Ольга Владимировна Яворская
Надежда не умирает никогда
– За несоблюдение правил гигиены и стерилизации,– объяснила бабушка.
Катька схватила мышь и рванула в сад. Там нашла ржавый гвоздь и, стараясь, ну очень аккуратно, вскрыла дохлятину от шеи до хвоста. Развернула кожицу и увидела потрясающую картину – все было на своем месте, сложено, как в книжке, ровненько, как показалось Катьке, даже красиво. Большее место занимает кишечник и рядом к нему прилегают, не оставляя свободного места, даже узкой щелочки, желудок, большая печень и сердце. Она трогала пальчиком органы и радовалась тому, что мышке не больно и что она – мышка не зря прожила свою коротенькую жизнь, а послужила «науке», как думала тогда маленькая врачиха. И не просто послужила, а теперь и уже навсегда, наполнялась уверенностью Катька, определила ее профессию в медицине. Катя даже закрыла глаза от счастья и осознания того, что вот ее смысл жизни – она будет только хирургом. И было бы здорово, если бы она умела делать самые сложные операции. А самые сложные, складывалось в Катькиной голове, это операции на сердце и сосудах, а еще на легких, не унималась нахлынувшая фантазия. Так, значит, решено – она будет кардиохирургом. Катька откинулась на траву, смотрела в небо и мечтала о том, сколько же пользы она принесет людям, если у нее все получится! Она представляла себя в белых одеждах, с марлевой маской на лице, склонившейся над операционным столом. Рядом с ней еще другие врачи и медсестры. Операция длится несколько часов, Катька борется за жизнь пациента и выходит победителем – ну, все как в том фильме про врачей, который она смотрела зимой, и сладко-сладко заныло в груди. Сбудется ли все то, о чем мечтается?
***
– Ка-а-атэ-э-эры-ы-ыно-о! – грозный голос бабушки не предвещал ничего хорошего, – А, ну, йды сюды.
Катька вскочила, как ошпаренная, и молнией метнулась на Федорин зов. Непослушание в их семье каралось сурово.
– Ты ничого не чуешь? – начала издалека бабушка. И повела ее к кроличьей клетке, на которой уже второй день жарился на солнце найденный Катькой мертвый уж. Она нашла его вчера, облепленного муравьями, уже дохлого. Уж был размером около метра, и Валька с Вовкой отошли в сторону, увидя это зрелище. Восторгам Катьки не было конца, она схватила змею, очистила ее одним движением от муравьев и лихо как воротник набросила ее себе на шею, чем повергла в ужас детвору. Радостная Катька, увидев испуганные глаза брата и подруги, решила на этом не останавливаться. Она взяла голову ужа и начала тыкать ее в перекошенное от страха Валькино лицо. Вовка и Валька стали улепетывать от маленькой садистки, Катька за ними. «Игра» продолжалась не долго, скоро ей стало скучно одной с дохлой змеей. Одним взмахом ненужный уж полетел на ближайшую кроличью клетку, а юная садистка пошла мириться и извиняться перед своими друзьями. Новая игра захватила их, и уже никто не помнил ни про змею, ни про то, куда она делась. А из Катькиной головы вообще вылетела информация о том, что органические тела в мертвом состоянии разлагаются и еще при этом извергают такой, мягко сказать, неприятный запах, что даже начинает тошнить от отвращения. Первой начала испытывать дискомфорт бабушка, она понимала, что что-то не так, но что именно, долго понять не могла. Запах по двору распространялся постепенно, заполняя сначала задний двор и проникая на бабушкину рабочую территорию. Федоре пришлось отложить все дела и заняться выяснением причины, появившейся вони в ее цветущем дворе. Справиться самостоятельно она не смогла и позвала на помощь Вовку. Мальчику даже напрягаться не пришлось, чтобы вспомнить про вчерашний день и предположить откуда эта вонь. Осталось малое – вычислить где во дворе скрывается занятая собой и своими делами Катька, чтобы вывести ее на чистую воду.
– Ну, так, шо? – повторила вопрос бабушка, – хиба тоби не воняе?
– Ще як воняе, – выдавила из себя Катька, задумываясь о том, как бы избежать участия в ликвидации со двора зловонно пахнущей и уже не привлекающей ее змеи. Но об участии даже речи не шло, она должна была сделать все сама, без посторонней помощи.
– Зараз ты ее визьмешь и вместе з нею на вси чотыре стороны, геть с двора, да подальше, – рявкнула Федора. Катька с брезгливостью завернула ужа в бумагу и потащила его в ров хоронить. И так как это было не последнее дохлое животное на территории двора, она быстро вернулась к своей мыши, и похороны продолжились дальше.
***
Свободы было достаточно, чтобы нагуляться, накупаться и набегаться в течение дня, но в основном Катька и Вовка занимались накопительством. Денег в семье никогда не хватало, и они часто наблюдали экономную и расстроенную маму, которая подсчитывала копейки, чтобы подготовить их в школу или отправить отдыхать в летние каникулы на Украину. Дети смекнули с самого раннего возраста, что могут приносить пользу маме, пусть небольшую, но поддержку. Поэтому каждый день тратился еще и на уборку территории села от скопившихся пустых бутылок, которые с «радостью» принимались в магазинах по 12 копеек за штуку. Практически каждый день приносил удачу. Дети не тратили эти деньги на лимонад и конфеты, они бережно их складывали в копилку до приезда мамы. За лето получалось до 20 рублей, а по тому времени это были хорошие деньги, ведь билет в купейный вагон с Украины до Москвы тогда стоил 12 рублей с копейками.
Лето пролетало незаметно, в конце августа всегда приезжала мама и забирала своих откормленных, розовощеких детишек назад, в маленький подмосковный городок Серый, с горькими восклицаниями в бабушкин адрес:
– Ну зачем ты, мать, их так откормила? Мне же их теперь дома не прокормить!
На что довольная Федора, рассматривая детей, никогда с ней не соглашалась, считая, что «Диты довжны буты здоровэньки у всих смыслах цьего слова!».
VI
В Сером осенью начиналась совсем другая жизнь – школа, ответственность в учебе, пьяные соседи в коммуналке, сырость и холод.
Катька остро ощущала холод этого городка и свое одиночество, мороз не только на улице зимой (а зима длилась месяцев шесть с половиной – с октября по апрель), но и на душе. Для нее здесь все было чужое, она точно знала, что, как только станет взрослой уедет сразу и больше не вернется. Получится ли это у нее? И Катька усиленно училась, получала знания, чтобы поступить в свой медицинский институт, куда стремились очень многие из города, но не у всех получалось. Одноклассники ее не любили и презирали за рвение к учебе. Она стала замкнутой, но на обиды отвечала бурно. Не умея защитить себя словом, она охотно начинала драку, и вскоре от нее все отстали, считая ее ненормальной и придурковатой. Учителя же, напротив, относились к Катьке с уважением и вниманием, так как видели усилия не очень умной девочки, но отличающейся от других детей старанием, усидчивостью, хорошей памятью и терпением. Учиться было приятно и интересно, многие предметы ей давались с легкостью, кроме математики и всех других, которые были связаны с точными науками. Здесь Катька была круглой дурой, но помогала отличная зрительная память, которая делала просто чудеса. Катька быстро запоминала длинные примеры с логарифмами, абсолютно не понимая их смысл, линейные и столбчатые названия кислот по химии, формулы и задачи по физике. Но шаг влево или вправо от заученного приносил свои неприятные результаты. Мама никогда не проверяла домашние задания ни Катьки, ни Володи. Для детей твердо было определено – это их жизнь, и насколько они ответственно к ней отнесутся, настолько же и получат результат.
Катька была натурой увлеченной. С семи лет толстую и упругую дочуру мама устроила в танцевальный кружок, где она охотно занималась, на зависть своим подружкам, которые любыми способами старались отлынивать от танцев. И в снег, и в пургу Катька летела в танцевальный зал и старалась изо всех сил, но у нее мало что получалось. Всегда она была «запасным игроком», то есть на случай, если кто-то из танцоров заболеет перед концертом. Шили миниатюрные костюмы сразу на всех детей, в том числе и на два размера больше необъятный Катькин наряд. И так славно для нее всегда получалось – на концертах Катька выступала практически постоянно. Волею судеб перед каждым выступлением выпадала из группы по разным причинам одна из ее подруг, поэтому Катю охотно обучали следующему танцу, возлагая на нее определенные надежды. Школы в то далекое время обладали мощными базами по спортивному, хореографическому, вокальному, театральному обучению детей. Учителей разных профессий было достаточно, в школе жилось интересно и дружно. На все всегда хватало времени – и на уроки, и на дополнительные занятия. Была у Катьки заветная мечта – она до боли в сердце хотела учиться в музыкальной школе. Но сбыться этой мечте было не суждено, у мамы не было денег на обучение и на покупку пианино. Любимая Катькина подруга – Светка Мяскина визжала в голос:
– Не хочу идти в музыкальную школу, надоела она мне. И вы мне все надоели,– рыдая, взывала она к своей матери и отцу. За что получала затрещину и пинок в сторону музыкальной школы, и еще вдогонку портфель с нотной тетрадью, который ловила уже сама Катька и бежала с ним, успокаивая свою подругу уговорами и получая за это от нее сто фунтов презрения и ненависти. Светка, вытирая сопли, заходила в двери школы, а Катя гуляла вокруг здания школы, угадывая, из какого же окна будет доноситься певчий голос Светки. Но звуков из всех окон лилось так много, что она уже забывала про Светку и мечтала о своем. О том, как вон из того окна на втором этаже слышится уверенная и очень знакомая мелодия, и это она – Катька так здорово играет на фортепьяно. А с третьего этажа таким звонким голосом тоже поет она и готова петь хоть целый день. Ну почему только к Золушке пришла добрая фея и осуществила все ее желания? Ну, совершись чудо, пройди мимо педагог из музыкальной школы, заметь ее – ведь она будет самой лучшей ученицей. С ней будет легко заниматься, так как Катя готова на все. Но жизнь готовила ее к другим победам, и не суждено было Катьке научиться играть на пианино и знать ноты.
VII
– Так, девочки! Выстроились ровненько, не болтайте, слушайте меня внимательно, – сказала молодая незнакомая женщина, выстраивая танцевальный кружок ровно по линеечке.
– Я ваш новый учитель по хореографии. Зовут меня Ирина Андреевна. С сегодняшнего дня я отберу для занятий девочек, которые будут заниматься со мной дальше по новому расписанию, – уверенно сказала она.
– Из кружка уходит Бондарь Катя. Ты сама, Катя, понимаешь, все танцоры должны быть одного роста и комплекции, – сказала Ирина Андреевна невысокой, пухлой с выпирающим животиком красной от стыда и удивления Катьке.
– Как хорошо, – выдавила из себя девочка, – сколько теперь будет свободного времени. Ура! Я теперь свободная, – быстро говорила шокированная Катя, еще до конца не осознавая, что все это происходит с ней. И что все на нее смотрят с жалостью, и что уходить она не может, что-то ее не пускает – какой-то комочек в груди. А плакать как хочется! Надо куда-то деться. Она быстро спрыгнула со сцены и пошла в зал, села и посмотрела на своих подруг и новую учительницу. Ирина Андреевна что-то уже увлеченно рассказывала детям, и никто из них не обращал на Катьку никакого внимания. Она взяла свои вещи и уверенно пошла к выходу, думая о том, что ей уже 11 лет, а она еще никому не принесла никакой пользы. И толку от нее нет никакого, что она может? Она ничего не умеет. Но ни в коем случае нельзя паниковать и плакать, она еще им всем покажет, на что она способна. Катька быстро шла к дому. Она сощурилась и высоко подняла голову.
– И пусть, пусть так получилось. Я не верю, что все кончено. Я хочу заниматься танцами и буду ими заниматься. Я пойду в другой кружок. Меня возьмут, и у меня все получится, – уже твердо решила она для себя и зашла в подъезд своего дома.
Маме и Вовке она ничего не сказала. Ей было стыдно за себя. И как она скажет, за что ее выгнали? Вовка тут же взбесится от радости, и у нее начнется новая волна унижений. От своего брата она всегда получала мощную критику по поводу сочетания тучной комплекции и вздорного характера, сопровождающуюся изысканными выражениями в свой адрес типа толстая тумбочка, Фрекен Бок, жиряга, ей даже было присвоено имя знаменитого Тумбы Юханцана (если оно правильно произнесено).
Но Катьку особо нигде не ждали. Она, не спрашивая маму, пыталась узнать сама, где и как работают в городе хореографические кружки, но натыкалась всегда на одну и ту же информацию – при школах для учащихся этих школ. Предложить себя из другой школы она не смела. Жить стало скучновато, и Катька решила испытать себя в швейном деле.
«Всегда и везде приветствовалась девочка, умеющая держать в руках иголку с ниткой», – рассудительно думала она.
А если еще и научиться шить красивые платья и блузы, пальто и куртки? То цены ей не будет!!! Но – было одно большое НО! Катьке никогда не давалась наука шитья и приготовления пищи на уроках труда в школе. Ее организм просто отвергал правила и умения хозяйствования по дому. Желания не было напрочь, как она над собой ни билась. Но Катька была бы не Катька, если бы не смогла заставить себя хоть маленькими порциями, но осваивать эту науку.
Кружок кройки и шитья был организован в городе мастером – педагогом для девочек со всех школ, находился он на другом конце города. Воодушевленную юную портниху это не испугало, и она со всем своим энтузиазмом и напором явилась на занятия, поразив наповал мастера Ольгу Сергеевну своей безграмотностью и неусидчивостью в этом кропотливом деле. Из метра ткани, как казалось, Катьке могла бы получиться красивая блуза с рукавами-фонариками, на что Ольга Сергеевна просто разводила руками, в сотый раз пытаясь объяснить, что для блузы нужна выкройка, а не обверложенная дырка для головы в середине полотна. Потом она махнула рукой и оставила Катьку в покое. Весь материал в доме, заботливо припасенный мамой для своих каких-то обновок, был зверски испорчен раззадорившейся и увлеченной шитьем дочурой. То, что она сваяла из этих приличных кусков материи, сама носить не стала, да и никому эти шедевры подойти не могли, только, наверное, лишь сказочной Дюймовочке. Катьку огорчали такие результаты, но на большее она, как ни старалась, явно уже не могла быть способна. Ольга Сергеевна относилась к ней с добротой и какой-то материнской нежностью, реагируя всегда улыбкой на ее взбалмошные и непрактические идеи. Мастер уже знала, что Катька хочет быть врачом, и всячески старалась дать понять маленькой девочке, что врачевание будет ее коньком и что именно в этой профессии у нее все получится. Откуда она это знала?
Полгода хватило Кате бороться с собой, чтобы стать швеей. На большее ее не хватило, она стала пропускать занятия, а потом перестала приходить совсем. Встречаясь с Ольгой Сергеевной на улице, они долго по-родственному что-то обсуждали, чувствуя друг к другу какую-то привязанность и теплоту. Так и остались хорошими друзьями на долгие годы.
Как-то, в очередной раз, приехав со своей любимой Украины, Катьку послали за хлебом в магазин. Она решила изменить привычный маршрут и пошла в хлебный магазин на берегу реки. Ничего не предвидя, она брела по дороге и обдумывала новый учебный год, размышляя над тем, как скоротечна жизнь и что она уже в седьмом классе и уже почти взрослая, а ничего, кроме школы, у нее нет. В свои 12-13 лет дети уже могут играть на пианино, правильно петь, садиться на шпагат и красиво танцевать. А она? Так, серая мышь в своем самом сереньком городке Сером. И тут остановилась, как вкопанная. На свежеприклеенной афише на столбе объявлений она прочитала о наборе в хореографический кружок девочек 12-14 лет. Она не верила своим глазам, наверное, что-то неправильно прочитала, что-то не поняла. Катя напряглась и внимательно прочитала каждое слово –
В городской хореографический кружок производится набор девочек 12-14 лет. Обращаться в Дом культуры гороно ежедневно с 17 ч. до 19 ч. Хореограф Козуб Татьяна Владимировна.
Катька замерла, одну минуту обдумывала информацию. Посмотрела на часы: 17 ч. 40 мин. и бегом, стремглав полетела в Дом культуры.
Татьяна Владимировна, невысокая толстенькая миловидная женщина лет тридцати, сидела в окружении нескольких стройных длинноногих девочек. Она взяла Катьку сразу, как только узнала, за что та была выпровожена из школьного танцевального кружка. Педагог сказала, что не это имеет значение и что она тоже никогда не отличалась худобой и тем не менее имеет среднее хореографическое образование и успешную карьеру. Она как-то сразу поставила Катьку в центр внимания, понимая ее и, видимо, вспоминая что-то свое пережитое в прошлом.
– Работать будем много, – твердо сказала Татьяна Владимировна, – расслабляться никому не дам. Занятия будут через день в течение трех часов. Завтра в 14 ч. 30 мин первый урок. Форма одежды: футболка и короткая юбка, на ногах туфли на небольшом каблуке. Вы готовы?
– Да, да, – вторили ей девчонки, – готовы!
– Конечно, конечно, – говорила про себя Катька, не спуская глаз с Татьяны Владимировны, слушая ее сладкую для себя речь.
– Расписание может измениться по мере пополнения группы, – продолжала учитель, – в конце каждой четверти отчетный концерт, на который мы должны будем подготовить два-три танца.
– А костюмы, мы будем шить костюмы для выступления?– спрашивали девочки.
– Костюмы шить не будем, так как все уже сшито и висит в примерочной. Дом культуры работает давно, при нем в течение нескольких лет работает городской танцевальный и театральный кружок со своей нашитой большой гардеробной. Если кому что-то не подойдет, то подгоним под размер, – рассказывала Татьяна Владимировна.
Катька думала, что попала в сказку. Неужели все будет так, как говорила эта еще не знакомая, но уже понравившаяся ей молодая женщина? И она тоже везде будет участвовать. Аж дух захватило!!!
– Тебя за смертью посылать, – ворчала раздраженная мама.
Она не волновалась, что дочура пропала на два часа, уйдя за хлебом. В то время маньяков не было и преступников днем с огнем не сыщешь, ну а уж чтобы украли ребенка или человека – об этом даже не знали теоретически. Хорошее время было. Не было страха у матерей за своих детей. Дети с пяти-, шестилетнего возраста могли самостоятельно передвигаться по окружной территории вокруг дома в радиусе два и более километра, играть во дворе без родителей часами, без всякого присмотра. Если подрались или нашкодили, проходящие мимо взрослые не дремали, применяя воспитательные меры. Мораль и нравственность были в почете, взрослых дети слушали безукоризненно. Да и городок был невелик, чтобы какое-то мелкое злодеяние ребенка не дошло до ушей его родителей. Мамы говорили большое спасибо, и воспитание продолжалось дальше.
Катька ничего не рассказала маме, опасаясь, что вдруг не получится задуманное. Чтобы потом не было стыдно. Она просто решила сделать ей сюрприз. На следующий день она вернулась из школы полтретьего. А занятия-то в три часа, а еще до клуба, если бегом, минут пятнадцать. Времени хватило только на то, чтобы переодеться и засунуть в рот первый попавшийся на глаза кусок съедобного. Быстрее, быстрее, быстрее! Все, успела. Девочки были уже на сцене, Татьяна Владимировна уверенным голосом отдавала команды:
– Так, впереди – Галя, Вера, Наташа. Второй план – Света, Нина, Марина, Оля. Девочки, не зеваем, перестраиваемся. Так, Катя, а вот и ты. Встанешь в первый ряд. Живее!
Катька не могла понять, откуда у нее этот восторг и музыка в душе? Да, конечно же, от того, что она снова в танцевальном коллективе, да еще в каком! Кому скажи – не поверят! А еще оттого, ну, конечно же, от этого – оттого, что не засунули ее, как прежде, назад, в дальний угол, чтобы никто не видел. А стоит она впереди, и как хорошо видно ноги учителя, которые показывают замысловатые позиции. И она обязательно оправдает себя, она будет делать все, что скажет Татьяна Владимировна, только чтобы не поступили с ней так, как в школе. Уже шел второй час занятия, все выдохлись, у Катьки пересохло в горле, в глазах появились темные маячки от усталости. Одна Татьяна Владимировна задорно отплясывала на глазах у еле живых девчонок, приговаривая:
– Спины держим ровно, чеканим дробь – танец народный, родной, значит. Руки, руки – а, ну, в боки! А где улыбка на лице? – смеялась она.
А на лицах танцующих уже не до улыбки, только пот градом. Некоторые девочки взмолились. Катька бы тоже хотела им подпеть, но сжала губы, улыбка получилась настолько кривой и жалостной, что Татьяна Владимировна подняла вверх руку и объявила перерыв аж на 15 минут. Все с грохотом, тяжело дыша, упали на стулья.
– Это поначалу трудно будет, а потом привыкнете. Тренировка дело хорошее, впереди у нас еще два часа, так что настраивайтесь, – ласково щебетала хореограф.
Три часа репетиции пролетели незаметно, только ныло все тело, голова была пустой и ни о чем думать не могла, ноги тяжелые и неподъемные. Девчонки разбредались по домам молча, получая информацию о том, что завтра снова занятие и чтобы никто не опаздывал. Катя ползла домой уставшая, но счастливая. Началась ее новая жизнь, имеющая смысл, так как она снова при деле. При том деле, которое ей нравится и для нее оно очень полезно, размышляла она, так как уметь танцевать ей пригодится в медицинском институте. Ведь не хочет она быть постоянно толстой коровой, а вдруг навсегда останется такой? Ну, хотя бы быть подвижной и гибкой, вздыхала Катька.
Жизнь закружилась между школой и хореографическим кружком, полная забот и приятных событий. Все уже давно подружились и поддерживали друг друга. Катька так и стояла в первом ряду, и были у нее свои сольные партии почти в каждом танце, и не было уже этой зверской усталости. Тело стало легче. Частые репетиции и отсутствие полноценного обеда сделали свое дело. Катькины штаны уже висели на бедрах, упругие бока их поддерживать отказались, жирненький животик подтянулся к позвоночнику, рукава на кофточке-водолазке уползли к локтям, и сама, раньше длинная кофточка стала вдруг короткой и неприличной. Катя как-то мгновенно выросла на восемь сантиметров и похудела на два размера. В школе она уже не слышала в свой адрес о том, что она толста неимоверно, но по-накатаному ее продолжали сторониться, так как рвение к учебе с килограммами не исчезло. Школа жила своей привычной интересной жизнью, в которой Катька почти не участвовала, так как все свободное время занимал хореографический кружок.
***
В конце каждого года школы давали отчетные концерты, выбирались самые лучшие номера и представлялись на сцене городского Дома культуры в качестве конкурса. Ее школа всегда выступала в числе лучших, часто занимая первые места. В этом году она школу не представляла, но зато их танцевальный кружок, которым руководила Козуб Т.В., считался самым профессиональным в маленьком городке Сером. И, конечно же, их танцы представлялись на каждом городском концерте.
В этот конкурсный день Дом культуры был просто наводнен детворой со всех школ. Везде звучало «Пусть всегда будет солнце», все нарядные, веселые, праздничные. Катька знала, что ей предстоит встретиться с ее бывшей танцевальной группой и их новым руководителем, и от этого на сердце неприятно ныло, так как понимала, что может произойти что-то нехорошее, но еще по своему малолетству и отсутствию опыта даже не могла предположить, что именно. Конечно, красочные и нарядные костюмы их городской группы в корне отличались от школьных нарядов, но не это главное. А может, это? Ведь засмотрелись не на нее, а на юбку и венок с лентами.
– Смотрите, Катька! Какая ты красивая, ты откуда здесь взялась? – кричала Надя, ее бывшая подруга, удивляясь и не веря своим глазам. Катю обступили ее школьные приятели. Ирина Андреевна оглянулась, но, присмотревшись и, видимо, ничего не вспомнив, отвернулась и опять занялась приготовлением к выступлению.
– Я здесь танцую, я сейчас в кружке у Козуб Татьяны Владимировны уже почти год, – отвечала она и себя не слышала. Недоуменные и неприветливые взгляды девочек заставили ее обильно покраснеть, и она уже не знала, что отвечать.
Положение спасла Татьяна Владимировна, которая зычным голосом собирала свою группу для открытия конкурсной программы. Катька сорвалась с места и заняла свою позицию. Она танцевала самозабвенно, улыбка не сходила с лица – пусть на нее посмотрят учителя и завучи ее школы, а самое главное – пусть посмотрит та, которая не оценила ее и выгнала.
За кулисами, куда после танца вбежала вся группа девчонок, ее уже ждала одна из завучей школы:
– Что ж ты, Бондарь, за школу так не танцуешь, как за город? Пренебрегаешь нами? В школьной жизни не участвуешь, как это понимать? – отчеканила она.
Катька задохнулась, она вдруг почувствовала, как в груди все сжалось от боли и несправедливости, комок подкатил к горлу. Она опустила голову с накатившимися слезами на глаза, но так и не смогла ответить ни слова.
– Ладно, разберемся потом. Вот такие эгоистки вырастают, что бы для них школа ни делала.
Катька почувствовала чью-то руку на своем плече. Сзади стояла Татьяна Владимировна.
– Это еще только начало твоей жизни, девочка моя. Дальше будет хлеще, ты всегда должна быть готова к таким поворотам судьбы. А для этого нужно быть сильной, потому что несправедливые люди никогда не захотят напасть на сильного человека, умеющего постоять за себя.
Сердце продолжало сжиматься и сильно стучать, но плакать почему-то расхотелось. Оставалось одно – ее как будто придавило чем-то тяжелым, которое невозможно было сбросить с себя сразу. «Разве может так быть?» – размышляла она, но, совсем не чувствуя себя виноватой, опять с трепетом пошла на сцену.
VIII
В школе осложнений никаких не вышло, она продолжала хорошо учиться и считаться одной из успешных учениц. Так, полный забот и новых впечатлений, пролетел еще один учебный год. Наступило лето, а значит, поездка к бабушке на любимую Украину.
Бабушка ждала своих внуков с нетерпением, сохраняя, будучи на пенсии, определенный вес и авторитет в школе, она могла с легкостью определить своих чад на разные экскурсии с любым классом. Дети охотно соглашались, потому что эти поездки, кроме разнообразия отдыха, приносили еще и массу полезной информации, а также развлечения на каруселях, а главное – мороженое, и сколько хочешь, так как родителей рядом не было, а сопровождающему педагогу было не до того, чтобы подсчитывать количество съеденного детьми.
Так получилось и на этот раз. Поездка была по местам боевой славы. В то время такого рода экскурсии очень приветствовались, детям прививалось уважение к ветеранам войны, да и последствия этой последней и самой кровожадной и несправедливой войны еще жили в каждой семье. Любой школьник без запинки мог сказать, когда началась Великая Отечественная война, в какой день недели, в какое время суток, сколько она продолжалась, количество унесенных жизней и когда с триумфом закончилась. А дети, живущие в наше время, могут сполна выдать эту информацию? А историю не отменял никто!
Поездка для детей была организована в город Черкассы и Смелу на целый день, ехали Катька и Вовка со своими сверстниками из сельской школы. За годы многочисленных летних каникул они обросли достаточным количеством друзей в их селе. Лучшей подругой у Кати была Вера Лампыга (фамилия очень редкая и красивая), которая познакомила ее с другими девочками из своего класса, и Катька неожиданно для себя сдружилась с этими девочками, понравилась им и была нарасхват и всегда в центре внимания. Все хотели с ней пообщаться и даже, к удивлению, боролись друг с другом за ее внимание. Замкнутой и отверженной в своем городе Сером Катьке это внимание было в диковинку, она, конечно же, была счастлива и с радостью окунулась в новую компанию. А что было самым странным – новые подруги считали ее очень красивой! Считая себя гадким утенком, в это Катя категорически не могла поверить, но этот факт оказался тоже очень приятным.
Автобус стоял около школы. Все ребята, как принято, заняли для себя самые лучшие места. Для Катьки забили сразу несколько мест ее новые подруги, и она, не торопясь, зашла в салон и села, конечно же, с Верой. Все оживленно разговаривали, шутили друг над другом и баловались. Звонкий смех распространялся далеко за пределы автобуса. Катька, хохоча, повернула голову и посмотрела в окно на группу мальчишек, еще не зашедших в автобус, и застыла. В душе все оборвалось, смех как рукой сняло – около дверей стояли ее враги вместе с Валеркой Михелем. Это был конец, она знала, что ее счастье долго длиться не может. Сейчас он зайдет и долбанет ей по голове при всех, а потом пойдет ругань и разборки, так как он не упустит момента опозорить ее. Она опустила голову и медленно обдумывала ситуацию.
– Так выйдет неудобно, мы уже взрослые люди – 13 лет, а будем вести себя, как салаги малолетние. Конечно, что там мама говорила о том, что мальчишки взрослеют дольше, так она же не виновата в том, что вымахала в длину и похожа уже больше на девушку, чем на ребенка. Что теперь будет? Господи, помогите же ну хоть кто-нибудь! Катька сидела, вжавшись в сиденье, и даже не заметила, что уже тронулся автобус, и ее за руку теребила изо всех сил Верка:
– Ты что, уснула что ли? – кричала она ей в ухо.– Ку-ку, я здесь, проснись, – махала она ей пальцами перед глазами.
«Где они? – промелькнуло в Катькиной голове. – Неужели не поехали, может, просто случайно подошли к своим друзьям проститься и пожелать хорошей поездки?».
Она посмотрела на удивленную Верку и боковым зрением увидела загоревшее лицо Михеля на заднем сиденье. Радости не стало, она вся сжалась внутри и превратилась в ожидание неизбежного. Поездку Катька помнит плохо. Четко всем организмом она следила за своими врагами и уже была подготовлена к самому плохому, но, как ни старалась, не могла заметить с их стороны никакой агрессии. Несколько раз она ловила и даже чувствовала долгий внимательный взгляд со стороны Валерки в свою сторону, но на этом все и заканчивалось. Кто-то отвлекал его разговорами, и он опять не обращал на нее никакого внимания. По дороге домой Катька четко поняла и представила тактику своих врагов. Да, конечно же, как она сразу не могла догадаться – они тоже не хотят разборок при всех. Вот когда поездка закончится, и они все выйдут из автобуса, вдали от учителя и других ребят, тогда только они будут драться, чтобы их никто не видел. У Катьки даже отлегло от сердца, она расправила плечи.
«А теперь надо им показать, что я их не боюсь!» Она развернулась к девочкам, не обращая внимания на мальчишек и Валерку, и лихо подхватила украинскую песню:
