bannerbannerbanner
Ответ перед высшим судом

Ольга Володарская
Ответ перед высшим судом

Полная версия

– Знакомым.

– Хорошим?

– Да, а что такое? Почему вы звоните с номера Коли?

– Дело в том, что ваш хороший знакомый вчера был убит. И последний номер, по которому он звонил, принадлежит вам.

Глава 4

Илья плохо спал. Можно сказать, совсем не спал.

Проваливался в дрему и тут же из нее выныривал. Хотя скорее всего ему только казалось. Потому что утро наступило совсем скоро. И защекотало прикрытые веками глаза солнечными лучиками. В гостиной не было ночных штор. Илья хотел, чтоб комната была пронизана светом.

Протянув руку к столику, Бердников взял телефон, который туда положил, готовясь ко сну. Пять часов сорок шесть минут. Илья, даже когда работал, просыпался в семь тридцать. А мог и до восьми проваляться.

Вот тебе и новая жизнь!

Он встал, потянулся, хрустнув косточками. Диван вроде и большой, и удобный, а все равно на кровати спится лучше. Потому что привычнее. Спал Илья в пижамных штанах и майке. Чтоб, если что, вскочить и не быть голым и беззащитным. Поэтому тут же прошел в уборную, не забыв по дороге заглянуть в комнату, выделенную Лизе. Госпожа Весенняя спала, свернувшись калачиком. Дышала мерно и чуть посапывала.

Через пять минут Илья вернулся на диван, но с планшетом. Он достал его из сейфа, куда спрятал все ценности, приютив незваную гостью. Просмотрел городскую криминальную хронику. Об убийстве «буржуя» в ней сообщалось вскользь. В городе-миллионнике за вечер произошло не одно преступление, и каждому не стали уделять внимание.

Тогда Бердников вышел на туристические порталы. Но мысль о путешествиях ушла на задний план, и он заскучал. Прилег. И снова уснул. Уже крепко.

Пробудился чуть ли не в одиннадцать. И тут же помчался на кухню, чтобы сделать себе завтрак. Есть хотелось нестерпимо.

Он взял глубокую чашку, разбил в нее яйца и стал взбивать. Омлет – это то, что Илья обычно ел на завтрак. Простой, с зеленью. Но сегодня он решил добавить к нему бекон и гренки.

– Как вкусно пахнет, – услышал Илья за спиной.

– Доброе утро, – поприветствовал он гостью, обернувшись.

– Доброе…

Лиза, потирая глаза, стояла в дверях. В футболке Ильи и, как ни странно, его носках.

– У меня ночью замерзли ноги, я понаглела и залезла в комод, – сказала госпожа Весенняя, поймав взгляд Бердникова.

– Вам они идут больше, – улыбнулся Илья. Лиза выбрала самые необычные носки, в горох. Эти носки ему кто-то подарил ради прикола. – Садитесь, сейчас будем кушать.

– Я в ванную сбегаю и вернусь. – И унеслась, уютно топоча по паркету обтянутыми махровым трикотажем ступнями.

А Илья разложил по тарелкам омлет и разлил по стаканам чай.

Госпожа Весенняя появилась вскоре. Плюхнулась на стул и начала жадно есть. Тоже проголодалась.

– Как спалось? – поинтересовался Илья.

– Отлично, – ответила она с набитым ртом.

– Лиза, а как вы смотрите на то, чтоб нам перейти на «ты»?

– Положительно, – прожевав, ответила госпожа Весенняя. – Очень вкусный омлет, спасибо, Илья.

– Мне кажется, ты не наелась. Хочешь, блинчиков испеку?

– А ты умеешь?

– Это только вам, женщинам, кажется, что холостяки могут лишь пельмени варить. Так будешь блины?

– Буду.

Бердников достал специальную муку и молоко. Быстро замесил тесто. На самом деле он был типичным холостяком и редко себе готовил. Питался в ресторанах или заказывал еду на дом. Но завтраки – это святое. Поэтому омлет и блины Илья готовить умел. А еще ленивые ватрушки. Но в последнее время даже их было лениво печь.

– Что тебе снилось? – спросил Илья, поставив сковородку разогреваться.

– Сначала какая-то снежная равнина, по которой я бежала и бежала. Мне было тревожно. Это замерзли ноги, поэтому и снился холод. А когда они согрелись, я видела океан. Он был таким же бескрайним, как снежная пустыня. Я плавала в нем, и это было приятно. – Лиза отхлебнула чаю. – Но и в плохом, и в хорошем сне я была одна. Как последний человек на Земле.

– То есть ты ничего не вспомнила?

– Абсолютно ничего, – тяжко вздохнула она.

– Не расстраивайся. Вернется к тебе память, надо только подождать.

– Нет у меня времени, Илья. Я в ледяной пустыне, которая благодаря тебе стала теплым океаном. Мне комфортно у тебя… С тобой… Но я все равно чувствую себя как последний человек на Земле. У меня нет родителей, родственников, мужа, детей, друзей. Хотя они наверняка есть. Кто-то да есть. Пусть не муж или ребенок, но тетя, дядя, лучшая подруга…

И потянула ко рту кулак, чтобы куснуть костяшку указательного пальца. Илья перехватил ее руку, легонько сжал, ободряя Лизу.

– Вчера я звонил господину Лившицу, – сказал он. – Решил, что самый простой способ узнать, кто ты, это спросить у него.

– Да, верно! Мы с ним были большими друзьями – дядя Абрам вообще очень любил детвору. Остальные взрослые отмахивались от нас, а он был внимателен ко всем. Выслушивал, давал советы, помогал чем мог. И с отцом моим он был в приятельских отношениях. Опять же, ты говоришь, что купил квартиру у него.

– Абрам Карлович не ответил на мой звонок. Возможно, он был слишком поздним. Поэтому я не стал еще раз набирать, сделаю это сегодня.

Илья вообще-то мог связаться с бывшим начальником службы безопасности его фирмы, отставным подполковником ФСБ, и получить сведения о Лизе максимум через час. Но так не интересно. Бердников ввязался в квест для того, чтобы себя развлечь, и должен сам, без помощи профессионалов, пройти эту игру до конца.

– Постой, а Макар Васильевич, лифтер, все еще тут работает? – встрепенулась Лиза.

– Уже нет.

– Жаль. Он всех-всех знал. Не только жильцов, но и их гостей. Охранял подходы к лифту, как… – Она на секунду задумалась, и Илья подсказал:

– Государственную границу?

– Точно, – рассмеялась Лиза. – А что там с блинчиками?

– Сковородка еще не разогрелась.

– И что?

– На такой первый блин будет комом.

– Я, видимо, совсем не умею готовить, раз этого не знаю, – насупилась госпожа Весенняя.

– Кого из соседей ты помнишь?

– Семеновых, Дроздовых, Ашкарянов…

– Нет, фамилии мне ни о чем не говорят. Я тесно ни с кем из соседей не общаюсь. Но кого-то знаю в лицо. Например, соседку сверху. Она постоянно спускается ко мне: то за спичками, то за солью. Женщина лет пятидесяти пяти, которая считает, что ей больше тридцати не дашь. Любит заколки с цветами и глубокое декольте. У нее на шее крупная родинка.

– Раньше над нами жили две старые девы. Сестры Михельсон. Им уже тогда было за шестьдесят. И их покойный отец был премьером нашей оперы. Большой городской звездой. Они постоянно слушали записи исполняемых им арий, а заодно и мы, хотя в доме очень толстые стены.

– Есть еще мужик, который когда-то был очень толстым, а теперь просто толстый, без приставки очень. То есть скинул кило пятьдесят, но все равно весит сто при росте сто семьдесят. Он бегает по лестницам вверх-вниз, как будто не может себе купить абонемент в зал или кардиотренажер.

Он рассказывал это Лизе, а сам следил за сковородой. Пожалуй, можно налить на нее тесто. Но побольше, чтобы не порвалось. Илья любил тоненькие блинчики, с дырочками. Но такой на плохо прогретой сковороде не испечь, а госпожа Весенняя хочет кушать.

– А кто в башне живет? – спросила Лиза, и Илья едва расслышал ее голос, потому что вылитое на горячее масло тесто зашипело и затрещало.

Ох уж эта башня! В ней всего одна квартира. И объективно, и субъективно, как хочешь к этому подходи, лучшая в доме. Именно ее хотел купить Бердников, когда нацелился на приобретение жилья в «мавзолее» (или «шпильке», как называли дом ранее). Ему всегда казалось, что нет ничего более крутого, чем проживание в башне. Ты на самом верху. Над тобой только звезды – небесные и та, что венчает шпиль. Вид потрясающий из любого окна. Все помещения квадратные, большие, а потолки выше, чем в остальных квартирах. Но это все объективно. А субъективно – Илья еще ребенком мечтал о том, чтоб жить в башне. Он останавливался возле «шпильки», задирал голову вверх и смотрел на нее до тех пор, пока шея не начинала болеть. Он и офис себе купил на последнем этаже здания. Но разве могли сравниться эти современные футуристические высотки со сталинской готикой?

Квартиру в башне ему не продали. Ни за какие деньги. Хотя Илья космических и не предлагал. Он деньгами не сорил, как, пожалуй, все, добившиеся успеха с трудом и без чьей-то помощи, потом и кровью, можно сказать. Но озвучил хорошую цену с учетом того, что в квартире не было ремонта как минимум пятнадцать лет. Цена была выше рыночной на порядок. Ему отказали. Причем в далеко не мягкой форме.

– В башне живут две женщины, молодая и пожилая, – ответил Илья Лизе. – Не знаю, кем они друг другу приходятся. Молодая обращается к пожилой на «вы». Как обеих зовут, сказать не могу, не помню. Но отношения между ними явно натянутые.

– Там жили Пахомовы. Бабушка, мать, отец и дочка. Бабушка умерла. А через несколько лет мать… Я помню, что погибла она как-то нелепо. – Лиза вцепилась зубами в костяшку указательного пальца. Если бы Илья не был занят блинами, шлепнул бы ее по рукам. Наверняка госпоже Весенней в детстве доставалось от родителей. – Девочку звали Маргаритой! – вскричала она. – Сокращенно Ритой.

– И какая она?

– Тихая, приятная, с косой золотой.

– О да, это молодая. – Илья откинул первый блин на тарелку. – Тихая, приятная, с золотой косой.

– Но что за пожилая женщина, что живет с ней?

– Раз отец Риты овдовел, то, вполне вероятно, что он еще раз женился.

– Значит, мачеха. Она злая?

– Фурия просто.

– Жаль Риту. Она никогда не могла дать отпора. Не скажу, что мы дружили, но общались.

– Значит, позавтракав, мы отправимся в башню. – Лифт туда вел как раз из центрального подъезда, в котором проживал Бердников.

Лиза заметно занервничала.

 

– Что такое? – поинтересовался Илья, перевернув второй блин.

– Знаешь, а в неведении есть свои плюсы…

– Боишься узнать о себе что-то нелицеприятное?

– Конечно, – серьезно кивнула она. – Напоминаю тебе, я ничего не помню. И все, что услышу от Риты, будет откровением для меня. Но не факт, что фактом. Понимаешь, о чем я?

– Да. Рита выскажет свое мнение о тебе, но оно… всего лишь ее мнение. Но мы мухи от котлет отделить сможем. И главную информацию получить, а именно узнать, какая такая у тебя весенняя фамилия. Потом сделаем запрос и получим все твои данные.

– А дяде Абраму не будешь перезванивать?

– Ты хочешь этого?

– Мне хотелось бы с ним поговорить.

– Тогда сбегай за моим телефоном, он на столике возле дивана, потому что я не могу отлучиться от плиты.

Лиза тут же унеслась. При дневном свете, как отметил Илья, она выглядела постарше. Не на двадцать пять. Но зато ее глаза сверкали так, что ни припухлости под ними, ни морщинки в уголках были не важны. А ножки какие! Гладкие и загорелые.

– Вот! – выпалила Лиза, вернувшись и протянув телефон Илье. Он, скинув еще один блин на тарелку, взял сотовый, но тут же отложил. – Давай поедим сначала? Вот тебе первая партия. В холодильнике есть мед и сметана. Достань что хочешь.

– А варенья нет?

– Увы.

– Люблю вишневое. С косточками.

– А мужчин каких? – как бы между делом спросил Илья.

– Которые умнее и во всех смыслах лучше меня. Хочу тянуться.

– Были такие?

– По ощущениям – да. Но точно сказать не могу. – Она достала из холодильника мед и сметану. И замерла с банками в руке. – Странно, правда? Такие вещи не должны выветриваться из памяти.

– Нужно узнать от докторов, но ты их боишься.

– Прости меня.

– За что?

– За то, что навязалась на твою голову. – Она села на место и с сосредоточенностью принялась откручивать крышку с банки меда. – Какой сегодня день недели?

– Суббота.

– Значит, ты поэтому не на работе… Не из-за меня.

– Не из-за тебя. – Когда сковорода раскалилась, блины стали готовиться за считаные секунды. И тоненькие, как Илья любил. Он решил испечь еще штуки три и закончить. – А эта Рита… Она какого возраста?

– Примерно моя ровесница. Но мы не учились ни в одном классе, ни параллельно. Может, в другую школу ходила?

– То есть ей около тридцати? А на вид двадцать от силы.

– Так хорошо выглядит? – Илье показалось, что в голосе Лизы прозвучали ревнивые нотки.

– Скорее, странно. Сейчас среди подростков не встретишь таких девушек: без грамма макияжа, с обычной косой, перетянутой резинкой, в асексуальной мешковатой одежде.

– Она как будто не изменилась. Я именно такой Риту помню. – Лиза повела носом и зажмурилась. – Как же вкусно пахнет!

– Так налетай.

– Нет, я подожду тебя.

Зазвонил телефон. Бердников покосился на экран. Все рабочие контакты были им заблокированы еще вчера, поэтому звонить могли только свои. Или господин Лившиц. Но номер был какой-то «левый», и Илья трубку не взял. Вместо этого перебросил последний блин на тарелку, выключил газ и занял место за столом.

Ели молча. Наслаждались.

Опустошив тарелку, откинулись и выдохнули.

– Ща спою, – просипела Лиза, подражая волку из мультфильма.

– Давай. Какая твоя любимая песня?

– Из «Титаника». Но исполнить не смогу, у меня слуха нет.

– Такая же беда. – Илья тяжело поднялся – объелся – и стал убирать со стола. Лиза не помогала. Хотя от женщины ждешь именно этого. – Ты иди в порядок себя приводи, пойдем к соседям.

– Да, хорошо. А дяде Абраму позвонить?

– Точно! – Илья вновь набрал номер Лившица и снова не получил ответа. О чем сообщил госпоже Весенней.

– А его мастерская все еще работает?

– Нет, закрыта.

Она кивнула и отправилась в комнату. Илья, бросив посуду в мойку, тоже пошел одеваться. У него была домработница, но он ее рассчитал, так что порядок дома наводить все равно ему придется, но сделает он это позже.

Они вышли из комнат одновременно. Илья в спортивном костюме – им даже из подъезда выходить не надо, Лиза в джинсах и кофточке. Волосы она собрала: заплела в фигурную косу и концы как-то подвернула, что получился пучок. Такая прическа ей шла. Тем более госпожа Весенняя умудрилась уложить челку таким образом, что шишки не было видно вовсе, а только часть ссадины.

Они вышли из квартиры и вызвали лифт. Поднялись на последний этаж. Бердников первым подошел к двери и постучал. Когда он приходил сюда, звонок не работал, и он не думал, что его починили.

Им долго не открывали. И все же дверь таки распахнулась. На пороге стояла пожилая женщина, опираясь на костыли.

– Опять вы? – воскликнула она и тут же пошла пятнами. Узнала Бердникова! – Я же вам русским языком сказала – квартира не продается.

– Во-первых, здравствуйте, – спокойно проговорил он. – Во-вторых, я не заинтересован в покупке вашей квартиры. А в-третьих, мы не к вам, а к Рите.

– К Рите? – переспросила женщина с таким удивлением, будто услышала, что визитеры хотят увидеть барабашку, живущую в ее доме.

– Мы можем с ней поговорить?

– Даже не знаю… – Она выглядела растерянной. – Не думаю, что у вас получится.

– Рита дома? – встряла госпожа Весенняя.

– Да. Но она сама не своя. Я знаю ее двадцать лет и ни разу такой не видела. С ней что-то случилось сегодня. Если б я верила в инопланетян, решила бы, что за то время, что Маргарита ходила в магазин, ее похитили и что-то с ней сотворили.

– Вы разрешите войти?

Женщина колебалась. Она была враждебно настроена в отношении Бердникова изначально, но Лизу, судя по всему, видела впервые и не знала, как к ней относиться.

– Я жила тут когда-то, – сообщила госпожа Весенняя. – В этом подъезде. Меня Лизой зовут. И мы с Ритой дружили. Вот решила навестить ее.

– Тогда вы как нельзя кстати, – оживилась женщина. – Меня зовут Татьяна Олеговна. Я ее мать. Не родная.

– Мачеха? – зачем-то решил уточнить Илья.

– Да, – неодобрительно покосилась на него Татьяна Олеговна. – И я впервые беспокоюсь за свою дочь.

– Падчерицу.

– Какой вы неприятный человек! – вскипела женщина. – Не хочу вас видеть в своем доме. Уйдите.

– Без меня никак, увы. Так мы войдем?

Татьяна Олеговна посмотрела на Лизу, та скорчила просящую гримасу, и хозяйка квартиры посторонилась. Гости вошли. За ними тут же заперли дверь на три замка.

В квартире пахло неприятно. Бердников отметил это еще в свой первый визит. Затхлостью и кошачьей мочой. В помещении явно хранилось много ненужного барахла и обитал кот. Именно кот – не кошка. И кот, как подобает самцу, метил углы и пакостил, пуская струи, когда что-то было не по его.

– Лизочка, прошу вас, будьте деликатны, – шептала злая мачеха, которая в данный момент совсем не казалась злой. – Марго неадекватно реагирует на все, что ей говорят. Например, когда я попросила дать мне пирожное, за которым она и ходила в магазин, она… Она запустила им в меня! И скрылась в своей комнате. Я попыталась узнать, что с ней, но услышала брань. Меня, Лизочка, послали на… хутор бабочек ловить.

– Да, это не похоже на Риту.

– А я вам о чем! Ее как подменили. И отсутствовала-то всего двадцать минут. Максимум полчаса.

– Где ее комната?

Татьяна Олеговна указала на одну из дверей. Илья отметил, что дверь дубовая. И если ее отреставрировать, будет просто загляденье. В его квартире двери были из сосны, и он их сменил.

– Татьяна Олеговна, вы, пожалуйста, пока устранитесь, – попросила Лиза. – Мы зайдем, все разведаем. А потом вас позовем.

– Нет, ну как же? Я должна знать…

– В нас она еще пирожным не кидалась, поэтому дайте нам десять минут.

– Хорошо. Я пока поставлю чаю. Мне тяжело. Я, как вы видите, еле хожу, но законы гостеприимства требуют…

Илья не стал ждать окончания тирады, толкнул дверь и вошел в комнату.

Комната была огромной, как и остальные. Выходила на север. Пожалуй, спальня Риты была самой неуютной среди всех комнат, но зато какой открывался вид из окна: Волга, оба берега, церковь Успения, деревянные домики, кремль, охраняемый как памятник истории ЮНЕСКО, с ближайшей стороны, заводская махина и Адов холм с другой. На том холме когда-то Стенька Разин казнил неугодных. Столько крови пролил, что на холме перестала расти трава. Но спасибо растениям-мутантам, выведенным на благо человека. Вот уже несколько лет холм зеленеет даже зимой, и венчает его дерево желаний. Губернатор решил, что именно там, с изумительным видом на великую реку, люди должны мечтать о чем-то хорошем.

– Здравствуй, Рита, – услышал Илья голос Лизы. Он немного отвлекся.

Девушка, что сидела на кровати спиной к двери, не ответила. Бердников узнал ее по косе. Толстая, золотая, доходящая Рите до поясницы – чудо, а не коса.

– Что с тобой?

Девушка шевельнулась. Но лишь для того, чтобы отогнать кота. Он сидел у ее ног и лизал пирожное. Очевидно, что Рита запустила в мачеху не единственное.

– Тебя похищали инопланетяне? – спросил Илья.

Та хохотнула. Но горько.

– Да говори уже. Чего молчишь? – И, подойдя к Рите, встряхнул ее за плечи.

– Да пошел ты!

– На хутор бабочек ловить? Мы займемся этим с твоей мачехой сразу после того, как ты объяснишь, что с тобой.

– Ты кто?

– Да никто я. Так, зашел по случаю. С ней разговаривай, – Илья указал на Лизу.

– Но тебя я откуда-то знаю, а ее нет.

– Я хотел вашу квартиру купить четыре года назад.

– А она? – Рита не смотрела ни на кого, ее взгляд был устремлен в стену, но она вела вполне осмысленный диалог.

– Она не хотела. Но жила тут, в доме. Лиза ее зовут. Не помнишь?

– Картошкина?

Бердников вопросительно воззрился на Лизу.

– А что? Все весной картошку сажают, – пробормотала она. – Мы, когда бабушка жива была, всей семьей ездили за этим на дачу, и это было здорово…

– Значит, ты Елизавета Картошкина?

– Наверное, – вздохнула она.

– Да, это она, – вновь вступила в диалог Рита. – Теперь я ее узнала. У нее в квартире были такие красивые краны и ручки, что я даже думала скрутить что-нибудь. Мне нравилась щеколда в туалете…

– В виде дельфина? О да, и я ее обожала. – Лиза села рядом с девушкой. Илья остался стоять. А все из-за кота. Он подошел и плюхнулся на ступни Бердникова. Можно сказать, накрыл их своих телом и замурлыкал. – Так что с тобой произошло за те двадцать минут, что ты ходила в магазин? Расскажи мне.

– Мой мир рухнул…

Лиза ждала продолжения фразы, но его не последовало. Пришлось задать наводящий вопрос:

– Что стало причиной этому?

– Смерть.

Илья взял кота на руки и уселся рядом с девушками. Старая кровать протестующе заскрипела. Вес троих человек был слишком большим для нее.

– Не думала, что когда-нибудь это увижу, – пробормотала Рита.

– Чью-то смерть? – уточнил Бердников, легонько потянув кота за ухо, чтоб тот перестал тереться об его шею. Это было щекотно.

– То, как Маркиз ластится к человеку. Он никому на руки не дается и шипит, если его пытаются гладить.

– Рита, объясни, чья смерть тебя выбила из колеи? Но если не хочешь говорить, мы уйдем, оставив тебя с мачехой, котом и твоим отчаянием.

Лиза метнула в Илью гневный взгляд.

– Не слушай его, – выпалила она. – Я останусь с тобой, и мы будем просто молчать, держась за руки.

– А ты ведь меня раньше именно так успокаивала. Когда умерла мама. Все либо выражали соболезнования, сочувствовали, грустили вместе со мной, либо старались вести себя так, будто ничего не произошло, так они меня подбадривали, и только ты просто подходила ко мне во дворе, садилась рядом и брала за руку.

– Я этого не помню.

– Потому что для тебя это было не так важно, как для меня.

Тут дверь приоткрылась. В комнату заглянула Татьяна Олеговна. Илья махнул рукой, чтобы она ушла. При мачехе Маргарита точно ничего говорить не будет, а ей нужно с кем-то поделиться своим несчастьем. Тем более Лиза рядом и готова разделить его с ней.

– Вчера погиб мой принц. Тот, кто мог спасти меня из этой башни. И я узнала об этом, когда ходила в магазин.

– Как он погиб?

– Его убили. И я даже знаю где. Вчера вечером я пила на кухне чай, смотрела в окно и видела сигнальные огни то ли полицейской машины, то ли «Скорой помощи». Если б я знала, что это место, где убили Николая, я бы выбежала, чтобы увидеть его в последний раз. Я ведь даже на похороны не смогу прийти. Он женатый, пусть и не официально.

– Так мужчина, которого убили в соседних дворах, твой любовник? – немного задержался с реакцией Илья. Он был увлечен Маркизом – чесал его по толстому брюху. Бердников раньше не питал особой любви к котам, но этот ему определенно нравился.

– Он мой принц, – с нажимом проговорила Рита.

 

– А одно мешает другому?

– Во-первых, любовник пошло звучит. Во-вторых, предполагает интимную близость. У нас с Николаем ее не было, только объятия и поцелуи.

– Почему? – живо поинтересовался Илья. Он не очень хорошо понимал, что может помешать двум взрослым людям заняться сексом. И тут его осенило: – О, так он не знал, что является твоим принцем? Ты платонически его полюбила и стала фантазировать, что когда-нибудь он взберется на башню, чтобы спасти тебя? Надеюсь, не по твоей золотой косе? Она, конечно, шикарна, но…

– У нас была взаимная любовь, – повысила голос Рита. – Мы встречались в течение трех месяцев. Коля собирался уйти от своей гражданской супруги. Я ждала, когда это произойдет, чтобы ему отдаться.

– Так, может, это она его? Супруга? – прошептала Лиза. – Да не доставайся же ты никому?

– Может. Но я не знаю, стоит ли говорить об этом на допросе у следователя.

– Почему нет?

– Может, она и не в курсе, что ее мужчина изменял? Не телом – душой. Зачем же ей эти сведения, когда она потеряла Николая? Пусть его память будет светла.

– Рита, постой, – перебил девушек Илья. – Он к тебе шел вчера? Раз погиб в близлежащих дворах, по пути от стоянки до «мавзолея».

– Нет, он тут жил. И мы, коренные обитатели, называем дом «шпилькой», по старинке.

– Он тоже был коренной?

– Нет. Его сожительница.

– Кто такая?

– Зовут Мария. Фамилия – Эскина. Полная блондинка. Примерно наша ровесница. Я ее совсем по детству не помню. Да и видела, может, пару раз всего в жизни.

– Но фотографии в соцсетях изучила? – догадался Илья.

– Да. На каждой второй они с Колей. И все где-то в ресторанах или на островах экзотических. Понятно, что он тянул с разрывом. Кому хочется от сытой жизни отказываться…

Бердников поразился ее здравым рассуждениям. Такие барышни обычно наивны до безобразия. А пока девушки не погрязли в дебрях обсуждения отношений покойного Николая с его гражданской женой и любовницей не любовницей, спросил:

– Рита, а ты в курсе, почему Картошкины съехали? Сплетни в подъезде наверняка ходили.

– Ты сейчас пытаешься переключить мои мысли? – уточнила она и протянула руку, чтобы погладить кота, но тот уполз Илье под мышку.

– И это тоже. Но дело в том, что Лиза страдает амнезией после травмы головы. – Илья кивнул госпоже Весенней, она убрала челку и продемонстрировала раны. – И нам очень нужно восстановить события ее жизни. Если ты хоть как-то поможешь, мы будем благодарны.

– Ее отец был связан с криминалом, – услышали они голос из-за двери. Татьяна Олеговна, судя по всему, никуда не ушла, а стояла и подслушивала. И вот решила вмешаться. – Поднялся на фарцовке, но вам, молодые люди, возможно, это ни о чем не говорит. В общем, он был крупным спекулянтом. Такие зарабатывали в месяц больше, чем директора и кандидаты наук. Когда Советский Союз развалился и в услугах фарцовщиков перестали нуждаться, он стал промышлять антиквариатом и редкими предметами советских времен. Что-то ввозил, что-то вывозил. Но то ли с «крышей» что-то не поделил, то ли товар потерял или приобрел не тот, вложив в него больше, чем имел, но квартиру забрали за долги. И дали двенадцать часов на то, чтобы ее освободить.

– Откуда вы все это знаете? – воскликнула Рита, обернувшись. – Вы стали жить с нами уже после того, как Картошкины съехали.

– Слухами земля полнится.

– Лифтер насплетничал?

– Макар Васильевич поделился со мной сведениями о соседях. Включая некоторых бывших.

– А кто въехал в квартиру после Картошкиных? – поинтересовался Илья.

– Никто. Она пустовала долгие годы. Потом ее сдали каким-то странным людям. Как будто опять криминальным. Но те быстро съехали. Вскоре после этого, как я поняла, ей завладели вы.

– То есть Абрам Карлович Лившиц в ней не жил?

– Насколько я знаю, нет.

– Но именно он все эти годы был собственником. Странно, что Абрам Карлович не въехал, ведь он, как я слышал, обитал в бараке.

– Он вообще странный тип. Я бывала в его мастерской. Ремонтировала застежки на цепочках. Пару раз сдавала золото в скупку. На протяжении долгих лет Лившиц носил одни и те же вещи. Как ни придешь, он в душегрейке и шарфе. Душегрейка засаленная. Шарф – с поехавшими петлями. А ведь вместе с Картошкиным темными делишками промышлял. И, в отличие от подельника, ничего не терял. Более того – заграбастал его квартиру, то есть нажился на несчастье товарища.

– Я в это не верю, – сдавленно проговорила Лиза. – Дядя Абрам хороший человек. Он не мог так поступить с нами. Его наверняка вынудили. И квартира только номинально была его.

– Ах, деточка, какая вы наивная, – покачала головой Татьяна Олеговна. – О жадности Лившица легенды ходят. Отец ваш жил барином. Тратил так же легко, как и зарабатывал. А подельник его, Абрам, каждую копеечку в кубышку складывал. Так что мог Лившиц помочь товарищу деньгами, да не захотел. Не удивлюсь, если он подсуетился, чтобы ему обеспечить неприятности и в итоге оставить его без штанов.

Лиза совсем сникла, и Бердников понял, что ее надо уводить из этого дома. Хватит с нее сплетен. Узнали фамилию, и ладно. Илья опустил кота на пол и взял Лизу за руку. Неожиданно голос подала Рита:

– А вы по себе людей не судите. Если вы человек непорядочный, это не значит, что все такие.

– Что? – возмущенно протянула Татьяна Олеговна. – Да как ты смеешь говорить такое?

– Как раз я и смею, а не ваши дочки, которые это твердили много лет.

– Неблагодарная! Я заботилась о тебе, как о родной.

– Поэтому выписали меня из квартиры, в которой я выросла? Причем без моего ведома. Как только провернули это, порядочная вы наша Татьяна Олеговна?

Бердников наклонился к Лизе и прошептал ей на ухо:

– Пошли отсюда. – А кот, подлец, вновь запрыгнул Илье на руки.

Лиза кивнула. Еще десять минут назад она хотела остаться с Ритой, чтобы ее успокаивать, а сейчас сама нуждалась в успокоении.

– До свидания, – попрощалась она с ругающимися женщинами. Но те были так заняты ссорой, что не обратили на ее реплику внимания. И Лиза с Ильей ушли. Это заметил только кот Маркиз, который бежал за Бердниковым до самой двери, а потом утробно орал под ней, расстроенный расставанием с нежданно обретенным любимцем.

1  2  3  4  5  6  7  8  9  10  11  12  13  14  15  16  17 
Рейтинг@Mail.ru