Ольга Толкачева
Год Кролика
Ольга Толкачева
ГОД КРОЛИКА
Правдивая история Арсения К.
Скоро я получу паспорт и выйду за ворота Интерната. У меня есть семь дней, чтобы собрать вещи, попрощаться с друзьями и «окончательно повзрослеть для честной трудовой жизни за Стеной», как сказал в своей речи Директор.
Но я не тороплюсь. Сейчас я сижу под своим Дубом и на моих коленях лежит толстая черная тетрадь, которую я получил от Инспектора в подарок. Он не оставил в ней ни пометок, ни приветственной надписи ― ничего. Но я понял, что он хотел этим сказать и постарался выполнить его немое пожелание.
Мне нравится эта тетрадь: когда прикасаешься к ее кожаной обложке чувствуешь прохладу, но постепенно она теплеет, как будто оживает под моей ладонью. Тогда я представляю, что так же, одним прикосновением я оживляю всех тех, кого мы потеряли в этом году. И мне становится легче…
Вчера был мой Выпускной. Было много света, еды и, конечно, речей. Мы, выпускники, должны были слушать оды Правительству, Труду, Миссии, но нам самим не дали сказать ни слова. Это несправедливо. Поэтому я все сказал – здесь. Написал все, что произошло в последний год. Как я стал готов для «честной трудовой жизни». Как я из Кролика превратился в Дракона.
Весна. Год Кролика (26.05.2059 по старому стилю)
1
Я родился в год Кролика (2047 год по старому стилю). Родителей я не знаю – меня оставили в роддоме сразу после рождения. Я часто думаю о них: представляю, каким был папа, какого цвета глаза были у мамы. Наверное, в папу я такой высокий, у меня его черные волосы, но голубые глаза достались мне от мамы. Она точно была красивой. А папа – сильным. Я не держу на них зла за то, что они оставили меня. Это спасло мне жизнь. А может быть, и им. Слишком сложные тогда были времена, чтобы растить ребенка. Забирали своих детей из роддомов только Инакомыслящие, но их младенцы быстро погибали – экология тогда была ни к черту. В роддомах тоже выживали не все, но шансов было больше.
Я использовал данные мне шансы на все сто процентов. «Кушал хорошо, был улыбчивым и некапризным ребенком» – так написано в моем личном деле. Первые четыре года своей жизни я провел в Доме малютки, но подробно рассказать об этом времени я не могу – в раннем детстве еще не так хорошо соображаешь. Но я помню, как в четыре года меня перевели в Интернат и определили к остальным Кроликам. Тогда туман в моей голове рассеялся, я стал больше запоминать, думать, но остался все таким же неразговорчивым. Я больше люблю слушать.
Старый Дэн рассказывал мне, что раньше люди были наивными и очень любили игрушки. У них даже была традиция дарить друг другу фигурки животных на Новый год. В год Свиньи бумажных, керамических и шоколадных поросят можно было купить на каждом углу, в год Дракона – везде вам попадались дракончики. Сейчас мы молимся, чтобы поросят, дракончиков и кроликов было меньше. Все потому, что в 2020 году Восточный календарь вышел из-под контроля. Природа начала мстить человечеству за вымерших животных, отравленные реки и вырубленные леса. Дикие животные вымирали, домашних косили эпидемии и болезни, от которых ветеринары не знали лекарств. Тогда же начали рождаться дети с признаками животных-символов года: младенцы с поросячьими пятачками – в год Свиньи, со змеиными языками – в год Змеи, петушиными хохолками – в год Петуха. «Аномальными младенцами» природа как будто пыталась сохранить баланс, спасти вымирающие виды. Но человечество было в панике. Каждого нового года ждали с ужасом. И каждый новый год приносил свои ужасные плоды – тысячи младенцев с уродствами.
В этой игре за выживание природа определила меня в «команду людей». Я родился в год Кролика, но без аномалий. Однако среди моих интернатовских однокурсников есть и Макс – с вытянутыми, покрытыми серой шерстью ушами, и Юлиана – с огромными выпирающими зубами, которые она все время стачивает о карандаши, и Савва – с красными кроличьими глазами. Те, кто рожден в третью волну Восточного календаря, 12 лет назад, имеют явные кроличьи признаки, но только по одному. Но до нас доходят слухи, что детей четвертой волны только наполовину можно считать за людей, признаков животных становится больше. Помните, про баланс? Природа очень хочет его достичь.
2
Каждые 12 лет в жизни человека наступает Год Судьбы. Первый Год Судьбы связан с рождением и проявлением животных признаков, второй Год Судьбы в жизни приходится именно на выход за стены Интерната.
Мы живем в Интернате с рождения ― сначала в Доме малютки, потом в каменных корпусах Факультетов, и покидаем это место в 12 лет, в год «своего покровителя». В начале учебного года на место выпускников из Дома малютки приводят четырехлетних несмышлёнышей, и баланс в Интернате восстанавливается.
Дом малютки стоит на Западе, за Стеной, на холме. Холм дополнительно окружен забором. Нам, интернатовским, ни при каких обстоятельствах нельзя ходить в Дом малютки. Все дело в карантине: мы можем подцепить какую-то болячку от новоприбывших младенцев или наоборот подвергнуть их слабые тельца опасности «подростковых» бактерий. Да и просто шастанье туда-сюда кучи детей ничего кроме сквозняков и грязи в Дом малютки не принесет. Так объясняла нам эти запреты Старшая Медсестра.
На территории Интерната ― 12 корпусов: для каждого года – свой факультет, для каждого факультета – свое здание, где мы и учимся, и живем. Обычно восемь корпусов заселены, а четыре пустуют и ждут, пока их воспитанники подрастают в Доме малютки. Как только малышам исполняется четыре года, они приходят в Интернат и занимают свой корпус.
В последние годы воздух стал чище, поэтому нам разрешают больше гулять, а недавно даже отменили приказ об обязательном ношении респиратора вне помещений. Поэтому мы можем встретиться и поболтать с учениками других факультетов в общей столовой, на уроках физкультуры и прогулках во дворе. На одной из таких прогулок я познакомился с Данией с факультета Змей. Она очень умная и прочитала кучу книг в Библиотеке – мне нравится с ней болтать, и меня совсем не смущают ее змеиные зрачки. Во всем остальном она – обычная десятилетняя девчонка.
Государству нужны высококвалифицированные специалисты и как можно скорее, поэтому мы целые дни проводим в классах, изучая науки. Каждый факультет – свои. На какой факультет ты попадаешь (и в каком корпусе будешь жить) определяется автоматически и еще до того, как ты окажешься здесь, – при твоем рождении. Все очень просто: Драконы и Тигры становятся военными, Змеи – докторами, Крысы – чиновниками, Быки изучают финансы, а мы, Кролики, сельское хозяйство. Так что я уже в четыре года знал, что стану фермером. Раньше мне казалось это распределение очень удобной штукой. Но как-то Старый Дэн рассказал мне, что 50 лет назад люди сами выбирали, чем хотят заниматься, кем быть, кем работать. Да и поменять свою профессию могли легко, если им понравилось бы что-то иное. И тогда я задумался: если бы у меня был выбор – кем бы я стал? Боюсь, что ответ бы был не в пользу фермерства. Но выбора у меня нет. Или не было?..
Может, зря я так подробно останавливаюсь на внутреннем строении Интерната, но раз уж решил рассказать все, то буду этому следовать… Думаю, никто толком и не знает, как мы тут живем, гости из Города и других мест заезжают редко, а если заезжают… То первыми их встречают Директор с Завучем. Это две самые главные фигуры в Интернате, на них лежит вся ответственность за воспитание и обучение новых членов общества, то есть нас. Им подчиняются все остальные взрослые ― от деканов до уборщиков и поваров.
У каждого Факультета есть свой декан и куратор. Декан ― глава Факультета, он отвечает за нашу учебу и преподает науки, а куратор следит за нашим поведением и здоровьем. Декан Кроликов ― Матильда Павловна ― худая полупрозрачная старушка, с копной седых волос, уложенных в высокую прическу. Ее сестра-близнец Ираида Павловна является Деканом Факультета Змей и преподает нам анатомию. Если бы не белый халат, который носит Ираида Павловна, различить этих старушек было бы невозможно. Сестры-деканши тихие и незлобные, обращаются к нам «деточки» и почти никогда не ругают нас. Можно сказать, что и с куратором Кроликам повезло ― Гарику просто на нас наплевать: мы не трогаем его, он не трогает нас. Правда, есть в Интернате и другие Деканы и учителя, от которых только и жди окрика или оплеухи… Но Кролики давно поняли: если жить «тише воды, ниже травы», то взрослые тебя просто не замечают и проблем становится меньше.
3
Итак, я Арсений. Кролик. Будущий фермер. Я живу в Четвертом корпусе, над входом которого высечена надпись: «Осторожность без храбрости ведёт к трусости». И хотя Кролики видят эту фразу каждый день, они не следуют этому постулату в жизни. Хотя если за храбрость считать то, что мы вообще выходим из нашего корпуса, то да – Кролики чертовски храбрые. Однако наш факультет считается самым трусливым и забитым в Интернате. Кролики получают больше всех подзатыльников и пинков, над нами насмехаются в столовой, ставят подножки, кидают нам песок за шиворот. Наша команда всегда проигрывает в спортивных играх, и даже малолетние Обезьяны всегда идут на несколько очков впереди нас.
Куратор нашего факультета не скрывает неприязни, когда обращается к нам. Директор смотрит снисходительно, учителя – равнодушно. Зато нам постоянно вдалбливают, какую высокую миссию по возрождению сельского хозяйства мы должны выполнить. На уроках мы изучаем пестики, тычинки, виды соцветий и болезни зерновых, однако все знают, что больше половины всех растений уже вымерло. Мы изучаем то, чего уже нет. Наши эксперименты с высадкой хилых саженцев в грунт каждый год терпят неудачу. Выживают лишь растения в теплицах, но я ни разу не видел, чтобы они плодоносили. Сначала на наш факультет возлагали большие надежды: для Кроликов выделили самый просторный и светлый корпус, к которому была присоединена огромная теплица. Нашему факультету досталось настоящее сокровище: несколько мешков семян, садовые инструменты, но самое главное – Кроликам разрешили брать питьевую воду для полива растений. Но годы шли, а Кролики выращивали только хилые ростки. Мы всех разочаровали, да и сами в себе разочаровались тоже. Поэтому терпели и унижения, и насмешки, и тычки, и подзатыльники – поделом нам, поделом.
Единственный, кто относился к Кроликам так же, как и ко всем остальным, был Старый Дэн – крепкий жилистый старик с длинными седыми волосами и большими мозолистыми руками, который со дня со дня основания Интерната жил здесь. Когда Старый Дэн был Молодым Дэном, он имел больше власти в Интернате, но со временем за ним оставили только уборку помещений и обход территории по вечерам. Старый Дэн прожил долгую жизнь, он помнил еще благословенные времена, когда реки были чистыми, а младенцы рождались здоровыми. Память у Старого Дэна была прекрасной: он знал всех воспитанников Интерната по именам и мог рассказывать интересные истории из прошлого часами напролет. Я часто бегал в его домик сторожа у Южных Ворот, чтобы выпить чаю и поболтать с ним. Старый Дэн всегда относился ко мне как к другу, несмотря на то что я был с факультета Кроликов, факультета Разочарований и Хилых Ростков.
Мне нравилось слушать рассказы про ту жизнь, которая была до Пластиковой катастрофы. Когда мама и папа жили со своими детьми вместе, они отмечали вместе Новый год, дарили друг другу нелепые подарки, заводили собак и кошек, ездили на пикники и в маленькие домики, которые назывались дачами. Там они жарили мясо на углях и играли в бадминтон. У Старого Дэна хорошо получалось описывать жизнь прошлого, я как будто оказывался там, рядом с этими людьми, отбивал ракеткой воланчик (я всегда попадал по нему, не то что здесь, в интернатовских спортивных играх), а потом ел ароматное мясо. Но все рассказы Старого Дэна сводились к одному: «Глупые безмозглые люди!» – кричал он и грозил кому-то невидимому кулаками. – «Как же можно было все уничтожить!» Иногда он начинал даже плакать и выгонял меня из своей сторожки.
Пластиковая катастрофа – именно из-за нее так заводился Старый Дэн – случилась не в один день. Она нарастала как снежный ком. В тот момент, когда люди все осознали, было уже поздно. Пластиковые отходы засоряли Мировой океан, почву, города и леса на протяжении многих лет. Конечно, были люди, которые били тревогу и призывали отказываться от пластика, но большинство жили как жили. Покупали, пользовались, выбрасывали, снова покупали. И тогда Природа решила очиститься сама. Пластик стал разлагаться. Практически на глазах таяли мусорные полигоны на земле и мусорные острова в океане. Люди обрадовались, но ненадолго. Вместе с пластиком стали исчезать растения, животные, а вскоре и само человечество столкнулось с ужасными болезнями и мутациями. Старый Дэн показывал мне карикатуру из газеты тех времен, где нарисован доктор, который протягивает милой толстушке по имени Планета Земля баночку с надписью «Антибиотики». Доктор говорит: «Примите это, дорогуша! Конечно, побочных реакций у препарата много, но он – ваша единственная надежда». Старый Дэн никогда не смеялся над этой карикатурой и мне запрещал. Да мне и не хотелось.
4
Пластиковая катастрофа пошатнула мир, но не убила его. Хотя люди столкнулись с мутациями новорожденных, вымиранием животных и растений, голодом и Северными ветрами, войнами за ресурсы, ядовитой почвой и водой, но постепенно они смогли приспособиться и наладить жизнь. Первыми из очагов цивилизации стали Интернаты, куда свозили детей для того, чтобы они просто выжили. Только потом воспитанников стали учить профессиям, появились Факультеты. Государство 12 лет кормило нас, давало крышу над головой, защиту и образование, но при этом мы жили, отгороженные от остального мира Стеной. Мы не выходили за пределы Интерната все 12 лет и только слышали о существовании Города, иной жизни. Внутри Интерната тоже ничего особенного никогда не происходило. А потом вдруг произошло все и сразу… И на этот раз не тот большой, а наш маленький, интернатовский мир пошатнулся.
Все началось год назад. На выпускном Тигров.
Тигры были всеобщими любимчиками. Сильные, ловкие, подтянутые – они больше проводили времени в спортзале, чем в учебных классах. Из них готовили защитников государства. На Факультете училось 65 человек, все они после Интерната зачислялись в элитное подразделение «Стальные Тигры». Тигры умели стрелять из всех видов оружия, бегать на многокилометровые дистанции в любую погоду, могли разжечь огонь с одной спички или даже совсем без спичек. Они жили в Третьем корпусе, над главным входом которого была надпись «Храбрость без осторожности ведёт к безрассудству». Тигриный девиз перекликался с девизом нашего факультета «Осторожность без храбрости ведёт к трусости», и по Уставу Интерната подразумевалось, что наши факультеты будут «дружить и взаимодействовать»: Тигры защищают старательных Кроликов, Кролики делают все, чтобы у Тигров всегда была пища. Но Кролики провалили свою миссию, и Тигры решили, что не должны нам ничего – ни защиты, ни помощи. По иронии судьбы, больше всего тумаков мы получали именно от своих «защитников», и все Кролики мечтали, чтобы скорее наступил конец учебного года, Тигры стали выпускниками, вышли за ворота Интерната и никогда больше не вернулись. Но то, что случилось на выпускном Тигров, ужаснуло даже нас, ненавидящих и презирающих их.
Самый торжественный день в году – Выпускной, и к нему в Интернате готовятся как следует. Зал столовой украшают знаменами Факультетов и флагами, на кухне готовится праздничный ужин, запах от которого сводит всех с ума. Не каждый день ешь мясо и сладкий торт! Выпускникам накануне праздника выдается униформа, которая будет служить им ближайшие несколько лет. В этой униформе выпускники выходят за ворота и начинают работать на благо общества и Государства. У каждого Факультета униформа своя: у Кроликов ― серая роба с вышитыми зелеными ростками на рукавах и воротнике, Быкам выдают коричневые плащи с золотыми воротниками, медикам Змеям – халаты из выбеленной рогожки. У Тигров была самая красивая униформа – оранжево-черные камуфляжные комбинезоны и черные береты с эмблемой рычащего тигра. В день Выпускного все 65 человек Факультета Тигров облачились в свои тигриные костюмы и вышли во двор Интерната ― гордые и счастливые! Им завидовали, их разглядывали, ими любовались. Казалось, Тигры стали еще сильнее и безжалостнее. И самым сильным и безжалостным был Тимур.
Тимур был предводителем Тигров. Широкоплечий, высокий, с черными волосами и рыжими глазами – настоящий тигр. Говорили, что Тимур родился уже с зубами, особенно выделялись его клыки. Он знал, что белые острые клыки – это его достоинство и часто улыбался, но его улыбка ничего хорошего не означала. Скорее, это был тигриный оскал. Другие Тигры, которым не повезло родиться с такими острыми клыками, втайне подтачивали зубы напильником, стремясь походить на своего вожака. Тимура беспрекословно слушались, перед ним лебезили, любая его прихоть тут же выполнялась его вассалами. Тигриный вожак пользовался уважением даже у учителей и Старого Дэна. И хотя тот никогда не пускал его в свой дом, как меня, но уважительно хлопал Тимура по плечу при встрече.
Тимур никогда не был один – на шаг позади всегда шли несколько Тигров: красавица Вера, насмешник и балагур Тарас, угрюмый и жестокий Прохор. Когда к этой четверке присоединялись остальные Тигры, не стоило попадаться им на пути, особенно Кроликам. Однажды мне не повезло: я столкнулся с ними в узком коридоре между корпусом Кроликов и столовой ― мы ходили по нему в дождливую погоду и зимой. Деться мне было некуда, но я не стал жаться к стене, а совсем сойдя с ума от страха, пошел прямиком на Тигров. Видимо, Тигры не ожидали такого нахальства от какого-то Кролика и не сразу среагировали. Я успел пройти между Тимуром и Тарасом и только потом получил увесистый пинок от здоровяка Прохора. Вера залилась своим мелодичным смехом, от которого у меня все задрожало внутри. Я очнулся и побежал. Вслед мне летели обзывательства, но мне было все равно – я легко отделался. Я мог так сказать, потому что видел синяки от встреч с Тиграми у своих однокурсников. Это видели и учителя, и кураторы Факультетов, но они никак не реагировали и не наказывали Тигров за измывательства над младшими. В Уставе Интерната написано, что мы «должны быть большой семьей», но не учитывалось, что наша семья была слишком большой и разношерстной, чтобы стать дружной.
5
Говорят, сценарий выпускного вечера не менялся уже лет 20. Все начиналось с торжественной линейки, на которой директор произносил речь, учителя, деканы и кураторы сидели на трибунах со скучающим видом, а выпускники стояли гордые и напыщенные. Потом старшему курсу вручали аттестаты и памятные подарки и наконец всех приглашали на праздничный ужин. В этот день не было уроков, все освобождались от дежурств и отработок. Младшие курсы с восхищением и завистью смотрели на выпускников, те просто лопались от гордости, бравурная музыка, которую включали только в этот день, играла с утра и до самого отбоя. Но меня всегда что-то смущало в этом празднике. Каждый год на линейке я не любовался выпускниками, а наблюдал за взрослыми. Почему голос директора каждый раз срывается, когда он произносит свою речь, а лицо завуча покрывается красными пятнами, когда она жмет руки выпускникам и вручает им аттестаты? Почему они не радуются, когда говорят: «Интернат выковал прекрасные кадры для нашей страны! Вы – Будущее! Вы – Надежда! Вы – Опора!» И самый главный вопрос – что ждет выпускников за стенами интерната?
Я задавал те же самые вопросы и в этом году. Стоя на линейке, я наблюдал за директором, завучем, деканом и куратором Тигров и даже за Старым Дэном. Для них это был не праздник. По всему было видно. Зато как радовались самые младшие: «Торт! Торт! Сегодня будет клубничный торт! Я видел, как повар нес из кладовой клубничный сироп!» – «Ох! А я целый год мечтала о шоколадном торте, как на выпускном Быков!» Все были возбуждены, взволнованы, без остановки шмыгали носами, оттягивали тесные воротники парадной формы, переговаривались друг с другом, перетаптывались с ноги на ногу и ждали, когда же все речи будут произнесены и их позовут за стол.
На линейке, среди воспитанников факультета Змей я увидел Данию. Мы кивнули друг другу, и тут затрубил горн. На сцену, сооруженную во дворе, вышел директор – толстый, рыхлый мужчина с лысиной, изъеденной оспинами и шрамами, от которых его голова была похожа на огромную разговаривающую картошку. Мы так и звали его – Картофан, хотя он был Семеном Семеновичем. Картофан с трудом взошел по ступенькам. Он вспотел и все никак не мог отдышаться. Все затихли и смиренно ждали, пока он распрямит листки с написанной речью в своих потных руках. Наконец Картофан начал:
«Выпускники! Учителя! Ученики! Сегодня великий день! День, когда мы выпускаем наших птенцов из гнезда. Интернат воспитал и дал им знания, вырастил из младенцев – сильных юношей и девушек. И теперь нам надо прощаться с ними!» – Картофан зашмыгал носом и вытащил из кармана платок. Вытерев им лысину и лицо, он продолжил:
«После экологической катастрофы 2020 года человечество столкнулось с огромными проблемами: зараженная вода и почва, недостаток продовольствия, болезни и эпидемии. Оправившись от первого удара, люди осознали, что для выживания им надо сплотиться. Тогда и было создано Новое Государство, где на первое место ставится закон и порядок. Только соблюдая порядок, человечество выживет! Только почитая закон, человечество вернется к процветанию!» – директор закашлялся. Все мы знали, что его ужасная неровная голова и свистящие звуки при дыхании – отзвуки природного мщения 2020-х годов. Старый Дэн рассказывал мне, что в молодости наш Картофан был мелким чиновником, ответственным за очистные сооружения в небольшом городке. Как-то он позволил нескольким заводам сбрасывать отходы в местную реку. В 2020 году река поменяла цвет на зеленый, стала жутко вонять и вышла из берегов. Картофан приехал с комиссией на проверку и по неосторожности не надел противогаз. Ядовитые пары разъели его кожу и попали в легкие. Но он еще легко отделался. Некоторые члены комиссии так и остались лежать на берегу этой реки. Я верил Старому Дэну и представлял зловонную реку, кричащего на ее берегу Картофана, кожа которого покрывалась волдырями, и несколько тел на берегу. Даже жалко его было. Но приступ кашля прошел, и директор продолжил.
«С момента своего основания Новое Государство живет по этим принципам. Закон и порядок царит и в стенах нашего Интерната. Он был основан в тяжелые времена, но только благодаря порядку и строгой системе Интернат смог выстоять среди бурь и невзгод нового времени. Миссия нашего учебного заведения – ковка молодых специалистов, которые помогут возродить цивилизацию. Новому Государству нужны медики, военные, фермеры, строители. Они поднимают с колен наши города, очищают почву и воду, строят здания. Наш Интернат выпустил тысячи специалистов, которые трудятся сейчас на благо Государства. 12 факультетов беспрерывно обучают и куют новые кадры. Четкое распределение обязанностей и знаний, строгая кастовая система – вот основа хорошего образования. 12 лет достаточно, чтобы из младенца, только пришедшего в этот мир, сделать профессионального работника. Сегодня мы чествуем выпускников Военного факультета. Мы гордимся нашими Тиграми! Теперь пришло время послужить Государству – через неделю Тигры отправляются за Стену!» – директор закашлялся и взял паузу, которую заполнили аплодисменты и рычание (так приветствовали Тигров).
Зарычали и Кролики вокруг меня. Хотя мы боялись и недолюбливали Тигров, но нельзя не признать, что в новой униформе, высокие, сильные и уверенные в своем превосходстве Тигры выглядели потрясающе. Они выглядели как герои.
6
Героев не судят. Поэтому когда после торжественной части Тигры шли в обеденный зал и раздавали младшим классам подзатыльники и пинки, никто не сказал им ни слова – ни кураторы, ни учителя. Досталось и Старому Дэну, которого со всей силы хлопнул Тигр Тимур по спине и гаркнул ему на ухо: «Прощай, старикан! Будешь теперь драить унитазы Кроликам!» Остальные Тигры заржали и, боясь отстать от своего вожака, двинули за ним в столовую.
В этот день выпускникам разрешалось занять учительский стол, который стоял на невысоком постаменте и был шире и массивнее остальных. Выпускники сели к нам лицом, чтобы мы могли любоваться ими весь вечер. Деканы заняли места во главе столов своих факультетов, там, где обычно сидели кураторы и следили за порядком. Учителям и кураторам оставалось только втиснуться на одну скамью с учениками. Такая мешанина происходила только один раз в году – на выпускном, поэтому и ученики интерната, и учителя с деканами не могли сразу привыкнуть к этим перестановкам: ученики не поднимали на учителей глаз, а те сидели будто проглотили свои школьные линейки. Все ждали, когда директор сядет за стол выпускников и откроет праздничный ужин.
И вот это произошло. Картофан плюхнулся за стол Тигров и взялся за вилку. Потом спохватился, вскочил и гаркнул на весь зал: «Торжественный ужин в честь выпуска факультета Тигров объявляю открытым!» После этого директор закашлялся и тяжело опустился на стул. Но на него уже никто не обращал внимания, потому что все – и выпускники, и самые младшие воспитанники, и учителя – смотрели на двери кухни, из которых выплывал толстый Повар Интерната со своими поварятами. Они несли огромные блюда с горячим жирным пловом – это главное блюдо на Выпускной. Главное, но не самое ожидаемое. Все, включая и кураторов, и учителей, мечтали весь год совсем о другом – о куске торта с кремовыми розочками…
Но нас ждал сюрприз. Сначала приятный, а потом не очень. Но обо всем по порядку. После того, как мы набили животы главным блюдом, не отвлекаясь на разговоры за столом и даже не смотря по сторонам, в праздничном ужине наступила пауза. Дежурные за столом стали менять тарелки на чистые, хотя ни у кого на них не осталось ни одной рисинки. Кое-кто из младших даже умудрился вылизать тарелку, пока учителя и кураторы не видели этого. Голод голодом, но за столом надо было вести себя прилично (порядок во всем – помните?). Если бы малыши были бы замечены за вылизыванием тарелок или обсасыванием пальцев, то их обязательно бы наказали.
И наконец перед нами поставили чистые тарелки и кружки для чая. Мы с нетерпением ждали главного – выноса торта. Но никто не мог представить, что этот торт мы будем вспоминать еще очень долго. Рядом со мной Макс и Савва спорили на щелбаны – шоколадный или клубничный будет торт. Наконец кухонная дверь открылась, и на тележке выкатили трехэтажную сладкую конструкцию – такого мы еще никогда не видели! Повар превзошел сам себя. Первый, нижний ярус торта был черный, второй – желтый, третий – полосатым, желто-черным. А на вершине торта красовалась фигурка тигра – в боевой стойке, с раскрытой пастью и вздыбленной шерстью.
По залу прокатился восторженный рокот. Повар был доволен произведенным впечатлением, он раскраснелся и довольно заметил: «Все съедобное! Даже тигр!» Все подскакивали с мест, чтобы разглядеть эту фигурку, все кричали, охали и ахали. Учителя и кураторы пытались угомонить нас, но бесполезно: они и сами вытягивали головы, пытаясь рассмотреть торт – одним словом, вели себя как дети. И тут раздался голос завуча, Варвары Борисовны. Она единственная, кто сохранил хладнокровие в этом хаосе. «Дети, сядьте на места! Учителя проследите за порядком за столами!» Кое-как учителям и кураторам удалось добиться тишины, все сели на свои места и стали таращиться на Повара, который должен был разрезать торт. Каждое движение его огромного ножа комментировалось: «Какой большой кусок!», «Так нам ничего не достанется!», «Кому же он даст тигра?!». Верхний торта был разделен между выпускниками: Повар разрезал его по желто-черным полоскам, которых, как оказалось, было ровно 65 штук. На один кусок торта он торжественно водрузил фигурку тигра и отправил тарелки за стол выпускников. Они сами должны были решить, кому достанется этот съедобный тигр. И выбор они сделали сразу. Тарелка с фигуркой, провожаемая сотнями глаз, оказалась перед Тимуром. Тот усмехнулся – он не сомневался, что именно лидеру и вожаку Тигров должен достаться этот рычащий хищник, – схватил тигра в руку, высоко поднял над головой и громко зарычал. Это был рык победителя. Клич сильного и смелого Тигра. И нельзя было не зарычать ему в ответ.
7
Наконец и мне достался кусок торта. Я никогда еще не видел и не пробовал такого блюда. С детства мне было всегда интересно, как вещь устроена изнутри. Я любил разбирать и вновь собирать различные механизмы, изучать строение человеческого тела по старым атласам, мне всегда было любопытно, из чего состоит еда, которую дают нам на обед или ужин – сколько ложек соли добавил в котел супа Повар, сколько положил крупы или картошки. Я не оправдываюсь, я всегда был таким, как говорят учителя, «заторможенным», когда дело касалось чего-то нового. Поэтому неудивительно, что я стал разглядывать свой ломтик торта, перед тем как попробовать его. Сколько было в нем загадки и красоты! Я разбирал его на составляющие: вот разноцветные слои невообразимо мягкого хлеба (наш декан Матильда Павловна сказала по-другому: «Ах, какой воздушный бисквит!»), вот сладкий крем, вот пара крупинок нерастворившегося сахара. Интересно, откуда Повар взял желтый и черный краситель для коржей и крема? И самое главное ― какого же вкуса этот торт?… И как только я занес ложку над своим куском, раздался крик…
Кричала Тигрица Вера – это был даже не крик, а визг испуганной девчонки, который перешел в рыдания. Обеденный зал опять погрузился в хаос: ученики вскакивали с мест, кураторы пытались навести порядок и угомонить всех, директор и деканы кинулись к столу Выпускников. Где лежал их поверженный вожак.
Пока я глупо любовался своим куском торта, произошло вот что. Тимур не стал медлить и сразу откусил от фигурки тигра голову. Не успел он ее прожевать, как его лицо посинело, он стал хрипеть, а на губах выступила кровавая пена. Сначала Тигры думали, что их вожак так шутит – шутки у Тимура всегда были так себе – они сидели и хихикали, желая угодить Тимуру. Но когда он повалился набок и упал лицом в тарелку с тортом – стало понятно, что это не шутка. Вот тогда сидевшая рядом Вера и закричала, и началось то, что началось.