучше, если портал будет уничтожен. Мы пришли попрощаться.
Голоса доносились словно из-под воды. В висках пульсировало, и очень хотелось пить. Лев приоткрыл глаза, пытаясь понять, где он находится. Лаборатория была разрушена. Как в тот день, когда они впервые открыли портал. Вокруг валялись обрывки бумаг, осколки стекла и месиво из побелки и пыли. Разбитые лампочки не светили, динамики молчали. И лишь приборы показывали давно заученные показания. Портал всё ещё был открыт. Собрав последние силы, Ольховский поднялся и тут же схватился за голову – затылок оглушило болью. За стеклом стояли фигуры. Трое представителей мира мёртвых ждали, пока Лев придёт в себя.
