Гай Юлий Орловский
Ричард Длинные Руки – коннетабль

После долгой паузы донесся угрюмый голос:

– А что насчет жалованья?

– Хороший вопрос, – одобрил я. – Жалованье останется прежним. Так что ничего не изменится, кроме хозяина. Но хоть какое-то разнообразие, верно?

Через пару минут из казармы начали выходить с поднятыми руками одетые в хорошие доспехи люди, но без оружия и даже без поясов. Я перевел дыхание, все хорошо, кивнул Альбрехту и Растеру, действуйте, а сам вернулся в донжон.

В холле, в зале и даже на лестнице ни одного убитого. Только на втором этаже перешагнул через пару трупов в ночном белье, да еще на третьем несколько убитых лежат поперек коридора, все полуголые, а один и вовсе голый, но с оружием в руках, так что все правильно: сопротивлялись – получите.

В дальней комнате трясутся две насмерть перепуганные молодые служанки, пышненькие, накрашенные, с глубокими вырезами платьев. Если вспомнить, что граф Белоголовый был вдовцом, то понятно, какую функцию эти выполняли в его покоях.

Обе бухнулись на колени, хотя от женщин этого не требу–ется, а я приказал сурово:

– Отравляйтесь вниз. Соберите челядь, уберите трупы, замойте кровь!

– Да, ваша милость, – пролепетала одна, – мы все сделаем…

– Ваша светлость, – поправил я грозным голосом и пошел с мечом наготове дальше, проверяя комнаты, гардеробные, покои для сна.

Хотя до меня здесь уже прошлись, видны жадные руки, срывавшие золотые безделушки даже со стен, но все же в жадности за добычей что-то могли и недосмотреть, а у меня глаз уже наметан.

Миртус привел двух невзрачных мужчин, оба сразу бухнулись на колени и покорно склонили головы.

– Местные маги, – объявил Миртус. – Кулан и Кеттен. Кулан – автор трактата о лесных зельях, а это его ученик. Их застали врасплох, они ничего не успели сделать…

– А могли бы? – спросил я.

Миртус нехотя кивнул.

– Урон бы нанесли.

– А защитить замок?

Он поколебался с ответом.

– Думаю, в одиночку нет, но этого и не надо. Достаточно было поднять тревогу и чуть задержать нас…

Я кивнул:

– Верно. И что ты предлагаешь с ними сделать? Миртус, ты теперь главный!

Оба пленника смотрели на него со страхом и надеждой. Миртус заговорил торопливо:

– Не хочу сказать о них плохо, ваша светлость, но от людей нашего сословия не требуют присяги и верности. И работали они не над укреплением замка, этого от них тоже не требовалось, а добывали философский камень…

– Добывали?

– Искали, – поправил он себя.

Маг, который Кулан, вставил торопливо:

– Мы уже близко подошли!.. Осталось чуть-чуть…

Миртус быстро посмотрел на меня, приказал ему внятно:

– Заткнись.

Я сказал размышляющее:

– Мне их верность не нужна, да и вообще наука должна служить истине, а не человеку. Но времена жестокие, так что, если хотят жить, пусть присягнут в верности и послушании тебе. Отныне ты – господин их жизней, а также научной деятельности. Меня задолбало повторять всем, что мне нужно, так что сам все и объяснишь. И еще… Миртус, моя казна не бездонная, но ты смелее обращайся за финансированием. Тем более теперь, когда у тебя двое, как понимаю, помощников.

Маги смотрели на Миртуса с отчаянной надеждой. Тот, вместо того чтобы надуться от осознания своей важности, напротив, съежился, будто от неловкости.

– Да-да, – произнес он торопливо, – они будут хорошими помощниками… Можно им встать?

Я кивнул и небрежным движением длани отправил магов прочь.

Глава 5

В нижнем зале загремел нелепый страшный пир. Пылают два больших камина, рыцари развешивают на металлических прутьях промокшую одежду, а украшенные ссадинами и кровоподтеками челядины поспешно таскают на стол все съестное, что отыскалось на кухне, а также, конечно, вино и еще вино.

Дрожащий от ужаса повар с помощниками спешно готовил для захватчиков, Митчелл отыскал музыкантов и заставил их под угрозой немедленного повешенья играть хорошо и весело, а служанки в разорванных платьях и с заплаканными мордочками, поджимали покусанные губки и робко заносили в зал новым хозяевам кувшины и глиняные бутылки с вином.

Я видел, что каждую из них уже не раз изнасиловали, мужчин в замок ворвалось все же побольше, чем здесь женщин, но помалкивал. Сейчас все еще в упоении короткого и яростного боя, ослепительной победы, которой надо насладиться по самой полной. Насколько я помню, захваченные города всегда отдавали на разграбление победителям, разница была только в сроках: иногда на сутки, чаще на неделю, но обычно устанавливали для этого три дня, а потом в силу вступал закон, защищающий горожан. И это касается не только Средневековья, так поступали египтяне, римляне, поляки, украинцы, русские, и только в двадцатом веке это кончилось… как официальное, а грабили только как бы сами с молчаливого попустительства властей. Немцы грабили русские города, русские грабили немецкие, хотя и те и другие являлись как «освободители».

А кто я, чтобы отменять самую высокую и могущественную страсть, рожденную войной, когда любой, врываясь в захваченный город, – полный властелин над честью, имуществом и жизнями побежденных? Как еще лучше продемонстрировать преимущество себя, своего сеньора, своего народа и своей веры, как не изнасиловать женщину на глазах ее умирающего мужа?

Я вошел в зал, все встали и прокричали здравицу. Я видел искренний чистый восторг в ясных глазах рыцарей, теперь они за мной хоть в ад. Сэр Растер полез обниматься, меня тискали, хлопали по плечам, целовали все рыцари, наконец Альбрехт выдрал меня из рук рыцарской общественности, я дал себя оттащить по направлению к лестнице.

– Сэр Ричард, – заговорил он восторженно, – это было великолепно! Я все жду какой-то каверзы, слишком все получилось хорошо, но умом понимаю, что ее не будет. Вы сделали все великолепно!

– Мы сделали вместе, – возразил я.

Рыцари возвращались за накрытый стол, я начал подниматься по лестнице, барон шел рядом, с удивленном видом тряс головой.

– Нет. Все мы понимаем, что замок захвачен благодаря вам. Мы как привыкли?.. Дождаться лета, а затем с развернутыми знаменами ехать захватывать замок. Да еще и предупредив тамошних хозяев, чтобы все по-рыцарски честно!.. Понятно, такой замок, как Орлиный, подобным образом не –захватить. Потому и жили так беспечно. Думаю, даже в хорошую погоду охраняли замок так же паршиво.

Я сказал весело:

– Нет, барон, и не уговаривайте!.. Если надо, снова пройдем через такую жуть, но рисковать не будем.

– Пройдем, – подтвердил он. – У нас совсем нет потерь!.. Да ради такого результата можно хоть неделю ломиться через вьюгу…

Я взял его за плечи и развернул обратно.

– Идите пируйте, барон. Вы в какой-то мере являетесь там стабилизирующим фактором.

По коридору бодро прохаживаются двое с короткими копьями в руках, лихо отсалютовали, обдав меня винными парами. Я кивком зазвал их в апартаменты бывшего лорда, втроем растянули карту на самый большой стол. Здоровенные мужики испуганно крестились и шептали молитвы, глядя, как появляются на карте новые реки, болота, леса, города и даже деревни.

– Во славу Господа, – сказал я внушительно. – Кликните в мои покои… отныне и это мои, сэра Растера!

– Во славу, – ответили они и поспешно отбыли за дверь.

Я медленно обошел стол, как планету звезду, постаравшись посмотреть на Армландию и со стороны Турнедо, и Фоссано, и даже Шателлена. Опасен только Гиллеберд. С королем Шателлена Роджером Найтингейлом – прочный и взаимовыгодный союз, да только между нами зловещий Орочий лес…

Союз останется на бумаге, пока не сумею обезопасить дорогу из Армландии в Шателлен и обратно. А для моих далеко идущих планов обезопасить надо. Хотя, конечно, рудники и в Армландии есть, даже немало, но у меня планы не только далеко идущие, но и грандиозные. Металла потребуется много.

Я нависал, растопырившись, над картой, когда ввалился в комнату сэр Растер: огромный, как тролль, громыхающий, распространяя ароматы вина, жареного мяса, крепкого мужского пота и сурового обаяния.

– Сэр Ричард, – сказал он с порога прочувственно, – дайте вас обнять!.. Нам за столом вас так не хватает, ну так не хватает!

– Душой я всегда, – заверил я. – И всем рыцарским сердцем, полным безумной отваги и благородного огня!

Он обнял меня, сказал растроганно:

– Как вы хорошо сказали! Насчет огня и этой… отваги. Я вот все чувствую, как ваш Бобик, а сказать складно могу не больше, чем мой конь. Сэр Ричард, чую в воздухе запах кровавой брани!

Я спросил настороженно:

– Почему? Где? Что случилось?

– Не знаю, – ответил он простодушно. – Но вы изволили послать за мной, а не, скажем, за бароном Альбрехтом…

– А-а-а, – ответил я, – всякий раз дивлюсь вашей проницательности, сэр Растер! Вы, хитрец, работаете под простого такого рубаку, а на самом деле дипломат, мудрец, хитрюга, умелый мыслитель!

Я погрозил ему пальцем, он довольно заулыбался, выпятил грудь и сказал довольно:

– Вообще-то да, вы меня раскусили, сэр Ричард… А в чем понадобилась моя врожденная мудрость?

– В сложном, – ответил я со вздохом. – А еще больше мне нужна ваша приобретенная мудрость, что тоже весьма и весьма… Я почему-то уверен, что вы знаете не только таверны, но и дороги к ним…

– Эт точно, – заверил он. – Какие вас интересуют?

– Меня интересует вот этот лес, – сказал и указал пальцем на карте.

Сэр Растер воскликнул незамедлительно:

– Но это же владения Гиллеберда!

– Знаю, – ответил я. – Вы хорошо разбираетесь в карте. Насколько помню, вы все королевство прошли вдоль и поперек…

Он воскликнул, подкручивая ус:

– Не только, сэр Ричард, не только. Я поскитался всюду, и если где-то слышу, как ребенок зовет папу, на всякий случай оглядываюсь.

– Через этот лес ездили?

Он внимательно всмотрелся в гигантский массив леса, кивнул:

– Да. Пару раз приходилось сокращать путь. Этот лес пользуется недоброй славой. Туда стараются не соваться… Я не побоялся, я ж всегда полон безумной отваги! Да и гнались за мной уже с веревкой наготове. В том лесу еще крепость есть заброшенная… Огромная, но что-то в ней случилось, люди не то вымерли, не то убежали, с тех пор там пусто.

– Точно никого?

– Никого, – заверил он. – Второй раз я там был совсем недавно.

– Тоже от каких-то неблагородных людей?

– Нет, просто так упился, что не соображал, что мне говорят, а поперся напрямик.

– И?..

– И ничего, – ответил он хладнокровно. – Ни души не встретил. Мимо крепости проехал, когда уже чуть протрезвел. В замке темно и тихо, подъемный мост опущен, так я еще на него плюнул. А просто так. Нечего!.. А что? Я такой.

– Лес большой, – сказал я задумчиво. – Даже огромный. Почти вдвое больше, чем наш Орочий… И речка через него течет…

– Сэр Ричард, – сказал он обеспокоенно, – вы что-то задумали?..

– Да есть мыслишка…

Он спросил жадным шепотом:

– Что, лес тот захватим?.. Хотя что я говорю, как можно захватить тот лес?.. Да и зачем он нам…

– Все верно, – сказал я. – Нам он не нужен. Но что лес большой – хорошо.

В Орлином замке обыденная жизнь уже вошла в прежнее русло. Я даже ощутил разочарование, челядь и охрана с равнодушием животных приняли известие о смене владельца. С другой стороны, если все правила те же, то какая разница, как зовут нового лорда?

На другой день я все же пообещал повышение платы, а также снижение налогов. Объяснил тем, что я намного богаче, это чтоб не думали, свиньи поганые, что стараюсь понравиться. Нет, ребята, если что не так, виселица на заднем дворе пустовать не будет…

Сэр Растер и Митчелл с утра налаживают систему наблюдения за подходами к замку и даже к самой горе. Если мы захватили замок неожиданно для хозяев, то пусть не захватят так же нас.

Я сообщил всем, что выеду размять коня, Зайчик в самом деле довольно ржал и потряхивал роскошной гривой. Спустившись с горы, я наклонился к его уху и шепнул:

– Давай к Орочьему лесу… Мы там уже бывали, ты помнишь.

Он ржанул весело, подо мной дернулось вперед, я не слетел только потому, что рыцарское седло не совсем седло, а нечто вроде кресла, что поддерживает и поясницу, это чтоб не вылетать, как перышко, после первого же удара копьем.

В лицо бьет тугой морозный ветер, снежный вихрь крутит хвостом, как огромный ликующий пес, далеко за спиной. Заснеженный лес только начал вырастать вдали, как через пару минут мы нырнули под низкие ветви.

Зайчик умерил бег, деревья набегают и проскакивают мимо уже не так быстро, внезапно фыркнул, уши встали торчком. Корова растопыривает уши по сторонам, когда надо прислушаться, а у коней сразу на макушке. Корова не носится вскачь, ей важнее оттенки звуков на своем лугу, потому уши у нее, как локаторы, среди ближних шумов вылавливают опасные, а коням и волкам важнее слышать дальние…

– Еще не скоро, – объяснил я. – Дорогу помню, до крепости с полмили…

Зайчик снова фыркнул, презрительно, но послушно сделал два коротких прыжка. Между деревьями взметнулся снег, с грозным ревом поднялись массивные фигуры, закутанные в меха. Я быстро оглянулся, со спины шагах в десяти из-под разлапистых веток старой ели тоже встают крепкие звероватые мужики с огромными топорами в зеленых лапах. Широкие зеленые морды с мощными челюстями выглядят жутко.

Я поспешно вскинул руку.

– Стойте!.. Я – сэр Ричард, гроссграф Армландии, еду в вашу крепость по важному делу.

Зеленомордые, не слушая, придвигались ближе, на рожах злобные ухмылки, в руках топоры с широкими лезвиями. Широколезвийность функциональности не добавляет, но пугает, да и красивше.

– Кстати, – спросил я строго, – а почему тролли, если лес Орочий?

Один из троллей, в железном шлеме грубой работы и в широких ремнях, перепоясывающих грудь крест-накрест, захохотал громко и раскатисто:

– Орки там, где и ты сейчас будешь! Га-га-га!

– Ага, – сказал я понимающе, – передел собственности, сфер влияния, рейдерство… Кто здесь старший?

– А тебе что?

Трое уже зашли ко мне со спины, а тролль в ремнях любовно поигрывал топором, тролли вообще обожают топоры, смотрел на меня оценивающе.

– Нужен, – отрубил я, – для важного разговора! Дело о благополучии… троллей. Не проводишь к вождю, он сорвет с тебя твою дурную башку.

Тролль зашел сбоку, в маленьких свинячьих глазках животная хитрость и мгновенный расчет, как ударить, разрубить, рассечь…

– А ты это видел? – спросил он и начал неторопливо поднимать топор, наслаждаясь мгновением.

Я вытащил из ножен меч.

– Умный не бахвалится оружием, как дурак. Но взял в руки – действуй!

Он широко замахнулся, готовый разрубить меня вместе с лошадью. Я коротко и сильно ударил. Послышался короткий щелкающий удар, в руке тролля осталась половинка рукояти. Железо рухнуло в снег обухом, выставив острие.

– Ну что? – спросил я, торопливо используя секунду замешательства. – Пропускаете меня в свою столицу? Или лишите своего вождя возможности… э-э… возможностей?

По его морде видел, что с удовольствием лишил бы меня всех возможностей, однако должность начальника отряда накладывает обязательства: он посверкал глазами, порычал и пообещал разорвать меня хоть голыми руками, а потом рыкнул:

– Чак и Гак, идите с ним. Если что – убейте!

– Вот-вот, – одобрил я, – это слова будущего вождя. Коротко и ясно.

Тролль рычать перестал, морда потеряла часть свирепости, лесть обожает не только Растер. Двое троллей подошли ко мне с боков, морды лютые, за ними встали еще по двое, так что Чак и Гак не рядовые, а старшие в тройках. Что-то вроде ефрейторов.

– Поехали, ребята, – сказал я, стараясь, чтобы голос звучал властно и солидно. – В нашем лесу всегда есть место подвигу, не так ли?

Тролль, который Чак, проворчал:

– Это так… У нас пройдешь пару деревьев, свернешь за третье и…

– Хорошая драка, – сказал я со знанием дела, – всегда прекрасно и возвышенно. Если жить без драки – разве это жизнь? Говорят же, если свадьба без драки – не к добру…

Он покосился на меня с великим недоверием:

– И у вас так говорят?

– Ну да!

– Чудно, – проворчал он. – Я думал, только у нас…

Я гордо подбоченился, захохотал гулко и нагло, словно наша команда победила спартаковцев, а потом мы их болельщикам еще и надрали задницы в мощной и красивой месиловке на выходе из стадиона и на окрестных улицах.

– Размечтались!.. Крутые ребята есть везде!.. Мы, к слову сказать, тоже тролли… Когда выходим праздновать наш день Тролля, из парка Горького как ветром выдувает всяких там эльфов, гномов, геев и даже рыцарей! Вэдэвэ везде пройдет, с любых высот – в любое место, га-га-га!..

Уже все шестеро держались ко мне поближе, слушали сперва недоверчиво, потом жадно и зачарованно. А я, войдя в раж, рассказывал, как мочим всяких там азеров, геев и прочих черножопых, даже король нашей страны из троллей и не скрывает, даже гордится: время от времени выходит на бойцовский ковер и врукопашную доказывает всяким так слабакам эльфам и гномам, что он наш, тролль, никакая эльфячья зараза к нему не прилипла, гномовская экономность и рачительность противна, в любой момент может взять и отобрать все их богатства, га-га-га!

Я оглянулся, удивленный странным молчанием, но оба с раскрытыми ртами на грубых жестоких мордах смотрят на меня, как дети на волшебника, который достает из пустой шляпы сладкие конфеты.

– Круто, да? – спросил я.

Чак спросил совсем не троллим голосом:

– А как это… король из троллей?

Я отмахнулся.

– А мы, тролли, давно решили жить среди людей. Так удобнее. Люди строят хорошие жилища, они грамотные, а нас, троллей, от грамоты в сон клонит, а то и блевать хочется. Нам бы с пивком посидеть, тролльчиху помять… а лучше – эльфийку заловить. Они такие нежные, пугливые, га-га-га!.. Люди и пиво варят лучше, чем мы. Надо им только объяснить, что нам надо, а то люди бывают таки-и-ими тупыми!

Они охотно заржали, а Чак пробурчал, глядя на меня с некоторым сомнением:

– А все-таки вы…

– Сэр Ричард, – подсказал я гордо. – Да, я хоть и тролль, но уже гроссграф! Это значит – Большой Граф.

– Сэр Ричард, – договорил Чак угрюмо, – вы совсем не похожи на нас…

– Разве что ростом, – уточнил Гак.

– И рассказами, – добавил Чак.

Я захохотал громче, подпустив в свой рев больше грубости, словно сижу в пивной или на трибуне во время футбольного матча:

– Га-га, это вы все сидите в своем лесу, других троллей не видели!.. Да вы знаете, какая мы великая раса? И как нас много?.. И какие мы все разные?

Оба слушали жадно, Чак спросил торопливо:

– Да, нам шаман говорил, что еще есть где-то тролли…

Я спросил саркастически:

– Так и сказал?

– Так…

– Еще, – сказал я насмешливо, – что значит еще? Тролли повсюду!.. Есть целые королевства троллей, но больше, конечно, смешанных, где тролли и люди вместе. Они так и зовутся «Идущие вместе»! И везде с троллями еще как считаются!.. Вы ж понимаете, почему?

Гак обалдело промолчал, а Чак сказал мрачно:

– Мы – сильнее…

– И умнее, – уточнил я. – Только не любим это выказывать! Чаще всего тролли вообще правят королевствами. Если в какой стране и выберут королем человека, то он, попадая в окружение троллей – а правительство и олигархи сплошь тролли, – сам быстро отролливается. Так что, ребята, мы рулим!

Тролли повеселели, расправили плечи и на ходу помахивали топорами, срубая ветки. Снег падал с потревоженных деревьев им на головы и голые плечи, но тролли только довольно гоготали и пихали друг друга в сугробы.

Заснеженные стволы наползали навстречу и уходили в стороны. Мы месили снег довольно долго, наконец я услышал слабый запах гари, аромат жареного мяса. Деревья раздвинулись, показалась деревянная стена, ворота со сторожевыми башенками.

Чак выбежал вперед и переговорил с часовыми. Ворота распахнулись, за ними огромная поляна, свободная от деревьев, массивные приземистые дома по кругу, а в центре огромный костер.

Лагерь троллей, на мой взгляд, не слишком отличается от типичного лагеря обычных воинов-наемников. Те же злые вопли, короткие драки, пляски вокруг костров с отрубленными головами противников, отчаянные крики насилуемых женщин, запах жареного мяса, нечистот, крепкого мужского и конского пота…

А здесь даже женщин пока не насилуют, не наловили еще, да и коней нет: поели, тролли предпочитают передвигаться пешими.

Тролли, напомнил я себе успокаивающе, – это всего лишь манеры. Грубая внешность может быть и простой мимикрией. Сколько подростков ходят, угрожающе растопырив руки, словно им горы мускулов не дают прижаться к бокам, смотрят злобно на прохожих, гогочут и плюют им под ноги, чтобы доказать свою крутость, сколько надевают вязаные черные шапочки, чтобы походить на бандитов!

Если троллей надо обязательно считать какими-то выродками, то что тогда, профессиональные спортсмены, рестлеры, боксеры, борцы – интеллигенты, что ли? Да и все футбольные фанаты – это еще те тролли, а то и дотролли…

Но ведь не выбрасываем же из общества. Живут в нашем, совсем как люди. И что-то вроде бы даже делают. По крайней мере, не вредят так уж сильно.

Зайчик настороженно шевелил ушами, глаза стали багровыми, время от времени скалил зубы, и тролли отшатывались, бормоча угрозы под нос. Могучие, как я отметил еще раз, все моего роста, но куда мускулистее, шире в плечах, да и вообще… вдвое массивнее, с низкими лбами и невероятно мощными челюстями. Верхняя и нижняя у тролля занимают половину лица, губы там лишние, только широкая щель для пасти, этого хватает, зато всегда видны огромные, как у коней, желтые зубы. Клыки так и вовсе высовываются, как у кабанов.

Из самого большого дома неторопливо вышел вождь. Громадный и поперек себя шире, шлем на голове похож на перевернутый чугунный котел, но два коротких рога указывают, что да, шлем. Морда из-под шлема смотрится кошмаром: верхняя и нижняя челюсти выдвинуты, словно стремятся вонзить зубы как можно раньше. Левую щеку пересекает глубокий крестообразный шрам, на правой косой рубец идет от скулы и до нижней челюсти.

Голова без всякого дурацкого перехода в шею сидит сразу на широчайших бугристых плечах, маленькие кабаньи глазки смотрят злобно и недоверчиво. В отличие от простых воинов, он в роскошном меховом жилете, распахнутом на могучей и волосатой груди, блестящие плечи блестят, как должен бы блестеть его закопченный шлем, а на перевитые толстыми жилами руки нельзя смотреть без трепета.

– Приветствую, вождь! – сказал я с коня, тут же спешился и повторил: – Привет великому вождю славных героических троллей!

Вождь оглядел меня с сомнением, словно еще не понял: так сожрать или сперва зажарить. Выше меня на два-три пальца, что льстит его самолюбию, грудь по ширине такая же, как у меня вместе с панцирем. Взгляд тут же зацепился за молот на моем поясе, а хриплый и такой густой голос, будто шел из его сапог, проревел:

– Ты им пользуешься?

– Еще как, – заверил я.

– Покажи, – предложил он.

Тролли ехидно заржали, молоты – оружие троллей, а не хилых людей. Я снял молот, взглядом поймал дерево в пяти шагах.

– Смотри…

Стальная болванка понеслась, лопоча по воздуху короткой рукоятью. Тролли не успели повернуть головы, как страшный треск оглушил, словно над головами грянул гром. Дерево содрогнулось от вершины до корней. Середина ствола вылетела, превратившись в щепу, а крона, стряхнув снежную шапку, замедленно опустилась, накрыв многих мерзлыми ветвями.

Молот шлепнул мне в ладонь рукоятью, я задержал его в позиции для нового броска.

– Ну что? Еще что-нить раздрызнуть? Я это дело люблю!

Вождь неожиданно захохотал, глядя, как из-под дерева выкарабкиваются тролли. И другие начали хохотать и указывать на них пальцами.

– Довольно, – ответил вождь между приступами гогота. – Я б такой молот тоже весь день бросал! Га-га-га!

Тролли хохотали и тыкали пальцами в выползающих. Один сильно хромал, над ним ржали, как веселые кони, только одна из самок, в медвежьей шкуре, похожая на медведицу гризли, помогла ему ушкандыбать в сторону домов.

– Да, – сказал вождь довольно, – ты тролль… га-га-га!.. Доказал, га-га-га!

Я поинтересовался:

– И что, здесь не найдется, чем промочить горло?

Вождь посмотрел было на свой дом, но передумал и указал на костер:

– У меня тайн нет. Сейчас принесут эль.

Я сел на поваленное бревно, тролли тут же заняли места на остальных бревнах. Вождь сел рядом со мной. Я еще раз напомнил себе, что троллей надо воспринимать как своих ребят, ну как, примерно, спецназ в боевой экипировке, это когда в кевларовой броне и с сумками, или как омоновцев с щитами и дубинками.

В сопровождении гнусно размалеванных рыл в нашу сторону шел, загребая кривыми ногами снег, согбенный, но тоже огромный тролль с железной маской на морде, изображающей что-то омерзительное. Голая грудь испещрена жуткими шрамами, один, похоже, рассек жилы, соединяющие с левой рукой, та бессильно висит вдоль тела. Я внутренне подобрался: идет шаман, а это не просто пещерный интеллектуал, у него рука повреждена, а у калек мощь из неработающих частей тела перебирается в головы.

Когда он подошел и сел у костра напротив, мне показалось, что уже видел его на экране, то ли как директора Внеш–оборонэкспорта, то ли как председателя подкомитета по вооружениям в Госдуме.

– Что хочет этот шпион? – спросил шаман вождя, игнорируя мою заискивающую улыбку.

Я сказал первым:

– Мое сердце обливается кровью, когда вижу, что не все еще тролли знают о своем великом предначертании! Я потому и пришел, чтобы раскрыть вам глаза и сказать всю правду…

Шаман перебил:

– Какой ты тролль? Ты человек! От тебя и пахнет человеком.

Я заговорил с весомостью египетской пирамиды:

– При всем почтении скажу, что вы тут в лесу знаете… маловато. Мир полон троллей! Тролли везде. А вы думали, только вы и есть тролли? Как бы не так. Я знавал троллей, что мелкие, как… как вон ваши дети, но хитрее и ловкие, а еще слыхал о троллях, что огромные, как горы!.. Есть тролли северные, есть южные, есть с жадными раскосыми глазами, а есть сплошь берсерки и даже берсеркеры. Потому что мы – основа! Нас много. И нужно заставить мир с нами считаться. Пора нам выйти из леса, и пусть мир содрогнется от нашего нового порядка!

Тролли таращились обалдело, потом то один, то другой вскакивали и, потрясая топорами и молотами, орали, что они – великий народ и всем покажут. Наконец уже все орали и бесновались, маска шамана морщилась, повторяя мимику хозяина, а вождь сперва терпел, но поддался патриотическому энтузиазму и тоже вскочил, орал, показывал небу сжатый кулак.

Я вскинул руки, призывая замолчать, тролли затихли, начали рассаживаться, я продолжил грустно и торжественно:

– К сожалению, часть троллей слишком уж часто вступала в связь с животными. Это нормально, мы развлекаемся на всю катушку, но так на свет появились люди и обезьяны. Впрочем, нет худа без добра: люди из-за своей слабости и немощности первыми научились сдирать шкуры со зверей и укрываться ими от холода. Они же научились вставлять в дубины шипы, а потом и вовсе вышли из пещер и начали строить дома. Так началось расселение троллей по земле, ибо сами люди без троллей не решились бы высунуть из пещер и кончик носа.

– Правильна! – крикнул Чак. – Отвага – это наше все!

Я кивнул.

– И понятно, что пока люди пытались осваивать новые земли, мы, тролли, попросту отнимали уже освоенные, что законно и справедливо!

– Правильна!

– И пока люди, – добавил я, – ковали орала, мы ковали топоры! Вернее, люди для нас ковали, а мы их за это крышевали. В смысле, защищали.

– Правильна!

– Благородные и могучие тролли, – продолжал я хитрым голосом, – вы не догадываетесь еще, что жизнь с людьми дает известные преимущества. К примеру, мы бы так тоже жили в лесах, если бы люди не начали нас привлекать к работам, где сами они не справляются. Сказано, слабый народец… Вот от них мы узнали, что, оказывается, сперва на свете вообще были только тролли!.. Мы – самый древний народ на свете. Это мы первыми взяли в руки дубины и не выпускаем до сих пор, мы охотились на мамонтов и жгли на кострах всяких грамотеев…

Вождь спросил настороженно:

– Но как же… откуда… другие?

Я отмахнулся.

– Я уже сказал народу, что люди и прочие обезьяны взялись от тех троллей, что оторвались от корней нашего славного прошлого, ушли в искания, выродились, измельчали, а потом вообще превратились в людей и обезьян. Правда, некоторые ушли в горы и там превратились в горных великанов. А мы, основа троллизма, жили прежним укладом, что самый лучший и самый правильный, потому что наш! Эх, как-нибудь, когда будет больше времени, расскажу я вам про наше великое прошлое, которое нужно знать и гордиться, ибо без знания прошлого нет будущего, расскажу про величайших троллей: Аттилу, Чингисхана, Навуходоносора, Тимурленга…

Меня окружали десятки морд с отвисшими челюстями и жадно горящими глазами. Даже шаман заинтересовался, а вождь слушал и в восторге хлопал себя ладонями по ляжкам.

– Разве не лучшее доказательство, – сказал я громко и с пафосом, – нашего величия и могущества – Великие войны Магов?.. Разве кто-то помимо троллей мог затеять такие истребительные войны, когда уничтожается все и вся, когда горит сама земля, испаряются города, леса сгорают, как сухая трава?

В наступившей благоговейной тишине совсем не по-троллиному тихо-тихо пискнул Чак:

– И Великие Маги…

– Да, – ответил я твердо и выпятил подбородок.

– …тоже тролли?

– Я ж говорю, – ответил я, – разве люди так решились бы? Нет, люди только ругаются и обзываются. Это у них называется диспутами, дискуссиями, поисками консенсуса. Люди сами по себе не способны на войны! Тем более кровопролитные. А война, после которой камня на камне, – это наших рук дело! Это лучшее свидетельство нашего величия!