Ольга Викторовна Дашкова
Крепкий орешек
Глава 5
– Мадам, ваш кофе.
– Мадемуазель.
– Извините.
Аделина нервно дернула плечами, не любила мадемуазель Галич все эти провинциальные рестораны, а уже тем более кофе, что подавали в них. Наверняка не пойми из какого зерна, которое непонятно откуда привезено и где куплено. А как сварен – одному лишь богу известно.
Галич взяла чашку, стоящую на блюдце, двумя пальцами, поднесла к лицу, с опаской вдохнула аромат, замерла на секунду, приподняла одну бровь и сделала осторожный глоток. Было вполне так прилично, что удивило.
Ада обожала кофе, пила его много, везде, но не все, что подавали. Женщина могла прочесть лекцию, где выращиваются и собираются лучшие сорта, сколько они при этом стоят, и как правильно готовить напиток. Но не будет этого делать, в этом городе она с иной целью.
Найти курс, что вел Лев Корнеев, оказалось легко. С минуту поразглядывав двух сцепившихся рогами баранов на стене, отмечая, какая это отвратительная безвкусица, обернулась по сторонам. Мимо как раз пролетала рыжеволосая нимфа в ультракороткой юбке. Ада кашлянула, решив, что это гостья, но все-таки остановила ее и задала вопрос.
– Я ищу Льва Корнеева, где его можно увидеть?
– А вы кто? – девушка моргнула, склонила голову.
– Его страшный сон.
Брови Карины от удивления поплыли вверх, дамочка была наглая, но такая яркая, в теле, с сексуальным вырезом декольте, яркой помадой на полных губах и хитрым прищуром карих глаз.
Может быть, она жена Корнеева?
Нет, нет, такого быть не может, хотя… Нет, точно не жена. Сколько ей, тридцать пять? Ну максиму, больше не дашь.
– Значит, ему не повезло сегодня, да? – Карина сделала шаг назад, рассматривая гостью.
– Как сказать. Так как я могу его найти?
– У него кулинарные курсы.
– Где именно у него курсы?
Кого-то она Карине напоминала, нет, не внешне, таких женщин в их городе нет точно, даже жена мэра в сравнении с ней немного простовата. Напоминала именно энергетикой, вседозволенностью и наглостью, но в допустимых пределах.
– Прямо и налево, там малый зал.
– Спасибо, деточка, и пригласи туда официанта.
Точно, она напоминала Карине Орехова – он такой же хамоватый, но харизматичный. Может, она его родственница? Но почему тогда ищет Корнеева? Странно все, нужно рассказать шефу, он уже, наверное, спустился вниз.
Аделина потеряла интерес к рыжей любопытной особое, которая провожала ее задумчивым взглядом, пошла в указанном направлении, открыв дверь, зашла в зал, села за первый пустой столик. Через минуту рядом возник официант, она заказала кофе.
Лев Корнеев как раз начал рассказывать ученикам курса о восточной сладости, Ада внимательно слушала, подмечая для себя интересные факты. Ей понравился Лев. Не с первого, естественно, взгляда, Галич прочла о Корнееве много любопытного, пока ехала сюда. Лев Кириллович был успешным ресторатором, медийной личностью, который за довольно маленький отрезок времени стал популярным в своих кругах.
Парнишка ушел, Галич переключила свое внимание на Льва. Да, Аделина встречала таких людей, но редко. Многие добивались признания и успеха годами, терпели поражения и провалы, бросали все и уходили. Но Корнеев взял нахрапом, своей харизмой, талантом и напором. За это его стоило уважать. Но всегда найдутся завистники и недоброжелатели.
Да, Лев определенно нравился гиене и акуле ресторанного бизнеса, как часто за глаза, да и в глаза, называли Аду Галич. Не в плане как мужчина, молод он для нее, с такими мороки много. Лев был увлечен своим делом, он любил его, говорил о каждом продукте с любовью, даже здесь, далеко от столицы, он уважал своих учеников, был с ними на равных, без пафоса.
А еще Ада поняла, что мужчина влюблен.
Господи, какое отвратительно-прекрасное чувство, и сколько оно может принести за собой проблем и слез. Аделина все это испытала на своей шкуре, у нее тоже когда-то были вот такие влюбленные глаза, совершенно бессмысленный взгляд, улыбка на лице. Но все это давно в прошлом. Выжжено и посыпано пеплом.
Его глаза горели огнем, и он постоянно взглядом слаще меда для пахлавы смотрел на пышную блондинку в первом ряду.
– Комплимент от шефа, – появившийся официант прервал ход мыслей, Ада посмотрела на молодого человека, а потом на принесенный «комплимент» в виде пирожного-корзиночки с тремя грибочками и листиками из масляного крема.
Женщина кашлянула, она не видела подобного много лет. Не видела и не ела. Только один человек из ее прошлого угощал Аду такими пирожными. Но она давно вычеркнула его из памяти. Вытравила, забыла и не собирается вспоминать
Что вообще происходит?
Ада огляделась, официант уже ушел, пахлава была готова, слушатели курса начали дегустировать ее, Корнеев, взяв за руку блондинку, быстро вывел ее из зала. А Галич так и осталась наедине с пирожным, не сводя с него глаз.
Такое было в ее детстве, еще были эклеры и цветное желе, что продавалось в креманке, нарезанное кубиками – они так забавно дрожали. А еще была газировка «Буратино», и всем этим ее угощал одноклассник в кафе за две остановки от школы с милым названием «Василек». Но больше всего Аделина любила именно такое пирожное, песочное тесто корзиночки и бисквитные шляпки грибов.
Тогда ей было почти семнадцать, выпускной класс, скоро экзамены, а она влюблена. Молодая, красивая, тонкая, в модных облегающих джинсах, с грандиозными мечтами, с наполеоновскими планами покорить целый мир, быть счастливой, иметь большой дом и дружную семью.
Сбылись не все. Со второй частью мечты было сложнее, чем с покорением мира, но это она пережила и смирилась.
Аделина, не притронувшись к комплименту, встала, в висках кольнула боль, захотелось курить, хотя давно бросила и не выносила запах дыма и табака. Начала что-то искать сумочке, но остановилась и вновь задумалась.
А что если он здесь шеф-повар? Как тогда узнал, что она в городе? Нет, бред, этого не может быть. Нужно было уходить, все, что надо, мадемуазель Галич узнала, осталось лишь написать статью и выслать ее редактору. А еще спросить у Поля, зачем вообще ему понадобился этот талантливый молодой мужчина, ради которого он готов был за любые деньги отправить ее в Россию?
Вышла из зала, затем на улицу, в дверях ее чуть не сбила брюнетка, которая неслась, ничего не видя на своем пути. На улице за кустами сирени увидела рыжую копну волос, а носом уловила сигаретный дым.
– Не угостите сигаретой?
– Да, пожалуйста, травитесь на здоровье.
– Я бросила давно, но вот сейчас захотелось.
– А я все не могу. У нас здесь последнее время сумасшедший дом, никаких нервов не хватит.
– У вас все впереди, но нервы надо беречь.
Аделина взяла сигарету, покрутила ее в пальцах, Дмитрию не нравилось, что она курит, хотя сам он дымил как паровоз. Карина протянула спички, Галич обратила внимание на логотип ресторана и название на них, чиркнула, прикурила, затянулась и чуть не закашлялась.
– Классные, да? – Карина кивнула на спички. – Шеф любит понты. Вам понравилось пирожное?
– Так это были вы?
– Ага. Оно прикольное, такие милые грибочки, обожаю его. Хотела подсластить ваше общение с Корнеевым. Вы не обижайте Леву, он хороший.
Девушка напряглась, подняла голову, прислушалась.
– Извините, мне пора, – кинула сигарету в клумбу, сорвалась с места и на высоченных каблуках побежала в ресторан.
Галич вздохнула с облегчением, сделала еще одну затяжку, поморщилась, выкинула эту отраву в урну и зашла обратно в ресторан. Нужно было отведать, чем здесь кормит шеф, любящий понты, да и есть хотелось ужасно.
Глава 8
И что такое вообще на нее нашло?
Qu'est-ce qu'un pic émotionnel?
Что за эмоциональный всплеск, если уже говорить родным языком – той страны, в которой Ада родилась и выросла?
Нет, Галич абсолютно не могла понять своей реакции на встречу с этим мужчиной. Пусть даже он был ее первой любовью, пусть даже и предал, прошло много, слишком много лет, чтобы что-то из прошлого осталось и могло дать такой триггер.
Или все-таки что-то осталось?
Или все-таки срок давности не имеет значения?
А ведь Ада Галич в данный момент была завидной невестой, за ней ухаживают и пытаются добиться расположения этой яркой женщины много мужчин. Другое дело, что она всех их отшивала – красиво, элегантно, со вкусом, с налетом цинизма, но без пошлости. Отшивала, потому что не цепляли, не «торкали», если уже говорить словами подруги Барбары, которая знала в этом толк.
Но что на нее нашло сейчас?
Резко разучилась отшивать элегантно и без пошлости? А вместо этого что-то плела про несчастный рибай и отнекивалась, что она не Канарейкина. Канарейкина она, да, была до замужества. Мать у нее прекрасная женщина, дала девочке при рождении свою «красивую», по ее мнению, фамилию – Канарейкина. Так как у отца была менее приглядная и даже в какой-то мере, оскорбительная.
А вот отец назвал так, как хотелось ему – Аделиной, в честь прабабки, что в семнадцатом году прошлого столетия была женой комиссара. Но у родственницы была менее поэтичная фамилия Козлова, а мать маленькой Ады была категорически против такого сочетания. Так Аделина стала Канарейкиной, выбирать, как говорится, было не из чего.
Но что же случилось с бывшей Канарейкиной сейчас?
Атмосфера «Двух барашков»?
Страна?
Город, с которым связано слишком много воспоминаний? Нескладывающаяся личная жизнь? В то время, когда ее тело говорило, нет, кричало, что ему нужен мужчина. Нужен секс. Здоровый, выматывающий, полноценный, удовлетворяющий во всех планах: морально, эмоционально и физически.
Но кто признается в этом хотя бы сам себе открыто? Галич пока не дошла до такой стадии, чтобы кричать на каждом углу «Хочу секса!» или ходить с плакатом «Трахни меня».
Ада ушла гордо, медленно, красиво покачивая бедрами, стуча «лабутенами» по полу, но могла устроить и грандиозный скандал. Разнести это заведение общепита в стиле далеких нулевых в пух и прах, сровнять с землей перед лицом мировых рестораторов Геннадия Орехова и его «баранов».
Вопрос другой.
Могла, но почему не сделала?
Об Орехове никто не знает, о его «Двух барашках», даже о городе, где находится ресторан, мировые рестораторы не в курсе, им все равно, он им не мешает, им наплевать.
Как и Орехову на них.
Гена всегда делал что хотел, не спрашивая мнения и не требуя восхищения. Делал по большей части наперекор, вопреки чьему-то мнению. Упрямый был как баран.
– Diable, – Ада выругалась сквозь зубы, прикусила губу.
– Что, простите?
– Я не вам.
Водитель такси кивнул, но всю дорогу разглядывал пассажирку. Она так неожиданно ворвалась в его такси, едва только он успел высадить пассажиров у ресторана. Показала тысячную купюру, назвала адрес и велела ехать. Ничего не оставалось, как подчиниться, судя по взгляду, перечить было опасно.
Но когда ей позвонили, и она так красиво заговорила на незнакомом языке, водитель пропустил сигнал светофора и чуть не врезался в затормозившее впереди авто.
– Здравствуй, Барбара. Вот же черт! Здесь люди совсем не умеют водить, – Ада ругалась на французском, зная, что ее никто, кроме подруги, не понимает.
– Доброе утро, Ада.
– Кому утро, а кому нет.
– Я как ни позвоню, ты постоянно в дороге. Ты хоть когда-то отдыхаешь? Вообще – от мыслей, от работы, от всей этой суеты? Очень рекомендую сделать это.
Было слышно, как Барбара зевнула и наверняка сладко потянулась.
– Я хочу тебе напомнить, что у меня было всего два мужа, сама знаешь, чем это все закончилось. И нет большого наследства, чтобы спать вдоволь и учить непутевую подругу, как жить.
– О, Галич, ты чего это разошлась? А я говорю, мужик тебе нужен, хороший мужик, с огромным таким агрегатом, наглый, дерзкий, чтобы мог укротить твою внутреннюю Красную Королеву, которая постоянно кричит: «Голову с плеч!».
Барбара была довольна своей шуткой, начала коверкать голос, изображая, как кричит капризная Королева из сказки.
– Ты все сказала?
– Нет, мы сидели в «Флере» у Марселя, и угадай, кого я там встретила?
– Санта-Клауса?
– Ха-ха, смешно. Меня радует, что у тебя осталось еще чувство юмора. Но нет, для Санты не сезон, мы встретили Жерара, он расспрашивал о тебе.
– И года не прошло.
– Парень очень страдает.
– Какой он парень? Ему тридцать восемь. И пусть страдает, мне нет до него никакого дела.
– А зря, он вроде ничего.
– Ничего хорошего.
– Кстати, говорил, что сломал ногу, катался на лыжах, поэтому не мог увидеться с тобой два месяца.
– Он мог хоть шею сломать.
– Господи, я прямо чувствую тот негатив и пустоту в твоей матке. А еще я ходила к провидице.
– У тебя слишком много свободного времени, Барбара, тебе нужно направить энергию в нужное русло.
– Да, вот в этом ты права, провидица сказала, что мне срочно нужен ребенок.
Аделина кашлянула, схватилась за подлокотник, такси снова резко затормозило, но уже у ее отеля.
– Выбери любого из своих любовников и усынови его, а лучше сразу двух или трех.
– Нет, настоящего, маленького такого, пухленького милого малыша. Которого я выношу и рожу сама, господи, я даже возбудилась при этой мысли.
Женщина вышла из такси, специально громко хлопнув дверью, за такую езду нужно было вообще лишать прав навсегда.
– Но я не об этом, я о тебе. Я сказала Жерару, где ты, и советовала приехать к тебе.
Аделина остановилась на половине пути к крыльцу отеля. Если учесть, что она сегодня уезжает, то да, пусть Жерар приезжает и еще попробует найти ее в этой стране и городе.
– Барбара, тебе там провидица не сказала, где найти мозги? Может, их раздают в каком-нибудь бутике или ресторане вместо блюда от шефа?
– Фи, как грубо. Я, вообще-то, думаю о тебе и о твоем эмоциональном состоянии. Так что жди звонка от Жерара, целую.
Подруга отключилась, но словно благодаря какому-то космическому провидению телефон зазвонил снова. И это был Жерар.
Ада не стала отвечать, сбросив звонок, вошла в холл отеля «Приват». За стойкой ресепшена была уже другая блондинка, не такая худая, как первые две, у этой была грудь, но на лицо они все были как штампованные под копирку.
– Добрый день.
– Добрый, – взгляд Ады зацепился за брошюры с рекламой спа-процедур. – Ваш комплекс работает? Массаж, сауна, расслабляющая ванна, что там еще?
– Да, конечно, к вашим услугам все наши…
– Много слов, Александра, – Ада прочла имя на бейджике девушке. – Я беру все, скажите персоналу, что буду готова через двадцать минут.
Галич пошла в свой номер, наметив четкий план. Сейчас она закажет билеты на самолет на утро, вызовет такси заранее, но для начала отдохнет в спа. Расслабляющий массаж и хамам еще никогда не были лишними. Она все успеет, она высокоорганизованный человек, и все у Галич под контролем.
Но это в Париже, в привычной для Аделины среде обитания, у нее все было под контролем. Женщина забыла, проведя половину жизни за границей, что Россия – это отдельный, непредсказуемый и не поддающийся объяснению мир. И все ее планы могут полететь к чертям из-за чего угодно.
А уж если жизнь ей решил подпортить бывший одноклассник, то все планы могут улететь в трубу.
Глава 9
– Володя, что не так с шефом? Похмелье или что хуже?
– Что может быть хуже похмелья?
Официант Владимир посмотрел на Василия, су-шеф пожал плечами, оба мужчины разглядывали почти не тронутый, остывший рибай. Мясо выглядело прилично, даже аппетитно. Чем оно не понравилось гостье, Василий понять не мог. Ну а весь персонал не мог понять, что случилось с их предводителем, и после укуса какой мухи Орехов разнес кухню – в переносном смысле. В прямом разнести было нельзя, предстоял свадебный банкет детей уважаемых в городе людей.
– Это он на ту дамочку так отреагировал, точно. Когда я подошел, между ними только что искры не летели.
– Дамочка, говоришь?
Василий покрутил доску с рибаем, Карина тоже говорила о гостье, а еще подглядывала за ней и шефом, а потом убежала на высоких каблуках в неизвестном направлении.
– Как бы он нас всех не уволил из-за этого случая, – Владимир переживал.
– Не уволит, Орехов умный мужик, да рибай нормальный, – Вася отрезал кусок мяса, запихнул его в рот, начал жевать.
А вот «умный мужик» Орехов заводился и психовал еще больше, но уже за рулем своего внедорожника по пути к матери, которая звонила уже три раза. Если набраться наглости и не ответить на четвертый звонок Алевтины Сергеевны, то женщина начинала набирать выученные наизусть номера полиции, городской больницы, психиатрического диспансера и морга.
Больше всего Геннадия смущало даже не то, что его мать сразу прибегала к радикальным методам решения проблемы, когда сын не отвечает на звонки, а наличие в этом списке психиатрического диспансера.
Проехав супермаркет, Орехов громко выматерился, резко затормозил, развернулся, припарковался на месте для инвалидов. Надо было успокоить нервы, чего вообще он так разбушевался? Рыжую послал узнать, где остановилась первая – хоть и бывшая – любовь, на кухне орал как резаный, тыча в лицо Василию остывший рибай.
Ну Канарейкина, ну зараза такая. Она, конечно, всегда была такой, но сейчас это был высший пилотаж игнора и неприязни. Словно это не она сбежала и вычеркнула его из своей жизни, а он чем-то ей нагадил. А ведь Гена был приветлив, можно сказать, встретил с распростертыми объятиями, предложил выпить лучшего шампанского.
А что он получил в ответ? Мол, мужчина, я вас не знаю, вы ошиблись, а ваш рибай говно, и жрите его сами.
Сучка какая.
Нет, Орехов, конечно, был оторван от мира и при упоминании фамилии Галич даже не сразу сообразил, кто это. Ну мало ли кто это? А то, что это окажется его Канарейкина, Аделинка Канарейкина, одноклассница и первая любовь, Геннадий предположить не мог.
В первую очередь, войдя в зал, он увидел женщину. Красивую, яркую, элегантную. Прямая спина, расправленные плечи, четкий профиль, яркие губы, бокал с вином в тонких пальцах, глубокое декольте и полная грудь. Геннадий Викторович любил женщин разных – худых, в теле, но лучше, конечно, чтоб было что потрогать.
Но дело даже не в этом, его привлекали женщины с харизмой, изюминкой, женским магнетизмом, энергетикой, в которой хотелось захлебнуться и не только трахать ее, а смотреть, слушать, совершить ради нее подвиг, бросить под ноги весь мир и в итоге умереть. Женщин в жизни Орехова было достаточно, но вот такой, чтобы все это сошлось в ней одной, он пока не встречал.
То, что было в семнадцать лет, он не берет в счет, это было все по-детски, но в тот момент очень серьезно. Геннадий был готов ждать до восемнадцати лет, сделать предложение, носить свою Аделинку на руках и бросать к ее ногам тот мирок, которым от тогда располагал.
Но…
– Черт! Да, мама, я не умер и не в психушке, я уже подъезжаю, – Гена врал, сидя у гипермаркета, так и не заглушив мотор, думал о своем, разглядывая семейку, что пыталась загрузить в багажник кучу пакетов в покупками.
– Не ври матери, мать все чувствует. Гена, у тебя какие-то проблемы. Приходила Кларочка, раскинула карты, и там была пиковая дама.
Орехов, сцепив зубы, вышел, внедорожник издал сигнал, мужчина большими шагами пошел в магазин, продолжая слушать Алевтину Сергеевну, а уж если к ней пришла Кларочка, то новостей будет много.
– А пиковая дама – это не к добру. Тебе нужна дама червей.
– Ма, у женщин на лбу не нарисованы масти, и вообще хватит уже меня постоянно сватать, я пять лет назад прикрыл твою лавочку. Меня чуть весь город на смех не поднял, когда узнал о твоем подпольном брачном агентстве.
Алевтина Сергеевна тяжело засопела в трубку, она прекрасно помнит, какой тогда разнос ей устроил единственный и горячо любимый сын. Когда она звала его в гости под любым предлогом несколько раз в неделю и якобы случайно знакомила с потенциальными невестами – на ее взгляд, очень порядочными девушками.
– Это совсем другое, пиковая дама может разбить тебе сердце.
Орехов усмехнулся, закидывая в тележку продукты. У него нет сердца, поэтому разбивать нечего.
– Вот зря ты расстался с Леночкой, такая хорошая девочка была.
– Мать, кончай, не заводи старую пластинку, а то я не приеду.
Расставание с Леночкой случилось почти сто лет назад, там была длинная и некрасивая история, о которой Геннадий не хочет вспоминать. С тех пор он свободен, волен выбирать себе в партнерши кого захочет, но строго соблюдая Уголовный кодекс. Орехов не стремился никогда к созданию семьи, зачатию и рождению продолжателей рода. Он не понимал слов «надо» и «пора».
Кому «надо»?
Что «пора»?
Орехов никому ничего не должен.
Но вот Канарейкина, паразитка такая, задела. А какая она стала? Не видел много лет, но узнал по глазам. Это же ходячая секс-бомба. Грудь, талия, бедра, а попка? А ноги?
– Гена? Гена, ты меня слышишь?
Но Орехов был в какой-то своей реальности, стоял и разглядывал дыни в отделе фруктов, при этом возбуждаясь не на шутку. Почесал пах, проходящая мимо старушка возмущенно хмыкнула.
– Ма, тебе взять дыню?
– Какая дыня, Гена? Для них сейчас не сезон, это все привозные, я такие не ем. Но возьми паштета из гусиной печени, Мартин очень его любит.
– Твой кот скоро от жира лопнет.
– Вообще-то, он на диете.
Геннадий вспомнил, что сам собирался сбросить пару килограмм, хотя последние месяцы даже не ходил в спортзал. Игнорировал приглашения погонять мяч и попариться в бане Терехова. Орехов любил в последнее время одиночество, списывая апатию на кризис среднего возраста, который настиг его после сорока.
– Все, ма, вторая линия, скоро буду.
Мужчина отключился, звонила рыжая – и наверняка с новостями о Канарейкиной.
– Рассказывай, шпионка, как прошло задание?
– Отель «Приват», номер тринадцать. На ресепшене девочки разговорчивые, а дамочка заселилась строптивая и вредная, так что не любят они ее. Заселилась вчера, а вот выезжать намерена рано утром, даже такси просила заказать до аэропорта. Зовут Ада Галич, паспорт не российский, сегодня заказала СПА, пойдет снимать стресс. Ой, чем вы так ее, Геннадий Викторович, напрягли-то?
– Умница. А теперь на работу, чтобы к банкету было все готово в лучшем виде, и надень что приличное, чтобы драки не было из-за тебя.
Орехов отключился, задумался, посмотрел на часы, а потом бодро зашагал на кассу, кинув по пути в корзину упаковку презервативов.
Значит, стресс снимать она пошла. Ну-ну, значит, нужно и ему снять.