Оливер Митчел
Турнир зрячих

– Не-а. А что стряслось?

– Да девка одна топиться полезла, еле её из реки вытащили. Говорит, обрюхатил её Аксель ваш, а теперь жениться не хочет.

– Ну и дура.

– А то! Вытрави плод, да успокойся. Так нет, им всё любовь подавай, да сына коменданта в мужья. А вот и твоё пиво!

Подошедшая девушка протянула Юрошу тяжёленький прохладный кувшин и он, распрощавшись с хозяином, покинул трактир. Пора было возвращаться, ему ещё ночью на часах стоять. И чего девчонки к Акселю липнут? Под ногу подвернулся камешек, и парень раздражённо пнул его, случайно попав в чернющего, как ночь, кота. Тот возмущённо мявкнул и юркнул в дыру под забором. Всех заслуг, что боец неплохой, но им разве до этого дело? Как же, сын коменданта и рожа смазливая. Вот и… тьфу! Настроение как-то совсем испортилось и к заставе Юш подходил мрачный, как туча. Калитка, встроенная в ворота, днём не запиралась, поэтому он просто открыл её и вошел внутрь, чуть ли не нос к носу столкнувшись с сержантом. Всё бы ничего, если бы не треклятый кувшин.

– Юш, мать твою! Ты оборзел, что ли?! Три наряда на конюшню, и до зимы никаких увольнений! Дай сюда! – с этими словами он выхватил из рук остолбеневшего рядового злополучное пиво и пошёл прочь, провожаемый тоскливым взглядом Рудольфа.

– Ну вот, плакали мои денежки! И чего ему вдруг приспичило посты обходить? Но могло быть и хуже, а, Юш?

– Да иди ты! – в сердцах сплюнул парень.

Вот чуял же, что добром это не кончится, зачем согласился?! Если он недели через две домой не зайдёт, мать волноваться будет, и сестрёнка расстроится… Шил, ну что за день-то такой!

– Что, Юшка, попал впросак? – Аксель. Его только не хватало. – Не переживай, сдаётся мне, на конюшне тебе самое место.

– Я хоть за дела свои отвечаю, – не сдержался Юрош. – А не прячусь под лавку, как щенок напрудивший!

– Не понял, – нехорошо прищурился Аксель. – Ты что несёшь, болезный?

– Что слышал, – пробурчал Юш. Он уже жалел, что вообще открыл рот.

– Ну-ну. Пожалуй, надо бы в следующий раз задать тебе хорошую трёпку. Слишком уж наглый стал для вчерашнего свинопаса.

Отвечать парень не стал. Просто прошёл мимо задиры и направился к казарме. Больше всего ему сейчас хотелось выспаться, но нельзя. Скоро ужин, а там до ночной смены рукой подать.

* * *

Отряд верховых во весь опор мчался по узкой лесной дороге, туда, где вдалеке виднелись столбы густого чёрного дыма. За тот год, что Дарин с Тейнором отслужили на заставе близ Литтэрских гор, это был первый случай, когда дикари осмелились спуститься в долину в таком количестве. Обычно по тайным тропам пробирался их молодняк. Десяток-другой заросших диким волосом кровожадных волчат, желавших поохотиться на имперские патрули. У них обряд инициации такой. Необходимо убить вражеского воина, притом не обязательно в открытом бою, можно исподтишка, главное – оружием ближнего боя. Или руками. Друг с другом горцы тоже частенько воюют, но и в предгорьях пошалить не отказываются. Поэтому здесь и стоит крепость. Вырезать бы шиловых дикарей к такой-то матери и положить всему этому конец, но нельзя. Во-первых, не так-то просто их выдавить с горных вершин, где они каждый камень и каждую трещинку знают, а во-вторых, гразговы люмены этого не допустят. Зрячие заняли очень удобную позицию – с одной стороны весь гигантский горный массив является частью Литтэрии, а с другой, король, вроде как, и сам борется с дикими племенами, они себя его подданными не признают, и ответственности за них он не несёт. На практике, люмены горцев давно уже прикормили, а на их набеги, от которых страдали исключительно соседи, закрывают глаза.

Внезапно несколько лошадей взвились на дыбы, остальные замедлили бег и встали, как вкопанные, а из-за деревьев донёсся гортанный крик:

– Даг Гар-ра!

Тут же на отряд градом посыпались камни. Лучники из горцев были не ахти, у них там ни тиса нет, ни орешника, чтобы пристойное оружие изготовить, зато все как один мастерски владеют пращой. На все понукания лошади отвечали лишь крупной дрожью и испуганным ржанием. Наверняка работа шамана. Атаковать или защищаться при помощи магии дикарям запрещает неписанный кодекс чести, а вот такие трюки вовсе не возбраняются, даже приветствуются.

– Спешиться! Держать строй! – крики сержанта потонули в новом боевом кличе, подхваченном доброй сотней глоток.

– Даг Гар-ра!

Один из камней врезался в щит Дарина с такой силой, что чуть не вышиб его из седла. Не мешкая больше ни секунды, он соскочил наземь и принялся озираться в поисках Тейнора. Тот лежал, распростёршись в траве, и не подавал признаков жизни. Ярость затопила сознание за долю секунды и, вместо того, чтобы стать плечом к плечу со своими товарищами, принц бросился навстречу набегавшим из леса горцам, распахнув рот в бешеном крике. Дальше всё было, как в тумане. Троих, размалёванных охрой горилл ему точно удалось зарубить, а потом наступила тьма.

Очнулся Дарин от омерзительной тряски. Голова раскалывалась, как орех под ударом молотобойца, его мутило, а картинка перед глазами, мало того, что болталась из стороны в сторону, так ещё и нет-нет, да и норовила дёрнуться и погаснуть. Хорошенько его приложили. Если бы не шлем… Минуты две у принца ушло на то, чтобы понять, что же он видит перед собой. Задницу горца. Вверх ногами. А сам Дарин привязан к шесту, как забитая дичь, и его куда-то волокут мускулистые ребята в меховых юбках. Это плохо. Рабства у горцев нет, дикари, что с них взять, и пленников они берут исключительно с одной целью – принести в жертву на тризне по погибшему вождю или перед началом большого набега. Бывает и наоборот, когда пленников убивают по окончании похода, вознося духам предков, или кому там они поклоняются, благодарность за удачу в битве и богатую добычу.

За всеми этими мыслями Дарин более-менее пришёл в себя и попробовал осмотреться в меру тех возможностей, которые оставляло ему его унизительное положение. Вокруг одни камни да скалы, воздух разряжённый, но не слишком, то есть высоко в горы они подняться ещё не успели. На этом открытия, к сожалению, заканчивались. Заметив, что пленник вертит головой, идущий позади носильщик что-то пророкотал на своём грубом наречии. Ещё один горец, остававшийся для принца невидимым, ответил, и оба расхохотались. Дарина веселье здоровяков не особо тронуло. Его больше интересовало много ли ещё пленных смогли взять горцы, и дадут ли ему в ближайшее время напиться. Очень уж в глотке пересохло.

Ответы на оба вопроса принц получил на привале, где его бросили на каменистую землю, как вязанку дров.

– Дарин, ты как?

Тейнор. Слава богам, живой. Тоже привязан к палке, как и ещё двое парней из отряда.

– Терпимо, – прохрипел принц. – А ты?

– Хелли дака! – подскочивший горец со всего маху пнул Дарина под рёбра. – Туо кава!

– Твоя не болтать! – к ним подошёл ещё один дикарь, судя по куче бус, боевой раскраске и шапке из перьев, шаман. – А то моя проси духов сделать твоя немой, как форель!

– Мы хотим пить, – Дарин упрямо смотрел в глаза дикарского мага.

– Завтра наша твоя идти река. Там твоя пить, как токи, если хотеть, – оскалился тот, а потом что-то сказал остальным амбалам, и они весело загоготали.

Сейчас Дарину полагалось смертельно оскорбиться, ведь его назвали «токи» – вонючим горным козлом. Худшего оскорбления дикари не знали, видимо от нехватки воображения. Поняв, что плеваться, ругаться и биться в путах пленник не станет, враги быстро потеряли к нему интерес и отправились на боковую, разумеется, выставив часовых.

Наутро пленников отвязали от шестов и перемотали им руки за спиной. Славные сыны гор не желали тащить на себе лишний груз, если тот и сам в состоянии перебирать ногами. Река и впрямь оказалась неподалёку. Широкий такой бурный поток, где имперцы, к вящему удовольствию дикарей, напились без помощи рук, просто войдя в воду по пояс и наклонившись. Броситься бы прочь от пленителей, скрыться в пучине, как та самая форель, но это верная смерть. Слишком сильное тут течение. Со связанными запястьями никак не выплыть. Дальше отряд, насчитывавший штук сорок горцев, пошёл вдоль берега. На лесной тропе нападавших точно было значительно больше и, учитывая, что поле боя осталось за ними, вряд ли это имперцы так подсократили поголовье дикарей. А значит, остальные либо ушли вперёд, либо всё ещё лютуют в долине. Что не может не огорчать. Так они и шли ещё часа три, пока колонна вдруг не остановилась, и горцы не принялись разглядывать каменистую осыпь, встревоженно переговариваясь.

– Даг Шаба-а!

Вслед за боевым кличем, из-за скал, как грибы после дождя, полезли дикари. Видимо, из другого, враждебного, племени, иначе зачем бы им метать камни и мчаться вниз по склону, размахивая дрекольем и каменными топорами?

– Даг Гар-ра! – завопили в ответ конвоиры, бесстрашно бросаясь навстречу врагу. Ближайший верзила, не будь дурак, попытался приложить Дарина дубиной, поняв, что пленники не преминут воспользоваться суматохой и попробуют улизнуть. Принц присел, пропуская устрашающих размеров деревяшку над головой, а подскочивший Тейнор пнул врага в пах, так что тот на время потерял интерес к происходящему.

– Валим!

Они помчались к реке, оставив сражение позади, но вот за спиной раздался грозный рык и приближающийся топот здоровенных ножищ. Поняв, что удрать не получится, Дарин обернулся, чтобы увидеть, как один из двух оставшихся пленников, рыжий парень по имени Жан, настигает мчащегося за принцем горца и вгоняет тому в спину нож.

– Руки!

Недолго думая, Дарин повернулся к товарищу спиной, подставляя связанные запястья. Секунда-другая, и вот путы поддаются, а рыжий подскакивает к Тейнору. Бросив взгляд на поле боя, оставшееся выше по склону, Дарин увидел, что битва в самом разгаре. Шагах в сорока от беглецов, застыл, как изваяние шаман, с кислой миной глядевший на происходящее безобразие. Ну да, ему-то вмешиваться нельзя, а враги, даже если победят, колдуна не тронут – табу. Но вот его блуждающий взор наткнулся на пленников, и в нём загорелась кровожадная искорка.

– Бежим! – заорал принц, но товарищи в его подсказке и не нуждались. Верёвки на руках Тейна, как раз разошлись, и беглецы заметались по берегу, уходя от тёмно-бордовых сгустков, которыми начал швыряться шаман.

Хорошо, у них тут в горах магических академий нет, не то накрыл бы этот гад весь берег какой-нибудь дрянью, и пиши пропало. А так, принцу удалось добежать до воды и, на полном ходу врезавшись в бурный поток, скрыться от взгляда колдуна-самоучки. Течение подхватило Дарина, как щепку, и стремительно понесло вперёд. Надо выгребать к тому берегу. Первые же пороги могут перемолоть его кости в труху. Сделав несколько резких гребков, принц поймал ритм, и тут, как назло, ногу скрутила судорога. Отчаянно забарахтавшись, он ушёл под воду, вынырнул и тут же снова провалился в пучину. Дальше его усилий с грехом пополам хватало на то, чтобы окончательно не пойти ко дну. Когда силы Дарина уже были на исходе, а воздуха в лёгких оставалось едва ли не меньше, чем воды, кто-то ухватил его за шкирку и выдернул из пенящегося ада. Зайдясь кашлем, принц не сразу узнал своего спасителя, а узнав, облегчённо выдохнул. Это был Тейнор. Он стоял посреди реки по колено в воде, как мифический великан, и орал, пытаясь перекричать шум воды:

– Тут отмель! Но с ямами! Неверный шаг, и с головой ухнешь! Давай, иди к берегу, прощупывай дно, а я, если что, тебя вытащу!

Кивнув, Дарин ухватился за протянутую руку друга, и они осторожно начали выбираться с отмели, дрожа и стуча зубами от холода.

Оказавшись на берегу, друзья недолго думая отправились вниз по реке, благо направление течения более-менее совпадало с тем, откуда их привели конвоиры.

– Видел рыжего?

– Нет. Как это гразгово чудо в перьях своей магией швыряться начало, так я уже ничего, кроме воды и камней не видел.

– Далеко нас дикари утащили?

– Да нет, – откликнулся Тейн, осторожно ступая по крупной гальке. – Дня два от предгорий, а там уже найдём, как спуститься, и к крепости выйдем.

– Хорошо.

Спустя полчаса пути, они наткнулись на Жана, привалившегося к скале неподалёку от берега.

– А, явились! Я уж боялся, вас течение дальше вынесло.

– А нож где? – поинтересовался Тейн, подходя ближе. – Утопил, что ли?

– До чего ты агрессивный, Горшок, только оружие тебя и волнует, – криво улыбнулся рыжий. – Хоть бы спросил, как дела у боевого товарища.

– Меня Тейнором звать, – рыкнул здоровяк. Прозвище «Горшок» прицепилось к парню из-за стрижки, с которой он приехал в часть, и Тейн его жутко не любил. – А тебя, вроде как, Жан? Чего разлёгся, идти не можешь?

– Да ногу вывихнул, – поморщился тот, кивая на означенную конечность. – И колено зашиб. Даже сапог толком снять не могу.

– Спасибо за помощь, – Дарин присел рядом с рыжим, и, как мог осторожно стянул обувь с его правой ноги.

– Сочтёмся! – отмахнулся тот. – Прямо сейчас, если вы меня тут не… Ай!

Резким движением, принц вправил ногу, надеясь в глубине души, что не сделал хуже. Простейшим навыкам оказания первой помощи рядовых обучали, но мало ли, вдруг там ещё и перелом.

– На ногу пока сильно не ступай.

– А как тогда?

– Да мы тебя как-нибудь дотащим, – заверил Тейнор. – А там, глядишь и расходишься.

Не теряя времени даром, он перекинул руку Жана себе через плечо и поднял его таким образом, чтобы большая часть веса рыжего пришлась на него и на здоровую ногу. Идти им так было не очень удобно – Тейн оказался на пол головы выше Жана, а Дарин и вовсе почти на голову. Но лиха беда начало. Вскоре они кое-как приспособились, а на следующий день рыжий уже смог потихоньку идти без посторонней помощи.

Больше четырёх суток ушло у товарищей на то, чтобы вернуться в крепость, где им ещё и пришлось отбрехиваться от обвинений в дезертирстве. В кои-то веки выручил титул принца, о котором, кроме коменданта, в гарнизоне никто и не знал. Не считая Тейнора, разумеется. Погоню за беглецами горцы так и не отрядили, иначе та наверняка настигла бы друзей по горячим следам.

Следующие два года на заставе они с Жаном отслужили бок о бок, в одном десятке, и не раз прикрывали друг друга в самых бешеных переделках. А потом… Потом на принца навалилась гора обязанностей, и он почти поселился в своём кабинете. Рыжему придворная жизнь быстро наскучила, и он подался на вольные хлеба. С тех пор они, почитай, лет семь не виделись. До вчерашнего вечера.

А сегодня Дарин проснулся, чувствуя, как в голове взялась за работу целая кузнечная артель. Шевелиться и открывать глаза не хотелось, но если он в ближайшее время не выпьет чего-нибудь… Так, а кто это сопит ему в ухо? С трудом повернув голову, принц увидел безмятежно спящую Эри. Длинные пряди цвета воронова крыла разметались по подушкам, а на милом личике застыло выражение сосредоточенного интереса, мигом развеявшееся, когда девушка проснулась.

– Привет! Ну, и горазд же ты пить!

Не говоря больше ни слова, она откинула покрывало в сторону и, соскочив с постели, поднесла Дарину кувшин воды. Опорожнив немалых размеров сосуд, он испытующе уставился на девушку.

– Эри, я же говорил тебе не приближаться, когда я пьян.

– А что было делать? – пожала она точёными плечиками, едва прикрытыми кружевной сорочкой. – Вы буянили так, что перебудили весь этаж, включая меня, а под утро позвали продажных девок. Не могла же я в такой ситуации остаться в стороне!

– Это могло плохо кончится, – он не сводил с Эри тяжёлого взгляда. – Очень.

– Я понимаю, – неожиданно серьёзно произнесла она, – но ты был в очень хорошем расположении духа. Честно говоря, не помню, видела ли тебя вообще когда-нибудь таким. Кто этот рыжий нахал?

– Старый приятель. Звать Жан, – принц попытался оторвать голову от подушки, но со стоном повалился обратно.

– Ну, вы и покутили! – прыснула девушка. – Сегодня только об этом в салонах и будут говорить.

– Ты даже не представляешь насколько ты права, и что именно насочиняют местные йоры.

– Я чего-то не знаю?

– Точно.

И Дарин пересказал ей события, предшествовавшие вчерашней попойке. Разумеется, ту же версию, которую он поведал следствию.

– В общем, когда услышишь, что я запил с горя, потеряв любимую, прошу не ревновать, – подытожил он.

– Не буду. Кошмар-то какой! – на её лице был написан нешуточный испуг. – А ведь ты к ней ездил по Сегальскому делу. Какая же сила стоит за тёмными, если они позволяют себе подобное?

– Не знаю, но ясно одно – они не разбежались, как крысы по тёмным углам, а затаились и продолжают действовать организованной группой.

На самом деле принц не был полностью в этом уверен. Послать Жана и его компаньонов обшарить дом, могли и конкуренты из другого подпольного ковена, или даже одиночка, рассчитывавший поживиться запасами сбежавших коллег. Мало того, вся эта возня вообще могла не иметь никакого отношения к некромантам. Что ему известно? Сыщик, которому графиня поручила искать тёмных, как-то вышел на заброшенный дом. Все остальные сведения, если они были, исполнитель вместе с заказчицей унесли с собой в могилу. Жан постарался.

Аналитические размышления не лучшее лекарство от головной боли. Судя по сочувственному взгляду Эри, Дарин из себя сейчас представлял довольно жалкое зрелище.

– Не подскажешь, который час? – поинтересовался он, чтобы как-то уйти от темы некромантов.

– Минутку, – она подошла к окну, из которого открывался вид на часовую башню. – Четвёртый. Самое время вставать, ваше высочество.

– Верно.

Выбравшись из постели, принц ушёл в смежное со спальней помещение, вызвал слуг и, через какое-то время, направился в кабинет, поцеловав Эри на прощанье. В приёмной секретарь встретил его немного испуганным взглядом, но на вопросы ответил, как всегда, быстро и чётко. Оказывается, утром заходил глава местного отдела Особой канцелярии, наверняка по поводу смерти графини. В остальном ничего важного Дарин не узнал и, распорядившись освободить кабинет от материалов Сегальского дела, направился в покои Тейнора, куда, по словам секретаря, и завалились приятели.

Продажных девок внутри, слава богам, не оказалось, ушли, наверное, а друзей он застал вольготно развалившимися на диване и режущимися в карты.

– Привет, твоё высочество, третьим будешь? – поинтересовался Тейнор, не отрываясь от игры.

– Позже, – Дарин пододвинул к дивану стул и уселся на него верхом. – Жан, есть разговор.

– Уже боюсь… Ага! – побив карту сержанта, рыжий избавился от последней пары и показал тому пустые ладони. – Гони монету, Горшок!

– Везучий, сукин сын!

Порывшись в кармане, Тейнор передал победителю серебрушку, после чего тот выжидательно уставился на принца.

– Слушаю.

– Ты не против на время остаться со мной?

– Против. Ты же целыми днями в кабинете сидишь. А в карауле стоять не по мне, настоялся уже.

– Скоро всё изменится.

– Опа! – поднял брови сержант. – Опять я чего-то не знаю!

Рыжий ответил не сразу. В его глазах появилась задумчивость.

– Ладно, давай так. Сыграем, и, если победишь, на ближайшие, скажем… полгода я весь твой.

– А если проиграю?

– С тебя пять золотых.

– Идёт.

Партия выдалась интересной. Жану с самого начала попёрли козыри, но Дарину без особого труда удалось вытянуть их у противника удачными атаками и, под конец игры, оставить того ни с чем.

– Твоя взяла, – улыбнулся рыжий. – Теперь обсудим моё жалование.

– Жалование?

– А как же! Я специалист широкого профиля, профессионал. Мне задаром работать совесть не позволяет. Как насчёт двадцати золотых в месяц?

– Ты кукухой поехал?! – вытаращился Тейнор. – Какая совесть, у тебя её отродясь не было! Даже я, второго ранга гвардии Его Императорского Величества сержант, двенадцать получаю!

– Хорошо, пусть будет двенадцать, – покладисто согласился Жан. – За вредность.

– За твою, разве что, – хмыкнул Дарин. – Десять, и это не обсуждается.

– Как будет угодно вашему высочеству. Приказания будут?

– Постарайся не спалить дворец. Тейн, разместишь старого друга?

– В лучшем виде.

Кивнув приятелям, Дарин встал со стула и направился к двери. Ему ещё было, чем заняться.

* * *

Темнота. Кромешная, хоть глаз выколи. А ещё букет из вони немытых тел и выгребной ямы. Виски жутко ломит, но больше нигде не болит. Слава богам! Значит, с ней ещё ничего не сделали. Дилоя попыталась встать, но голова откликнулась такой болью, что девушка не сдержалась и застонала.

– Эй, ты очнулась? – голос шёл откуда-то слева, кажется невидимый собеседник был совсем близко.

– Да…

– Слушай, ты в клетке. Между нами решётка. С другой стороны, такая же, не приближайся к ней.

– Почему? – она говорила шёпотом, но сосед услышал.

– Там Дэвид. Он не в себе и набросится, если ты подойдёшь.

Справа и впрямь что-то зашуршало, заворочалось, а потом раздался тихий прерывистый скулёж, какой издаёт побитая собака. Дилоя подобралась и всё-таки смогла сесть на каменном полу.

– Что происходит? Ты кто?

– Я…

Где-то за дверью застучали подкованные сапоги, её собеседник сразу умолк. Через несколько секунд загремели ключи и в помещение ворвался ослепительно яркий свет факела. Девушка ничего не могла разглядеть, только слышала, как истошно завыл Дэвид и затряслась стальная решётка. Наконец, она проморгалась и смогла оценить обстановку. Небольшой прямоугольный зал был разделён коваными прутьями на узкий коридор и три камеры. Она находилась в средней. В правой, ближе ко входу, бесновался заросший мужчина в лохмотьях. Судорожно трясущимися окровавленными руками он пытался дотянуться до людей в кольчугах, стоящих снаружи. Один из них, как раз тот, что держал факел, шагнул ближе к решётке и со всей силы пнул сумасшедшего по руке. Попасть было легко – безумец стоял на четвереньках, не делая попыток встать во весь рост. Получив удар, он завизжал, но, кажется, не от боли, а от досады, что не успел добраться до противника. У входа в камеру слева уже гремел ключами второй стражник, третий держал наготове арбалет, в руке четвёртого был обнажённый меч. Ещё один, в широкой серой хламиде с капюшоном, внимательно разглядывал узников. В третьей клетке их было достаточно – человек семь. Они боязливо жались к стене и прятались друг за друга, стараясь не попадаться тюремщикам на глаза.

– Этот! – фигура в капюшоне ткнула пальцем в одного из мужчин. – Патлатый с перебитым носом.

Сокамерники моментально вытолкали указанного бедолагу вперёд. Тот что-то забормотал и ухватился за прутья решётки, когда стражник вытаскивал его в коридор, но короткий удар в челюсть пресёк все попытки сопротивления, заставив несчастного обмякнуть. С противным лязгом дверь клетки захлопнулась. Минута, и конвоиры удалились, утащив пленника с собой. Стоило им закрыть дверь, как помещение снова погрузилось в непроглядный мрак.

– Что это было? Где мы?

– Мы в темнице замка Борг, – голос был знакомый, а значит забрали не её прежнего собеседника. – Сюда стаскивают людей для опытов здешнего мэтра. В основном покупают рабов, но он почему-то предпочитает отловленных путников. Местных они не трогают, а вот на одиноких странников дружина охотится, как на зайцев.

– Ерунда какая-то. А что владетель и окрестные маги?

– Владетель в рот смотрит своему придворному колдуну. И началось это относительно недавно. Со временем всплывёт, конечно. Хотелось бы ещё до этого момента дожить.

– Ясно. Тебя как зовут?

– Можешь звать меня Вилли. А ты?

– Ди. Давно ты тут?

– Четыре дня уже. Эстен у нас тут самый большой старожил. Уже месяц сидит.

– Верно, – раздался неприятный скрипучий голос, – И как старожил, говорю – если вы сейчас не заткнётесь, взбудоражите Дэвида, и он нам потом всю ночь спать не даст.

Из правой камеры всё это время доносилось жалобное хныканье, и постепенно оно становилось всё надрывней и громче. Дилое совсем не хотелось прекращать разговор. Приятный мягкий голос Вилли успокаивал, отвлекая от мыслей о том кошмаре, в который ей не посчастливилось влипнуть. С другой стороны, кое-какую информацию получить удалось, самое время её осмыслить. Нет, пока рано, нужно ещё кое-что выяснить.

– Вилли, – прошептала она, подойдя ближе к разделявшей их решётке.

– Ди?

– Вы пытались бежать?

– Безнадёжно. Решётки крепкие, стены тоже, окон нет, воздух идёт через дыру в потолке, а когда они приходят за кем-то, с ними всегда маг.

– Тот самый мэтр?

– Нет, ученик, или что-то вроде. Мелкая сошка, но парализовать всех нас сможет. Раньше попытки прорваться были.

– Поняла, спасибо, Вилли.

– Было бы за что, – хмыкнул невидимый собеседник. – Постарайся уснуть, утром принесут завтрак.

– Хорошо, спокойной ночи.

– И тебе.

Кое-как умостившись на холодном каменном полу, Дилоя попыталась трезво оценить своё положение. Всё плохо. Очень. Наверняка неизвестный мэтр тайно практикует тёмные искусства, иначе бы люди ему не потребовались. Как отсюда выбраться решительно непонятно и, что самое неприятное, за ней могут прийти в любую минуту, и спрятаться будет не за кем – в камере Ди одна. Шил! Неужели она так и закончит свою жизнь на лабораторном столе какого-то урода?! Нужно как-то бежать, но как? Надо хотя бы ещё раз увидеть темницу при свете факелов. Может, она что-то пропустила? Остаётся надеяться, что у неё есть хоть немного времени. Проклятье! Почему она не спросила, как часто забирают пленников?! Из соседней камеры уже раздавался разноголосый храп, с другой стороны о чём-то причитал и шебаршился безумец… Завтра спросит. Может, сон заодно избавит Ди от жуткой ломоты в висках. И чем её опоил треклятый трактирщик? Добраться бы до этого козла, и перерезать ему глотку. Пиво он людям разливает, как же!

Сон не шёл. Она уже битый час ворочалась с боку на бок, стараясь при этом не слишком приближаться к правой решётке. Всё впустую. Овец что ли посчитать?

– Йора Дилоя? – голос, зазвучавший прямо внутри головы, заставил девушку испуганно вздрогнуть и закусить губу, удерживая рвущийся наружу крик.

– Что?! – хрипло прошептала она в темноту.

– Вам не обязательно говорить вслух. Подумайте, этого будет достаточно. 

– Кто ты?

– Брандеф лен Вэникон. Дохлый поддавшийся, как вы изволили выразиться.

Приехали. Мало Ди было проблем, теперь она сошла с ума! А может, трактирщик подсыпал в тот отвар дурман-траву? Да нет, тогда бы она почувствовала эффект раньше. И спятить Дилое вроде бы не с чего. Раз уж она сохранила рассудок после той жуткой ночи в лесу, вряд ли он мог покинуть её просто так, ни с того, ни с сего. Зачем-то же поганая тропинка вывела её к поляне с камнем. А на следующее утро она чувствовала себя странно. Выходит, мёртвый колдун с ней что-то сделал… Проклятье!

– Рад, что вы мыслите здраво и рассудительно.

– Что тебе нужно?

– Не мне. Нам. Видите ли, у вас два постояльца.

– Так и есть. Моё имя Мерк, – произнёс тот же самый голос.

Она точно спятила. Или у тёмного мага раздвоение личности?

– Что?

– В каком смысле?

– Заткнитесь оба!

Голоса замолчали, но ненадолго.

– Может быть, дело в том, что она не одарённая?

– А может, и в том, что нас двое. Тут нужны эксперименты, статистика. На одном случае теорию не построишь.

– Убирайтесь из моей головы!

Раздался хохот, невероятно жуткий от того, что одновременно смеялись два совершенно одинаковых голоса. Ди инстинктивно заткнула уши, но это не помогло.

– Боюсь, это невозможно. Лучше скажите, йора, как именно вы нас слышите?

– Да пошли вы оба! – девушка перевернулась на бок и молча уставилась в темноту. Хватит с неё на сегодня разговоров.

Незримые создания, духи или кто они там, послушно притихли и не проронили ни слова до тех пор, пока Дилою не одолел беспокойный сон.

– Могло быть и хуже.

– Ну, не знаю. Я реагировал адекватнее.

– Это тебе так кажется. В любом случае, она пошла на контакт.

– А толку? У тебя есть идеи, как нас отсюда вытащить?

– Кое-что вертится на уме, но надо всё взвесить.

Утром пленникам принесли завтрак. Липкая комковатая бурда в деревянной плошке на деле оказалось вполне съедобной, и Ди выхлебала её без остатка. Силы ещё понадобятся для побега. Дэвиду тюремщики бросили кусок сырого мяса, и тот вгрызся в него, чавкая и урча. Как только надзиратели ушли, и помещение снова погрузилось во мрак, в голове девушки раздался уже знакомый бесцветный голос:

– Йора Дилоя? 

– Прочь из моей головы.

– Сказано же, это невозможно. Мы не покидали тебя с той самой ночи на поляне, и в обозримом будущем не покинем.

С той самой ночи?! Выходит, они всё это время следили за ней, видели, как она ест, спит, купается и … Боги! Дилою с головой захлестнули чувства брезгливости и запоздалого стыда. Вот же твари!

– Мы мертвы, забыла? Ты правда думаешь, что нас сильно интересуют твои прелести?

 – Что же до остального, йора, тут тоже нет ничего такого ужасного. Знаете, в Восточных султанатах и по сей день распространены общественные туалеты, в которых разумные развлекаются светской беседой, справляя свои естественные нужды. 

– Заткни пасть!

– Не хами! Мы, вообще-то помочь пытаемся. 

– Что-то не заметно. Вы пока так и не сказали, какого гразга вам от меня надо.

– Прежде, чем мы ответим на этот вопрос, позвольте установить первое правило нашего общежития. Поскольку различить нас по голосу вы не можете, я, то есть йор Брандеф, сохраню уважительную форму обращения, а мой ученик, напротив, будет общаться с вами на «ты». 

– Лучше наоборот. Будет мне ещё всякая чернь тыкать!

– Ещё как буду! И лучше бы тебе придержать язык! 

– Успокойся. 

– Успокойся! Двух недель не прошло, как меня укокошили, какая теперь, к Шилу, разница, благородный я или нет? И где уважение к мёртвым? 

– Шутник из тебя, как из грязуна припарка.

– Какой есть. Теперь, что касается твоего вопроса. Мы хотим, чтобы ты выбралась отсюда в целости и сохранности. 

– А дальше что?

– Там видно будет. Лучше бы волновалась о том, что происходит здесь и сейчас. Поверь, ты не больше нашего хочешь оказаться в лаборатории псионика. 

– Псионика?

– Совершенно верно, йора. На это указывает целый ряд косвенных признаков. Ваш сосед справа, вероятнее всего, стал жертвой его экспериментов. Также это объясняет, почему маг предпочитает пойманных путников рабам. Возможно, он считает, что рабство провоцирует некие перемены в сознании, мешающие его опытам. И, наконец, если наш таинственный мэтр практикует магию разума, становится ясна причина, по которой местный владетель идёт у него на поводу. Скорее всего, лен Борг скоро умрёт. Никто не может долго жить под воздействием псионика, но боюсь, нам это никак не поможет. 

– Ладно, допустим. А почему вы объявились только сейчас?

– Необходимости не было. Да и ты в первые дни была на грани шока. 

– К слову, йора, нам бы очень хотелось узнать о том, что произошло с вами перед нашей встречей. 

– Почему бы вам просто не порыться в моей голове?