Ольга Викторовна Дашкова
Чужая жена. Двойная сделка
– Я прошу вас, давайте просто поговорим, мы ведь все люди и можем прийти к общему решению проблемы.
Альберт отпускает девушку, она, словно испуганный воробушек, отскакивает на пару шагов назад, поправляет плащ и волосы.
– Я понимаю, что вы рассержены, прекрасно понимаю, и деньги немаленькие, но мы все вернем, обязательно вернем, раз уж вы так настаиваете.
Альберт, запрокинув голову, начинает громко смеяться, хлопая по плечу радом стоящего Руслана, а тот не выказывает ни единой эмоции, лишь гнев, плотно сжатые губы и кулаки. Что вообще не так с этими мужчинами? Что Вика такого смешного или плохого говорит?
В мыслях полный хаос, после того как Антон взял ее силой в прихожей, кажется, внутри что-то оборвалось. Вика и раньше замечала грубость с его стороны, но он всегда держал в себя в руках, извинялся, и до насилия никогда не доходило. Понятно, что такого в отношениях никак не должно быть, ей хватило наблюдать еще маленькой, как отец избивал мать, а она все прощала и терпела. Пока все не закончилось самым ужасным образом.
– Что я такого смешного сказала?
Альберт так же резко перестает смеяться.
– Твой поганый муж должен нам денег, немало так должен.
– Да, именно за этим я здесь.
– Он сказал только про долг, больше ни о чем?
– Да, что вы, как это сказать мягче, обманули его, подставили, и теперь он вам должен.
– И ты пришла сама, добровольно?
– Да, конечно, поговорить, попросить об отсрочке, три дня – это слишком мало. Можем заключить некий договор, сделку, я могу написать расписку.
– Какая прелесть, Ястребов, ты слышал? Расписку? Святая простота. Я просто хуею над этим гребаным миром.
Вике не понравился его тон. Она с тревогой посмотрела на Альберта, потом на Руслана, мужчина, не сказав ни слова, внушал страх лишь своим полным ненависти взглядом. Ястребов разглядывал девушку, видел, как сильно бьется венка на ее шее, как глаза стали еще больше, а потом она облизала губы и начала смотреть только на него.
Их разделяло всего несколько шагов, Руслан сделал их, хватая Вику за волосы, запрокинув голову. Такая красивая девочка, сколько ей лет? А уже связалась с мразью Мироном, чью семью Руслан ненавидел всем своим существом.
– Ты знаешь, что твой конченый муж должен нам не только деньги?
Голос такой низкий, что пробирает до костей, а в глазах чернота. На глаза наворачиваются слезы– не от боли, а от страха.
– Нет.
– Тимур!
Дверь моментально открылась, молодой человек зашел.
– Уведи ее в номер.
– В номер? Какой номер? Я никуда не пойду! Вы не имеете права!
Вика упиралась ногами, но тот, кого звали Тимур, схватит ее за руку и потянул за собой.
– Отпустите, я буду кричать! Меня будут искать, да что вы делаете?
– Да кончай ты орать, крошка, босс сказал увести, значит, я уведу.
Но Вика цепляется другой рукой за стены, углы, перила лестниц, потом спотыкается, падает на пол, но ее так ловко подбрасывают в воздухе. Тимур закидывает девушку на плечо, спускается вниз, проходит через банкетный зал, идет дальше, снова лестница.
Вике хочется сгореть со стыда, все, кто попадается им на пути, удивленно рассматривают их: официанты, посетители, даже горничная в коридоре.
– Вот, отдохни здесь и прекрати визжать, тебя все равно никто не услышит и не поможет.
Вику кидают на кровать, шаги, дверь закрывается на замок.
ГЛАВА 5
– Понравилась, да? Хорошая такая ягодка, ты видел ее глаза? Как белка напуганная. Я думаю, что за крошка заблудилась в нашем, полном разврата и порока, мирке? А оказалось, выигрыш пришел сам, своими ногами. Ну разве это не прекрасно?
Руслан медленно обошел кабинет, остановился у стола, на котором так и лежали неиспользованные упаковки презервативов.
– Что она здесь делала? Зачем пришла?
– Ты же сам слышал зачем– за своего конченого мужа просить. Любовь, она такая, что бельмо в глазу, ничего не видишь, кроме нее. Даже того, с каким говном живешь.
– Он реально ее проиграл?
– Реальней некуда. Красиво, кстати, проиграл, так лихо швырнул кольцо на стол. Я думал, что за спектакль? А нет, все реально. Девчонка так и сказала, что она Миронова. Миронова Виктория, а Антоха ее муж. Какая ирония судьбы. Забавно, да? Сука, я сам охренел, когда она это сказала.
Альберт размял шею, улыбнулся, тоже подошел к столу, взял сигарету, прикурил, пуская ровные красивые кольца дыма в потолок. Хорошо, что девчонку увели, на нее уже совсем нет времени, но ее реакция и отпор удивили. Боялась, видно было, как дрожали ресницы, но выдержала его взгляд. Забавная белка.
– Сука ебаная!
Мощный кулак Руслана обрушивается на стол так, что предметы, стоящие на нем, подпрыгивают.
– Ну, считай, бой ты сегодня выиграл. С таким-то настроем, как сейчас. Только я тебя прошу, не убей никого. Кстати, очень хорошие ставки.
– Плевать.
– Это я знаю.
Руслан стоял, опустив голову, тяжело дышал, грудную клетку сдавливало тисками ненависти и гнева. Он готов был придушить голыми руками все семейство Мироновых вместе взятое, как только эта девчонка произнесла эту поганую фамилию. Долго вглядывался и вслушивался в то, что она говорит, такая трогательная, напуганная, Фирс ее прессовал с любовью и иронией– одним из своих излюбленных способов, а она все равно продолжала говорить о долге и муже, что все вернет.
А когда схватил ее за волосы и запрокинул голову, вглядываясь в глаза, немного подвис. Красивые глаза, и девушка красивая, такая чистая, что ли: бледная кожа, чуть приоткрытые губы, совсем без косметики, и кажется, что очень молодая. Хотел сделать больно, действуя на эмоциях, словно она в чем-то виновата, но не смог, только сказал пару слов, а потом Тимур увел ее.
Хорошо, что увел.
– Так она не знает?
– Думаю, нет. Скорее всего, нет. Разве эта тварь скажет когда правду?– Альберт выпустил последнее кольцо дыма, затушил окурок в пепельнице. – Пойдем, Марат приехал, сыграем, потом бой, а потом уже девчонка.
Руслан так и стоял, смотрел на рассыпанную колоду карт и фишек на столе. Фамилия Мироновых была для него сродни красной тряпки для быка, вспыхивал моментально, лишь Альберт могего остановить– и останавливал, так бы давно поубивал их всех. Что может быть страшнее давних счетов, по которым еще не заплачено?
– Что с ней будет?
Альберт не ответил, надел пиджак, взял телефон, стал просматривать сообщения, сразу отвечая на них. Он и сам не знал, на кой она сдалась им, вообще не думал об этом, но девочка и правда занятная, красивая, неиспорченная. Ресницы пушистые, губки пухлые, когда она их кусала, у него вставал член, он реально был готов нагнуть ее прямо здесь.
– Можем проиграть ее Марату.
– Совсем ебанулся?
– Аха-ха-ха, да шучу я. Самим пригодится такая ягодка, пусть посидит до ночи, подумает, как соваться к дяденькам с хреновым предложением. А это здесь откуда?
Они одновременно посмотрели на пол, почти у двери валялась небольшая дамская сумочка. Руслан подошел, взял ее в руки, открыл, внутри только телефон, ключи– наверное, от квартиры– и пара сотенных купюр, студенческий билет, паспорт. Открыл: Виктория Сергеевна Миронова, дата рождения, место рождения; пролистал дальше, штамп о браке Мироновым Антоном Васильевичем, проставлен год назад.
– Она действительно его жена. Девочке двадцать два года, странные у Антохи вкусы, даже удивлен. Его уровень – обдолбанные шлюхи и стриптизерши в барах.
Руслан бросил сумочку и паспорт на стол, открыл студенческий билет. На фото была совсем молоденькая девушка с распущенными волосами ниже плеч, отстриженной челкой, легкой улыбкой и чуть видными ямочками на щеках.
– Нихрена не понимаю, как вообще она стала его женой? Может, фиктивный брак?
Альберт тоже заглянул в документы, покачал головой, собрал все снова в сумку и закинул в ящик стола.
– Сам спросишь у нее, ночь длинная. Пойдем, Марат ждет, а то проиграет все мои деньги другим.
Мужчины вышли, быстро спустились вниз, прошли через несколько помещений, спустились в подвал. Обстановка резко изменилась: небольшое пространство, чуть приглушенный свет по периметру и яркий над игровыми столами, покрытыми зеленым сукном. Народу в этот час было немного, крупье неспешно раздавал карты, официанты незаметно подносили выпивку.
Альберт осмотрел всех холодным взглядом, глубоко носом вдохнул аромат дорогого табака и алкоголя, а еще новых, только что распечатанных колод карт. Его любимый аромат.
Фирсов, словно наркоман, был помешан на игре, но его привлекала отнюдь не жажда наживы и выигрыша, он любил саму игру. Красивую, тонкую, умную, где надо было не только собрать нужную высшую комбинацию, но и просчитать противника, угадать его блеф и провести своим.
Ошибка его соперников была в том, что они хотели наживаться, не понимая всей прелести игры, Альберт же легко расставался с деньгами, но чаще всего выигрывал. Сидящий на диване мужчина поднялся, протянул руку в приветствии.
– Марат, ну что, твой боец готов к сотрясению мозга? К стоматологу записался? – Альберт громко рассмеялся.
– Шуточки у тебя, Фирс, дебильные, – крупный мужчина с короткой стрижкой и красивой бородкой покачал головой, скривился, он говорил с легким акцентом, тут же посмотрел на здоровяка, сидящего в кресле.
Альберт обернулся, Руслан лишь кивнул, здороваясь с Маратом и своим будущим противником на ринге, развернулся и ушел, не любил он все это и не понимал, как Альберт может часами сидеть за картами. Когда лучше всех игр – это равная борьба на ринге.
Руслан скинул куртку, кинул футболку на маты, сжал кулаки, даже не обмотав их бинтами, начал наносить ударыпо висевшей в зале тренировок груше. Удар, второй, третий, мозг четко знает, как вести себя телу, и ведет его. Мышцы напряжены, зубы плотно сжаты, он видит перед глазами ту девчонку, ее глаза с черным ободком на зрачках.
Интересно, за него кто-нибудь придет так открыто просить? Неужели она на самом деле любит самого младшего из всего конченого семейства Мироновых? Неужели такое возможно?
Но ему-то не светит ничья любовь, таких зверей, точнее, зверька, как его всегда называли в интернате, не любит никто. Ведь за все годы, проведенные там, никто так не пришел и не забралего, потому что некому было.
Один Фирс, который на три года его старше, всегда был рядом, даже когда первый покинул интернат. Братья как-никак, хоть и не кровные, если бы не он, то гнили бы сейчас его кости в какой-нибудь из канав за городом.
Не заметил, как прошло время, но вот Руслан уже стоит на ринге, выдохнул, расслабляя мышцы. В глаза бил яркий свет прожекторов, толпа гудела. Умел Фирс сделать шоу из ничего, местный злой гений их личного мирка, полного порока и грязи, как он любит говорить.
Соперник, стоявший напротив, был выше и крупнее, Руслан лишь повернул головой, хрустнув позвонками, улыбнулся, продолжая ждать, пока на руки намотают бинты.
Он уделает его в три раунда, надо поиграть, сразу уложить нокаутом скучно. А потом к той девчонке, чтоб понять, неужели правда она любит? Как там ее, Виктория? Посмотрел на Альберта, тот курил, пуская кольца дыма в потолок, взглянул на него, подмигнул, Руслан лишь ухмыльнулся.
Звон гонга.
Тишина.
Удар. Блок. Еще удар. Подсечка. Шаг назад.
Он дома, вот его стихия.
ГЛАВА 6
Вика заснула, просто устала биться в закрытую дверь номера и кричать, чтоб ее выпустили. Сумочка, с которой она пришла, осталась в кабинете тех мужчин, а там телефон и все документы, как дура, бросила ее на пол от испуга.
После попыток открыть дверь осмотрела номер. Он был очень красивый, она такие видела только в сериалах или журналах. Просторная комната, высокие, почти в потолок, окна, которые не открывались, тяжелые портьеры и воздушный тюль. Все выдержанно в графитово-серых и молочно-белых тонах, Вике очень понравилось само сочетание цвета, как художник, она оценила это.
Ванная комната поразила размером, мелкими световыми точками на глянцевом потолке и большой душевой, выложенной мелкой мозаичной плиткой. В таких номерах должен быть телефон, но сколько бы Вика ни искала по шкафам и тумбочкам, не нашла его.
За окном сгущались сумерки и был очень красивый вид на озеро. Ровная гладь воды и отражающаяся в ней еще зеленая листва деревьев, словно она попала в нетронутый уголок природы.
Должно быть, здесь очень красиво осенью, когда лес окрасится яркими красками. Посмотрела вниз, был третий этаж, ровные стриженые кусты и ряд цветов. Элитный загородный комплекс «Раздолье», в одном из номеров которого она сейчас находилась, был далеко за городом.
Она прочла о нем в интернете, на большой территории размещались не только гостиница и клуб, а еще банкетные залы, крытый теннисный корт, ипподром, конюшни. Здесь можно было найти любой активный и не очень отдых за очень большие деньги, и полную конфиденциальность.
А еще– это, конечно, было написано на неофициальном сайте– здесь есть казино, а также проституция и нелегальные бои без правил. Разве добропорядочные люди будут устраивать бордель и казино, если это незаконно? Да у Фирсова на лбу было написано крупными буквами, что он бандит, а еще пошляк, наглец и извращенец.
Вике пришлось добираться сюда на такси, отдала за эту поездку кучу денег, соврала охраннику на входе, что на свадьбу, благо издалека увидела невесту в белом платье и ее подружек. Прочитала за спиной мужчины вывеску из красивых букв «Алексей и Анастасия», украшенную живыми цветами. А потом кое-как прорвалась в тот кабинет, чтоб поговорить с мужчиной по фамилии Фирсов.
Целый квест пришлось пройти, и все для чего? Словно ирония судьбы, сначала не могла попасть, а теперь не может выйти. Сама себя загнала в ловушку, поговорила, называется. Да ее чуть не изнасиловали в том кабинете, причем сразу двое мужиков.
Вика устала метаться, села на кровать, потом легла, как была– в плаще и туфлях, в номере стало совсем темно, не было даже сил включить свет, да и зачем он нужен? Словно внутри перегорел предохранитель за все эти дниот напряжения и мыслей.
Интересно, что с ней будет дальше? Что задумали эти мужчины? Альберт и Руслан, они такие разные. Вика поначалу испугалась, а потом, сама того не понимая, смотрела во все глаза, словно под гипнозом. Альберт говорил столько пошлостей, сравнивал ее с проституткой, так мерзко, так обидно. Но тем не менее он не проявлял агрессии, в отличие от Руслана.
Вика прикрыла глаза, она так и лежала на покрывале в плаще, лишь обхватив себя руками. Вспомнила, как Альберт трогал ее ресницы, удивлялся тому, что они настоящие, в голубых глазах было столько любопытства и искреннего удивления. А тот второй, Руслан, она постоянно чувствовала его взгляд, а потом увидела, сколько в нем ненависти и злобы. Откуда у него все это к ней? В чем она виновата?
Столько эмоций и впечатлений сразу, а еще мыслей, в ее жизни такое впервые. Вика не общалась никогда так близко и откровенно с такими мужчинами. Было страшно, непонятно, но был еще интерес и любопытство. Они не тянули с виду на насильников, маньяков.Красивая и дорогая одежда– да она бы сочла их привлекательными, если бы не вся эта ситуация. А еще в них чувствовалась сила и власть.
Антон, наверное, ее потерял.При воспоминании о муже поморщилась, как от зубной боли. После того раза, в прихожей, наутро он снова захотел близости, а внутри уже что-то оборвалось, его прикосновения и ласки были так неприятны, что хотелось встать и уйти. Сейчас она понимает, что оборвалось не в тот вечер, а давно
Вика терпела, ведь Антон ее муж, все наладится, и это всего лишь секс, потом все вернется и будет как раньше. Но Вика переоценила себя.Когда Антон, смочив слюной пальцы, увлажнил практически сухое лоно, а потом вошел, стало совсем невыносимо. Хотелось вырваться, убежать, но она терпела, совершенно ничего не чувствуя. Нет, чувствовала, что ей противно и мерзко. А еще то, что ничего уже не будет как раньше.
Проснулась резко, буквально за несколько секунд до того, как в номере открылась дверь. Было темно, но вот зажегся тусклый свет, Вика открыла глаза, посмотрела на двух вошедших мужчин. Фирсов остановился посередине номера, а Руслан, не глядя в ее сторону, прошел в ванную комнату.
Альберт, склонив голову, изучал девчонку. В крови еще кипел адреналин от хорошо прошедшей партии в покер, а еще от красивого, хоть и недолгого, боя Руслана. Захотелось выпить еще, подошел к бару, плеснул в бокал коньяка, выпил залпом,продолжая через зеркало смотреть на девушку.
– Хочешь выпить?
– Нет, я хочу уйти отсюда.
–Ты же пришла договориться о долге мужа. Что, уже передумала?
– Нет.
Альберт повернулся, девушка уже стояла рядом с кроватью, поправляя плащ, слегка растрепанная, моргала своими длинными ресницами. Хотелось уже сорвать с нее эту тряпку и посмотреть, что там под ним, просто задолбала она его.
– Итак, пятьдесят тысяч долларов по нынешнему курсу, если округлить, это около четырех миллионов рублей, сумма плевая для твоего мужа и его семьи.
Вика нахмурилась, пытаясь понять, о чем говорит этот мужчина. Это огромные деньги, ее квартира стоит в два раза меньше, конечно, если продать машину Антона, то, может быть, и получится ее перекрыть.
– Слушай, ты вообще откуда? Не могу понять, ты такая наивная по сути или придуриваешься?
– Я не придуриваюсь, и я не наивная, я знаю лишь то, что сказал Антон, что вы кинули его и теперь требуете денег. Я лишь хочу договориться об отсрочке.
– Ты любишь его?
– Кого? – вопрос был настолько неожиданным, что Вика растерялась.
– Кисель! Мужа своего конченого, кого ж еще.
– Да, конечно, люблю, да, – сказала, а у самой внутри словно протест этим словам.
– А он тебя?
И зачем только Альберт играет в эти загадки? Нахрена ему все это надо?Но девушка была до того занятная, что хотелось не только трахнуть, но и поиграть в психолога.
– Да, думаю, да. Он так сам говорил.
Альберт снял пиджак, кинул его на кресло, снова налил алкоголя, сел, закинув ногу на ногу, смотря через толстое стекло бокала на Викторию.
– Три месяца.
– Месяцы? Какие месяцы?
– Ты будешь с нами три месяца, ровно столько будет стоить долг твоего мужа.
– В смысле– с вами?
До Вики все не доходило, о чем говорит этот мужчина. С ними – это с кем? С ним и тем Русланом с бешеным взглядом?
– В прямом. Секс– всякий, разный, где угодно, когда угодно, сколько угодно.
–Я…я…что… Это типа проститутки? Вашей личной, на двоих?
Вика махнула рукой в сторону открытой двери ванной, откуда слышался звук льющейся воды. Щеки девушки вспыхнули алым румянцем, когда до нее дошел весь смысл сказанного этим наглецом. А Альберт лишь улыбнулся, продолжая рассматривать девушку. Реакция забавляла, как там говорят, нужно пройти пять психологических стадий? Интересно, за какое время она дойдет до пятой? А вот сейчас будет первая.
Отрицание.
ГЛАВА 7
– Не нравятся условия сделки? Твое тело взамен на долг любимого мужа. Как тебе? Все очень просто.
Вика так и стояла, застыв на месте, во все глаза продолжая смотреть на мужчину, сидящего в кресле. Это он сейчас так шутит или как? Она все никак не могла определить ту грань, когда он говорит правду, а когда шутит.
– Это шутка?
– Я похож на шутника?
На шутника он точно похож не был.
Альберт потянулся за сигаретами, прикурил, выпустил дым, играя дорогой зажигалкой. Девушка лишь пожала плечами, отвернулась, посмотрев в темное окно. Она нервничала и снова кусала губы, дергала пояс плаща.
Она раздумывает? Уже сдалась? Как все просто и банально. Альберт сделал глубокую затяжку, выпустил кольцо дыма.
– Нет, я не стану с вами спать. Это мерзко, аморально, это чудовищно.
– Ты считаешь меня чудовищем? – оперся на колени локтями, черты лица моментально изменились, взгляд мужчины похолодел. Вот сейчас он хищник: опасный, хитрый, расчетливый.
– Да, это бесчеловечно– ставить перед таким выбором, крепостное право и рабство давно отменили. Что вообще за странные условия? Разве нельзя все решить как-то иначе? Раз уж на то пошло, и Антон должен, мы отдадим, но нужно время.
В глазах девушки уже стояли слезы, Вика реально не знала, как донести до этого мужчины все то, что она думает. Она в ловушке, в этом красивом номере, за городом, и ее никто не хватится, кроме Антона. Учеба еще не началась, кружок, что она вела детям, тоже. Он ведь будет ее искать? Ведь будет?
– Он не придет.
– Что?
– Ты считаешь чудовищем не того человека.
– Я не понимаю, – Вика быстро вытерла слезы, что все-таки скатились по щекам, посмотрела на Фирсова.
Альберт хотел ответить резко, грубо, открыть девчонке глаза на то, кто на самом деле чудовище, кого на самом деле стоит бояться и обходить стороной. Но ведь она не поверит. Сейчас не поверит. Снова затянулся, никотин заполнял легкие, проникая в кровь, неся секундное расслабление, успокоение.
– Подойди.
– Вы снова начинаете свои игры. Я…я не хочу в них играть… Я не могу.
– Виктория, подойди.
Девушка заколебалась, снова посмотрела мужчине в глаза.
– Зачем?
– Затем, что я так хочу. А если я хочу, ты подходишь и делаешь то, что я хочу.
Он давил, Вика чувствовала, взглядом, тоном голоса, своей энергетикой. Становилось душно, хотелось открыть окно и вдохнуть ночного воздуха полной грудью. Хотелось, чтоб все происходящее было всего лишь сном.
Делает несколько шагов, потом еще, оказавшись совсем близко. Смотрит, как мужчина тушит сигарету в пепельнице на низком столике, поставив туда же бокал со спиртным, и быстро дергает ее за руку, усаживая себе на колени.
– Что вы…
– Ты так быстро прошла несколько стадий, сама того не осознавая, но они еще вернутся к тебе, – Альберт крепко держит девушку за руку, заведя ее за спину, она часто дышит и снова, как испуганный зверек, смотрит ему в глаза. – Ты поймешь, не сразу, но поймешь. Ты ведь умная девочка и такая красивая.
Другой рукой провел пальцами по щеке, поправляя волосы. Кожа такая нежная, глаза блестят, но в них все еще страх и смятение. Он не ошибся, девочка на самом деле занятная, не такая, как все, что его окружают. В ней столько доверия и чистоты, а еще смелости, но это даже заводит. Как вообще можно проиграть такое сокровище?
– Не бойся, только не бойся меня.
Голос низкий, Вика чувствует запах алкоголя, табака и тонкий аромат его парфюма. Альберт не отпускал ее взгляд своим, гладил по лицу, задевая губы, проводя по ним большим пальцем. Это завораживало, вот рука переместилась на плечо, ниже, накрыла колено. Голую кожу сразу обожгло ладонью, но Вика все продолжала смотреть в его светлые глаза.
– Такая нежная кожа, ты ведь нежная девочка, да? Такая трогательная, но такая дерзкая.
Альберт забрался под подол платья, поглаживая бедро, крепко фиксируя девушку, прижимая к себе. Член в брюках уже стоял, она как раз своей попкой сидела на нем, больно придавив возбужденную плоть.
– Чш-ш-ш…чш-ш-ш… Маленькая, не дергайся.
Вика предпринимала слабые попытки вырваться, но ничего не вышло,отчего-то не было никаких сил сопротивляться.Не надо позволять ему себя трогать.
Это неправильно.
Так не должно быть.
Но как только Вика захотела оттолкнуть мужчину свободной рукой, ее шею сдавили пальцами, а губы накрыли поцелуем. Перед глазами сразу потемнело, потом поплыли яркие круги, воздуха стало не хватать, ладони вспотели.
Он целовал, до боли засасывая губы, насилуя рот языком. Вкус крепкого алкоголя и никотина ударил по рецепторам, пуская по телу дрожь. Альберт впился в ее губы, сминая, подчиняя. Такие мягкие и такие нежные, от них нельзя было оторваться, у них был вкус яблок.
Член болезненно дернулся в брюках, чувствовал, как головка сочится предсеменем, хотелось разложить девчонку на этой кровати, а лучше приспустить брюки, отодвинуть ее трусики и насадить сразу по самые яйца. Но было бы слишком просто согнуть ее, вставить член и тупо трахнуть. Просто и скучно. Давно Фирсов не видел сопротивления от девок. Они сами раскладывали себя, предлагая, позволяя делать все что угодно.
Сдавливая ее горло, Альберт задрал плащ и подол платья, гладкая кожа бедра, чуть сместил ее на своих коленях, заставляя раздвинуть ноги. Девушка вскрикнула, да так громко, заглушил ее крик, засосав губу, накрыл пальцами промежность, надавил.
– Отпу…что…не…а-а-а-а-а…нет…
Это было совсем непостижимо, ее трогал между ног совершенно незнакомый мужчина, целовал, по-животному лаская языком ее рот, а она не могла дать отпор, трепыхалась в его руках, как птица, пойманная в силки.
Тело пронзило острое удовольствие, когда Альберт надавил еще, задевая чувствительную точку. Вика пыталась свести колени вместе, но ей не дали этого сделать, быстро усадив сверху лицом к лицу.
– Не дергайся, только не дергайся, дыши, смотри на меня.
– Я… Что вы делаете? Отпустите меня.
– Тебе ведь нравится? Вот так нравится, да?
Наглый взгляд, а потом снова то касание между ног, он проводит пальцами по трусикам, лаская через ткань ее раскрытое лоно. Вика сжала губы, снова дернулась, чтоб уйти, но он так ловко отодвинул белье, тут же проник пальцами во влагалище.
– А-а-а-а…а-а-а-а,– по телу волной пронеслось удовольствие, которого не должно было быть, но оно было.
– Какая мокрая маленькая девочка, так не хочет и сопротивляется, что течет.
– Нет, прекратите.
– Конечно, я прямо сейчас прекращу.
Альберт медленно двигал пальцами, лаская внутренние стеночки влагалища. Она на самом деле была мокрая, а еще очень горячая. Странная у них получается прелюдия, оба одеты, девчонка так вообще в этом дурацком плаще, член стоит колом, а Виктория, продолжая сопротивляться, двигает бедрамии течет еще больше на его пальцах.
Альберту нравилось играть, подчиняя, подстраивая в этой игре под себя. Видеть сопротивление, попытки дать отпор.
– Я хочу уйти, отпустите, это неправильно, – чуть не плача, цепляется за рубашку мужчины, а он продолжает эту невыносимую пытку, лакая ее между ног.
И почему она так реагирует? Что с ней случилось? Столько смешанных и непонятных чувств, он трогает совсем не так, как Антон, ей не нравились такие ласки, Вика считала, что так не должно быть. А вот сейчас все происходит именно так,но с другим мужчиной, и она на самом деле влажная. Мозг еще не может понять, что происходит, но тело реагирует моментально, словно он задевает что-то особенное, делает это как-то иначе.
– Расслабься, а то будет все иначе, будет больно, очень больно, – смотрит, сжав губы, взгляд колючий.
Что он несет? Когда это Фирсова Альберта волновало чье-то желание? Но вот сейчас волнует. Не хочется ломать эту напуганную белку, он хочет видеть ее оргазм сквозь сопротивление и борьбу разума с телом. Чистое удовольствие, неподдельные эмоции.
– Да, малышка, да, вот так. Смотри на меня. Смотри в глаза.
ГЛАВА 8
Он так смотрел, дышал прямо в рот, чуть касаясь губ Виктории. Девушка напряглась, Альберт перестал двигать пальцами, медленно вышел из нее.
– Ты такая влажная, ягодка, хочешь попробовать, какая твоя киска на вкус?
Подносит пальцы к ее губам, проникает в рот, продолжая смотреть прямо в глаза. Они у нее такие большие, удивленные, как же, сука, стоит член, сам не ожидал, что девчонка так его припечатает своими глазками и откровенными стонами.
Сопротивляется, борется с желанием, не хочет сдаваться. Но Альберт знает точно, ягодка проиграет, даже не зная о том, что проиграли ее. Язычок скользит по пальцам, Фирс сам замирает, прислушиваясь к своим ощущениям, а там, внутри, все демоны готовы вырваться наружу и сломать ее.
Вот же сучка. Она совершенно не соблазняет его, как это делают другие, просто смыкает губы и касается языком. Как любопытная кошка, пробует, но в любую секунду готова сорваться в испуге.
– Теперь я, – Альберт сам облизывает свои пальцы, на которых все еще ее вкус.– И правда вкусная. Сними эти тряпки, хочу видеть тебя.
Дергает за пояс плаща, потом за ворот, пуговицы выдираются с нитками, летят на пол. Вика, очнувшись от транса, снова начинает сопротивляться, но выглядит это так неубедительно, что становится обидно. Мужчина тянет вырез трикотажного платья вниз, а под ним кружевной, почти ничего не скрывающий бюстгальтер. Антон, как ненормальный фетишист, любит наряжать ее во все такое, накупил кучу откровенного белья, хотя сама Вика любила простоту и удобство.
Но теперь у нее было только сексуальное, местами провокационное нижнее белье взамен ее удобных слипов и простых лифов. Вот и сейчас этот полупрозрачный с тонким черным кружевом бюстгальтер не скрывал ее торчащих сосков.
– Ух, ты. Вот это ягодки.
– Перестаньте, – говорит чуть слышно, во рту пересохло.
Но Альберт, не дав ей опомниться, резко наклоняет ее назад, придерживая одной рукой, впивается губами в сосок прямо через тонкое кружево. Сосет, покусывает, хочет попробовать ее на вкус без преграды.
А эта девочка действительно загадка, под этим странным плащом оказалось откровенное нижнее белье, а когда он трогал ее между ног, ее киска была гладко и нежной, словно у девочки. Да уж, как говорится, в тихом омуте черти водятся, так недолго извращенцем стать.
Вика снова вскрикнула, из горла вырвался протяжный стон, совсем непохожий на мученический, мужчина с одного соска переместился на другой, также засасывая его и чуть покусывая. Он не делал ничего такого, от чего ей было бы противно, а должно было. Ведь она не такая легкодоступная, у нее есть муж, любимый муж.
Она хотела убрать его голову, но получилось так, что вцепилась в волосы, напряглась, еще больше прижимаясь всем телом, подставляя соски для поцелуев. А он, уже расстегнув бюстгальтер, накрыл голую грудь губами, продолжая свои мучительные настойчивые ласки.