Ольга Юрьевна Богатикова Светлячок

Гости

Гости начали собираться тридцатого августа.

В запасе у лета было еще полтора дня, однако погода уже во всю кричала о смене сезона. Ночи стояли по-осеннему прохладными, а днем воздух едва прогревался до семнадцати градусов.

Первой в «Светлячок» приехала Мирослава. Ее маленький желтый фургон остановился на стоянке у базы отдыха ровно в девять утра. Стоило ей выйти из машины, как на улице ощутимо потеплело. Ветер разогнал тучи, пятый день висевшие над лесом, что окружал «Светлячок» плотным зеленым кольцом, а солнце яркими лучами затопило все вокруг.

Мирослава и сама походила на солнышко. Невысокого роста, с пышными рыжими волосами, пухленькая и румяная, как булочка, она казалась кусочком лета, ожившим июльским полднем, способным согреть не только в преддверии осени, но и самой холодной и лютой зимой.

– Я смотрю, хорошей погодой мы теперь обеспечены, – хозяин базы Михаил Михайлович Потапенко вырос перед гостьей как из-под земли. – Здравствуй, Мира. Рад тебя видеть.

– Привет, Мишенька, – заулыбалась Мирослава. – Я тоже рада, очень-очень. Остальные уже приехали?

– Ты в этот раз первая.

– Надо же… Поможешь мне с багажом?

У Мирославы был с собой чемодан и две спортивные сумки. Сумки она оставила в фургоне, а чемодан вручила Михаилу. Тот казался небольшим и почти невесомым, но Потапенко был уверен: на самом деле в него уложено столько вещей, что они могут заполнить все домики «Светлячка» от пола до потолка.

Когда за Мирославой закрылась дверь ее комнаты, на стоянке появилась машина такси – на базу приехали Герберт и Теодор.

У этих вещей также было не много. Герберт – высокий, худощавый, импозантный – привез один чемодан, такой же маленький и обманчиво легкий, как у Миры. А Теодор – светловолосый, с невыразительным лицом, которое невозможно было запомнить – приехал с небольшим рюкзаком и огромным кожаным чехлом, в котором находилась его любимая виолончель.

Маша и Элеонора тоже прибыли вместе. В «Светлячок» их привезла электричка, поэтому к бревенчатым домикам базы девушки вышли прямо из леса.

Строго говоря, девушкой из них казалась только Маша. Ее тонкий стан, длинная русая коса и наивные голубые глаза создавали впечатление, будто ей не больше двадцати лет. Однако Потапенко знал наверняка: в действительности Мария гораздо старше.

Элеоноре на вид обычно давали года сорок три-сорок четыре. У нее было строгое лицо, украшенное очками-бабочками, серьезный взгляд и густые каштановые волосы, стянутые на затылке в узел. В поездку Элеонора надела спортивный костюм лилового цвета, и он смотрелся на ней так же нелепо, как нелепо смотрятся легкомысленные вещи на офисных работниках, которые всю жизнь носят строгие брюки и пиджаки.

Игорь и Анита приехали в «Светлячок» своим ходом. У Аниты – невысокой, смешливой, по-мальчишески коротковолосой – была маленькая серая машинка неопределенной марки, чрезвычайно ей подходившая. У Игоря, наоборот, имелся большой черный джип, чей агрессивный вид совершенно не сочетался с расслабленным обликом его хозяина. По мнению Потапенко, веселому веснушчатому Игорю, обожавшему зеленые джинсы и куртки вырвиглазных цветов, стоило купить себе менее строгий и пафосный транспорт, вроде фургончика Мирославы.

Впрочем, свое мнение Михаил обычно держал при себе и разговоров на эту тему никогда не заводил.

Костик явился на базу эффектнее всех – его привезла тройка лошадей. Лошади были запряжены в открытую повозку с мягкими сидениями и лакированными дверками. Они двигались на удивление тихо и, как только их пассажир спрыгнул на землю, исчезли, будто их и не было.

Костик всегда приезжал в «Светлячок» каким-нибудь необычным способом. На памяти Михаила был случай, когда он прилетел верхом на огромной зеленой птице, и еще один, когда он вынырнул из расположенного рядом озера, сидя на спине страшной коричневой рыбы.

Это никого не удивляло. Константин с его пшеничными кудрями и лучистыми серыми глазами был таким добрым и милым, что мог совладать с любой, даже самой ужасной тварью.

Николай Иванович прибыл в «Светлячок» последним. Когда на улице начало вечереть, а прочие постояльцы уже устроились в своих комнатах, он появился на крыльце административного домика прямо из воздуха.

Это был высокий крепкий старик с окладистой седой бородой и шапкой густых серебристых волос, тщательно зачесанных назад. Багажа у него не имелось. Все, что требовалось ему в поездке, Николай Иванович раскладывал по карманам, таким же бездонным, как чемодан Мирославы.

– Я не опоздал? – спросил старик, когда они с Михаилом пожали друг другу руки.

– Вы вовремя, – ответил тот. – Через полчаса ужин. Вы как раз успеете разместиться в своем номере. Он тот же, что и всегда, – в домике номер пять.

Николай Иванович улыбнулся и, махнув рукой, неторопливо зашагал к высокой избушке, украшенной разноцветными гирляндами.

Михаил смотрел ему вслед, пока он не скрылся за тяжелой деревянной дверью. А потом тоже улыбнулся.

Десять дней, которые из года в год проводили в его владениях эти прекрасные люди, он любил больше всего на свете. В эти дни ему, потомственному оборотню, не требовалось скрывать свою сущность. Его гости не только знали, кто он такой, но и не видели в этом ничего странного или необычного.

Они и сами являлись необычными людьми. Впрочем… Назвать их людьми можно было с очень большой натяжкой.

Каждый из девяти гостей Михаила Михайловича жил на свете так долго, как не сможет жить ни один человек. В стародавние времена этих мужчин и женщин именовали бы колдунами, демонами, добрыми духами или даже божествами – в зависимости от эпохи и уровня образования говорившего.

У каждого гостя имелся секрет, который определял его суть и специализацию.

Так, Мирослава была торговкой. Веками она разъезжала по рынкам и ярмаркам в своем желтом фургоне и продавала самые разные и удивительные товары. Приобрести у нее можно было все, что угодно: сладости и одежду, уголь и посуду, смартфон новейшей модели и кресло-качалку. Тем же, кто понимал, чем она отличается от других коммерсантов, Мира предлагала товары, которые не купишь нигде и никогда: здоровье и удачу, майский гром и прошлогодний снег, осколок звезды и даже вчерашний день.

Любой покупатель мог найти у Мирославы то, что ему нужно, однако оплатить свою покупку оказывались способны далеко не все.

Элеонора держала небольшую букинистическую лавку, в которой были предложены все книги на свете. Потапенко слышал, будто когда-то ее магазин был библиотекой. Долгое время она процветала, однако постепенно читателей становилось все меньше и меньше, пока их поток не иссяк совсем. Чтобы остаться на плаву, Элеонора превратила библиотеку в магазин и организовала при ней небольшой читальный зал, где давалась возможность познакомиться с книгами, которые по каким-то причинам больше (или еще) не существовали.

Теодор был музыкантом. Он умел играть на любых инструментах, но больше всего любил виолончель. В его руках она оживала и пела, как человек.

Тео редко исполнял мелодии других композиторов, предпочитал импровизировать. В его музыке каждый слышал свое: кто-то получал ответы на сложные вопросы, кто-то – утешение в часы горя или обид, кто-то находил силы на принятие важных и серьезных решений.

Герберт, старинный приятель Теодора, изготавливал духи. Он сплетал тончайшие ароматы из самых экзотических ингредиентов: из эмоций, иллюзий и снов. Его духи пробуждали у людей неожиданные воспоминания, помогали увидеть новый смысл в привычных вещах.

Игорь и Анита являлись охотниками на чудовищ.

Анита, как член Межмирного управления правопорядка, специализировалась на истреблении инкубов, вурдалаков, зомби и демонических созданий. Ее небольшой рост, хрупкое телосложение и мощное обаяние обычно сбивали с толку не только противников, но и коллег. Многие из них не верили, что эта тоненькая девушка – один из сильнейших боевых магов управления. А потому очень удивлялись, увидев на что она способна.

Противники Игоря были не менее серьезными ребятами, чем чудища Аниты, хотя и здорово от них отличались. Их главное отличие состояло в том, что обычно они не имели тела. Игорь боролся с ментальными сущностями, порожденными человеческими страхами. Из-за этого Михаил за глаза называл его охотником на подкроватных монстров.

Анита признавала: чудовища Игоря дадут ее вурдалакам большую фору, ибо порождения человеческого разума гораздо сильнее, страшнее и отвратительнее любого демона и ожившего мертвеца. Всем прочим оставалось гадать, какой душевной, физической и магической силой обладает Игорь, сумевший стать одним из лучших ловцов ментальных созданий.

Константин в своем деле тоже считался профессионалом и вызывал едва ли не большее уважение, чем борцы с нечистью. Его специальность тоже была связана с монстрами, только он их не уничтожал, а создавал.

Среди магического населения трех перекрестных миров он был известен, как умелый талантливый селекционер, способный придать новые черты любым животным и растениям, которые затем будут использованы для какого-нибудь полезного дела.

Иногда эксперименты Костика приводили к интереснейшим результатам. Так, в «Светлячке» третий год жил роскошный кот Тимофей, появившийся, как Дюймовочка, из цветка кактуса. Кактус был подарен Михаилу на день рождения, и тот считал этот подарок самым лучшим в своей жизни. Помимо того, что Тимоша обладал острым, почти человеческим умом, прекрасной реакцией и отличными охотничьими навыками, он умел летать, так как являлся кото-феем, выведенным Костиком для защиты посевов от грызунов.

Михаил любил повторять, что лучшего друга, чем Тимоша, у него не было и наверняка не будет.

Маша в свое время тоже вручила хозяину «Светлячка» отличный презент – круглый кулон, сплетенный из кожи. Потапенко носил его на груди, и он являлся гарантом, что на базе отдыха всегда будет полно посетителей.

Маша была обережницей – артефактором, изготавливавшим из дерева, камня, ниток, ткани и кожи всевозможные амулеты, талисманы, ладанки, обереги и наузы. Знающие люди очень уважали ее изделия за эстетичный вид и магическую мощь.

Между тем, по мнению Михаила, из всех его гостей самыми интересными способностями обладал Николай Иванович. Столетия назад этот добродушный старик наладил с местным населением взаимовыгодный энергообмен.

Накануне Нового года, в самое энергетически нестабильное время, он разносил людям волшебные подарки. Его стараниями соединялись влюбленные сердца, враги становились друзьями, а родители и дети начинали лучше понимать и больше ценить друг друга.

В награду за доброту Николай Иванович брал себе немного радости и счастья, которыми фонтанировала одаренная им публика. Эти эмоции увеличивали его магический резерв и колдовские способности, давали возможность жить сыто и долго, а также помогали накопить достаточно сил, чтобы подготовить очередной «мешок» новогодних подарков.

Раз в году все эти чародеи собирались в «Светлячке» отдыхать от повседневных дней, дышать свежим лесным воздухом, делиться новостями и обмениваться какими-нибудь полезными вещами.

Совместный отдых стал для них важной традицией, поэтому с тридцатого августа до девятого сентября база отдыха, круглогодично принимавшая туристов, закрывалась на спецобслуживание. И на десять прекрасных дней погружалась в сказку.

Еще одной традицией необычных гостей «Светлячка» являлись вечерние посиделки у огня. Днем чародеи занимались, чем хотели: гуляли по лесу, купались в студеной озерной воде, читали в беседках книги или просто отсыпались после долгих месяцев напряженной работы. А вечером, после заката, они собирались на улице возле костровой чаши, пили ягодный чай или горячий шоколад и рассказывали друг другу истории, которые случились с ними за время разлуки.

Потапенко считал: во многом ради этих посиделок его друзья и приезжают в «Светлячок».

И он, конечно же, был прав.

Спящая красавица

После ужина все собрались у костровой чаши. Она располагалась на круглой площадке в самом центре базы отдыха, к каждому домику от нее шла узкая дорожка, выложенная тротуарной плиткой. Если посмотреть на все это сверху, «Светлячок» показался бы наблюдателю детской вертушкой с небольшой сердцевиной и тонкими лучами-спицами, расходившимися от нее в разные стороны.

Костер разгонял сумерки веселым оранжевым пламенем. Вокруг него стояли небольшие скамейки с теплыми пледами и плоскими подушечками, принесенные Михаилом для удобства гостей.

Чародеи явились к костру с кружками, от которых исходил чудесный аромат корицы и облепихи. Усевшись на подушки, они укутались в пледы и, неторопливо потягивая горячий чай, завели негромкие разговоры.

– Мирослава! – вдруг позвала Анита, которая до этого оживленно беседовала с Теодором. – У тебя есть эйтарские арбалеты со стрелами из заговоренной рябины?

– Есть, – откликнулась та. – Осталось три комплекта.

– Они у тебя с собой?

– Конечно.

– Отлично. Отложи один из них для меня.

– Я смотрю, у кого-то намечается большая охота? – усмехнулся Игорь.

Анита пожала плечами.

– Отложить-то я отложу, – сказала Мирослава. – А чем ты будешь за него расплачиваться? Сама понимаешь, деньгами за это оружие не платят. Подарить я его не могу: такой арбалет нужно обязательно на что-нибудь поменять, иначе он потеряет половину магической силы.

– Есть у меня одна интересная вещица, – охотница вынула из кармана небольшой флакон темного стекла с крепкой металлической крышкой. На его дне красноватыми искрами переливалась какая-то вязкая субстанция. – Посмотри, годится эта штука для обмена?

Мирослава взяла флакон в руки и ахнула.

– Ничего себе!.. Анита, где ты его раздобыла?

– В честном бою, – широко улыбнулась девушка.

– Что это такое? – поинтересовался Теодор.

– Демон-паразит. Ну, знаешь, который присасывается к человеку и заставляет его вести себя неадекватно.

– И это еще мягко сказано, – подтвердил Игорь. – Я правильно понимаю: ты отделила эту дрянь от донора?

– Ага.

– Донор остался жив?

– К сожалению, нет. На момент нашей встречи донор был мертв уже много лет.

– Это как? – удивился Герберт. – Когда человек умирает, демон покидает его тело и отправляется искать новую жертву. В мертвом сосуде он оставаться не может.

– Разве я сказала, что сосуд был мертвым? – хитро заметила девушка. – Он хоть и умер, а его тело по-прежнему оставалось живым.

На лицах чародеев отразилось недоумение.

– Это была очень забавная история, – улыбка Аниты стала печальной. – Рассказать?

Все согласно закивали.

Охотница сделала глоток чая, уселась поудобнее и приступила к рассказу.

– Это случилось несколько месяцев назад в городке, расположенном в тысяче километров отсюда. Я приехала туда отдыхать. Управление презентовало мне пять свободных дней, и я намеривалась посвятить их прогулкам, вкусной еде, посещению выставок и театров. Первые два дня я развлекалась от души. Сходила на вернисаж современных художников, потолкалась на ярмарке, и даже побывала на фестивале документального кино.

А на третий день увидела этих двоих.

Они сидели за столиком кафе, в котором я собиралась позавтракать. Двое парней лет двадцати. Самые обычные – модно подстриженные, худощавые, в синих джинсах и бежевых худи. Таких парней пруд пруди на любой улице любого города.

Свободных мест было мало, поэтому я заняла стол, находившийся рядом с ними. А пока ждала свой заказ, случайно услышала их разговор.

– Говорю тебе, Славка, эта та самая комната, – негромко твердил один парень другому, тыча пальцем в потрепанную записную книжку. – Она находится у всех под носом, но ее никто не видит!

– Мне кажется, это туфта, – скептически покачал головой Славка. – Вить, ну в самом деле! Неужели ты веришь в эти сказки?

– Сказки – это истории про злого препода, который завалил тебя на последнем экзамене, – фыркнул его приятель. – А фабрикант Никаноров – это быль. Моя бабуля всю жизнь проработала в краеведческом музее. Она мне про этого Никанорова двести раз рассказывала. А еще про секретную комнату, в которой он спрятал свои сокровища.

– А про труп его дочери, который он тоже спрятал, не рассказывала?

– Слав, ты дурак? Дочь Никанорова похоронена на Кавказе. Она уехала туда лечить чахотку и там же скоропостижно скончалась. Ты что, историю города совсем не знаешь? Сходи в музей, там тебе все объяснят.

– Ладно-ладно, – Славик примирительно поднял вверх ладони. – Что там с сокровищами?

– Смотри, – Витя придвинул к другу свою записную книжку. – Это – заброшенная усадьба. А это ее погреб. В погребе есть потайная дверь, которая ведет в подземный ход. Длина этого хода примерно триста пятьдесят метров. Обрати внимание, чем он заканчивается?

– Каким-то помещением.

– Вот! Я думаю, именно здесь фабрикант спрятал свои рубины и бриллианты.

– Круто, Вить. Возможно, ты прав, но что толку? Погреб давным-давно завален битым кирпичом и трухлявыми досками. Нам к нему не подобраться.

– Поверь, это не страшно. В комнату можно пробраться другим путем. Гляди: вот здесь, как раз рядом с нею, находится люк… Нечего кривить губы, он действительно существует. Я вчера ходил на развалины усадьбы и видел его своими глазами. Просто так этот люк не открыть, за прошедшие годы он натурально врос в землю. Но если взять лом и лопату, что-нибудь может получиться.

– Ты уверен, что этот люк ведет в тайник?

– Судя по схеме, да.

– Слушай, откуда ты взял этот древний чертеж? У тебя же не было ни его, ни этого старого блокнота.

– Блокнот хранился в музее. Он лежал в запасниках много лет. Бабуля говорила, эта книжка принадлежала родственнику Никанорова. Не знаю, какому именно, но мужик был отличный. План усадьбы нарисовал так подробно, что даже ежик разберется.

– Ты украл музейный экспонат?!

– Не украл, а взял на время. Найдем сокровища, и я сразу его верну. Мне чужого не надо.

На самом деле, я мало что поняла из их разговора, но одно уяснила точно: эти ребята собирались ввязаться в дело, которое наверняка выйдет им боком. Искателей сокровищ на свете полно, и примерно половина из них в процессе поиска умудряется потерять голову, причем, в самом прямом смысле.

Позже я пыталась понять, что заставило меня ввязаться в эту историю. В итоге решила, что интуиция. Каждый мой выходной был расписан по минутам, однако я наплевала на все свои планы, так как она вопила: если мальчики откроют таинственный люк, случится большая беда.

Ребята договорились встретиться у заброшенного особняка в восемь часов вечера. Я постановила пойти вместе с ними, но тайно, держась на расстоянии нескольких метров.

Дабы понимать, куда конкретно мы идем, и что нас может там ожидать, я попросила администратора отеля, в котором остановилась, рассказать мне о фабриканте Никанорове. И услышала прекрасную городскую легенду, где правда так тесно переплелась с вымыслом, что отделить их друг от друга было очень не просто.

По словам администратора, Федор Иванович Никаноров жил в этом городе около ста двадцати лет назад. По здешним меркам это был очень богатый и влиятельный человек. Ему принадлежала текстильная фабрика, большой особняк и львиная доля акций в какой-то совместной фирме, которую он развивал с местными воротилами. Еще у Никанорова была дочь Зинаида. Она слыла необыкновенной красавицей, и отец обожал ее всей душой. Собственно, с Зинаидой и была связана рассказанная мне легенда.

Якобы во времена фабриканта и его прелестной дочери в этом городе жила некая старуха, которую все считали ведьмой. В какой-то момент у ведьмы и Федора Ивановича случился конфликт. Администратор признался: точную его причину никто не помнил, поэтому мнения на этот счет расходились. Одни считали, что Никаноров серьезно обидел сына старухи, трудившегося на его текстильном производстве. Другие – что ведьму разозлил вовсе не он, а его дочь, спесивая избалованная гордячка.

Ведьма глотать обиду не стала. Дождавшись удобного момента, она наложила на девушку черное заклятье, и та серьезно заболела. Как именно протекала ее болезнь, история умалчивала, однако спустя некоторое время Зинаида пропала.

Никаноров объявил, что отправил дочь на Кавказ. Одновременно с этим кто-то из его слуг пустил по городу сплетню, будто на самом деле Зинаида по-прежнему находится в родительском доме. Якобы Федор Иванович пригласил в особняк колдунью из соседней губернии, надеясь, что она сумеет излечить его дитя. Но колдунья только развела руками: вылечить девушку оказалось невозможно.

– Ведьма утверждала, будто Зинаида уже мертва, хотя она продолжала ходить, есть и разговаривать, – сказал мне администратор. – Она говорила: внутри барышни сидит черт, который управляет ее телом. Если черта прогнать, тело сразу умрет. Никаноров не хотел, чтобы дочь умирала. В чертей он не верил, и упрямо надеялся найти лекарство, которое бы вернуло девушке здоровье. Однако с каждым днем ей становилось все хуже и хуже. В какой-то момент колдунья предложила погрузить Зинаиду в сон, который бы продолжался до тех пор, пока отец не найдет для нее чудодейственное снадобье.

Фабрикант распорядился обустроить для дочери специальную комнату, где она могла бы спокойно ждать исцеления, и, когда девушка уснула, собственноручно ее туда отнес.

Исцеления, между тем, не случилось. Случилась революция, и Никаноров был вынужден бежать за границу. По словам очевидцев, он уезжал налегке. Из багажа у него имелся лишь чемодан и небольшой дорожный сундук.

В городе все знали: в усадьбе Федора Ивановича хранилось много серебряной посуды, прекрасных картин и ювелирных украшений. Но когда горожане вошли в опустевший особняк, оказалось, что, кроме мебели, и зеркал в тяжелых позолоченных рамах, там ничего нет. Дом и все хозяйственные постройки были перевернуты вверх дном, однако сокровища Никанорова так и не отыскались.

После этого в городе стали говорить, будто фабрикант спрятал свои богатства в секретной комнате – в той самой, где якобы находилась его спящая дочь. Эту комнату тоже искали и тоже не нашли.

Но прошло несколько десятилетий, и два молодых оболтуса сумели-таки ее обнаружить.

Мне слабо верилось, что в этой комнате хранятся сундуки с золотом и бриллиантами. Зато тело проклятой девушки могло находиться там совершенно свободно.

Дождавшись вечера, я поспешила к развалинам усадьбы. Их адрес мне также подсказал администратор отеля, печально посетовав, что они находятся в удручающем состоянии, а у городских властей не доходят руки превратить это место в музей.

Особняк действительно выглядел не очень. Когда-то давно это был большой двухэтажный дом с колоннами, широкими ступенями крыльца, и большими окнами, ничуть не уступавший в роскоши столичным дворцам. Теперь же здание уныло щеголяло обвалившейся крышей, черными провалами на месте деревянных рам, следами огня на кирпичных стенах и кучами мусора, которые лежали на каждом шагу.

Я затаилась в кустах и принялась ждать.

Витя и Славик явились через двадцать минут. Один из них тащил лом, второй – две большие металлические лопаты.

Когда они прошли мимо меня, я неслышно выбралась из укрытия и последовала за ними.

Люк в спальню спящей красавицы находился среди зарослей сорной травы. Судя по всему, это место когда-то было усадебным парком.

Парни поднимали ржавую крышку примерно полтора часа – с перерывами на отдых и обсуждение, так ли сильно им нужны гипотетические сокровища. Наблюдая за их тщетными усилиями, я надеялась, что ребята все-таки откажутся от своей глупой затеи. Но они оказались упрямее, чем я думала.

Когда же их силы были на исходе, крышка, наконец, поддалась.

Мальчики радостно закричали. Мне же захотелось подойти к ним ближе и напомнить, что соваться в помещение, запертое больше ста лет назад, как минимум, не разумно. Мало ли какие вредные газы могли скопиться там за эти годы? Сначала его надо проветрить, а уж потом проверять на наличие несметных богатств.

Поговорить с парнями я не успела. Из открытого люка так сильно дохнуло магией, что я едва не упала.

Витя и Славик колдовской флер, конечно, не ощутили. Они достали карманные фонарики и с криком: «Смотри, ступеньки!» – по очереди сиганули в люк.

Я поспешила за ними.

Подземелье, в которое вел обнаруженный ход, проветривать не требовалось. Благодаря магии там дышалось свободно. Пыли и паутины тоже почти не имелось – спасибо чарам стазиса, мощным и удивительно искусным, которые не позволили времени растерзать это место. Я ощущала их едва ли не кожей, и от этого мне становилось особенно тревожно.

Я быстро спустилась по ступенькам вниз и попала в небольшую комнату. В ее центре стояла большая уютная кровать. На этой кровати, в окружении розовых и голубых атласных подушек, будто сказочная принцесса, лежала девушка необыкновенной красоты. Она была одета в белое платье с длинными рукавами и зеленым шелковым поясом. Ее черные волосы кто-то заботливо уложил в высокую прическу, а аккуратные ушки украсил серьгами с крупными изумрудами.