Ольга Сторм
Потерянная душа
Выйдя за пределы собственного тела, шаман протянул душе руку, и они вместе поплыли сквозь сияющие волны. Они парили бок о бок, разделяя мгновения единства и тишины, пока, наконец, шаман не начал растворяться, становясь частью всего сущего, сливаясь с безграничной гармонией мира. Он исчез, а она бродила в этом странном пространстве, не понимая, почему дух шамана отделился от его тела. Что такое смерть на самом деле? Душа не находила себе места. Кто же она сама на самом деле? Принадлежала ли она кому-то другому или всегда была бесформенным и безличным созданием?
Душа продолжала свой путь, принимая всё новые и новые формы. Она ненадолго поселилась в джунглях, становясь невидимой росой на листьях, испаряясь под тёплыми лучами утреннего солнца, чтобы потом собраться в облака и вновь пролиться дождём. Однажды, превратившись в дождевое облако, она оказалась над океаном. Там, погрузившись в его воды, душа ощутила себя волной, вечно движущейся, игриво подхваченной ветром и дельфинами. В тот же миг она растворилась, словно крупинка соли, чтобы стать частью великого океана.
Казалось, вот он, предел – душа перестала быть отдельной сущностью, обретя единство с бескрайним морем. Но этот момент, который мог бы показаться концом её маленькой истории, оказался лишь новой главой. Ведь не каждая душа становится частью чего-то столь грандиозного. Океан – чудесный, живой источник энергии и любви, дающий жизнь миллионам существ, – уже имел свою собственную душу.
Осознав это, душа ощутила острую незавершённость и одиночество. Её потянуло к стайке дельфинов, резвящихся в волнах. Она влюбилась в их лёгкость, свободу и радость, мечтая стать их душой – счастливой, беззаботной, частью их мира. Но дельфины оставались равнодушными: они жили своей жизнью, не замечая её мерцания.
Скитаясь по миру, душа искала того, кому могла бы принадлежать, того, кто откликнулся бы на её тоску. Но все её попытки найти своё место, своё предназначение заканчивались ничем.
Майкл
Майкл был угрюмым циником, превыше всего ценившим свою независимость. Но за этой маской скрывалась глубокая пустота, заполнившая его жизнь до краёв. Его дни были серыми и однообразными: ни работа, ни редкие встречи с друзьями, ни мимолётные развлечения не приносили ему истинного удовлетворения.
Постепенно Майкл нашёл утешение в историях и фильмах жанра хоррор. Погружаясь в них, он ощущал странное облегчение – яркие образы страха, боли и ужаса смешивались со страстью, заполняя пустоту, которая разъедала его изнутри. Он жил этими историями, представляя себя то жертвой, то хладнокровным агрессором, а порой и самим воплощением страха.
Каждый вечер перед сном Майкл мысленно проигрывал сцены ужасов, продумывая детали, ощущая боль, страдания и страх. Это занятие стало его «наркотиком», источником острых переживаний, в которых он быстро начал нуждаться всё больше и больше. Сцены ужаса постепенно переполняли его сознание, и однажды он сам начал писать. Всё выплеснулось на бумагу, и его образы ожили, обретя реальную форму. Почти забытое чувство радости охватило его, словно в детстве, когда он рисовал фантастические картины одним карандашом. Теперь он погружался в свои жуткие истории, проживая их изнутри.
Книги Майкла обрели популярность. Людям нравились его тёмные и зловещие сюжеты, пропитанные напряжением и страхом. Вскоре его пригласили в Голливуд. Летя в самолёте, он почувствовал, как внутренняя пустота заполняется чем-то важным, как будто его жизнь, наконец, обретает смысл.
Новая жизнь захватила его. Работа в Голливуде была тяжёлой, конкуренция – высокой, а требования – беспощадными. Однако Майклу нравилось это ощущение жизни на грани. Требовательные менеджеры и риск провала подогревали его воображение, и он создавал всё новые ужасающие образы. Работа и хороший алкоголь вдохновляли его, порождая монстров – символов всего, что он ненавидел и одновременно обожал. Как наркоман, он искал всё более страшных сюжетов. Когда одно наскучивало, он придумывал что-то ещё более извращённое и жестокое, что неизменно находило отклик у публики.
Но с каждым проектом Майклу становилось всё сложнее приходить на работу трезвым. Окружение даже поощряло его пьянство – ведь он писал быстро и умело подстраивался под любые требования. Он создавал один кошмар за другим, почти не чувствуя привязанности к своим произведениям, а порой испытывая к ним отвращение. И всё же он продолжал работать, лишь бы не останавливаться.
Его успех был мрачным, как и его творчество. Майкл терял счёт дням, забывал, когда и с кем встречался. Каждая случайная женщина вдохновляла его на новые пугающие сюжеты. Любовь казалась ему фальшивой и бессмысленной, а каждый роман – лишь очередной пустой страницей его жизни. Через каждый кошмар он как будто становился сильнее и спокойнее, вырабатывая равнодушие – спасительную броню от внешнего мира. Но глубокая пустота продолжала разъедать его.
Однажды Майкл решил сделать пустоту центральным персонажем своей истории. Это была тёмная сущность, выползающая из теней и пожирающая всё: личности, души, тела, оставляя лишь бессмысленную тревогу и одиночество. Этот персонаж казался ему воплощением того, что он чувствовал сам.
