Ольга Тишина
Бенериб – сладкая сердцем

Пролог

Скудная луна еле освещала петляющую между деревьев тропинку. Ночь выдалась беспокойная. Гонимые ветром тучи то и дело наплывали на тонкий серпик ночного светила, скрывая и так плохо знакомый путь и заставляя замирать сердце. В такие минуты Тиа останавливалась, зная, что страх перед темнотой может сыграть с ней злую шутку, и худшая из них поддаться панике, и свернуть с пути. Темнота и страх ее главные враги. Они запутают ноги, застелют разум. Не успеешь опомниться, как окажешься у реки, в зарослях тростника, где ждут свою жертву вечно голодные крокодилы.

В надежде укрепить дух, девушка молилась богине-матери Нут и богу луны Хонсу, чтобы они обратили свой взор на несчастную, и осветили дорогу.

Наконец ее путь подошел к концу. Она поняла это по лаю собак, слышному сквозь шум листвы и скрип ветвей жакаранда, через рощу которого, петляя и теряясь из вида, вела узкая тропка.

На краю рощи Тиа чуть расслабилась. Первая часть пути была пройдена, первый шаг сделан. Оставалось найти старуху.

При этих мыслях сердце девушки сжалось, а ноги словно вросли в землю. Она боялась встретиться с ведьмой, страшилась проклятий и чар, которые та могла наложить. Но Тиа отогнала страхи. То, что ждет ее любимую госпожу, будет пострашнее проклятья. Образ госпожи укрепил ее дух, и она двинулась дальше.

Теперь, кроме лая, до нее стали доноситься запахи пищи, приготовленной на костре. Она сглотнула слюну. Брать что-то у этих людей, осквернить себя на веки вечные! Но как же тогда она найдет дом старухи, думала девушка, если не спросит об этом у кого-то из местных обитателей?

Взбрело же этой ведьме поселиться рядом с нечистым местом! – Тиа удивилась вдруг возникшей злости на старую каргу. – Могла бы выбрать другую окраину. А еще лучше безопасный храм!

Но вся эта злость была, конечно, от страха. И еще от омерзения. Это чувство исходило из глубины ее души, воспитанной на твердом понятии, что парасхиты, в чьи владения волей-неволей ей пришлось прийти, есть никто иные, как осквернители Сах, вскрыватели мертвого тела, омытого водами Нила. А тот, кто причинит увечье Сах, подлежит каре и презрению.

Дом парасхита – «нечистое место» и всякий, кто войдет в него по какой-либо причине, должен после этого пройти обряд очищения. Но причина, толкнувшая Тиа прийти сюда и искать старуху, была сильнее и важнее, чем даже страх осквернения.

Маленький костер освещал вход в хижину, сложенную из кирпича-сырца. Крытая тростником крыша спасала хозяев этой бедной лачуги от палящего солнца и дождей. Отсветы желтых язычков пламени костра отражались на лицах тех, кто в столь поздний час готовился к трапезе.

Тиа возникла из темноты прямо перед костром. Три пары глаз уставились на незваную гостью. Девушка не увидела в них испуга, лишь удивление.

– Мне нужна Хекау.

Задав вопрос, она извлекла из складок накидки крохотную пластинку с начертанным на ней знаком лягушки. Секундное молчание позволило девушке рассмотреть хозяев хижины. Ими оказались двое взрослых и ребенок – девочка лет девяти – десяти.

Мужчина, глава этого небольшого семейства, показался Тиа излишне худым и изможденным. Ранние морщины добавляли ему возраста, а лицо несло печать смирения и согласия. Увидев блеснувшую в свете костра золотую пластинку, он обратился к женщине, державшей в руке длинную деревянную ложку, которой та помешивала варево в закопченном и видавшем виды небольшом котелке:

– Хекау сешафи?

Женщина отрицательно помотала головой.

– Пусть Нэйн отведет, – продолжил мужчина. – Гостья, кажется, неопасна.

Девочка сейчас же вскочила с корточек. Тиа отметила: малышка одета хоть и в поношенную, но чистую тунику. Длинные, ниже пояса, густые волосы гладко причесаны и заплетены в косу, а ноги обуты в кожаные сандалии, что являлось большой редкостью даже для детей ремесленников, а не то, что для нищих парасхитов.

Пока она рассуждала про себя над этой загадкой, девочка подошла и с любопытством заглянула под капюшон, скрывавший лицо нежданной гостьи. Малышка была мила, в своей детской непосредственности. Симпатии ей добавляли обрамленные густыми ресницами, широко раскрытые глаза и две ямочки на щеках.

– Отведешь меня? – Тиа неожиданно для самой себя улыбнулась.

Девочка кивнула и протянула свою маленькую ладонь.

Путь оказался коротким, и девушка даже не успела как следует понять, что она чувствует по отношению к этим загадочным людям, о которых благочестивые граждане Абджу старались не упоминать всуе.

Они остановились у входа в пещеру, в глубине которой плясали отсветы от горящего очага. Густые тени на каменных стенах, словно живые, то вырастали, то вновь съеживались. Они напомнили Тиа собственные мысли-страхи, не отпускавшие девушку всю дорогу сюда. Умом она понимала, что это хозяйка пещеры ходит по своему жилищу, но сердце, маленькой пойманной птичкой, билось в груди. Тиа словно вросла в землю не смея сделать и шага. А рука маленькой проводницы уже тянула ее вперед, под своды пещеры, в логово старой колдуньи.

В голову девушки пришла внезапная мысль о побеге. Она готова была уже броситься наутек, оставив это страшное место. В этот миг она даже забыла о своей несчастной госпоже, ради которой и проделала весь этот путь. Но уйти ей не дали. На пороге, словно выросшая из собственной тени, возникла фигура.

– Пришла все же, – голос старухи был густым, с хрипотцой, будто и не женщина вовсе была она. Весь ее вид был страшным и отпугивающим: глубокие морщины избороздившие темную кожу лица, седые волосы, торчащие нечесаными, всклокоченными прядями, крючковатый нос, уродливая бородавка, примостившаяся под правым нижним веком. Но страшнее всего были глаза. Цепкие, колючие, отражающие свет Луны. Казалось, что это не глаза простого человека и Тиа вдруг почудилось, что на нее смотрит сама Тефнут, Око Бога Ра.

– Ты правильно заметила, – осклабилась старая, обнажив редкие, но все еще крепкие зубы, – я уже не в том виде, чтобы ублажать своей красотой и совершенством великих богов и царей! Но, Священная Сила еще есть во мне! Ур-т Хекау хранит ее! – и, растопырив пальцы левой руки, показала мерцающий символ божественного Ока на ее ладони.

Тиа замерла, не в силах отвести взгляд. Старуха, тем временем, повернулась к маленькой девочке:

– Иди малышка, – голос ее смягчился, – ты все сделала. – А ты проходи, – Хекау махнула рукой в сторону Тиа, – коль уж пришла.

В пещере, неожиданно, оказалось довольно уютно и совсем не страшно. Здесь пахло травами, было сухо и тепло. При свете горящего очага девушка рассмотрела многочисленную утварь, расставленную по деревянным полкам. В основном это были глиняные сосуды разных форм и размеров. Самый большой достигал роста Тиа, самый маленький мог бы поместить в себя лишь щепотку соли.

– Садись, – колдунья повелительным жестом указала на деревянную лавку, занятую сейчас большой, томно развалившейся кошкой. Лоснящаяся шерсть говорила о сытной и холеной жизни животного. Это не было удивительным. Старуха была жрицей Тефнут.

Тиа не знала, как ей быть. Казалось, старая ведьма издевается. Разве можно согнать с лавки спящую кошку, священное животное богини! Ее взяла злость. – «Не буду садиться!» – с вызовом подумала гостья.

Хозяйка пещеры уловила ее чувства: в темных глазах блеснуло, а на губах промелькнула легкая ухмылка. Она подошла к очагу и, достав большую деревянную ложку, стала помешивать какое-то варево. Тиа, молча, ждала.

– Ну что же, – старуха наконец-то заговорила. – Твою беду я знаю. Пришла просить за свою сестру?

Девушка похолодела. Откуда старая ведьма знает об этом? А, впрочем… Хекау не просто жрица Тефнут, великой и своенравной богини, она принадлежит и к дому Хекат, богини-покровительницы всех рожениц. Ей ли не знать тайну рождения Тиа и всех остальных жителей Абджу, многим из которых опытная повитуха помогала появиться на свет. Тиа кусала губы и не знала, как ей начать разговор. Наконец решилась:

– Мы молочные сестры. Моя мать была кормилицей госпожи Имаи.

– А ее отец был твоим отцом, – добавила старуха.

– Да. Господин Имандес был нам отцом, – вздохнула Тиа.

– Мне ли не знать, – Хекау вновь ухмыльнулась.

– Ты должна ей помочь! – девушка, в мольбе, прижала руки к груди.

– Я помогу. Но плату возьму с тебя, – колдунья повернулась. Свет от очага плясал на ее щеке и от этого казалось, что старая корчит рожи.

– Какую плату? – сердце Тиа похолодело.

– Не бойся, – Хекау подошла к гостье на расстояние локтя, так, что та ощутила исходящий от старухи пряный запах кифры. – Я не отберу у тебя жизнь. И не одна из твоих священных Душ мне не надобна.

– Так что же тогда? Золото?

– Нет.

– Я не понимаю? – Тиа заволновалась. Что еще придумала ведьма? Какую цену ей придется заплатить?

– Ты будешь служить жрицей дуат-нечер, одной из обитательниц божественного гарема в храме Амаунет-Ра. Десять лет.

Слова старухи колоколом зазвучали в голове. Десять лет!? А она так мечтала о семье. Что теперь сказать Монту, ее жениху? О боги! – кровь прихлынула к щекам. Стало невыносимо жарко и душно. В горле пересохло.

– Ты не согласна!? – колдунья не спускала цепкого взгляда с девушки. – Тогда можешь идти. Завтра твою госпожу предадут правосудию.

– Нет! Только не это! – слова со стоном вырвались из уст несчастной служанки. Горячие слезы обожгли кожу. – Нет, нет, – повторяла она, прижимая руки к груди. – Они отдадут ее на растерзание голодным крокодилам!

– Или вобьют в темечко деревянный кол, – прохрипела ведьма, еще более сгустив краски ужаса, который испытывала бедная Тиа. – Но, могут заменить казнь самоубийством, – тут же добавила она. – Тогда ее Хат – бренное тело сохранится, будет омыто водами Нила и может перейти в Сат – мумию.

– Как ты поможешь ей? – сквозь всхлипы плача спросила девушка у колдуньи.

– Я извлеку ее Ба из бренного тела, пока оно еще дышит.

От этих слов у Тиа чуть не случился обморок. Голова закружилась, и она еле устояла на ногах. Старуха тем временем продолжала:

– Вместе с Ба тело покинут Рем – ее имя, Хека – ее магия и Аху – ее Дух, который отправится в загробный мир на суд Хентиаменти. Там она докажет свою невиновность и достигнет благодати. Или же, – старуха внимательно посмотрела на девушку, будто желая услышать какие-то оправдания от несчастной и, не дождавшись, продолжила, – будет проклята!

– Она не виновна! – воскликнула Тиа.

– Знаю! Поэтому душа Имаи сможет возвращаться из загробного мира, когда пожелает, или, когда ее позовут. Для этого мне нужны ее волосы, ногти, молочный зуб и кровь.

– Где же взять кровь!? – запричитала девушка. – Госпожа заперта в темнице, к ней не пускают.

– Кровь мне добудут, – отмахнулась старуха. – Ты согласна на мои условия?

– Да.

Тиа уже успокоилась. Выбора у нее все равно не оставалось. С тех пор, как умер господин Имандес, ее отец, в родном доме стало невозможно жить. Мегара, вторая жена отца всячески унижала Тиа и выживала ее из дома. Она готова была выгнать из дома и госпожу Имаи, но та была законной дочерью первой почившей жены Имандеса и наследницей своего отца. К тому же, еще в младенчестве, госпожа была обещана в младшие жены самому царю Нармеру, поэтому имела более высокий статус, чем Мегара. И почему-то девушка не сомневалась, что ко всем несчастьям, что произошли с Имаи, причастна именно эта женщина. Когда госпожу казнят, Мегара сделает все, чтобы сделать жизнь Тиа невыносимой. Про свадьбу с Монту теперь тоже можно забыть, ведь его родители рассчитывали, что господин Имандес положит неплохое приданое за Тиа. Теперь не о чем и мечтать, Мегара не даст и одного дебена серебра. А без приданого, кому она нужна? Так и придется остаться рабыней в собственном доме. Нет! Уж лучше служить в храме, чем выносить каждодневные унижения этой женщины.

– Моей госпоже больно не будет? – с надеждой задала она вопрос колдунье.

– Нет. Без своих Душ она ничего не будет испытывать, ни страха, ни боли.

Тиа опустила голову. По щекам покатились слезы. Она жалела свою несчастную госпожу, но, увы, больше ничего не могла для нее сделать.

Глава 1

– Живее, живее, а то не успеем! – профессор хмурился и в несвойственной ему манере подгонял рабочих. Надвигалась песчаная буря, а это могло испортить все планы экспедиции.

Ия уже сидела в машине. Суета, что творилась вокруг, мало ее интересовала. Конечно, до тех пор, пока никто не заболел. Да и чем она может сейчас помочь – калека-хромоножка? Уж лучше лишний раз не мешаться под ногами здоровых людей, тогда не поймаешь унизительно-жалостливого, а того и похуже – пренебрежительно-брезгливого взгляда в свой адрес.

Она давно уже свыклась с реакцией людей на ее физический недостаток, и все равно, каждый раз, в душе оставалось неприятное чувство горечи. Рука непроизвольно потянулась к ноге и помассировала коленку, а взгляд скользнул к зеркалу, и отметил привычный, уродливый шрам. Девушка быстро отвела взгляд.

Становилось все жарче. Утренняя прохлада испарялась с каждой минутой. Ия уже знала, скоро на улице станет невозможно находиться. Здесь, в Эль-Бальяна, они провели несколько дней, улаживая и утрясая все нюансы экспедиции. Местная бюрократия, даже несмотря на все разрешения «сверху», долго оттягивала их въезд в древний Абидос.

Горизонт затянуло. Опираясь на здоровую ногу, Ия чуть привстала, поскольку открытый верх машины позволял это сделать. Да, надо торопиться, – обеспокоенно отметила девушка про себя. Она читала об этом явлении и даже смотрела кадры хроники. Песчаная буря очень неприятна и опасна. А если она продлится несколько дней, то Ия не успеет выполнить задуманное, то самое, что заставило ее вообще приехать сюда.

Наконец, рабочие закончили и профессор Сол, весь мокрый от пота, плюхнулся на сидение рядом.

– С богом, – утирая лоб носовым платком, сказал он водителю – египтянину и обернулся назад, удостовериться, что кортеж тронулся тоже.

– Еле отвязался от этих фанатиков-буквоедов, – обратился он к девушке, имея в виду местных чиновников. – Думал, уже не получится сегодня попасть в некрополь.

Ия поспешно состряпала сочувственное лицо, но лучше бы она этого не делала, слишком поздно вспомнив, как ее мимика выглядит для посторонних. Реакция профессора не замедлила последовать, он поморщился, будто в рот ему попала долька лимона. Ия отвернулась. Лучше смотреть на безрадостный пустынный пейзаж, тот, по крайней мере, совершенно беспристрастен к ее уродству.

Сол взял Ию в экспедицию нехотя. Ему не нужны были женщины, да еще и такие, как она, калеки, но он не мог отказать своему давнему другу, профессору Новику, родному дяде и опекуну девушки, настоятельно просившему исполнить мечту племянницы: увидеть древние развалины египетских гробниц. Тем более что она могла принести необходимую пользу, заменить отсутствующего в экспедиции врача.

Археологический комплекс Абидос занимал огромную территорию у края пустыни, по которой были разбросаны руины древних зданий и насыпи. Ия знала, что здесь всегда много туристов, приезжающих из разных уголков мира приобщиться к таинствам древних фараонов, но их экспедиция имела чисто научный интерес. Профессор Сол приехал сюда изучать настенные барельефы, найденные недавно его коллегами археологами.

– С прибытием, мистер Джерард, – к машине, улыбаясь во весь рот, подбежал незнакомец. Его лицо скрывала широкополая шляпа, настолько большая, что ему приходилось задирать подбородок, чтобы увидеть приехавших гостей. – Мы вас заждались, – добавил он к своему приветствию. – А это, я так понимаю, ваш ассистент и по совместительству врач? – мужчина кивнул в сторону девушки.

– Ты правильно понял, Стю, – профессор открыл дверку и ступил на землю. – Помоги девушке выйти, – распорядился он, а сам направился в сторону лагеря. Человек, названный им Стю, обошел пикап, и протянул руку.

Правая нога опустилась на желтый песок. Ия оперлась о галантно протянутую руку и выволокла свою левую ногу. Протез, задев порог машины брякнул. Они оказались почти одного роста с мужчиной, и теперь ему не составило труда увидеть ее шрам. «Надо отдать ему должное», – подумала она, глядя на его сияющую улыбку. Стю даже не поморщился, и это подняло его в глазах девушки сразу на несколько пунктов.

Мужчина проводил ее до палатки, где можно было спрятаться от жары. – Это будет ваш персональный угол, – пошутил он и развел руками:

– Извините, но мы все здесь в подобных условиях.

Ия пожала плечами. Ее не волновали условия.

– Душевая и туалет стоят отдельно, – он указал направление. – Столовая там, – теперь его рука развернулась в противоположную сторону. – Пока осваивайтесь.

И он пошел к выходу. Потом что-то вспомнив, остановился и добавил:

– Хочу предупредить, что с водой большой напряг, так что моемся по расписанию. Вас уже включили в списки. Они висят на душевой.

Ия осталась одна, огляделась. В общем, неплохо. Ей выделили крохотную «комнатку», где можно будет спрятаться хоть на весь день от посторонних, любопытных глаз. Вряд ли здесь часто болеют, археологи крепкий народ, так что ей не придется все время быть на виду, и она может спокойно подготовиться к ритуалу.

Мысли об этом заставили девушку поторопиться. Она заглянула в рюкзак, по привычке проверила все ли необходимое на месте, потом достала блокнот, карандаш и вышла из палатки.

Почти сразу Ия наткнулась на группу людей с кинокамерами. Посторонившись, девушка проводила их долгим взглядом. Когда-то она мечтала стать актрисой и часто развлекала родителей и гостей пением, разными номерами и сценками, придуманными ей же самой. Она помнила, как все умилялись, хвалили ее талант и нежный голос, пророча большое будущее на сцене.

Все рухнуло в один день. Страшная авария унесла жизни родителей, а ее, маленькую девочку сделала калекой. Врачи долго боролись за ее здоровье и сделали, что могли, но волшебства не случилось. Нога не отросла, и пришлось привыкать к протезу. Ия, за все эти годы, сменила уже третий.

Но она готова была смириться с искусственной стопой. Да, та приносила неудобства, но под одеждой и обувью ее не было видно. Самую большую моральную боль приносил шрам на лице, уродливый, безобразный шрам, пересекающий всю левую щеку от уха, до рта.

При аварии, особенно пострадала именно левая сторона. Мышцы щеки вырвало, превратив лицо в кровавую рану. Несколько пластических операций дали эффект, и уже было пришла надежда, что можно исправить внешность, но на месте шрама образовался келоидный рубец. Дальнейшие операции врачи делать не рискнули. Все остальное лечение сводилось лишь к тому, чтобы как можно больше загладить рубец, но красоты от этого не прибавлялось. К тому же, при заживлении шрам стянул кожу, приподняв кончики губ, отчего складывалось впечатление, что на ее лице блуждает ухмылка. На самом деле, лишь она одна знала, как было трудно и больно заставить себя привыкнуть постоянно «стягивать» губы, чтобы не было видно зубов.

Ия даже пошла учиться в медицинский. Она штудировала литературу, не пропускала ни одной научной статьи на тему пластической хирургии, но ее случай был особым. Пришлось просто смириться и жить с этим. Жить и надеяться на чудо.

О древнем обряде она вычитала в тетради, куда ее дядя, профессор египтологии, записывал перевод древнего манускрипта. Откуда у него эта реликвия, Ия не вдавалась в подробности, ей был интересен сам текст: заклинания и рецепты египтян, живущих за несколько тысячелетий до нашей эры.

Она стала изучать древнеегипетский, посвятив этому все свое время. Дядя помогал девушке, приветствуя ее интерес. Он часто делился с ней тем, что изучал, и особенно это касалось древнеегипетской медицины, ведь, как известно, египтяне, уже тысячелетия назад, были очень искусными врачевателями.

Не гнушались египетские доктора применять магию и разные заклинания, о чем и свидетельствовала та самая книга, где описывались рецепты омоложения и, к удивлению девушки, лечения подобных шрамов. Ия, не зная почему, схватилась за эту соломинку.

Сам ритуал был несложным. Сложным оказалось обязательное условие его проведения. «Когда кавкад Алнуби, Алзахра, Ард, Алмирукх и Алмуштари превратятся в стрелу, смотрящую на Дом Осириса, прочитай над больным заклинание магии и взови к милосердию великой Хатхор».

Ия помнила эти строчки наизусть. Перечисленные в древних текстах «кавкад», были пятью планетами солнечной системы. Дядя объяснил, что это Меркурий, Венера, Земля, Марс и Юпитер. Парад этих планет и был тем самым, главным условием ритуала. Но, кроме того, было еще одно непременное условие, обряд должен быть проведен на священной земле Египта – «сонат ард Та-Кемет».

Так Ия оказалась здесь, в египетских песках, далеко от дома, в надежде на волшебное исцеление. Иногда она начинала думать, что просто внушила себе это. И скорее всего так и было. Но желание стать прежней, избавиться от уродливого шрама, толкало ее вперед, на авантюру.

Группа киношников исчезла за палаткой и девушка, прихрамывая, направилась в сторону развалин некрополя.