Алекс Орлов
Дорога в Амбейр
1
Мутный свет еле различимым пятном проникал сквозь прикрытые веки и миллиметр за миллиметром отвоевывал сознание из объятий липкого сна. Вскоре в помощь ему присоединились звуки, проникающие через неприкрытые створки единственного окна.
Открыть глаза было очень трудно, но доносящиеся с улицы голоса доказывали Браену Клэнси, что он еще жив.
Осознание этого факта не огорчило и не обрадовало его. Это позже, когда он полностью вернется в мир реальности, наркотическая ломка снова сомкнет на его измученном теле свои челюсти. А пока все еще продолжалось тупое забытье, ненадолго прерываемое краткими всполохами сознания.
Дом, в котором находилось временное прибежище Браена, стоял на самом краю пустыря, протянувшегося от старой набережной с разбитой мостовой до границы между районами Лидс и Бидстун.
Пустырь появился недавно. После того, как муниципалитет Пиканерры согласился с планом инвесторов о сносе трущоб Бидстуна и постройки на их месте делового комплекса.
Среди полуразвалившихся домов, где ютились только бродяги и наркоманы, появились строительные машины, которые легко, без видимых усилий развалили, перемололи и разровняли несколько десятков домов. И теперь на этом месте была пустота, и даже уличные собаки, столующиеся у мусорных баков, не решались выбегать на пустырь, не успев привыкнуть к резкому изменению привычного мира трущоб.
По пятикилометровому участку неухоженной дороги, ведущей от центра Пиканерры в сторону реки, двигалась карета медпомощи.
Машина ехала неуверенно, осторожно объезжая остовы сожженных автомобилей, брошенных посреди дороги, словно остатки вражеской армии. На белоснежных лакированных бортах кареты красовалась надпись: «Экстремальная клиника Лаваля». Это было уважаемое заведение, услуги которого были доступны только людям с высокими доходами.
Доктор Лаваль разбогател и построил свою клинику, помогая богатым алкоголикам, наркоманам и маньякам избавиться от своих пагубных пристрастий, естественно, в условиях полной анонимности.
Своими успехами клиника снискала себе славу «последней инстанции». Если доктор Лаваль отказывал в помощи, пациенту оставалось наложить на себя руки. Так зачастую и происходило на самом деле.
Бесконечно путаясь в полустершихся названиях улиц и номерах домов, шофер наконец остановил машину около нужного ему дома. Три человека в белых халатах выбрались из машины и, прихватив с собой носилки, вошли в пропахший фекалиями подъезд.
На втором этаже они обнаружили приоткрытую дверь квартиры, которую искали. Войдя внутрь, санитары увидели в жилище такое запустение, как будто там жили кошки.
– Ну и вонь… – покачал головой один из вошедших. – Пойди, Эрик, посмотри в другой комнате, может, он там валяется…
Эрик, зажимая пальцами нос и перешагивая через кучи грязных тряпок, проследовал в следующее помещение. Через какое-то время послышался его голос:
– Джок, Саймон! Идите сюда, вот он, субчик… Похоже, парень капитально обделался, – добавил Эрик, когда двое его коллег вошли в комнату.
– Ты проверь, он не холодный? – посоветовал Эрику Саймон.
– Да нет. Только что у него нога дергалась.
– Тогда вколите ему субинтал, чтобы не умер по дороге, и поехали. У нас до обеда еще два вызова, – распорядился Джок, который был здесь старшим.
Лежащего человека перевернули на спину. Саймон закатал ему рукав полуистлевшей рубашки.
– О, Джок, у него все вены «клевером» засушены… – пожаловался он старшему.
– Ничего, коли в сонную артерию… А ну, нет, постой!.. – внезапно остановил он Саймона. – Тот ли это парень, ребята?
– А мы почем знаем? – отозвался Эрик. – Тебе должны были дать фотографию…
– Дать-то дали, – согласился Джок, доставая фотографию, – только ему здесь лет семнадцать, не больше.
– Ну-ка покажи. – Эрик взял фотографию и, внимательно приглядываясь, стал искать сходство изображения с изможденным лицом лежащего на полу человека. – Разве сейчас поймешь, – и он озадаченно поскреб затылок, – после месяца такой жизни сам себя в зеркале не узнаешь, но… кажется…
– Что такое?
– Да вот. Уши не те…
– Не те, – согласился Джок, – Саймон, поищи еще какое-нибудь помещение. Может, кухня есть или ванная.
Саймон начал осмотр квартиры заново и вскоре обнаружил еще одну комнату, которую поначалу они приняли за чулан. Здесь, среди голых стен, прикрытых отваливающимися обоями, стояла старая металлическая кровать, на голой сетке которой лежало человеческое тело.
Руки и ноги бедняги были обнажены и выглядели не лучше, чем у мумии, пролежавшей в гробнице две тысячи лет.
– Нашел еще одного! – известил своих коллег Саймон.
Они тотчас явились и принялись сравнивать уши.
– Кажется, он, а, Эрик? – высказался Джок.
– Вроде как он, шеф… По крайней мере уши его.
– А если мы ему экспресс-анализ крови проведем, а, Джок? – предложил Саймон. – Так хоть какая-то гарантия будет.
– Какой анализ, Саймон? Посмотри на него – это уже труп. Чудо, что сердце еще бьется. Посмотри на цвет кожи. Этот клиент сидит на «желтухе» не менее трех месяцев… После такого срока экспресс-анализ ничего не покажет. Ладно, ребята, давайте его на носилки, и выбираемся из этой помойки. Хотя, если бы это зависело от меня, я бы оставил его здесь – уж больно плохо выглядит.
– Да какое нам дело, Джок, – заговорил Эрик, помогая Саймону перекладывать невесомое тело на носилки, – если его родственники раскошелились подлечить его перед смертью, значит, у нас есть возможность заработать…
– Это точно… – согласился с ним Саймон, вкалывая пациенту дозу субинтала…
2
Многометровая глубина, на которой располагался бокс с регенерационной аппаратурой, защищала от вибраций и шума, чем создавала практически идеальные условия для восстановительных процессов и приживления трансплантированных тканей.
Среди приглушенного света специальных рассеивающих светильников, словно призраки, плавно передвигались сотрудники клиники Лаваля.
Вдоль длинных коридоров восстановительного бокса стояли емкости из прозрачного пластика, где плавали тела пациентов. Они находились в специальном питательном растворе, своим составом имитирующем кровь.
Дозаторы, расположенные в этом же аквариуме, следили за концентрацией составляющих этого бульона и по мере необходимости добавляли в него требуемые компоненты. Не переставая жужжали миниатюрные насосы, перегонявшие раствор через фильтры и кислородные мембраны.
Возле одного из аквариумов стояли двое сотрудников клиники в легких изоляционных скафандрах.
Некоторое время они молча наблюдали за пациентом, который выглядел как жертва маньяка-потрошителя.
Печень, селезенка, почки и все остальные органы, удерживаемые только сетью кровеносных сосудов, плавали в растворе совершенно самостоятельно.
– Ну, Гейтс, – заговорил один из наблюдавших, – что вы думаете по поводу этого… э… Браена Клэнси? – прочитал он на табличке.
– Тяжелый случай, сэр. Трехмесячное введение токсикорефлектативных веществ превратили этого пациента в живой труп. Не умер он только благодаря ранее вживленному нейроканалу асомеры.
– Опять клиент подпольного кабинета? – поинтересовался доктор Лаваль, а это был именно он.
– Нет, сэр. На этот раз все законно. Военная программа «Хамелеон».
– Он военнослужащий?
– Бывший. Нам удалось найти его медицинскую карту в банке Военно-медицинского управления. Он был уволен из спецподразделения «Барракуда» как не прошедший медкомиссию. Получил полное пенсионное содержание, но…
– Проблемы с криминальной полицией?
– Да, сэр…
– Это не наше дело, Гейтс. Его родственник заплатил за лечение, и мы будем его лечить. А полиции платят за его поимку, вот пусть она его и ловит. Будет совсем скверно, если мы начнем помогать полиции ловить преступников, а она нам – лечить наших пациентов.
– Совершенно с вами согласен, сэр… – поддержал начальника Гейтс.
– Итак, каковы его шансы?
– Шансы у него есть, но для этого необходимо, во-первых, удалить имплантированный нейроканал, а во-вторых, восстановить печень. У него поражение тридцати восьми процентов без возможности регенерации. Можно, я полагаю, сделать восстановительное самозамещение…
– Это исключено, у его родственников нет таких денег. Проведем обычную подшивку из тканей свиньи Штейнера, а потом отправьте его на психокоррекцию. Это все, что мы можем для него сделать.
Спустя три недели после этого разговора Браен Клэнси в сопровождении санитара вошел в просторный кабинет, выходящий окнами на залитую светом зеленую лужайку.
– Присаживайтесь, мистер Клэнси, – предложил вышедший ему навстречу человек. – А вы можете идти, – сказал он санитару.
Браен сел в предложенное кресло и тупо уставился в стену перед собой. Хозяин кабинета занял кресло напротив пациента и с минуту наблюдал его состояние.
– Моя фамилия Буре, мистер Клэнси, я ваш психотерапевт… Доктор Гейтс сказал мне, что у вас проблемы психического плана. Вы сами признаете это?
Браен с трудом оторвал взгляд от стены и перевел его на говорящего.
– Если доктор сказал, наверное, так оно и есть… – проговорил он с совершенно безжизненной интонацией.
– Как чувствуете себя, мистер Клэнси, ничего не болит, ведь вам провели несколько операций?
– Благодарю вас… Как будто ничего не болит…
– Хорошо… А как насчет наркотиков? Нет ли у вас желания принять какие-нибудь препараты?
– Нет, доктор… У меня нет никаких желаний…
– Это, конечно, не очень хорошо, мистер Клэнси, но я думаю, что сумею вам помочь. Пожалуйста, пересядьте вот в это кресло, за ширму, и мы начнем первый сеанс…
3
Бутылочного цвета «Менуэт-Альфа» уже ожидал Браена возле ворот клиники. Шофер в форменной фуражке скучал, облокотясь на капот машины, но сразу пошел навстречу молодому человеку, едва тот показался из ворот.
– Вы мистер Клэнси?
– Да, это я…
– Меня послал ваш дядя и приказал, чтобы я доставил вас прямо к нему.
– К нему домой? – уточнил Браен.
– Нет, в контору…
– В контору так в контору, – смиренно произнес пассажир и устроился на широком заднем сиденье автомобиля.
Мотор «Менуэта» тихонько заворчал, и внешне неуклюжий автомобиль начал свой стремительный разбег.
Серпантин шоссейных развязок полетел навстречу мчащейся машине, ярус сменялся за ярусом, и с непривычки от такой бешеной гонки кружилась голова.
– Вам плохо, сэр? – спросил шофер, посмотрев в зеркало заднего вида. – Я могу перейти со скоростного яруса на прогулочный…
– Нет-нет, не нужно. Мне уже лучше. Долго нам еще ехать?
– Минут двадцать, сэр…
Через двадцать минут машина остановилась возле достаточно старого для Пиканерры здания, в котором находилась контора Роджера Самуэля Клэнси, дяди Браена Клэнси по материнской линии.
Дядя Роджер управлял своей единственной теперь фабрикой промышленно-трикотажных изделий. Знавал он времена и получше, когда был хозяином пяти предприятий, но затяжной послевоенный кризис лишил его большей части собственности, и о былой финансовой независимости напоминало только большое здание конторы, построенное в районе, некогда считавшемся самым престижным в городе.
Теперь для конторы хватало нескольких больших комнат на втором этаже, а остальные помещения сдавались в аренду.
– Браен, сынок!.. Как я рад видеть тебя живым и здоровым!.. – Дядя Роджер вышел из-за своего стола и, подойдя к племяннику, крепко его обнял. – Ой, извини, что не угадал с размером одежды. Не думал, что ты так исхудал…
Браен посмотрел в небольшое зеркало на стене кабинета и обнаружил, что одежда действительно сидит на нем несколько мешковато.
– Как дела на фабрике, дядя Роджер? – чтобы хоть что-то сказать, спросил Браен.
– Не так чтобы очень хорошо, сынок, но и не бедствуем. За прошедший год не уволили ни одного рабочего. А у конкурентов закрылось две фабрики…
– Я… хочу поблагодарить вас, дядя… за то, что вы второй раз вытащили меня… Наверное, не стоило…
– Ну, это уж нет… Пока я жив и располагаю какими-то средствами, я не брошу тебя. Я обещал Кэти на ее смертном одре, что позабочусь о тебе. Она для меня была не только сестрой, но и матерью, поскольку отец воспитывал нас один. На ней было все хозяйство и я со своими плохими отметками по математике… – Дядя Роджер тяжело вздохнул. – Смерть твоего отца сильно подкосила ее. Она его безумно любила, а я этого брака не одобрял. Кэти хотела, чтобы ты стал военным, как отец. Поэтому я и отдал тебя в кадеты… Тогда я не думал, что ты пострадаешь в этой мясорубке, и до сих пор считаю себя виноватым.
– Во сколько же обошлось мое теперешнее лечение? – задал вопрос Браен. – Учитывая престиж клиники Лаваля и то, что меня заменили чуть ли не наполовину…
– Я не хочу говорить с тобой на эту тему, Браен, – перебил его дядя. – К тому же доктор Лаваль гарантировал мне, что ты не вернешься к наркотикам…
– Это так, но я, пожалуй, не смогу тебе вернуть этих денег до самой смерти. Даже пенсию я получить не могу, поскольку меня ищет полиция. Я не знаю, кто там кого убил в этой драке, и совсем ничего не могу вспомнить.
Дядя Роджер стоял опустив голову, словно что-то про себя взвешивая. Наконец он решился:
– Я должен признаться тебе, что я в какой-то мере продал тебя…
– Что ты говоришь, дядя? Как продал, что за чепуха?
– Это не чепуха, сынок… С тех пор как ты сорвался последний раз, я все три месяца разыскивал тебя во всех этих дырах в Лидсе, в Бидстуне и на Гнилом Озере… На меня работали два сыскных агентства, и парни здорово подзаработали на этих поисках… На это ушел весь мой запас, припасенный на черный день. Наконец они нашли тебя, и я отправился к Лавалю, чтобы он назвал свою цену… Она подошла бы мне, эта цена, если бы я не искал тебя в течение трех месяцев силами двенадцати частных сыщиков. Но и не искать я не мог, «желтуха» сжирает человека слишком быстро, и ценой моего промедления могла стать твоя жизнь… – Роджер Клэнси прошел к своему столу и тяжело опустился в кресло. – Пятнадцать тысяч кредитов, сынок. Такую цену они выставили за твою жизнь… У меня не было таких денег, и я отправился на поклон к Бэби Ри…
– Бэби Ри? Кто это?
– Это тот человек, который в какой-то мере причастен к нашей беде. Он контролирует почти половину рынка наркотиков в городе… Живет припеваючи, покупает муниципальных чиновников и полицию. Все как обычно… Меня с ним свел один мой старый друг, когда банк отказал мне в кредите. Конечно, водить дела с таким человеком, как Бэби Ри, небезопасно, но зато он дает в долг, не требуя от тебя никаких справок от аудиторских фирм. Просто он говорит тебе, что, если не отдашь деньги в положенный срок, твоя фабрика переходит к нему. И никто не сомневается, что это именно так… Так вот, пришел я к Бэби Ри и попросил еще пятнадцать тысяч кредитов, но он отказал мне, указав на тот факт, что я еще не внес последнюю сумму в счет погашения моего прежнего долга. На мое счастье, в гостях у Бэби Ри находился его брат, Паскуаль Бассар, но Ри называл его Пако. От таких людей, как Пако, я предпочел бы держаться подальше, но мне до зарезу нужны были эти пятнадцать тысяч. Пако сначала для смеха, я думаю, начал расспрашивать про тебя, а по мере того как я рассказывал, заинтересовался. Потом он попросил принести пятнадцать тысяч наличными и отдал мне, сказав, что эти деньги от него лично и что позже он тебе расскажет, как их отработать… Так что тебе необходимо связаться с этим Пако, сынок… Прости меня…
– Это ты прости меня, дядя. Ты все сделал правильно, и я должен быть благодарен тебе за возвращение… А кто он такой, этот мой благодетель?
– Точно не знаю, но по всему видно, что Бэби Ри перед ним – сущий младенец… Исходя из собственного опыта могу предположить, что Пако должен играть на политических скачках и баловаться промышленным шпионажем на уровне гиперкорпораций. Какое-то время он толкался среди директоров «КЕСКО», потом на него было покушение, замаскированное под несчастный случай. Полгода после этого он не появлялся в наших краях, но потом, видимо разобравшись со своими врагами, снова появился на Лионерре.
– Для фабриканта средней руки ты слишком хорошо информирован…
– Хочешь верь, хочешь не верь, но все это я почерпнул из газет. Остальное домыслил. Варилка-то пока работает. – И дядя постучал пальцем по своему лбу.
– Когда мне следует с ним связаться?
– Не раньше чем через полтора-два месяца. Ты еще слишком слаб, сынок, а Пако наверняка приготовит тебе нелегкую работенку.
– Отдохнуть, конечно, стоит, но думаю, что буду готов уже через две недели…
– Что ж, тебе виднее. – Дядя явно испытал облегчение от того, что Браен укоротил срок. – Поживи в моем деревенском доме, на реке. Мне удалось сохранить его, несмотря на тяжелые времена.
4
Каждое утро начиналось с пробежки, продолжительной зарядки и водных процедур. Браен получал громадное удовольствие от ежедневных физических нагрузок.
Его тело легко вспоминало свою былую форму, несмотря на период тотального, как казалось Браену, разрушения. Около трех часов в день он проводил в реке, подтверждая свою принадлежность к «Барракудам».
Браен с сожалением осознавал, как истекает время, которое он сам себе выделил на восстановление. Две недели пролетели как один день, и пришло время дать о себе знать Пако Бассару.
– О, наш герой уже выздоровел? – Пако изобразил искреннюю радость в голосе, едва Браен сообщил, кто он такой. – А может, нужно еще какое-то время, а, Браен? – В голосе Пако послышались нотки озабоченности. – Я могу оплатить тебе восстановительный курс на Араксе Желтом. Как тебе эта мысль?..
– Благодарю вас, мистер Бассар. Я в отличной форме, и мне хотелось бы поскорее приступить к заданию. Не хочется чувствовать себя должником, – настоял Браен.
– Да стоит ли заострять внимание на таких пустяках? Ведь речь идет о небольшой дружеской услуге, Браен. Я оказал тебе услугу, и ты окажешь мне услугу, вот и все долги…
– Хорошо, мистер Бассар, пусть будет так, – согласился Браен. – Так где и когда мы встретимся?
– Дай подумать… Жировые склады у рыбного рынка знаешь?..
– В Лидсе?..
– Да, в Лидсе… Приходи туда завтра, часикам к девяти вечера. Я туда тоже подъеду. Смотри не приведи хвост. Сам понимаешь, дела у нас с тобой серьезные… До завтра…
– До завтра, мистер Бассар.
На другой день к половине девятого дядин «Менуэт-Альфа» доставил Браена на Рыбачью площадь.
К этому часу всякая суета, связанная с продажей рыбы, уже прекращалась, оптовики закрывали свои конторки, а уборочные команды вывозили с рыбного рынка последние тележки с мокрым картоном и рыбьей чешуей.
Браен шел пешком по направлению к жировым складам и наблюдал, как на его глазах район буквально вымирал и вся жизнь в нем останавливалась одновременно с угасанием прошедшего дня.
Дойдя до складов, Браен остановился на погрузочном пятачке, где каждый день разворачивались тяжелые фуры и юркие погрузчики подтаскивали к ним огромные бочки с рыбьим жиром.
Весь бетон вокруг был в темных разводах от подтекающей продукции, и в воздухе висел неприятный специфический запах, характерный для всего этого района.
В девять часов сумерки сгустились, и с реки подул холодный ветер, но никто на пятачке не появлялся. Еще через пятнадцать минут ожидания Браен услышал шаги нескольких человек, движущихся от реки вдоль складов в сторону пятачка.
Вскоре уже можно было различить группу людей, идущих прямо к стоящему посреди погрузочного двора Браену.
По своему внешнему виду эти субъекты напоминали типичных представителей одной из уличных банд, которые, по всей видимости, совершали обход своей территории.
Увидев одиноко стоящего человека, группа не остановилась и, ничем не выдав своего удивления, начала его окружать.
Браен насчитал двенадцать человек, вооруженных заостренными кусками арматуры метровой длины. Кроме того, у вожака группы, остановившегося напротив Браена, за поясом торчал крупнокалиберный пистолет.
Видя, что намеченная жертва не зовет на помощь, не делает попыток убежать и не молит о пощаде, бандиты недоуменно переглянулись и замерли, ожидая команды от своего вожака. А Браен тем временем спокойно стоял в кругу вооруженных людей, и рифленая рукоятка ножа из комплекта подводного бойца придавала ему уверенности.
Наконец вожак что-то коротко выкрикнул, и справа с острым прутом наперевес к Браену рванулся первый противник. Уходя с линии атаки, Браен сделал полшага назад и достал нападающего ножом в грудь.
Из такого положения бить правой рукой было неудобно, но у Браена это была «быстрая» рука, у которой, несмотря на удаленный в клинике имплантированный нейроканал, осталось достаточно скорости, чтобы сделать движения незаметными для человеческого глаза.
Нападающий, продолжая двигаться по инерции, стал падать на бетон, а Браен уже устремился в проделанную в кольце брешь и оказался между двумя противниками.
Один из них, как и рассчитывал Браен, оказался быстрее своего товарища. Он сделал выпад железной пикой, надеясь проткнуть врага, но, мастерски подправленная Браеном, она проткнула другого бандита.
Затем снова мелькнула «быстрая» рука, и от удара локтем голова нападающего бандита едва не отделилась от тела, а Браен сделал еще один мгновенный выпад, и блеснувшее лезвие повергло наземь следующего врага.
Помня о крупнокалиберном пистолете, Браен подхватил с земли выпавший нож одного из бандитов и, развернувшись на месте, метнул его левой рукой в вожака банды. Бедняга схватился за грудь и повалился на спину, выронив пистолет, которым не успел воспользоваться.
Потеряв за несколько секунд почти половину своего отряда, в том числе вожака, остальные бандиты, побросав металлические пруты, бросились бежать туда, откуда они появились.
Громко топоча в сгущающихся сумерках тяжелыми ботинками, они бежали к реке по узкому проходу между двумя складами.
Неожиданно в конце коридора, по которому отступала поредевшая банда, вспыхнули две яркие фары и осветили бегущих бандитов. Те что-то закричали, размахивая руками и указывая в сторону погрузочного двора.
Двигатель мощного автомобиля громко рыкнул, и слепящие огни понеслись прямо на бандитов, а те, громко вопя, побежали обратно, но автомобиль быстро настигал их и лишь слегка покачивался, наезжая на опрокинутые тела.
Едва выбравшись на погрузочный двор, машина замедлила свой бег и, плавно сбросив скорость, остановилась в нескольких метрах от Браена.
Первым из машины выбрался какой-то громадный урод. Он, ни слова не говоря, вытащил из наплечной кобуры автоматический пистолет и, обойдя всех лежащих на земле бандитов, сделал по одному выстрелу. Только после этого шофер длинного лакированного авто покинул свое место и открыл дверцу бронированного салона, откуда и выбрался сам Пако Бассар. Его габариты только чуть-чуть уступали размерам сутулого телохранителя со странной физиономией.
– Розалин, все чисто? – обратился к телохранителю Пако.
– Да, хозяин, – неожиданно тонким голосом ответил тот.
– Благодарю тебя, Браен, за доставленное удовольствие!.. – радушно произнес Пако, наконец обратив внимание на Браена.
– Вы видели, как они на меня напали, мистер Бассар? – спросил Браен.
– Что значит видел, я сам их нанял, дружище…
– Но ведь они могли изувечить меня… – недоумевал Браен.
– Никаких «изувечить». Я их нанял, чтобы они убили тебя. Но мерзавцы взяли пятьсот кредитов, а дело, как видишь, не сделали… – негодовал Пако.
– Но… зачем вам мой труп?
– Да, труп мне твой, конечно, ни к чему, – согласился Бассар, – но я собираюсь поручить тебе серьезное дело, а брать человека без проверки, основываясь только на россказнях твоего дядюшки, это не того… Мало ли что старик может приврать, чтобы получить денежки… Теперь я вижу, что про вас, «барракуд», не врут люди. Хотя… выглядишь ты, парень, не смертельной машиной… И рост у тебя?..
– Сто восемьдесят сантиметров… У нас, у пловцов, стандарт такой… – объяснил Браен. – Что, не подхожу?..
– Ну почему же… – И Пако махнул рукой в сторону лежащих тел. – Вполне подходишь… И к тому же, я слышал, у тебя там какой-то нерв зашит в спине…
– Его, к сожалению, удалили в клинике… – сообщил Браен.
– Да?.. Жаль, конечно… Но ты вроде и так справляешься. – И Пако снова посмотрел на поверженных бандитов. – Ладно, садись в машину, подброшу тебя к конторе твоего дяди, заодно и поговорим о деле.
