Шуаны, или Бретань в 1799 году – Оноре де Бальзак

Французская провинция Бретань расположена на крайнем северо-западе страны. В древности эта земля была заселена кельтскими народами – бриттами, что отражено в схожести наименований Бретань и Британия. Местность здесь чрезвычайно своеобразная. Крепкие ветра продувают побережья полуострова со всех сторон. Скалы причудливой формы, вязкая топь и выступающий из почвы гранит. Вереск и дрок расцвечивают холмы и камни. Цветущие долины окружены лесистыми возвышенностями. С каждым шагом по холмистой местности глазу открывается новый пейзаж, один другого прекраснее. Бальзак очень живописно рисует этот древний самобытный край, где происходят трагические события времён Французской революции.Бретань Бретань всегда была как будто бы с «холодком», имела на всё свою точку зрения. Была недоверчива к новшествам и сохраняла древние традиции, и если уж приняла католицизм, то держалась его неуклонно, хотя бретонцы не забывали и кельтские обычаи и верования. В средневековье Бретань была практически независимым герцогством, хотя и входила в состав Франции, но здесь не торопились исполнять указы и требования французского короля. В извечных распрях Франции и Англии Бретань частенько поддерживала англичан, а междоусобные войны за герцогскую корону длились упорно и бескомпромиссно. Во время французской революции в Бретани поддержали традиционную власть и церковь – монархию и католицизм. Роялисты, опираясь на бретонских крестьян, подняли здесь контрреволюционное восстание. Начавших партизанскую войну бретонцев прозвали шуанами (от французского слова «сова»), так как они подавали друг другу сигналы, подражая крикам совы. Шуаны были выносливы, бесстрашны, ловкие, сильные бойцы, жестоки и свирепы, проливать кровь для них было делом обычным, как повседневный крестьянский быт. Они были слитны с природой, в лесу они – дерево, в скалах они – камень. С шуанами было очень трудно бороться общепринятыми цивилизованными методами войны.Осенью 1799 года Директория направила в Бретань командира полубригады Юло на подавление контрреволюционного мятежа. Но республиканской армии подавить мятежную Бретань никак не удаётся. Юло со своими солдатами сражается храбро, но шуаны, словно дьяволы, неуловимы, быстрые, неслышимые и невидимые, они появляются ниоткуда и исчезают, рассыпаясь в пыль и туман. Так же ловок и их предводитель по прозвищу Молодец, это молодой маркиз де Монторан, прибывший из эмиграции возглавить роялистское восстание. Шуаны верны и преданны своему вождю, они готовы все свои и сколько угодно чужих жизней положить за своего предводителя. Шеф полиции Фуше полагая, что в войне с шуанами к силе и храбрости надо добавить хитрость, посылает в помощь бравым солдатам Юло своих агентов. Это обворожительная светская красавица Мари де Верней, как раз такая, что могла бы понравиться маркизу де Монторану. Второго агента, честолюбивого и хитрого, не слишком щепетильного в выборе средств, Корантена, Фуше посылает в помощь Мари и не без умысла, чтобы он присматривал за ней. Фуше хитроумно создаёт ситуацию типа «гремучая смесь», сталкивая таких разных людей, такие разные интересы и характеры, как маркиз, Мари, Юло, Корантен, справедливо полагая, что это всё взорвётся, ведь поладить всем им точно не удастся.Маркиз де Монторан и Мари де Верней неизбежно встречаются на пыльных бретонских дорогах. Только вот Мари не очень торопится выдать его и отдать солдатам Юло под расстрел. Маркиз молод, красив, храбр и необыкновенно удачлив. Беспощадно заманить в ловушку маркиза и предать его смерти – значит, убить в себе все чувства, убить в себе женщину, убить саму Любовь. Но поддаться чувству любви значит для Мари подвергнуться риску быть обманутой, подвергнуться презрению и унижению. Сомнения гложут Мари. Нелёгкие вопросы ставит война, и нелёгкий выбор предстоит сделать.

Впрочем, расплата неизбежна за любой выбор, каков бы он ни был. В небольшом бретонском городке Фужер со старинной крепостью происходит развязка этой истории, в которой любовь неизбежно рифмуется с кровь. И почему-то после прочтения приходит на ум мысль, что любовь вечна, даже если она длилась на земле так коротко. Это, наверное, Бальзак внушил нам, рассказав так подробно и живописно эту историю, некогда произошедшую в прекрасной и суровой Бретани. Бретонский город Фужер со старинной крепостью

"ШУАНЫ или БРЕТАНЬ В 1799 ГОДУ" (1829)

Франция. Бретань. 1799 год

Директория, затем Консульство.

Продолжение:

"Изнанка современной истории" (1848)Расхожий штамп, что Бальзак написал подражательный роман Вальтеру Скотту, тиражируемый в каждом комментарии к изданию свидетельствует как минимум о том, что сам комментатор романа не читал или бездумно повторяет однажды сказанное. Начнём с того, что сэр Вальтер является основателем жанра исторического романа для всего мира. И в частности для Фенимора Купера, который красочно описал историю освоения американского контитинента. Следует обратить внимание, что это были не просто новаторские романы. Авторы нашли свою изюминку и экзотику для их изображения. Так В. Скотт познакомил мир с шотландцами, Купер с индейцами. Для Бальзака такой темой стало представление миру бретонцев. Не зря в своём романе он их часто сравнивает с могиканами. Замкнутый народ, живущий на труднодоступной пересечённой местности, не поддающийся чужому влиянию, это истинная Галлия, каковой она была бы без романизации Римом и германизации франками.

Из всех областей Франции в Бретани нравы древних галлов оставили наиболее сильный отпечаток. Та часть Бретани, где еще и поныне дикая жизнь и суеверный дух наших суровых предков, так сказать, сохранили свою свежесть, называется «край молодцов». И это укоренившееся прозвище как бы служит наградой за их верность старине и традициям гаэльских нравов и гаэльского языка: вся их жизнь хранит глубокие следы верований и суеверных обрядов древних времен. Тут всё еще соблюдают феодальные обычаи. Тут любители старины находят в целости памятники друидов, а дух современной цивилизации страшится проникнуть сквозь дремучие, первобытные леса. Невероятная жестокость, дикое упрямство, но вместе с тем верность клятве; полное пренебрежение нашими законами, нашими нравами, нашей одеждой, нашим языком и вместе с тем патриархальная простота и героическая доблесть.

Не удивительно, что патриархальные бретонцы не восприняли революции и новых порядков, и поддержали сторонников короля, ибо король по их пониманию был гарантом их прав как наследник власти бретонского герцогства.

Бальзак сравнивает их нравы и приёмы войны с индейцами:

В живописных долинах, за цветущими изгородями прятались невидимые враги, готовые к нападению. Каждая нива была тут крепостью, каждое дерево прикрывало западню, каждый дуплистый ствол старой вербы таил какую-нибудь военную хитрость. Поле сражения было повсюду. Шуаны подстерегали синих на поворотах дорог, девушки улыбками завлекали их под огонь ружей, не видя в том предательства.

Эти дикари служили богу и королю такими же способами, какими ведут войну могикане. Поняв, что традиционными методами войны республиканцам в этом краю не справиться, глава полицейского департамента Фуше , послуживший в этом качестве и республиканцам и Наполеону и королю (война войной, а полиция каждому режиму нужна!), разработал хитроумную полицейскую операцию по устранению лидера роялистского мятежа, маркиза де Монторана, по прозвищу «Молодец». Руководителем и исполнителем этой операции является некая с неограниченными полномочиями дама, представляющаяся как Мари де Верней. И вот два полицейских агента прибывают в мятежную провинцию. У шуанов и руководителя трудная задача вычислить этих агентов и ещё труднее,не спалиться самим. Задача Мари – влюбить в себя бравого роялиста, и не влюбиться самой. А с этим уже сложнее…

И вот здесь мы видим значительное отличие метода Бальзака от Скотта и Купера. У обоих романистов – в центре история и герои, движущие эту историю, герои живущие в этой истории. Бальзаку важнее описание человеческих чувств, их постепенное развитие и тончайшее проявление, и их разные стороны у Мужчины и Женщины, называемых Любовь. Бальзак идёт далее, своим непроторенным путём, породившем эпопею «Человеческая комедия».

Мы уже упоминали кинематографичность изображаемых картин Бальзака, картин движения. Теперь отметим и их озвучивание, звуковой и психологический фон действия. Именно звук давящий на психику, нагнетающий тревогу, как в хорошем триллере, например в сцене идущих по лесу «синих», республиканцев, попавших в засаду «белых», шуанов:

В этой торжественной тишине равномерный звук шагов запоздавших новобранцев, глухой хруст песка под их ногами вносили что-то зловещее во всеобщую тревогу. Это неизъяснимое ощущение могут понять только те, кто в мучительный час ожидания беды чувствовал среди безмолвия ночи, как монотонное повторение какого-нибудь звука усиливает бурные толчки сердца и капля за каплей вливает в него ужас…Оставим за скобками исторические политические пристрастия, за роялистов, за республиканцев, тут каждый выберет по своим симпатиям для себя, а у Бальзака обе стороны изображены довольно объективно и без прикрас.

Соперницу Мари , ярую роялистку баронессу де Тур и шуанов мы увидим в следующем романе «Изнанка современной истории», а напарника Мари по операции, полицейского Корантена, в романе «Блеск и нищета куртизанок». Не забудем так же посмотреть и экранизацию «Шуанов», с Жаном Маре.

Замок Фужер в Бретани, где произошла развязка истории.

До нашего времени замок сохранился практически в первозданном состоянии.

Грустно. Опять собачья свадьба, из-за которой гибнут люди, причем не те, у которых брачный сезон. Эти же готовы нафиг забить на все идеалы и принципы, потому что вот увиделись раз, люблю и сейчас. Республиканка м-ль де Верней, по-моему, большая аристо, чем ее «противник» Монторан, золотая молодежь какая-то. Да и он хорош тайны выбалтывать при виде хорошенького личика. У Говэна вон хотя бы принципы были, а не зачесалось где-то.В целом, сюжет лишен размаха – это многим романам не упрек, но когда на таком бальзаковском полотне об уродце Республики, что так и просит: «Убей меня!», где затяжная война уже почти ни за что, когда на эпичном пейзаже Бретани идут сопли, все кажется несоразмерным. Любовная история напоминает почти по всем критериям романы 18 века, где красавицы, любовь с первого взгляда и прочее. В общем, все не в свое время. В 1827 писать любовь вековой давности было глупо, еще глупее было помещать ее даже не в патетичные декорации Республики, а в шутовские одеяния Директории, чье шутовство зловеще на фоне всей крови, что так и лилась в Бретани еще со времен действительно разных идеалов.